Коррекция

– И что это будет?

– Он сказал, что выйдут из строя выпарные аппараты, и мы начнём сливать всё в реку напрямую. Пострадают сто тысяч человек, да и сама «Сороковка» загрязниться ещё больше. Нам Алексей не верит и считает строительство там центра и реактора дурным делом.

– Что-нибудь предприняли?

– Поехал к директору и потребовал собрать совещание главных специалистов. Как выяснилось, из-за высокой нагрузки корпуса выпарных аппаратов слишком быстро разрушаются от коррозии. Никто не рассчитывал на такую концентрацию солей.

– А почему молчали?

– Объясняют тем, что до весны ничего не получится сделать. Разгильдяйство, конечно. Наверняка так и рассчитывали, что мы дадим добро на слив в реку. Деваться-то некуда.

– А что реально сделать?

– Много чего. В мороз котлованы рыть не будем, но можно завезти цемент для бетонирования. И корпуса новых аппаратов нужно заказывать прямо сейчас. Ёмкости из нержавейки под отходы можно варить на месте уже через два месяца. Я дал рекомендации Ванникову.

– Я сам поговорю на эту тему с Борисом Львовичем. А что по реактору?

– Не могут до конца разобраться, поэтому предлагают проверить по упрощённой технологии. Если пойдёт реакция, не останется никаких сомнений и можно строить опытный реактор. Там несколько задач, которые нужно распределить между исполнителями. Сами пока пытаются разобраться с накопителями. Я говорил с ребятами. Нет у них надежд на быстрые результаты, слишком уж там всё сложно. Но говорят, что сделать можно, если не прямо сейчас, то в недалёком будущем.

– А что говорит Алексей?

– Что в его книжках будущее страны, но нам это пока не по зубам. Нужно малость оклематься после войны и немного развязаться с атомным оружием. Слишком уж велики масштабы работ. Но исследования и подготовку к ним уже нужно вести и даже строить опытный образец, только не в «Сороковке». И я с ним согласен. Производственные мощности комбината замкнуты на него самого. Фактически для разработчиков и строителей всё нужно строить с нуля. Так почему там, а не в другом месте? Мне не понравилось, что, когда разговор зашёл о том, чтобы им там остаться надолго, он стал сильно нервничать, хоть и старался это скрыть.

– Думаете, он что-то знает и не хочет говорить?

– Вряд ли, – ответил Курчатов. – Ему нет смысла скрывать что-то опасное, наоборот. Я сказал бы, что он что-то чувствует. Что-то такое, что вызывает беспокойство, но не поддаётся объяснению. Он хотел кое-что передать для вас, но потом решил, что при случае расскажет сам. Но это не имеет отношение к комбинату.

– Что за информацию он дал по вашей части?

– Кое-что по полупроводникам и оптическим генераторам. Некоторые идеи уже были в научных публикациях, но не смогли реализовать, а он даёт описание технологий. Очень приблизительные, но можно доработать. Пока засекретили и консультируемся, кому передать. Перспективы огромные, но нужно время.

– Думаете использовать его информацию во втором изделии?

– Уже начали. Но Алексей только кое-что уточнил и подтвердил наши собственные доработки. Информация по водородному оружию более ценная. Год-полтора он нам точно сэкономил.

– Последний вопрос. Игорь Васильевич, как вы смотрите на то, чтобы отдать проект генератора Капице? Мы не хотим снимать вас с атомной темы.

–Положительно смотрю. Прекрасный учёный, но мне с ним было трудно работать. Хорошая кандидатура, если опять не откажется. Тема-то скользкая, можно и шею сломать.

– Ладно, – подвёл итог Берия. – Сделаем всё, чтобы «Сороковка» работала без аварий и сбоев. Кроме неё, плутоний нам не даст никто. Прошу вас проконтролировать руководство комбината, не специально, а когда будете там по другим делам. А группу Гольдберга весной уберём. Пусть там зимуют вместе с Самохиными и читают книги, а я пока дам задание подобрать место для центра.

