Неоволжье

– «Мне кажется,» – продолжала Света, задумчиво перебирая травинки, словно искала среди них ответ, «достаточно искренней веры, огня в глазах всего нескольких человек, чтобы запустить механизм возрождения. Людей, способных увидеть не просто старые избы, а душу этого места, рассказать его историю так, чтобы она коснулась самого сердца. Гена, может, твои картины станут той самой первой искрой?» – Она взглянула с надеждой, словно просила его о чуде.

Геннадий оторвался от картины, которую начинал вырисовывать.

– «Знаешь…» – произнёс он тихо, словно боясь спугнуть тишину, «ты права. Здесь какая-то особая магия, как будто земля дышит историей.»

Внутри что-то тихо откликнулось на её слова. «Да, здесь есть что-то особенное… Что-то, что я почувствовал, но не могу выразить словами». В голове уже рождались образы: «Может, устроить пленэр для молодых художников со всей страны? Выставку, посвящённую Дунилову? Чтобы каждый мазок кисти рассказал о красоте этого края. Это был бы первый шаг, звонкий аккорд в симфонии возрождения.»

– «В Вятском, знаешь, похожая история,» – Геннадий отложил карандаш, погрузившись в воспоминания. «Там резьба на наличниках – это же настоящая симфония! Помню, в детстве мог часами стоять, разглядывать каждый завиток, пытался понять, как из дерева такую красоту сотворить можно… Наверное, тогда и заболел живописью.»

– «Я обожаю эти дома, не просто как строения, а как живые страницы истории,» – голос Геннадия вдруг стал печальным, как будто-то эхо детства зазвучало в нём. «Но… возможностей здесь немного. Да и цены в селе такие, что даже продукты в городе дешевле. Коммуналка с сельской зарплатой сравнима с космосом. Качество воды просто ужас, рыжая, фильтры и трубы менять нужно явно не по регламенту, ломается всё быстро. Медицина… Ты знаешь, в каком состоянии фельдшерские пункты. Ни специалистов, ни нормального оборудования. А без этого о какой комфортной жизни говорить? Да с виду конфетка, туризм и все дела, но посмотреть из внутри, скажешь, поеду ка я лучше обратно в город. Ну и какой тогда смысл от этого?»

– «Да, Гена, ты прав. Идеального места не существует,» – Света задумчиво посмотрела на старинный дом. – «Везде есть свои «но». Но мне кажется, что главное – это ощущение дома. Если тебе здесь хорошо, то всё остальное можно преодолеть или хотя бы попытаться.»

– «Друзья зовут в город… Не хочу. Не могу. Не представляю, как можно жить в этой бетонной клетке, в этом вечном шуме и суете,» – Гена вздохнул, на лице отразилась боль. «Каждый раз, когда возвращаюсь в родное село, первые дни просто пьянею от тишины и воздуха. Здесь я дышу полной грудью, чувствую себя… живым.»

Внутри Гены боролись два чувства, любовь к сёлам и понимание его проблем: «Как же хочется, чтобы Дунилово ожило, но как это сделать?» Он поднял с земли плоский камешек, задумчиво повертел его в руках, а затем пустил «блинчиком» по реке. Камень несколько раз подпрыгнул, оставив после себя расходящиеся круги, и исчез в глубине.

Светлана, внимательно слушавшая его, вдруг выпрямилась, глаза загорелись, будто-то увидела ответ. Она коснулась руки Геннадия, захотела передать ему своё вдохновение.

– «Именно!» – воскликнула она с такой силой, что испугала птиц, устроившихся на ночлег в кустах. «Ты же сам сейчас всё сказал! Проблема у всех сёл одна. Но у неё есть решение! Создать рабочие места здесь! Развивать инфраструктуру, чтобы люди жили комфортно, не отказываясь от цивилизации, но и наслаждаясь сельской жизнью.»

– «Хорошо Свет. Если не пробовать, ничего и не изменится, верно? И что конкретно предлагаешь?» – Геннадий посмотрел ей в глаза, надеясь увидеть там не только энтузиазм, но и реальный план.

– «Слушай, а что, если организовать здесь коворкинг с нормальным вай-фаем?» – Она затараторила, жестикулируя и рисуя в воздухе замысловатые схемы. – «Сейчас же куча удалёнщиков! Программисты, дизайнеры, копирайтеры… Им не нужен офис. Они могли бы жить здесь, наслаждаться природой и иметь стабильный доход. А ещё… экологическое фермерство!»

