скачать книгу бесплатно
Не о воинской славе, не о блестящем Византийском дворе императора говорила мать с сыном.
– Отчего, матушка, я не могу помочь всем несчастным, утереть слезы всем страждущим? – печально заметил Иоанн Праксиде, однажды, вечером, ожидая возвращения Феодора.
– Ты все еще дитя, мой сын, – улыбнулась в ответ на его восклицание мать, – несмотря на то, что годами уже юноша. Помощь всем может быть оказана лишь Самим Творцом, смертные же бессильны для этого. Будь доволен, что ты можешь помочь, хотя малой части твоих ближних.
Юноша задумался.
– Все таки я употреблю все усилия, чтобы эта «малая часть» постоянно увеличивалась, чтобы число обездоленных судьбою все уменьшалось! – уверенно воскликнул Иоанн, и глаза его блеснули в темноте.
– Да поможет тебе Творец в твоем благородном намерении, да даст Он тебе силы совершить его! – молитвенно проговорила Праксида, охваченная уверенными словами сына.
На аллее, которая вела вглубь сада, послышались шаги и разговор.
– Вот и твой отец возвращается из совета, – заметила снова Праксида сыну, – но кто с ним, я не догадываюсь, хотя голос его мне чрезвычайно знаком.
Из темной кущи зелени выделились две мужские фигуры и стали подниматься по мраморным ступеням террасы. Свет луны упал на их лица.
– Благородный Косьма, советник, – прошептала жена правителя и встала, чтобы встретить мужа и гостя. Иоанн отошел к баллюстраде.
– Привет тебе, благородная Праксида, – наклонив голову, приветствовал хозяйку советник, – мы потревожили твой созерцательный покой.
– Я и сын рады видеть тебя у нас, – приветливо ответила женщина и пригласила гостя садиться.
Сам Феодор в это время подошел к сыну и тихо что-то ему сказал, после чего юноша удалился.
– Праксида, – обратился правитель к жене, – я пришел сообщить тебе радостную новость…
– Скорее говори ее, мой супруг; услышать радостную весть приятно.
– Благородный Косьма согласен на брак своей дочери с нашим сыном.
Жена правителя вздрогнула.
– Мы должны быть благодарны Косьме, что он соглашается вручить судьбу своей единственной дочери, радости его одинокой старости, нашему Иоанну, – продолжал Феодор.
– Я вместе с тобою, мой супруг, благодарю Косьму, но… но ты ведь ничего не говорил об этом с самим Иоанном.
– О, я уверен, что согласие Елены на брак с ним доставит ему большую радость… Но где же он? – спросил, озираясь по сторонам, гость.
– Я не желал, чтобы он присутствовал при нашем разговоре, и отослал его.
– Скорее призови твоего сына обратно, правитель, я ему сам передам о согласии Елены, – промолвил советник.
Феодор спустился с террасы и пошел по аллее: его рослая фигура в дорогом, расшитом золотом, белом хитоне виднелась, озаренная мягкими лунными, светом, среди темной зелени лавров.
Иоанн задумчиво стоял на берегу, любуясь серебрившимися волнами.
– Сын мой, возвратимся с тобою на террасу; там ты услышишь приятную для тебя весть, – обратился к нему отец, – и они вместе вернулись к Праксиде и Косьме.
– Ты должен быть доволен честью, которую оказывает нам всем Елена, первая девушка по красоте, душевным качествам и добродетелям на Кипре! – заметил Феодор сыну, объяснив ему все подробно.
Юноша молчал. Правитель и гость приписали это молчание тому восторгу и радости, которые охватили Иоанна при вести о согласии Елены.
День бракосочетания были тут же назначен, правитель желал отпраздновать его как можно пышнее.
Когда гость, сопровождаемый правителем, удалился домой, Иоанн подошел к матери, опустился перед нею на колени и горько заплакал.
– Матушка, – с отчаянием произнеси он, – я не желаю этого брака! Мое намерение – посвятить себя всецело на служение Богу; и заботы о семье в значительной степени должны стеснять, сузить эту готовность…
Изумленно взглянула Праксида на сына. Она знала о его наклонности сделаться монахом, но думала, что молодость и общество молодежи заставить его изменить свое намерение.
