Читать книгу Ведьмы и колбасники (Киселев Иванович Георгий) онлайн бесплатно на Bookz (12-ая страница книги)
bannerbanner
Ведьмы и колбасники
Ведьмы и колбасникиПолная версия
Оценить:
Ведьмы и колбасники

3

Полная версия:

Ведьмы и колбасники

– Я разве не объяснил? – искреннее удивление отпечаталось на лице туриста. – Ах, да… Так вот, вы, волевым усилием запустите прибор. Все очень просто. Надо лишь соединить вот здесь контакты.

Он водил пальцем по прибору, пытаясь объяснить, что и с чем должно соприкасаться.

– А вы уверены, что именно я с вашей проблемой справлюсь?

– Уверен! Зачем же я, по-вашему, с самого утра в церкви? – и сам ответил на вопрос: – Индикатор указал, что лишь у вас из всех прихожан есть достаточно мощное поле для перемещения контакта волевым усилием.

Он на пару секунд задумался и добавил: – За это время проверил уйму людей, уже отчаялся, а тут вы…

– Соединю контакты, а что дальше?

– Как, что?! Прибор настроен на все 1136 известных нашей цивилизации обитаемых планет. Я наберу на клавиатуре код нужного места. Вы соедините контакты – и в мгновение ока мы проскочим в новый мир. Неужели вам не надоело это нудное захолустье?

Я чувствовал, что турист кривит душой, заманивает, охаивая родную планету. Зря он грешил. И без лживой рекламы меня чуть ли не трясло страстное желание к неизведанному.

В юности этот порок украл меня у мамы, забросил в далекие горы. Годы, как видно, ума не прибавили.

– Хорошо, попробуем, – ответил туристу лживо-бесстрастный голос, а равнодушное лицо ввело его в смятение.

Инопланетянин ожидал любой реакции, но только не такой.

– Только предупрежу родных, мол, уезжаю в командировку.

Я позвонил брату. Пришлось соврать, что отлучусь в горы за целебными травами. Правде все равно не поверит, а невинная ложь избавит от волнений.

Мы присели на лавочке в скверике. Спокойная обстановка, сонная природа, ничто не предвещало невероятного будущего. Только компаньон, немного нервничая, нажал зеленые кнопки с непонятными символами и показал на фиолетовую кнопку.

– Эта барахлит. Замкни контакт под ней – начнется сказка, – по лицу соседа расплылась самодовольная улыбка представителя более развитой цивилизации. Если судить по ауре, то нас он считал варварами, чуть ли не безмозглыми питекантропами.

Я пытался прочувствовать, «просмотреть» суть поломки и попутно расспрашивал горе-туриста:

– Как зовут?

– Грох, – нервно отозвался он. – Чувствуешь неисправность?

– Да. Кусочек пластика под кнопкой отвалился… она теперь недостаточно утопает в панели и не может замкнуть контакт.

– А тебя как зовут?

– Андрей. У меня чувство, что прибор вообще неисправен.

Грох посмотрел на меня, как на недоделанного. Аура его так расцвела оценкой моих умственных способностей, что стыдно переводить. Но Грох сдержался и только выдавил:

– Этот прибор создала цивилизация с многомиллионолетним стажем… Он исправен, только кнопка сломалась из-за давки в вашем архаичном транспорте.

– А что, у вас даже автобусов нет? Не умеете делать? Грох вспыхнул, но опять сдержался:

– Зачем нам тесные, вонючие коробки на колесах? Давай замыкай контакт.

И я замкнул.

Сквер исчез. Я потерял точки опоры, ощущение невесомости вызвало легкую тошноту, которая быстро прошла, а пространство вокруг сверкало переливами ярких огней. Веселые картинки прокручивались еще с минуту, и нуль-транспортировка завершилась.

Первое, что я увидел и услышал, был плачущий Грох.

– Чего хнычем?

– Ну почему мне так не везет?

– Не везет? Контакт замкнул, твоя штучка сработала – перенесла нас.

– Перенесла, да куда?! – размазывая слезы по щекам, убивался представитель сверх цивилизации.

– Радужно расцвечивается пространство, лишь при неисправности прибора.

– Заметь, я предупреждал.

– Ну и что! Мало ли что вякают дикари. Главное – нас занесло в параллельное пространство – кошмар? Параллельный ирреальный мир!

– Хотел путешествовать, вот и погуляем по ирреальным дорожкам. Чем они тебе не нравятся?