Глава 16

Алексей шёл по пустому коридору центра в свой кабинет за оставленной шубой. Сегодня была суббота, тридцать первого декабря, и директор отпустил весь персонал на три часа раньше, а Алексея задержала проверка помещений, в которой он должен был участвовать как один из заместителей Капицы. Время подбиралось к шести часам, и пора было бежать домой, где Лида вместе с жёнами остальных ребят заканчивала оформление новогоднего стола. В новую трёхкомнатную квартиру он мог пригласить всех, с кем они хотели провести праздник. До своего кабинета Алексей не дошёл, остановившись у приоткрытой двери в приёмную директора. В ней было темно, но через узкую щель в двери кабинета Капицы пробивался свет. Постучав, он вошёл. Пётр Леонидович сидел за массивным столом и, казалось, спал. На стук не отреагировал, и Алексею на мгновенье стало страшно. На мгновение, потому что Капица тут же открыл глаза.

– Не собираетесь домой, Пётр Леонидович? – с облегчением спросил Алексей. – На улице пурга и сильный ветер. Вызвать дежурную машину?

– Если бы я хотел, сам позвонил бы, – сказал Капица. – А вы почему бродите по Центру? Я рано отпустил, неужели нужно столько времени, чтобы проверить опечатанные двери? Или дома не ждёт жена?

– Вас тоже ждёт Анна Алексеевна, – сказал Алексей, садясь на один из стульев для посетителей. – Если не хотите вызывать машину, давайте я вас провожу.

– Прошло полгода, как меня выдернули с дачи и поставили сюда директором, – сказал Капица. – До сих пор я сам подбирал себе кадры, здесь меня лишили этой возможности, иначе я никогда не взял бы вас замом.

– Я не рвался в замы, – спокойно ответил Алексей. – Мне и консультанта было выше крыши. Или хотите сказать, что от меня нет пользы и я даром ем свой хлеб?

– Да нет, так не скажу. Даже за эти полгода вы подали столько идей, что с лихвой окупили свой хлеб. И большинство тем, над которыми работают в бывшем моём институте физических проблем, исходит от вас. Это и удивительно, потому что вы не имеете никакого отношения к науке. Тематика центра тоже связана с вами?

– Связана, – не стал отрицать Алексей. – И что из этого?

– Почему вы пришли сюда? – спросил Капица. – В Англии вы получили бы несравненно больше. Я уже не говорю о том, что тогда ваши знания стали бы достоянием всего человечества!

– Умный вы человек, Пётр Леонидович, – с сожалением сказал Алексей. – Мне до вас и за три жизни не дорасти. Но иногда говорите глупости. Где вы видели это человечество? Пока вы в Кембридже двигали с Резерфордом чистую науку, вам никто не мешал, а вот когда наука начинает приносить большие деньги, позволяет увеличить экономическую или военную мощь государства, сразу же заканчивается всякая свобода. Мне понятен Жюль Верн с его идеализмом, но вы-то живёте совсем в другое время! Почему в СССР приехал Дирак, и вам никто не мешал общаться? Да потому, что ни англичане, ни мы не видели вреда от вашего общения. Попробуйте сейчас обменяться знаниями по ядерной тематике с кем-нибудь из коллег в США. Ничего не получится, даже если наши разрешат.

– Хоть я, по вашим словам, способен на глупости, но прекрасно понимаю, о чём вы говорите. Такое не может нравиться, но понятно, чем вызвано. А чем вызвана секретность с вашими реакторами? Их при всём желании не используешь в военных целях! А в содружестве с другими странами всё можно сделать гораздо быстрее. И пользовались бы тогда не одни мы, а всё человечество, о котором вы высказались так пренебрежительно!

– Этому человечеству мы в лучшем случае не нужны, а в худшем – мешаем. Знаете, что обычно делают с теми, кто мешает? Вас не убедили образование НАТО и американские планы атомных бомбардировок Советского Союза? Вы действительно такой космополит, каким кажетесь, или в вас всё-таки есть капля патриотизма?

