Счастливчик Ген

– Мы потеряли убитыми четыре сотни бойцов, – говорил мне Маркус, – и почти столько же ранены, к счастью, по большей части легко. Сколько погибло горожан, пока никто не скажет. Я от них такого не ожидал, хотя это прекрасное доказательство моим словам о двух сотнях лет ненависти. Не простое это будет дело – создать из двух королевств одно. Кто-то это примет легко, а кто-то вот так.

Он показал рукой на улицу, где в двадцати шагах от нас лежал мёртвый мальчишка лет тринадцати с почти перерубленной шеей. Рядом с ним валялся разрубленный арбалет.

– Прежде чем их убьют, – сказал я ему, имея в виду защитников крепости, – я заставлю собрать и похоронить все тела с улиц. Ведь не могли не знать, сволочи, чем всё закончится!

– В такие мгновения редко думают головой, – ответил он, – но лично я не возражаю. Важны не намерения, а последствия. Что будем делать с крепостью? В ней должно быть мало защитников, но мне не хочется опять терять людей.

– Мне хочется этого не больше твоего, поэтому посылай за минами. Двух, я думаю, хватит. И пусть возьмут кого-нибудь из местных в качестве проводника. Должен же быть здесь хоть кто-то вменяемый.

Мины принесли ближе к вечеру. Наши матросы попытались сделать несколько рейсов по светлому времени, чтобы подвести подкрепление, но из крепости по ним довольно точно выстрелили из баллисты. Попасть не попали, но ядро упало в опасной близости от лодок, окатив гребцов водой, поэтому было принято решение больше так не рисковать. С прибытием мин судьба крепости была решена. Наши лучники не давали её защитникам высунуться из-за стен, поэтому братья спокойно поднесли и уложили мину под ворота, запалили фитиль и поспешно удалились. Первым взрывом сорвать створки не получилось, их только вогнуло внутрь и вырвало несколько петель. Пришлось пожертвовать ещё одной миной, после чего остатки ворот, кувыркаясь, улетели во двор крепости, убив при этом несколько бойцов. Остальные, очумело тряся головами, бросали оружие на брусчатку двора. К кораблям тотчас же отправили лодку, и вскоре наш флот уже вошёл в гавань и занял те причалы, где раньше швартовались захваченные нами военные корабли. В тот же день я приказал собрать на площади перед магистратом всё население города, которого оказалось на удивление мало. Фактически это был даже не город, а база военного флота Гардии, где жили только моряки, члены их семей и те, кто их обслуживал. Рядом с магистратом быстро сколотили помост, с него я и обратился к жителям, которых собралось тысячи две. Солдат со мной было мало. Они редким кольцом окружали помост, чтобы ни у кого не родилась мысль метнуть в меня нож, и стояли в проходах на площади, проверяя, чтобы никто не пронёс оружие посерьёзнее. На всякий случай в самом магистрате укрылись с полсотни братьев, но на площади об этом никто не знал.