– Чем?! Отсюда еще никто не возвращался.

– Откуда же ты знаешь признаки перехода в этот мир?

– Теоретики рассчитали. Даже исследователей сюда отправляли. Никто не вернулся, – повторил Грох и заплакал совсем по-детски в голос. – Иногда путешественники исчезали… Одни считали, что их съели дикари в обыкновенных мирах.

– Так уж и съели? Таким и отравиться можно, – съязвил я, все же его шовинизм раздражал.

– А кое-кто считал, что сюда засосало, – пропустил мимо ушей «шпильку» плаксивый напарник. – Находились хвастуны, уверявшие, что выбрались из свихнувшегося пространства.

– Ну и мы попробуем.

– Опасно. Здесь иные физические законы, поэтому вместо возвращения в нормальное пространство, может забросить совсем к черту на кулички.

– Тем более надо исследовать новый мир. А вдруг законы здесь те же, вдруг зря нюни распустил.

Если быть откровенным, то подобием пространств и не пахло. Но надо же как-то успокоить плаксу. Мы висели в небе, которое пронизывал рассеянный свет. Ни одного источника света, ни звезды, ни солнца, но тьмы нет. Дышалось тоже не плохо, не жарко и не холодно.

– Полетели, – предложил Гроху, загребая воздух растопыренными пальцами. Это конечно не крылья и даже не ласты или плавники, но лететь можно.

В сумрачном небе плыл темный шар. Вот к нему мы и летели.

Я не понимал слез Гроха. Ведь так классно птицей скользить в небесах. За одно это стоило посетить ненормальный, сумасшедший мир. Сумасшедший – еще не значит, что плохой. Я встречал психов, которые ни разу в жизни не делали умышленного зла. Так стоит ли бояться ненормальностей?

Грох тоже оценил плюсы невесомости, слезы просохли, только осталось несколько грязных бороздок на щеках.

«Супермен редко умывается», – пустил очередную подколку, но только мысленно, зачем добивать анемичное дитя, развившейся до мыслимых пределов цивилизации.

Наконец причалили к шару.

– Смотри! – изумился Грох.

На глиняной поверхности сферы четко отпечатался след человеческой руки.

– А шар то искусственный?! – добавил он.

Теперь мы осматривали десятиметровый шар внимательнее.

– А вот дверь, обыкновенная дощатая дверь. Значит, и здесь живут, но только в небе, как ангелы.

– Смотри, как бы эти ангелы не выклевали кое-чего, – пессимизм надежно сидел в потрохах Гроха. Он зло сплюнул – бесформенная капля медленно упорхнула в небеса.

– Посмотрим, надейся, что ты не прав.

Я потянул за ручку – дверь скрипнула, а мы влетели в сферу.

В полом шаре было светло – ярко горела лампочка. Утвари почти не было. Хозяева висели в невесомости: глава семейства посапывал, прикрыв глаза тряпкой; трое детей кувыркались, играя в пятнашки; а хозяйка что-то готовила.

Грох щелкнул тумблером в своем приборе.

– Анализатор речи, – пояснил он на ухо. – Мы поймем их и сможем говорить на языке аборигенов.

Хозяйка всполошилась, увидев нас. Она что-то кудахтала, к ней присоединились дети и муж.

Анализатор только пощелкивал, но мы их тарабарщину и на йоту не понимали. Так продолжалось минут пять. Наконец, словно плотину прорвало – анализатор сработал – болтовня семьи из шара стала понятной, и даже мы поняли, как поздороваться.

Семейка начала успокаиваться, потек нормальный разговор.

Мы почти не кривили душой, сказав, что путешествуем, что прилетели издалека. Только не уточнили, как далеки наши дома.

Хозяйка оценила нашу одежду, не то, что их домотканое тряпье. Аборигены здорово отставали в вопросах техники, но меня удивила их лампочка. Без проводов, знай себе, плавает по комнате, но светит?!

– Ребята, почему лампочка светит?

– Я знаю, – живо откликнулся старший парнишка. – Мы как раз проходим в школе.

– Вот и расскажи, – подбодрил мальчугана. Я чувствовал, что свет – темное дело – первая нестыковка законов физики.

– В центре расположен черный нагревательный элемент, – бойко начал школьник. – Черное впитывает тепло и разогревается.

Я подбодрил кивком. Этот постулат соответствовал и моим представлениям.

– Если поднять над ним зеркальный экран, как колбу термоса, то он начнет впитывать тепло из окружающего газа. Газ, отдав тепло, охлаждается.