– Подумай, мой сын, что ты говоришь. Тебе неприятен брак с Еленой? Каждый кипрский юноша почел бы за высшее для себя счастье стать ее мужем.
Долго уговаривала Праксида Иоанна.
– Своим отказом от брака ты оскорбишь отца и ни в чем неповинную девушку: отказ этот поймут совершенно иначе.
– О если так, матушка, то я согласен назвать ее своею женою! – решился наконец Иоанн и припал к груди матери.
II
Брак Иоанна с Еленою состоялся.
Хотя Иоанн, покорный родительской воле, примирился с этим супружеством, но он очень часто покидал свою молодую супругу, всецело посвящая себя делам благотворительно сти.
Несколько раз упрашивал Феодор сына отправиться с молодою супругою в Византию к двору императора, но Иоанн старался отклонить от себя это путешествие.
– Нам с Еленою и здесь хорошо, – говорил он отцу.
Молодая женщина скрывала от мужа свое желание находиться при императорском дворе, хотя придворная жизнь невольно манила ее и заставляла всей душой стремиться в Византию.
Время быстро шло. Умерли Феодор и Праксида. Недолго после них прожила и Елена.
Иоанн остался один. Громадное отцовское наследство давало ему возможность широко распространить свою помощь бедным и обездоленным. Все неимущие жители острова толпами шли во дворец сына покойного правителя. Они знали хорошо, что Иоанн никогда никому не отказывает в помощи. Молодой вдовец с каждым днем удалялся все более и более от общества кипрских знатных людей и от мирских увеселений. Его привлекала жизнь монаха.
Спустя несколько лет, он действительно стал диаконом и, проводя суровую жизнь подвижника, продолжал оказывать благодеяния неимущим. Имя диакона Иоанна скоро стало известно в самой Византии, достигло до императора Фоки, и он пожелал увидать подвижника.
Воля властителя была немедленно исполнена; Иоанн явился в Византию, посетить которую он так долго уклонялся.
С изумлением посмотрел император на стоявшего перед ними Иоанна, изможденного постом.
– Вот ты какой! – прошептал властитель, – хорошо, я вспомню о тебе, когда это будет нужно.
Молодой диакон возвратился на родной Кипр и снова принялся за дела благотворения.
Когда еретики убили патриарха Феодора в Александрии, весть об этом разнеслась по всему Византийскому государству и достигла Кипра.
– Помолимся за душу убиенного, братья, – предложил кипрянам епископ.
Александрийский патриарх считался одним из первых иерархов в восточной церкви, – к Александрийскому патриархату принадлежал и остров Кипр.
– Кого выберут теперь на место Феодора – рассуждали священнослужители и называли предполагаемых ими епископов.
Окруженный толпою бедняков, молился Иоанн за усопшего владыку.
– Гонец, гонец от императора! – пронеслось по городу.
К Криту подплывал раззолоченный корабль с императорским послом. Звучали приветственные трубы, слышались ликования народа.
– Какой приказ привез нам от императора посол? – спрашивали друг друга граждане.
Корабль пристал к берегу.
По пурпуровому ковру, разостланному от берега до дворца правителя, шествовал величественный посол. Его роскошное одеяние блестело драгоценными камнями. За ним следовала свита.
Правитель еще на полдороге встретил посланного от императора и они вместе пошли во дворец. Толпа с нетерпением ожидала, какие вести пришли из Византии.
Во дворец правителя был вызван критский епископ.
– Его несомненно назначили патриархом, – слышались догадки среди собравшихся, – какая честь для нашего острова!
Епископ, изумленный приглашением во дворец, тоже подумал, что его позвали для объявления ему избрания на патриаршую кафедру.
– Достойный пастырь, – сказал посол, – я пригласил тебя сюда, чтобы спросить о диаконе Иоанне, сыне бывшего правителя острова…
– Высокой жизни Иоанн! – поспешил ответить епископ. – Он рассыпает милостыню бедным по заповеди Христа; этот человек поистине не от мира сего…
Суровое лицо посла смягчилось.