– Я патриот! – сказал Капица. – Просто не верю в угрозу войны.

– Ну и глупо, – отставив дипломатию, сказал Алексей. – Если бы все были такими чистоплюями и отстранились от атомного проекта, нас уже не было бы. Силу можно остановить только силой. Этот закон жизни, а не только физики. Говорите, что нет приложения в военной сфере? А в сфере экономики реакторы что-нибудь дадут?

– К чему этот вопрос? А то вы сами не знаете!

– Знаю, потому и говорю. Изобилие электроэнергии сильно увеличит возможности экономики, в том числе и в области производства вооружений. К вашему сведению, помимо государственных или военных секретов существуют ещё и коммерческие. Приди я в ваш Кембридж, англичане и не подумали бы привлекать вас к работам. Вот со Штатами поделились бы, а даже с соседями-французами уже вряд ли. Вы меня разочаровали. Не ожидал от такого ума, как ваш.

– Меня столько не обвиняли в глупости за десять последних лет, – сказал Капица.

– Заслужили! – отрезал Алексей. – Вы убедились в том, что конструкция накопителя должна работать?

– Принцип проверили и даже в нём разобрались. Ну и что?

– А то, что имея изобилие электрической энергии и способы её накопления, можно создавать такое оружие, что вам не будет противников. Знакомы с работами по рубиновым лазерам? И лучевое оружие это только одно из многих возможных. Можно использовать плазму, микроволновое излучение и электромагнитные орудия. Это уже не говоря о боевых машинах на электричестве. Вот полюбуйтесь, – он достал из кобуры метатель и выпустил очередь иголок в деревянную настенную панель.

– Что это? – спросил Капица.

Он встал из-за стола и подошёл к тому месту, где иглы почти полностью вошли в дерево.

– Ручное оружие, – объяснил Алексей. – Магнитное поле ускоряет иглу, придавая ей свойства пули. Из этой штуки можно стрелять несколько тысяч раз подряд. И иглы могут быть отравленными. Вы и сейчас станете утверждать, что наша секретность вредит человечеству?

– Можно посмотреть?

– Пожалуйста, – Алексей протянул метатель. – И на меня можете не направлять: стреляю из него только я. Распознавание осуществляется по отпечаткам пальцев.

– И вы дали такую силу этому режиму? Они же зальют весь мир кровью!

– Вы думаете? – усмехнулся Алексей. – А кто я, по-вашему, такой?

– Тут и думать нечего, – Капица вернул оружие и сел на соседний стул. – Вы представитель цивилизации другого мира. Никогда не верил выдумкам, но не могу не признавать факты.

– Несколько дней назад в центр приезжал Берия, и у нас состоялся разговор о том, что мне можно о себе говорить, – сказал Алексей. – Мне уже надоели вопросительные взгляды, в том числе ваши. Нельзя годами жить и работать с людьми, оставаясь для них загадкой. Лаврентий Павлович выслушал и признал мою правоту. Почему – поймёте позднее. Мы очертили круг тем, которых запрещено касаться, остальное – на моё усмотрение. Так вот, уже могу сказать, что не имею никакого отношения к пришельцам из других миров. Я прибыл сюда из вашего будущего, моя жена – тоже. Что смотрите так недоверчиво? Не верите, что время обратимо? Ну и зря. То, что оно обратимо для элементарных частиц, докажут лет через пятьдесят.

– Вы не частица и не могли прийти сюда из будущего! – упрямо сказал Капица.

– Я и не пришёл, – кивнул Алексей, – нас с женой кто-то сюда забросил. Один умный человек считал, что это сделал бог. Бог это или нет, но он щедро нас наградил, вернув молодость. На самом деле мы намного старше.

– В это я могу поверить, – согласился Капица. – Не в бога или путешествия во времени, а в ваш возраст: мальчишки так себя не ведут.

– Вы многократно писали письма товарищу Сталину и на многое из написанного он отреагировал и даже несколько раз вам ответил. Как вы думаете, он очень доверчивый человек?