Я опять кивнул, мол, все правильно, продолжай.

– Сильно охлажденные тела светятся, но конвенция не дает возможности сильно охладиться. Поэтому лампочка сделана герметичной из прозрачного стекла. Газ лампочки охлаждается, он не может смешаться с воздухом в комнате и, наконец, охлаждается до температуры, при которой тела светятся.

У меня бы глаза полезли на лоб, если бы не восточная выучка. Грох попросту пустил слезу, но ее никто не заметил. Законы свечения его доконали, да и мне стало совсем неспокойно.

– А как ее выключить?

– Проще простого! – объяснила глупому дяде совсем маленькая девчушка, дергая за веревочку на лампе. Зеркальная колба накрыла черный шарик, и лампа медленно потухла.

– Газ нагрелся, – определил мальчишка. – Сквозь стеклянные стенки, пусть и медленно, но идет перенос тепла.

– А если сильно–сильно остудить тело?

– Чем холоднее – тем сильнее свечение. И это логично, – совсем алогично объяснял мальчишка. Вернее, в его словах была своя, вывернутая наизнанку логика. – Потеря энергии происходит свечением. А если охладить до абсолютного нуля, правда это невозможно, но если представить чисто теоретически, то тело исчезнет – испарится фотонной вспышкой.

«Да, – подумал я. – Теория четко продумана. По-нашему ненормальна, но продумана до мелочей, а главное – действенна. Если такое известно малышу, то здесь должна быть система обучения, промышленность, научные центры…»

– Вы с полета наверно проголодались? – прервала лекцию сынишки хозяйка. – Прошу отведать угощение.

Она достала из глиняной печи-шара некое дымящееся блюдо. Мать семейства разрезала аппетитно щекочущий ноздри ком на куски.

Я посмотрел на главу семейства и, как он, впился зубами в сочную нежную массу. Еда напоминала наше тушеное мясо с овощами. Я позабыл об аскетических наклонностях – огромный ломоть горячей обольстительной массы незаметно, кусочек за кусочком, проскользнул в живот.

Стряпуха выдавила из двухлитровой резиновой груши по шарику розового компота. Каждый прильнул губами к своей порции и втянул изумительную кисло-сладкую жидкость.

Только сейчас дала себя прочувствовать усталость сумасшедшего дня. Веки сами собой тянуло друг к другу.

– Отдыхайте, – предложила хозяйка, протягивая нам веревочки.

Мы, перенимая опыт хозяев шара, привязались ими к скобам в стенах и больше не противились сну.

«Чтобы случайно не лягнуть друг друга во сне. Поэтому и скобы на достаточных расстояниях», – последнее, что пришло в голову.

Невесомость преобразила психику. Раньше редко видел сны, а сейчас и в забытье летал, махал руками-крыльями и несся в бесконечном зовущем пространстве. Иногда полет-сон на мгновение прерывался, меня что-то тянуло назад, за пояс. «А, это веревка мешает лететь», – глотнув реальности, осознавал происходящее и опять окунался в сладкую иллюзию. Никогда еще так складно не переплетались бытие и причудливые фантазии подсознания.

Проснулся свежим, готовым к сюрпризам необычного мира. Даже у Гроха стерлось с лица уныние.

– Мы – ученые, – обратился к хозяину глиняного дома. – Нам хотелось бы обменяться знаниями с вашими людьми науки.

– До них далеко. Вам надо лететь в город. Он вывел нас за порог и упер палец в небо.

– Видите искорку?

– Да.

– Это городской маяк, туда и летите.

Я уже приготовился загребать воздух, как он остановил нас.

– Погодите, без плавников слишком долго лететь.

Радушный глава семейства подарил тканевые ласты на руки и ноги. А я подарил ему фонарик. Фонарик наверно сохранил свойства нашего пространства – он светил.

«Наверно и в нас идут процессы по законам нормальной физики. Но только мы дышим и усваиваем как-то еду свихнувшегося пространства?» – впрочем, я особенно не мучился этими проблемами, поскольку был сыт, а дышалось великолепно.

– Опасайтесь грабителей неба, – услышал вдогонку.

С ластами летели значительно быстрее. В пути встречались однотипные глиняные дома. Возле них трудились небесные крестьяне: копошились у кустов-шаров с круглыми плодами, собирали сетями витавшую зелень, ловили мокрой тряпкой пыль и выжимали жижу на растения. Еще обратил внимание, что кусты и крупные овощи привязывают тесемками к домам.