– «Коворкинг… здесь?» – пробормотал он, обводя взглядом ветшающие дома. В голосе звучал скепсис, как будто Светлана предложила построить космодром на колхозном поле.

– «А почему бы и нет? А ещё я давно думаю о совместном проекте нескольких сёл – туристическом маршруте «Вятское-Дунилово. Сердце Неоволжья». «Неоволжье» – это игра слов, «новое» и «Поволжье»».

Светлана вдохнула, словно готовясь к прыжку, и продолжила с ещё большей страстью:

– «Новый взгляд на старый регион! Представь: туристы приезжают на несколько дней и погружаются в атмосферу русской деревни, но с комфортом! Мастер-классы – гончарное дело, резьба по дереву, ткачество, куклы… Да всего не перечислишь!»

– «Вятское-Дунилово. Сердце Неоволжья»… – пробурчал Гена. – «Звучит, конечно, как слоган из девяностых. «Новый взгляд на традиционный регион» – это уже как молитва. А где туристы? Они что, в очередь выстроятся за деревянной ложкой? Да и комфорт этот твой ещё создать надо. Это тебе не тряпичную куклу сшить. Хотя, знаешь что? Обклеишь ты свои куклы QR-кодами на местные достопримечательности, тогда, может, и взлетит твоя «Неоволжская» империя!» – Гена ухмыльнулся, наблюдая за её реакцией.

Светлана нахмурилась, но, увидев искорки смеха в глазах Геннадия, рассмеялась.

– «Ну, Гена, ты как всегда! QR-коды на куклах – это, конечно, прорыв! Но я ждала более конструктивной критики. Хотя, ладно, признаю, работы – непочатый край. Но главное – идея! А её никакими QR-кодами не испортишь!» – Она подмигнула, показывая, что скепсис только раззадорил.

– «Ладно, ладно, не кипятись, «Неоволжье» ты моё! Идея неплохая. Дальше что? Может, я и правда чем помогу, кроме как обклеивать кукол кодами?» – Гена смягчился, увидев, что Светлана не обиделась, а приняла вызов.

– «А ещё… экологически чистые продукты!» – глаза Светланы засияли. «Хлеб домашний, масло настоящее, творог, сметана, мёд с местных пасек, травы…»

– «Вот это уже интересно! Экология сейчас в тренде. Но главное, чтобы это не осталось словами. Земля, оборудование, сертификация – всё прикинула? Иначе твой творог будет обычным творогом, а мёд – мёдом с химикатами. И вся твоя «Неоволжская» идиллия закончится на хлебе из ларька. Ещё идеи есть?»

– «Есть! Мастер-классы!» – Светлана наклонилась ближе к Геннадию, словно открывала секрет. «Русская кухня, лекарственные травы, пчеловодство, садоводство, астрономия – у нас же звёзды как на ладони! Литературные вечера, фестивали народной музыки… Возможности безграничны! И это не просто туристы и доход, это новый образ села – не как глуши, а как современного, экологичного, творческого пространства, где можно жить полной жизнью!»

Она перевела дыхание и посмотрела на Геннадия, ожидая вердикта.

– «Знаешь,» – начал он, подбирая слова, чтобы не ранить её мечту, – идеи хорошие. Даже отличные. Но реализовать их будет… сложно. Особенно здесь, вдали от центров, с нашими ресурсами и инфраструктурой.

Он помолчал, наблюдая, как меняется её лицо – от воодушевления к лёгкой тени разочарования, но не отчаяния.

Внутри Геннадия боролись сомнения: «Сможем ли мы? Хватит ли сил? Не утонет ли эта мечта в болоте реальности?»

– «Нужно всё тщательно продумать,» – продолжил он мягче. «Бизнес-план, риски, возможности, маркетинг… И не забывай про бюрократию – согласования, разрешения… И, конечно, инвестиции. Банки не любят село. Частники предпочитают город, где всё быстрее окупается.»

– «Ну а если…?» – начала Светлана, готовясь к бою.

– «Подожди, пожалуйста!» – Сказал Геннадий, мягко подняв руку, давая понять, что ещё не закончил. «И даже если удастся преодолеть все эти препятствия, остаётся главный вопрос: как привлечь сюда людей? Не просто туристов на выходные, а постоянных жителей, специалистов, готовых связать свою жизнь с этими местами. Ведь нужны люди, которые здесь всё это будут создавать, работать над реализацией этих проектов. Современный человек привык к определённому уровню комфорта и возможностей, а их в сельской местности пока нет. Школы, медицина, развлечения, социальные блага – всё это важные факторы, влияющие на выбор места жительства.»