– Я постараюсь говорить громче, чтобы было слышно всем! – сказал я. – Я вижу в глазах многих из вас ненависть. А ведь это я должен вас ненавидеть, а не наоборот! Именно Галид с помощью ваших мужей развязал эту войну, принеся на землю Орсела боль и смерть! И до того в нашем противостоянии первый удар следовал с вашей стороны, мы лишь давали сдачи. Но на этот раз был не просто пограничный конфликт, к нам вторглись семь тысяч ваших воинов, во главе с братом короля, вооружённых чудовищным оружием. Нам пришлось приложить немало сил, чтобы их разбить. Чаша нашего терпения переполнилась! Двести лет один некогда разделённый народ постоянно проливал кровь без цели и смысла! Мы решили положить этому конец и объединить два королевства в одно. У нас один язык, одна вера, сходные обычаи. Что нам с вами делить? Пользуясь тем, что вы отправили к нам воевать лучших солдат, на вас напало королевство Стани. Сделали бы они то же самое, если бы мы были едины? Никогда! По пути сюда мы захватывали в бою замки и города и предпочитали не убивать своих противников, а брать их в плен. Сегодня он противник, завтра – подданный, а послезавтра может стать другом! Мирное население и подавно никто не трогал. Ваш город стал исключением. Страх за своих мужей и воспитанная в вас ненависть к Орселу толкнула ваших женщин и детей выйти на улицы и бить в спины моим солдатам. Их было слишком много, и наши бойцы, защищаясь, вынуждены были убивать. Итог этой бойни – четыре сотни убитых вами солдат и в два раза больше горожан, в большинстве женщин и детей. Для моей армии такие потери будут невелики, но вот родственникам и друзьям убитых вы принесли горе. Не думаю также, что сильно обрадуются ваши отцы и братья, когда вернутся живыми из плена и обнаружат свои пустые дома. Мы собираемся захватить вашу столицу, а для этого мне нужно собрать все свои силы в кулак и дождаться подкреплений. Это я буду делать в вашем городе. А потом мы уйдём и оставим вам правителем военного коменданта. Пройдёт немало времени, прежде чем вы снова сможете выбрать себе магистрат. Но если вы надумаете опять наносить нам удары из-за угла, пестуя свою ненависть, то этого города больше не будет. Для Галида это было место, откуда можно было наносить удары по Орселу. В таком качестве мне этот город не нужен. А вот как кузница кадров для нового флота объединённого королевства он может подойти. Флота, который будет плавать не только по этой не слишком большой реке, а выйдет в океан, сожжёт пиратские гнёзда и откроет для королевства новые земли. Но это возможно только тогда, когда вы примете сердцем наше объединение. Если же вы останетесь врагами, город будет предан огню, а вас выселят с теми вещами, которые сможете унести в руках. Вижу, что до многих мои слова так и не дошли. Очень жаль. Когда тренируют бойца, у него развивают силу удара, отрабатывая его на набитом опилками кожаном мешке. Если боец ударит мешок и не сможет его отбить или уклониться, то получит этим же мешком по морде. Должен ли он при этом винить за свою боль мешок или все-таки самого себя? Больше я не собираюсь вас убеждать, и так сорвал голос. Осталось только одно. Когда мы берём пленных, относимся к ним уважительно и покушаемся только на свободу, а не жизнь. В вашем городе кое для кого и придётся сделать исключение. Взятые в плен стражники посидят до конца войны в одном из лагерей и вернутся домой, а вот девяносто два защитника вашей крепости, которые ударили в набат и после её взятия остались в живых, будут казнены по моему приказу, потому что призвали вмешаться в бой женщин и детей. Сами они в этом бою не участвовали, благополучно отсидевшись за стенами. Сейчас их сюда приведут, и я хочу, чтобы они посмотрели вам в глаза. Сначала хотел заставить пленных самих убирать и хоронить погибших по их вине жителей города, но взятие крепости затянулось, и мы не могли позволить телам и дальше лежать на улицах. Их вид терзает душу, да и жарко уже, так что мы похоронили их сами. Я ухожу, а вы попрощайтесь со своими «героями» и посмотрите на них в последний раз. До захода солнца они будут повешены.

Я спустился с помоста в полной тишине. Позже мне рассказали, что так же молча горожане смотрели на приговорённых к смерти. В их сторону пока никто не плевался, но уже само молчание говорило о многом. Я не обольщался: сколько речей ни произноси, какие правильные слова ни говори, всё равно не станешь другом тому, у кого только что убил кого-то из близких. Но была надежда, что со временем мы, по крайней мере, не будем врагами. За те три дня, которые я провёл в Ротане, не было ни одного покушения, только мальчишки несколько раз бросались в солдат камни. На второй день мы подтянули все свои силы. Войска в Ротане не поместились, и часть их расположили за городом. На третий день, наконец-то, прибыла давно обещанная помощь. Десять гребных судов привезли мне полторы тысячи мечников и пять сотен стрелков.

– Большое вам спасибо, граф! – поблагодарил я старшего конвоя. – Вы прибыли очень кстати, теперь мы сможем закончить эту войну. К вам будет просьба. В Сантине находятся трофейные корабли. Посадите на десять из них половину своих гребцов и отгоните в Орсел. Поплывёте по течению, так что это будет нетрудно сделать. Только вначале помогите перебросить солдат ближе к столице.

– Вы собираетесь атаковать столичный порт? – спросил граф. – Может быть, и нам в этом поучаствовать?

– Там слишком сильная защита, нам пустят на дно корабли. Я думаю высадиться в десяти лигах от города и наступать по суше.