Чем ближе подлетали к городу, тем чаще попадались крестьянские дома-шары, а пару раз обогнали крестьян с огромными сетями, полными своей продукции. При нашем приближении, они брали наизготовку луки со стрелами. Увидев, что мы безоружны, они приветливо улыбались и желали счастливого полета.

Постепенно стала доходить серьезность предупреждения о грабителях неба, а скоро увидели и их. В небе летел глиняный шар наподобие крестьянского, только из него торчала оглобля метра в три длиной со зверского вида человеком, усердно крутящим педали. Система ременных передач вращала деревянный винт на конце оглобли, вот шар и летел. А для управления приспособили веревочные тяги к матерчатым подкрылкам хвоста. Заметив нас, зверюга-велосипедист стал посредством блока подтягивать тягу – грузное летательное средство начало описывать дугу в нашу сторону. Слава Всевышнему, ибо законы инерции действовали, как и у нас.

Недолго думая, мы круто свернули в сторону, пускаясь наутек. Заметив наш маневр, из летающего дома выскочило с десяток отъявленных негодяев и бросилось за нами в погоню. Их атрофированные невесомостью мышцы не могли сравниться с нашими – пираты стали отставать. Они ругались, обещали повыдергивать ноги из наших жирных задниц, здесь они явно грешили. А, отчаявшись догнать, пустили вдогонку несколько стрел. Пираты оказались еще неудачными стрелками, лишь взбудоражили нервы, заставляя еще шибче трепыхаться плавниками.

А тут еще навстречу нам летело сигарообразное летательное средство. У него крутили педали 5 человек: один впереди и четверо по бокам. Сигара двигалась значительно быстрее шара и устремилась за ним в погоню. А шар стал спасаться в направлении кучевых облаков.

– Сдавайтесь полиции, – кричал в рупор капитан. Но пираты молча толкали свой неповоротливый дредноут к спасительной туче.

– Добровольную сдачу властям учтут на суде.

Пираты еще неистовее, при упоминании о суде, закрутили педали и помогали пропеллеру ластами.

Капитан увидел: не догнать грабителей неба и пустил в них двухметровую стрелу. Она отщепила кусок глины и, кувыркаясь, исчезла в клубящейся черноте.

Пока полиция заряжала громадный арбалет новой стрелой, тьма проглотила беглецов. Но капитан не сменил курса, и громадная сигара тоже нырнула во мрак.

Жизнь научила внимательнее всматриваться в небо, прокладывая курс к городу. Мы обходили тучи стороной, а вдруг из них опять выпрыгнут грабители. Повезет ли нам тогда, как сейчас? Поэтому, пусть и зигзагами, мы неуклонно приближались к маяку.

Лететь здесь несравненно легче, чем идти или бежать на Земле и намного быстрее. За день преодолели расстояние порядка двухсот километров. Лететь, конечно, легче, но загребать атмосферу целый день… Руки и ноги ныли, хотелось есть, и только опасение нападения грабителей неба заставляло продолжать полет. Оставалось преодолеть пустяк, но как тяжело эта кроха давалась.

Взору открылась панорама огромного количества шаров. Они висели в пространстве, связанные друг с другом веревками. Отдельные сферы имели диаметр около тридцати метров. Но что удивляло: все они лепились из глины, окон не было.

– Где ваша академия? – спросил первого попавшегося горожанина.

– Шестой трос, восемнадцатый шар, – ответил он нам на лету.

Приглядевшись, мы заметили на веревках бирки с номерами.

– Где шестой трос? – крикнул еще одному человеку. Горожанин мигом разобрался в паутине городских «улиц», указывая на нужную веревку.

Веревки для удобства красились в разные цвета. Мы летели вдоль оранжевой веревки-улицы. Но что меня действительно удивило, так это то, что между домами не было распорок, а веревки, тем не менее, натянуты совсем без слабины. По указанной причине мелькнуло подозрение об еще одной разбежке законов.

Расстояния между шарами около ста метров. А весь город увязан веревочной паутиной, с нанизанными на ней глиняными строениями, в огромную сферу около трех километров. На окраинах городка висело на привязях шесть огромных, метра по два в диаметре, ламп-маяков.

Обозревая панораму, прикинул в уме: диаметр в три километра у сферы не соответствует плоскому городу тех же размеров – мы оказались в мегаполисе. А Академия оказалась одним из самых крупных сооружений. Большой шар сверкал окнами.