– Значит, император сказал правду, он не ошибся! – громко заметил византиец и велел послать за Иоанном.
Немного спустя, молодой диакон был доставлен во дворец.
Посол встал при его появлении и твердо проговорил:
– Иоанн! Твои христианские добродетели, твоя несокрушимая вера подготовили место более для тебя достойное. Именем императора приветствую тебя с саном патриарха Александрийского.
Опустив глаза книзу, выслушал Иоанн известие о воле императора и тихо сказал:
– Недостоин я подобной великой чести, трепещу принять на себя ношу не по моим силам.
– Ты не можешь ослушаться императора. Всякая ноша, как бы она не была тяжела, облегченная христианскими добродетелями, тебе свойственными, будет для тебя легка! – уверенно возразил посол.
Иоанн покорно склонил голову и прошептал:
– Противиться воле и приказу императора я не смею; пусть будет так, как он повелевает!
Правитель и епископ окаменели от неожиданности.
– Как! Назначить на такое важное место, возвести в подобный высокий сан, пред которым должен преклониться весь Кипр, простого диакона, только что посвященного! Да это неслыханное дело! – промелькнуло в мыслях у обоих.
Приходилось смириться и признать высокий сан Иоанна. Против повеления императора спорить было невозможно.
Радостно приветствовал народ своего согражданина, узнав о воле императора. Проливали слезы только бедные и обездоленные, боявшиеся потерять своего благодетеля и помощника.
– Не забуду о вас, братие, успокаивал их при прощании новый патриарх.
Спустя несколько дней, когда корабль увозил Иоанна в Александрию, весь берег острова был усеян народом, провожавшим патриарха.
III
После убийства патриарха Феодора, в Александрии продолжались раздоры. Еретическая секта монофизитов, пользуясь отсутствием патриарха, производила насилия, гнала и преследовала истинных христиан. Александрийцы не знали, что им предпринять, весь город был в смятении.
В подобную тяжелую минуту прибыл в Александрию Иоанн.
Сурово принял он явившихся к нему епископов и священников.
– Старайтесь исправить сделанное зло, – сказал он им – от ваших усилий много будет зависеть; я сам буду наблюдать и наставлять вас.
Много неприятностей пришлось испытать патриарху с первых же дней: на его приказы не обращали внимания. Делали, что хотели. Духовенство не признавало в Иоанне своего пастыря.
Почти пять лет боролся новый патриарх с неурядицей своей церкви и паствы, но все-таки вышел победителем из этой борьбы. Твердостью характера и силою воли он заставил смириться своих противников.
Прибыв в Александрию и вступив на патриарший престол, Иоанн велел созвать к себе всех церковных экономов.
– Обойдите весь город и составьте перепись господам его! – приказал он последним.
– Кто эти господа, святейший? – недоумевая спросили патриарха церковные экономы.
– Кто они! Как же вы служители церкви, и этого не знаете! – укорил их Иоанн, – это те, которых называют убогими и нищими.
– Но почему же они господа города? – с изумлением снова спросил один из экономов.
Улыбнулся патриарх, услышав его вопрос.
– Потому что они могут принять весь город под вечный кров и даровать ему всякую помощь ко спасению! – объяснил он экономам.
Последние немедленно исполнили волю Иоанна. В городе оказалось семь с половиной тысяч больных – в больницах, в домах и на перекрестках улиц.
– Все они должны получать дневную милостыню из церковных имений, – распорядился патриарх.
Неохотно согласилось исполнить его приказание александрийское духовенство. Большинство из них владело богатством, нажитым поборами за места церковнослужителей.
– Раз человек сам по себе достоин диаконского или иерейского сана, он и будет в него посвящен без всякой уплаты за это, – решил твердо Иоанн и начал преследовать тех лиц из духовенства, которые брали за это деньги.
Опасаясь, чтобы служители не отказывали просящим, ищущим у него помощи, патриарх назначил два дня в неделю, в среду и пятницу, когда каждый мог смело идти к нему.
В эти дни патриарх сидел у церковных дверей с кружкой в руках. По обеим сторонам его стояли граждане города.