У Геннадия росло беспокойство: «Без людей, без новой крови, все эти мечты – лишь карточный домик, который рухнет от первого порыва ветра».

– «Ты прав, это серьезный вызов,» – тихо произнесла она, словно размышляя вслух. «Без решения этих проблем, всё остальное просто не имеет смысла.»

– «Но это не значит, что твои идеи нереализуемы,» – добавил он, заметив, как погрустнело её лицо. «Просто нужно быть готовыми к долгому и непростому пути, к тому, что результаты придут не сразу. Возможно, стоит начать с малого – с одного конкретного проекта, который можно запустить с минимальными вложениями, а потом постепенно расширять деятельность.»

Светлана задумчиво кивнула, теребя травинку в руках. Она понимала справедливость его замечаний, но не могла и не хотела отказываться от своей мечты. Внутри Светы рождались контраргументы, новые идеи, возможные решения: «Начнём с малого, шаг за шагом. Главное – верить и не сдаваться!» Она набрала воздуха, готовясь изложить свои мысли, когда внезапно всё вокруг озарилось яркой вспышкой, за которой последовал оглушительный раскат грома, прокатившийся над рекой и отразившийся эхом от противоположного берега. Их беседа была резко прервана вмешательством природы. Они одновременно подняли головы к небу и только сейчас заметили, как сильно изменилась погода за последние несколько часов. Надвигалась гроза.

«Вихрь молнии»

Тяжёлые, как бремя надвигающейся беды, тучи заползли на небосвод, словно свинцовый саван, погребая последние лучи солнца. В воздухе, густом и неподвижном, чувствовалась озоновая свежесть – предвестник надвигающейся бури. Ветер, минуту назад игриво ласкавший листву, превратился в разъярённого дикого зверя, сгибающего к земле травяной ковёр и вздымающего бурую рябь на речной глади. Первые, капли дождя обрушились на раскрытый альбом Геннадия, забытый им в спешке. Они жадно впитались в бумагу, как голодные звери, размывая чёткие линии наброска в бесформенные кляксы. Ещё одна картина – церковь, любовно выписанная им, растворялась в серой дымке, превращаясь в мираж, унесённый ветром времени.

– «Чёрт! Неужели всё насмарку? Столько времени, столько усилий…» – горечь разочарования обожгла его, вырвавшись в невольном возгласе.

Он попытался заслонить альбом своим телом, словно щитом, но стихия не знала пощады. Дождь, будто прорвав плотину, обрушился всей своей яростью.

– «Бежим к машине!» – крикнул он, торопливо собирая свои художественные сокровища и запихивая их в сумку без обычной бережности. Карандаши, кисти, тюбики с красками – всё смешалось в хаотичном беспорядке, лишь бы спастись от разбушевавшейся стихии.

Светлана, заметалась, собирая остатки их безмятежного пикника. Плед, промокший до нитки и отяжелевший, словно груз прожитых лет, пришлось скомкать под мышку. Термос, чашки, контейнеры с едой – всё собиралось в спешке, вслепую, под аккомпанемент хлещущего дождя и порывов ветра, вырывающих из рук салфетки и невесомые пластиковые упаковки.

– «Готова?» – крикнул Геннадий, закидывая сумку на плечо и протягивая ей руку. Мокрые пряди волос прилипли ко лбу, а рубашка, тёмная от влаги, обрисовывала контуры тела.

Светлана кивнула, вцепившись в его руку, словно в спасительный якорь, и они бросились бежать по размокающей тропинке к припаркованному автомобилю. Бег был мучителен – земля, словно предатель, скользила под ногами, превращаясь в липкую грязь, а высокая трава цеплялась за щиколотки, пытаясь удержать их. Дождь бил в лицо, затрудняя видимость, а раскаты грома, как гневные возгласы богов, заставляли вздрагивать и невольно подгоняли. Геннадий, словно спринтер, вырвавшийся вперёд, нащупал в кармане спасительные ключи и, распахнув пассажирскую дверь, жестом пригласил Светлану внутрь. Обогнув капот, он плюхнулся на водительское сиденье, с отвращением сплёвывая воду, стекающую с волос на лицо. И в тот самый момент, когда за ним захлопнулась дверь, небо, уловив долгожданный миг, разверзлось настоящим, библейским потопом. Вода, словно из гигантского крана, обрушилась сплошной стеной, барабаня по крыше и стёклам с такой яростью, что казалось, будто машина попала под перекрёстный огонь шрапнели. Видимость упала до нуля – силуэты ближайших деревьев едва угадывались сквозь плотную водяную завесу, а дальше всё растворялось в серой бездне.