«Все же умеют делать стекло, но наверняка его производство слишком сложно», – определил я, поскольку окна имелись у малого количества домов.

Уже внутри шара, в коридоре, прихватил за локоть местного исследователя в белом халате. Ну, чем не наш ученый муж из исследовательского центра? Это только со страху можно предположить, что в ирреальном мире несутся золотыми яйцами сосны, а куры пускают корни в металлическую почву, рыбы поют…

– Уважаемый, – опять я проявил инициативу, Грох оказался весьма пассивным путешественником. – Не ответите на несколько вопросов о теории мироздания путешественникам из дальних стран? Мы, в свою очередь поделимся познаниями о строении Вселенной.

Собеседник в замешательстве уставился на нас. А я определил по его, хоть и ирреальной, но очень похожей на обычную ауре, что принимает посетителей за сдвинутых.

– Нет, нет, мы не сумасшедшие, мы, правда, из столь отдаленных мест, что даже пространство и процессы в нем устроены иначе.

Я понял: надо ошарашить, только так можно убедить, растопить лед недоверия. Но чем?

– У вас такое могут делать?

– А что это? – он недоуменно уставился на механические часы.

– Хронометр.

– Зачем он нужен?

Конечно же, его еще интересовала технология изготовления, материалы непонятного прибора. Но при знакомстве он спросил лишь о назначении. Много позже ученые уши прожужжали технологическими вопросами. Только мало прока от экс-отшельника и горе-туриста.

– Для учета времени, – ответил я.

Аура ученого вспыхнула удивлением. Настоящим удивлением от увиденного, а не подозрением в недоделанности собеседников.

«Ага, – догадался я. – У них зачаточные понятия о времени. Жизнь без цикличных смен дня и ночи, времен года не сразу приучит к времени. А отсутствие тяжести лишило их маятника, принципа песочных и водяных часов. Металлы здесь редки – нет пружины – главной детали механических часов.

– Прошу со мной, – наконец пришел в себя белый халат. – Я вас представлю совету академиков, они как раз собрались.

Мы влетели в небольшой круглый зал с окном в стене. По окружности, привязанные к стене, висели десять бородатых мужей в черных ермолках и горячо спорили. Так азартно доказывали правоту, что, казалось, лишь привязи не пускают их квасить друг дружке носы.

Наш протеже потратил уйму усилий и времени, пока удостоились внимания спорщиков.

– Вы утверждаете, что в вашей стране материя устроена по-иному? – с видом грозного учителя, спросил седобородый в фиолетовой ермолке.

«Наверно их глава, президент академии?» – предположил я, ведь только у него ермолка фиолетовая.

– Именно так, но не все в устройстве пространства и материи разнится, есть и схожие элементы…

Президент и академики дали высказаться, но смотрели с легкой иронией и раздражением, как на еще одних выдумщиков вечного двигателя. Их все еще тянуло завершить прерванный спор, сердца часто стучали, а кулаки чесались, просились постучать по гулким лбам упрямых противников. Но постепенно их увлекла, пусть в этом мире абсурдная, теория света нашего пространства. Оказалось, что теорию света Грох знает еще меньше моего, и с ответами касательно этого раздела физики мы быстро выдохлись. Грох еще раз доказал свою способность только нажимать на кнопки. Да, уж таковы воспитанники сверх цивилизаций…

Затем, пытаясь рассеять смутные подозрения, настала очередь моих вопросов о тяготении. Оказывается, закон Ньютона здесь действовал прямо наоборот. И ежели бы не было молекулярного сцепления, то все тела давно бы разлетелись мельчайшей пылью. Вот почему тросы-улицы натянуты, а шары не падают друг на друга – они разлетаются, как галактики нашего мира. Химические процессы подобны нашим, а о времени у них только начались теоретические наработки. Мои часы поставили многие точки над «и» в знаниях академиков. Время, как я понял, все же текло, если и неодинаково, то подобно.

За сдвинутых изобретателей нас больше не принимали. Мы с Грохом рассчитывали на доброжелательное отношение ученой братии и признались от куда мы сюда попали.

Новость ошарашила, так и чувствовалось, как шевелится серое вещество под ермолками, как напряжены извилины. Но привычные к самым неожиданным, даже несуразным теориям мозги быстро переваривали сообщение, а одна из черных ермолок выдвинула гипотезу:

– Может быть, в их пространство проваливается материя сквозь Неумолимую Воронку?!