– А хватит сил? Наверное, Галит собрал для защиты столицы все войска.

– Может, и собрал, – усмехнулся я, – только ему нечего собирать. Неудачная война с нами и нападение короля Стани съели его резервы. Вы забыли, когда в последний раз осаждались большие города. По рассказам пленных, у Галида в столице совсем мало войск, есть ещё стража и дворянское ополчение, если его получится собрать.

– А может не получиться? – недоверчиво спросил граф.

– Он его соберёт, но вряд ли много. Я постарался, чтобы всем стало известно то, что перешедшим на нашу сторону дворянам оставляются титулы и имения. Так что в лучшем случае у него будет тысяч семь солдат, а длина стены Салтана почти девять лиг. И как её защищать такими силами?

– И как? – с любопытством спросил граф.

– Никак. Он не сможет защитить свою столицу. Нужно не допускать к ней противника и бить его в другом месте. Если бы не война со Стани, у Галида был бы шанс свести эту партию вничью, заключив мир и отделавшись контрибуцией. А сейчас он уже проиграл, и я больше озабочен не предстоящим сражением, а тем, чтобы он не удрал с сыном и казной. Будет потом мутить воду. Так вы поможете? Нужно сделать четыре ходки, а с вашей помощью надеюсь уложиться в три. К тому же, если против нас бросят остатки флота, ваши корабли не будут лишними.

До удобного для высадки места, о котором говорил адмирал, было три часа плавания, так что управились с переброской войск за один день, после чего разбили лагерь и расположились на отдых. Матросы графа переночевали вместе с нами, а с утра отправились в Сантину. Я оставил на кораблях половинные экипажи, взяв остальных с собой. Они были нужны не для боя, а для занятия столицы. Перед тем как выступить, собрал офицеров в штабной палатке.

– Сегодня или завтра будет решаться судьба этой войны, – сказал я им. – Галид не в состоянии защищать столицу, поэтому постарается дать нам бой на подступах к ней.

– Но у него будет в два раза меньше солдат, – возразил Нил. – На что он может рассчитывать при таком соотношении сил?

– Правильно мыслишь, генерал, – усмехнулся я. – Скорее всего, он будет рассчитывать на свои снаряды. Баллисты с собой не потаскаешь, и нас теперь под них не заманишь. Единственная возможность нас ополовинить – это завлечь на участок, где уже заложены мины. Для этого они должны вначале на нас навалиться, а потом притворно бежать, увлекая в нужном направлении.

– А мы на это не поведёмся? – спросил один из полковников.

– Если мы покажем, что разгадали его планы, Галиду останется только драться. Мы победим и в этом случае, но заплатим за победу немалую цену, а я не хочу больше терять людей. Поэтому будем их преследовать, но только до определённого предела. Я уверен, что сумею угадать заминированный участок. Если мы тупо на него попрём, люди Галида побегут поджигать фитили. А вы по моему сигналу прекратите преследование и обратитесь в бегство. Что будет делать противник, если учесть, что о минах знают только несколько человек?

– Я остановился бы на месте и в недоумении чесал затылок, – под общий смех сказал тот же полковник.

– Кто-то остановится, но найдутся и те, кто погонится за вами. Одним словом, воцарится бардак, тем более что у гардейцев будет не армия, а сборище вооружённых людей. Нам нужно загнать на это поле их самих, когда фитили уже подожжены и ничего нельзя изменить. Вам нужно донести до каждого солдата, что мы будем делать и для чего, а мне – вовремя обнаружить ловушку и предупредить вас о ней. От точности и своевременности выполнения вами приказов будет зависеть всё. Если с этим ничего не получится, то бросаем все игры и начинаем обстрел гардейцев из луков и арбалетов, максимально сокращая их численность. В прямое столкновение не вступать до последней возможности. Боевое построение я покажу при подходе к столице. Жаль, что так и не получилось отработать это на учениях, но у нас не будет сложных манёвров, так что должны справиться.