– «Ну вот, я же говорила, что это будет отличный день на природе!» – улыбнулась Светлана, стараясь разогнать сгущающуюся тревогу.

Геннадий, не удержавшись, рассмеялся, вытирая лицо бумажными салфетками, извлечёнными из бардачка: «Идиотская ситуация! И всё же… она прекрасна даже в этом хаосе.»

Он протянул пачку Свете, которая с благодарностью приняла и начала промокать лицо и шею. Её волосы, обычно пышные и волнистые, прилипли к голове, с которых стекала вода. Макияж, смытый потоками дождя, обнажил её естественную красоту – длинные ресницы, нежный овал лица.

За окнами разворачивалась картина, достойная кисти апокалиптического художника. Молнии, словно огненные клинки, рассекали небо, оставляя зигзагообразные шрамы на полотне туч, на мгновение освещая всё вокруг призрачным, неземным светом. Они вспыхивали так часто, что казалось, будто над лесом непрерывно работают гигантские фотовспышки, фиксирующие каждую секунду буйства стихии. А раскаты грома, как голос разгневанного бога, сотрясали не только воздух, но и саму землю.

– «Никогда не видела такой сильной грозы,» – прошептала Светлана, обхватывая себя руками.

В салоне стало зябко – резкое падение температуры снаружи ощущалось кожей. И немного… страшно. Геннадий заметил её дрожь и, молча, потянулся к заднему сиденью, где у него лежала запасная, лёгкая, но тёплая ветровка.

– «Держи,» – он протянул ей куртку. « Она сухая. Лучше снять мокрую одежду, иначе простудишься.»

Светлана приняла куртку, но замешкалась, не зная, как переодеться в тесном пространстве автомобиля.

– «Я отвернусь,» – Геннадий понял её смущение и демонстративно повернулся к водительскому окну, делая вид, что с интересом рассматривает бушующую стихию. «Сохраняй спокойствие, парень. Просто посмотри в окно.»

Он услышал тихий шорох одежды, когда она стягивала через голову мокрую блузку. Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, он потянулся к приборной панели.

– «Переждём,» – сказал Геннадий, включая автомагнитолу и регулируя громкость так, чтобы музыка заполняла неловкую паузу, но не заглушала разговор. «Судя по всему, это ненадолго. Такие мощные грозы обычно быстро уходят.»

Из динамиков полилась необычная, завораживающая мелодия – что-то среднее между классической композицией и современной электронной аранжировкой. В ней чувствовалась и строгость, и нежность, и какая-то необъяснимая тоска.

– «Что это за музыка? Никогда такой не слышала,» – с интересом спросила Светлана, уже натянувшая на себя ветровку, которая оказалась ей велика и доходила почти до колен.

– «Это… моя композиция,» – ответил Геннадий, в его глазах мелькнуло что-то похожее на смущение и гордость. «Точнее, придуманная мной и сгенерированная нейросетью. Я экспериментирую с искусственным интеллектом в музыке. Задаю определённые параметры, настроение, стиль, а потом дорабатываю то, что выдаёт машина. Получается что-то на стыке человеческого творчества и алгоритмов.»

– «Ты полон сюрпризов! Не знала, что ты ещё и музыкант,» – посмотрела на него Светлана с новым, неподдельным интересом.

– «Скорее, любитель,» – отмахнулся Геннадий. «В детстве учился играть на гитаре, потом забросил, а сейчас вот вернулся к музыке, но уже в таком необычном формате. Это своего рода эксперимент – исследование границ между человеческим творчеством и возможностями искусственного интеллекта.»

Геннадий хотел продолжить, но внезапно мелодия сменилась треском помех – словно кто-то безуспешно пытался настроить старый аналоговый приёмник, перескакивая с частоты на частоту. Звук был настолько неожиданным и неприятным, что оба невольно поморщились.

– «Странно,» – пробормотал Геннадий, крутя ручку настройки. «Обычно работает хорошо. Может, из-за грозы?»

Он проверил настройки, убедился, что всё в порядке, но из динамиков продолжал доноситься только белый шум, иногда прерываемый обрывками неразборчивых фраз и музыкальных фрагментов. В конце концов, он сдался и выключил проигрыватель, погрузив салон в тишину, нарушаемую лишь шумом дождя и раскатами грома.