– Неумолимую Воронку!? – с надеждой переспросил Грох.

– Да, она все в себя заглатывает и ничего не возвращает, как ни проси. Ей в давние времена даже поклонялись, словно Богу.

Мы сразу предложили исследовать Воронку. А вдруг, чем черт не шутит, это лазейка домой. Мне, правда, и здесь не надоело. Но Грох совсем затосковал, так не отказываться же от спасительной соломинки.

– Путь туда неблизкий, – охладил надежды чужестранцев президент. – А чем дальше от Города, тем больше грабителей неба и меньше полиции.

Президент с состраданием глядел на не удержавшего слезу Гроха, и не сдержалось доброе сердце – осветил вконец приунывшего туриста лучиком надежды:

– Возможно, Совет Города согласится отправить экспедицию к Воронке. Мы постараемся убедить Совет.

Настало время ожиданий. Президент пригласил нас к себе. Пока жили у гостеприимного академика, я вынашивал проект двигателя внутреннего сгорания, а президент пробивал в Совете средства на экспедицию.

Идею двигателя разъяснил президенту. Он уловил суть и своей властью организовал исследовательскую группу, под моим управлением. Даже Грох подбросил пару дельных советов. Но одной идеи мало, еще необходимы материалы. Залежей руд здесь нет и быть не может, а значит, и металлов у ирреальной природы не возьмешь. Тогда я загорелся возможностями глины. Ведь делают японцы керамические двигатели.

Я набросал эскизы задумок. Инженеры из исследовательской группы приступили к работе.

Пока они вывихивали мозги над поставленной проблемой, я мучился над проблемой, топлива. Топливо?! Нефти нет – бензин не выгонишь. Пока пытался вспомнить формулу бензина, в надежде на талант химиков синтезировать его, меня озарило – спирт.

Самое интересное, что я оказался еще и родоначальником самогоноварения, конечно в ирреальном мире. В моей родной деревне еще и мне не мешало бы поучиться всем премудростям выгонки порочного зелья.

Сырьем служил перебродивший сок местного подобия винограда. Выгонка, не глядя на невесомость, прошла успешно. Запах продукта тоже не вызывал сомнений. Смоченная спиртом-сырцом бумажка, вспыхнула, синим пламенем. Не знаю, как горение согласовывалось с местной теорией света, но огонь, как и у нас, плясал по проспиртованной бумажке горячими синими языками.

Позже мне объяснили, что природа свечения подобна работе местной лампочки. При горении, фотоны летят с границы горячего и холодного слоев воздуха.

Пока я интересовался теорией, Грох занимался эмпирическими исследованиями. В чем в чем, а в испытании первача он оказался на высоте. Просмаковав пару капель размером в стакан, испытатель запел песни, блеванул противным вонючим шариком и захрапел.

Ирреальное население недоуменно взирало на реакции исследователя неочищенного спирта.

– Он отравился, он умирает?! – сыпались вопросы возбужденных инженеров.

– Нет, нет, – как мог, успокоил толпу. – Это один из тестов на проверку качества топлива. Немного поспит и поднимется живехонький.

Грох проснулся почти неживой, злой и занудливый. Пришлось лечить древним методом земных алкашей.

– Зачем ты ему опять даешь топливо, это жестоко?! – не понимали благих намерений даже академики.

– Все будет хорошо, не сомневайтесь, – пришлось опять бороться с волнениями. – Но вам не советую пить топливо.

– Еще чего не хватало, – согласились мои помощники, даже от возмущения кое-кто сплюнул, хотя в Городе подобная неряшливость запрещалась. Полиция стремилась найти нарушителей закона, и иногда удавалось выявлять хулиганов. Огромные штрафы надежно приучали к порядку.

Не знаю, но надеюсь, что здесь алкоголь так и останется топливом. Пусть в тутошнем мире свихнулись законы физики, но хоть от выпивок у людей «крыша не едет» до танцующих слоников, зеленых человечков, скотского состояния наглых свиней и бессловесных ползучих гадов…

После второй перегонки и фильтрации активированным углем получился очищенный спирт довольно высокого качества. Пришла пора настоящих испытаний. В двигателях внутреннего сгорания Грох разбирался не лучше табуретки, а я в горах ими тоже не интересовался. Хорошо, хоть сумел разъяснить идею местным спецам. Вот кто оказался головастым народом. Не прошло и месяца с начала испытаний, по моим меркам времени, как движок чихнул водочным перегаром и весело загудел.

bannerbanner