Глава 45

С час мы двигались походной колонной. Никакое другое построение применить было нельзя, потому что по обе стороны дороги рос густой лес. Потом он стал понемногу редеть, исчез подлесок, а вскоре начали попадаться старые и новые вырубки, постепенно сливающиеся в обширные пространства, поросшие лишь мелким кустарником. Столица постепенно сводила вокруг себя леса. Чуть дальше встретилась первая деревня, за ней они пошли одна за другой. Дорога разрезала их пополам, разбрасывая крестьянские избы по обе стороны от себя. Мы шли, поднимая за собой шлейф пыли, не обращая внимания на испуганно прячущихся в своих домах крестьян. Даже деревенская живность притихла, а может быть, её просто не было слышно за топотом тридцати тысяч ног. К концу третьего часа пути исчезли поля и деревни. Крестьянам не разрешалось селиться вблизи Салтана. Дальше до самой столицы шли обширные луга, перемежавшиеся небольшими рощами. Мы сделали небольшой привал и слегка перекусили. После привала я построил корпуса в каре. В середину строя поместили стрелков, а кавалерия следовала сзади. Вперёд пустили лишь несколько кавалерийских разъездов, которые осматривали встречные рощи на наличие возможных засад. Шли пятью колоннами, уже не придерживаясь дороги. Сильно не спешили, потому что надо было дать противнику время обнаружить наше войско и подготовиться. Через два часа марша местность начала повышаться и вдали показались стены столицы и возвышавшиеся над ними башни дворцов. Вернулась конная разведка с донесением, что видели всадников, которые при нашем приближении унеслись вскачь. Мы прошли ещё немного и сделали последний привал.

– Ожидание закончилось, – сказал я своим офицерам. – После начала движения у вас должна быть полная готовность к бою. Вряд ли нам дадут подойти к столице вплотную.

Так и вышло. Беспрепятственно прошли лиг пять, после чего разведчики сообщили, что за ближайшей рощей скрывается противник. Командовавший гардейцами понял, что внезапно напасть не получится, и из-за рощи начали выходить небольшие отряды, которые строились перед нами в видимом беспорядке. Всего против нас оказалось тысяч восемь бойцов. Никаких переговоров они устраивать не собирались, и, немного постояв, вражеский строй двинулся в нашу сторону.

– Стрелкам подготовиться! – пронеслась по рядам команда.

Услышав, передние ряды пехотинцев в колоннах присели на землю, прикрываясь щитами и оставляя перед стрелками свободное пространство. Первыми вступили в бой арбалетчики. Стрельбу вели только передние три ряда, передавая после выстрела оружие задним и получая взамен готовые к бою арбалеты. Непрерывная стрельба из такого количества арбалетов в плотные ряды слабо защищённых людей привела к большим потерям. Убитые или раненые воины Галида падали сотнями. Чтобы быстрее сойтись с нами врукопашную, они перешли на бег. В дело вступили семьсот лучников, обрушив на наступающие порядки противника дождь стрел. Я давно наплевал на правило «один лучник – один колчан» и покупал для своих парней стрелы везде, где только можно, а также требовал их от короля. Изготовить хорошую стрелу не так просто, но мне удалось снабдить своих лучников двумя, а кого и тремя колчанами, так что у каждого было не меньше шести десятков стрел, и сейчас они торопливо опорожняли колчаны. Может, у того, кто командовал гардейцами, и была мысль пощипать нас в рубке перед ложным отступлением, но даже если и так, ничего у них из этого не вышло. Потеряв от обстрела больше тысячи бойцов, они не выдержали и обратились в бегство, уже не притворное, а самое настоящее. Игры с минами были не самоцелью, главным было максимально сократить численность противника, поэтому я бросил за ними в преследование кавалерию. Две тысячи всадников обтекли колонны пехоты и устремились вслед за отступающими, выкашивая их последние ряды. Так продолжалось до рощи, где у гардейцев прятались всадники. Их было человек триста, но перед гибелью кавалеристам Галида удалось задержать наших и дать возможность своим солдатам получить спрятанные в роще пучки дротиков и пустить их в ход. Потеряв с полсотни бойцов, наша конница отступила. Нам сильно повезло в том, что с Гардией воевало королевство Стани. Как я узнал позже, там появился пришелец родом из Польши. Королю подарил его какой-то купец, и мальчишка чем-то понравился Дарну. Он как-то убедил короля отринуть правила ведения войны и заняться бронёй. Королевство Стани отличалось от соседей не только заметным количеством рабов, но и более развитым кузнечным делом. Это, а ещё наличие богатых месторождений железной руды, позволило Дарну быстро изготовить доспехи для большинства бойцов своей армии. Раб попробовал делать и порох, но то ли селитра была низкого качества, то ли он неправильно подобрал смесь, но сильных взрывов не получилось. Броня у воинов Стани оказалась намного лучше того, что нашили на куртки гардейцы, и последним пришлось плохо. Пороха для наглого соседа у Галида не нашлось, потому что он весь был отправлен в Орсел, а произведённый в последнее время Олия убедила оставить на крайний случай. Поэтому в долину Ори посылали обычных солдат, которые гибли там тысячами. Именно из-за этого в решающий момент у Галида практически не оказалось стрелков, которые были единственной силой, способной эффективно противостоять воинам Дарна, и поэтому все воевали со Стани.