Светлана вздрогнула, когда особенно яркая молния сверкнула совсем рядом, где-то в лесополосе у дороги. Вспышка была настолько ослепительной, что на мгновение картинка за окнами окрасилась в нереальный, выжигающий белизной цвет, словно кто-то включил гигантский прожектор. Она инстинктивно зажмурилась и прикрыла глаза рукой, а когда открыла их снова, с ужасом обнаружила, что вокруг царит кромешная тьма.

Приборная панель погасла. Фары, включённые Геннадием, чтобы хоть как-то видеть сквозь пелену дождя, тоже потухли. Единственным источником света остались редкие вспышки молний, на мгновение выхватывающие из мрака силуэты деревьев и контуры дороги.

– «Что случилось?» – спросила Светлана, чувствуя, как по спине пробежал ледяной холодок страха.

– «Похоже, молния ударила слишком близко,» – ответил Геннадий, пытаясь завести машину, но безуспешно. «Кажется, она создала электромагнитный импульс, который вывел из строя электронику автомобиля.»

Он несколько раз повернул ключ в замке зажигания, но двигатель даже не пытался завестись – раздавались лишь сухие щелчки стартера. Приборная панель оставалась мёртвой, как и экран мультимедийной системы: «Вот чёрт! Только этого не хватало!»

– «И что теперь?» – в голосе Светланы звучала паника. «Мы застряли здесь? В такую грозу?!»

– «Не волнуйся, это временно,» – попытался улыбнуться Геннадий, чтобы подбодрить её. «Скорее всего, электроника просто перегрузилась и нужно дать ей время восстановиться. Или, в худшем случае, придётся вызвать эвакуатор, когда гроза утихнет и появится связь. А пока…» – он достал из бардачка фонарик и включил его, «у нас есть свет, есть крыша над головой, и мы в безопасности. Просто нужно немного подождать.»

Внезапно мощнейшая молния, словно огненный хлыст, хлестнула по капоту машины, на мгновение залив всё вокруг слепящим светом и погрузив в оглушительную тишину.

Глава 2. «Эхо решений»

«Перекресток измерений»

– «Света… Светочка, очнись! Умоляю, очнись!» – Геннадий звал её, словно из колодца.

Голос приглушённый и искажённый тревогой, которую она никогда раньше в нём не слышала. Этот диссонанс между привычным спокойствием и надрывной паникой ранил даже сквозь пелену полсознания. Тёплые пальцы, словно крылья бабочки, коснулись её лица. Осторожно касались щеки, лба, отгоняя непослушные пряди волос. Лёгкие, но настойчивые похлопывания по щекам, как слабые разряды тока, должны были вернуть её в этот мир.

– «Света, ну же, возвращайся!» – в голосе Геннадия теперь звучало отчаяние, сквозь которое пробивалось робкое облегчение, когда он заметил, как дрогнули её веки.

Светлана открыла глаза. Мир предстал размытым акварельным пятном, где не было чёткости линий и форм. Постепенно зрение сфокусировалось, и она увидела склонившееся над ней лицо Геннадия. Его глаза, обычно такие спокойные, сейчас буравили, пытаясь найти ответ на невысказанный вопрос. Она по-прежнему сидела в машине, в коконе безопасности пассажирского кресла, но ремень безопасности теперь казался удавкой, сковывающей движения и дыхание. В голове танцевали звёзды. Воздух словно загустел, а свет стал чужим, неестественно ярким, пронизанным холодным голубым оттенком, который не имел ничего общего ни с солнечным днём, ни с искусственным светом фар. Этот свет, казалось, исходил отовсюду сразу, просачивался сквозь стёкла автомобиля, создавая ощущение зыбкой нереальности. Света моргнула, пытаясь прогнать наваждение и ухватить ускользающую нить реальности. Последнее, что она помнила, – ослепительная вспышка молнии и головокружение, переходящее в вязкую темноту.

– «Что… что случилось?» – пробормотала она, нашаривая ручку двери. Голос звучал хрипло и слабо. «Я… я отключилась? Потеряла сознание?»

– «Всё хорошо,» – Геннадий выдохнул с облегчением, словно сбросил непосильную ношу.

Гена на мгновение прикрыл глаза, безмолвно благодаря небеса. Затем отстегнул ремень и повернулся к ней, внимательно изучая лицо, словно пытаясь обнаружить скрытые раны. – «Слава богу, ты очнулась!» – воскликнул он. «Я уже места себе не находил. Ты не реагировала на мой зов. Сначала я подумал, что тебя просто оглушило, но потом…» – Геннадий запнулся, не желая озвучивать свои худшие опасения.

Света заметила, как дрожат его руки, обычно такие уверенные, когда он помогал освободиться от ремня, впившегося в плечо. Глубокий вдох наполнил её тело жизнью, возвращая чувствительность.

– «Что со мной произошло?» – спросила она, массируя онемевшее плечо.

Геннадий провёл рукой по волосам – жест, который выдавал крайнее волнение.

– «Я не знаю,» – ответил Гена, и в голосе звучала неприкрытая тревога. «Молния ударила совсем рядом, как будто в сам капот. Был адский грохот, вспышка ослепила… а потом…» – он замялся, ища подходящие слова. «Эти изменения вокруг. Мы словно провалились в воронку, и я тоже отрубился. Очнулся – ты без сознания. Тряс тебя, хлопал по щекам… ничего. А потом этот свет… он стал другим.»

Светлана нахмурилась, осознав ещё одну странность – давящую тишину. Не было слышно ни дождя, ни грома, ни ветра. Лишь звенящая пустота, нарушаемая только их дыханием.

– «Посмотри вокруг,» – тихо произнёс Геннадий. В голосе слышалось напряжение.

Светлана медленно повернула голову, сначала к лобовому стеклу, затем к боковым окнам. То, что она увидела, заставило сердце замереть, а потом бешено заколотиться. Мир за окном перестал быть узнаваемым. Вместо размытых дождём силуэтов деревьев и дороги, вместо тёмного неба и потоков воды – нереальное пространство, залитое холодным голубым светом. Света инстинктивно схватила Гену за руку, ища опору, подтверждение, что она не сошла с ума:

– «Что это?» – прошептала она, не в силах оторвать взгляд от сюрреалистического пейзажа. «Где мы? Что происходит?»

«Галлюцинация?» – Метался её разум. «Последствие удара? Или я всё ещё в бреду?» Но ощущения были слишком реальными: прохладный воздух на коже, твёрдость сиденья, тепло руки Геннадия. «Нет, это не сон.» За окном простирался мир, настолько чуждый и незнакомый, что казалось, они перенеслись в другое измерение. Вместо привычной сельской дороги перед ними раскинулась широкая магистраль из полупрозрачного материала, напоминающего стекло или лёд. Дорога, состоящая из шести полос. По ней бесшумно скользили обтекаемые транспортные средства, словно левитируя над поверхностью. Эти не знакомые автомобили отличались плавными линиями, отсутствием острых углов и какой-то инопланетной эстетикой. Некоторые были прозрачными, позволяя увидеть силуэты пассажиров. Поверхность других переливалась всеми цветами радуги. Вдоль магистрали парили сферы, излучающие мягкий, но яркий свет. Они служили источниками освещения и, возможно, коммуникационными устройствами, потому что между ними пробегали волны света, словно передавая информацию. Но самое поразительное открывалось вдали. Там, где раньше были холмы и поля, высились сверкающие здания, живые и естественные, в отличие от холодных небоскрёбов мегаполисов. Эти строения плавно закручивались спиралями, расширяясь и сужаясь. Некоторые устремлялись ввысь, теряясь в облаках. Другие расползались вширь, образуя сложные структуры, напоминающие гигантские соты или нейронные сети. Третьи были полупрозрачными, демонстрируя свои внутренние конструкции. Между ними сновали летающие объекты. Они двигались по сложным траекториям, но никогда не сталкивались, следуя невидимому порядку.

Светлана не могла отвести глаз. Этот пейзаж одновременно пугал и завораживал, вызывая панику и восхищение. Она чувствовала себя первооткрывателем, заглянувшим в затерянную цивилизацию, путешественником во времени, оказавшимся в далёком будущем.

– «Гена,» – прошептала она, не отрываясь от окна, «ты это видишь? Ты видишь то же самое, что и я?»

Она боялась услышать отрицание, боялась, что это лишь личная галлюцинация, признак повреждения мозга. Но в то же время надеялась, что подтвердит её безумие, потому что, если он видит то же самое, значит, это реально. Хотя… реально ли это вообще возможно?

– «Да,» – ответил Геннадий после долгой паузы. В голосе звучал тот же шок. «Я вижу это.»

Он поднял руку и указал на что-то за лобовым стеклом:

– «Вон то здание, похожее на спираль ДНК. Видишь, как оно меняет цвет? И эти… автомобили. Они движутся по невидимым путям, как по рельсам, но без рельсов. И тишина… Абсолютная тишина.»