Отбившись от нашей кавалерии, гардейцы построились в колонну и быстрым шагом пошли в сторону города. Возле рощи они оставили две сотни своих раненых, которые бросили оружие и обречённо сели на землю, сдаваясь на волю победителей.

– Дадим им немного оторваться, чтобы у меня было время оценить местность, – сказал я Нилу. – Прикажите, генерал, чтобы собрали стрелы.

Мы после боя всегда собирали стрелы, даже поломанные, которых было большинство. За три наконечника можно было выменять у мастеров одну боевую стрелу.

После получасовой задержки возобновили преследование гардейцев, которые успели отойти лиги на три. Я рассчитывал, что они будут быстро отступать только до минного поля, а там притормозят и дождутся нас. Это помогло бы точнее определить место, где для нас приготовлен сюрприз. Несмотря на то что мы не проводили предварительных тренировок, всё было разыграно как по нотам. Как я и ожидал, враги остановились перед большим лугом, трава на котором немного отличалась от росшей по соседству. Я в который уже раз пожалел об отсутствии бинокля, потому что не получалось рассмотреть подробности.

– Тебе не видно, что не так с травой на том лугу, который сзади них? – спросил я у Маркуса, показав рукой на гардейцев.

– Слишком далеко, поэтому плохо видно, но мне кажется, она немного завяла. Наверное, её где-то нарвали и побросали на землю, чтобы что-то прикрыть. Думаешь, это и есть то место?

– Скорее всего. Собираем офицеров и готовим атаку.

Гардейцы ждали, пока мы не подойдём почти вплотную, а потом начали пятиться, стараясь сильно не нарушать строй. Мы не спешили, так как надо было дать время пущенной в обход кавалерии зайти им в тыл. Наконец я решил, что времени прошло достаточно, и приказал дать сигнал к наступлению. Прогудел трубач, и мы устремились на солдат противника, заставляя их сначала ускорить отступление, а потом и вовсе повернуться к нам спиной и дать дёру. Мы преследовали их до середины луга, после чего по сигналу развернулись на месте и бросились бежать в обратном направлении, смешав строй. Этот манёвр стал сигналом для кавалерии, которая уже перекрыла гардейцам путь к отступлению и теперь выдавливала их обратно на луг. Я находился в стороне от этого безобразия и внимательно искал тех, кто мог поджечь фитили, поэтому смог увидеть, как недалеко возле кустов из-под земли один за другим вылезли трое мужчин и, не оглядываясь, бросились бежать. Прозвучал третий и последний сигнал, и наши всадники развернули коней и погнали их прочь от луга.

Солдаты и офицеры Галида остались одни, в изумлении наблюдая, как в разные стороны от них удирают пехота и кавалерия противника. Видимо, среди них был кто-то из тех, кто знал о минах, и ему удалось организовать и вывести часть людей до того, как ловушка сработала. Когда на лугу стали рваться заложенные в прорытые траншеи мины, вздымая столбы земли, на нём оставалось ещё тысячи три солдат. Многие из них были убиты и ранены, а оставшиеся в живых, когда стихли взрывы, бросали оружие и поднимали руки. Большинству тех, кто покинул луг до взрывов, тоже не удалось уйти. Вернувшаяся кавалерия врубилась в толпу, в которую превратились солдаты Галида, и погнала их к городу, истребляя сотнями. Не выдержав, гардейцы бросали оружие и опускались на колени. Армии у короля Гардии больше не было.

К столице двигались долго из-за следовавшей за нами колонны пленных, многие из которых были ранены. Тех, кто не мог идти сам, несли на сделанных на скорую руку носилках те пленные, которые не получили ранений. Издали увидели широко распахнутые городские ворота и толпу людей перед ними. Подъехав ближе, я понял, что стоящие впереди важные господа – это члены городского магистрата. Толпа состояла из горожан, среди которых изредка мелькали мундиры стражников. Не доезжая до них полсотни шагов, я спешился и дальше пошёл пешком, ведя коня в поводу.

– Ваше высочество! – приветствовал меня полный пожилой человек низкого роста, одетый богаче других. – Позвольте поздравить вас с победой и заверить, что жители города будут рады оказать вам любое содействие. Магистрат…

– Не нужно меня поздравлять, уважаемый Хоган, – нарочно погромче, чтобы слышали в толпе, сказал я. – Такая победа вызывает у меня не радость, а чувство горечи. Мы с вами один народ, разделённый на два столетия. Орсел за всю свою историю ни разу не нападал на Гардию. Вот и сейчас мы только защищались. Ваш король развязал эту войну и понесёт заслуженное наказание. Династии Гардов больше не будет, как не будет и вашего королевства. Один народ должен жить в одной стране. Я рад, что вы изъявили желание помочь. Война окончена, и эти люди уже не пленные. Многие из них ранены. Я буду вам признателен, если магистрат возьмёт на себя оказание им помощи. Есть ещё раненные на дороге к Ротану, возьмите кого-нибудь провожатым, он покажет. Надо также похоронить несколько тысяч тел. Я обращаюсь к стражникам магистрата с призывом продолжать охрану жизни и имущества жителей столицы. Никто не собирается вас разоружать. В этой войне мы старались меньше убивать, а больше брать в плен. В ближайшее время все пленные вернутся по домам. Сейчас мы решим первоочередные вопросы, после чего займёмся захватчиками из Стани. Даю вам слово, что они будут вышвырнуты за наши пределы. Хочу только предупредить тех, кто испытывает по отношению к нам гнев и ненависть. Я сейчас такой добрый только потому, что вы пока ничем не вызвали моего недовольства. Лучше бы вам его и дальше не вызывать. Сейчас мы займём королевские дворцы, там у меня будет резиденция. В ближайшем будущем желающие смогут обратиться ко мне или кому-нибудь из моих помощников.

Не говоря больше ни слова, я вскочил в седло, дождался, пока солдаты немного оттеснят толпу, и в их окружении въехал в город. Там народ тоже не прятался, многие выходили на улицы и стояли, пока мы проезжали. Не было слышно ни приветственных криков, ни проклятий. Скорее, большинство жителей отнеслись к нам настороженно, но в то же время с любопытством. Из дворцов сбежали почти все королевские гвардейцы, а те немногие, которые остались, были без оружия и, увидев нас, распахнули ворота.

– Лейтенант гвардии! – браво отрапортовал мне молодой офицер, сделав непонятный, но явно приветственный жест рукой. – Жду ваших указаний, ваше высочество!

– Указания получите от генерала, – указал я рукой на Нила. – Где королевская семья?

– Король исчез, его сын – тоже, – ответил лейтенант. – Невеста принца – в своих покоях.

– Выделите мне провожающего, я хочу её увидеть, – приказал я ему. – Маркус, вы со мной? Нил, разместите войска и назначьте старших. Да, организуйте своё питание. Пока со всеми не разберёмся, запрещаю питаться на дворцовых кухнях. Не хватало ещё, чтобы вас здесь потравили.

Я подозревал, что Ольга красива. Вряд ли избалованный женским вниманием принц без памяти влюбился бы в простую безродную девчонку. Увидев её сейчас, я понял, насколько она красива. Идеальная фигура, затянутая в облегающее платье, сшитое по земной моде, ничем не отличалось от фигур других красивых женщин, но вот лицо… Такое бесполезно описывать, перечисляя черты лица с сопутствующим их описанием. Его нужно было один раз увидеть, чтобы потом вспоминать вновь и вновь. Она ждала меня в своей гостиной, сидя у окна в одной из тех поз, которые по-настоящему красивые женщины отрабатывают, а потом демонстрируют мужчинам.