– Думаю, что нет.

– Я тоже имел возможность в этом убедиться, но мне он поверил.

– И как вы к нему попали?

– Передал одну из своих книг через его сына. Не те, которые изучаете вы, у меня были и другие. Книги, в которых подробно описывалась история страны до конца века. И не просто текст, ещё около тысячи фотографий. Можно подделать несколько, но не столько. А на многих было такое, на что у ваших современников не хватило бы фантазии.

– Ему нельзя было такое давать!

– Это, дорогой Пётр Леонидович, эмоции! – возразил Алексей. – На днях мы отмечали его семидесятилетие. Люди не вечны, а ему не безразлично, что после него останется. Чтобы объективно оценить роль этой личности, нужно знать намного больше того, что вам известно. Мне запрещено говорить на эту тему. Могу лишь сказать, что сейчас исправляются последствия многих ошибок, а ещё больше таких, которых не будет вовсе. Не нужно всё валить на этого человека, уверяю вас, что он этого не заслужил. Вспомните своих детей. Бывало же, что они кричали, капризничали и мотали вам нервы десятком других способов?

– Дети – это дети, – сказал Капица. – С возрастом всё проходит. Главное – правильно воспитать.

– Золотые слова! – согласился Алексей. – Подпишусь под каждым. У общественного строя, как и у человека, есть период становления. Вы же не убиваете маленького ребёнка за эгоизм и жестокость, а стараетесь вытравить их из него воспитанием. Вам нравится Англия, а теперь вспомните её историю. Как там нарождался капитализм, сколько крови пролилось! Эту их демократию пришлось вырывать у правящего класса зубами. И учтите то, что Англия долго доила половину мира, а у нас в активе были послевоенная разруха и нищее безграмотное население.

– А почему вы вообще пришли? В чём цель? Подмять под СССР весь остальной мир?

– Пуп надорвём его под себя подминать, – ответил Алексей. – Было много желающих рулить миром, так ни у кого и не получилось, по крайней мере долго. И мои книги дадут только временное преимущество. Главная цель не в реакторах, а в исправлении допущенных ошибок. А почему мы здесь появились… Просто всё пришло к очень печальному финалу, и кто-то решил это переиграть.

– Неужели война? – недоверчиво спросил Капица.

– Нет, войны не было, так, обменялись ядерными ударами с Китаем. Были геологический катаклизм и длительное изменение климата. Девять людей из десяти погибли, а выжившие… многим из них лучше было бы тоже погибнуть. Но всё это очень нескоро.

– И это нельзя предотвратить?

– Вот что, Пётр Леонидович, – сказал Алексей, посмотрев на часы, – мы с вами заговорились, а уже восьмой час. Давайте собираться и идти домой. Сначала к вам за Анной Алексеевной, а потом все вместе ко мне. У меня большой стол, а пригласили только три пары, так что вас усадим без труда. И в отличие от вас, у нас есть ёлка. Если хотите, потом я вам многое расскажу. Говорить об этом другим не советую: не поверят. Скажут, что у вас умственное расстройство из-за чрезмерной научной деятельности. А сейчас нужно обо всём забыть и немного отдохнуть и повеселиться. Я расскажу хорошие анекдоты, а Гольдберг принесёт гитару. Вы когда сидели так с друзьями, ни о чём не думая?

– Уже забыл, – растерянно ответил Капица. – Говорите, там сильный ветер?

– Метёт, но не настолько сильно, чтобы вызывать машину. За десять минут дойдём. Не знаю, как для вас, а для меня в такой погоде есть своя прелесть.

* * *

– Ты хочешь, чтобы я приехал на заседание? – спросил Сталин Берию. – Зачем это нужно? С кем-то сложности?

– Ничего такого, с чем я не справился бы, – поспешно сказал тот. – Ворошилов несколько раз высказался в том смысле, что я действую за вашей спиной и не обо всём ставлю в известность. Не хотелось бы действовать жёстко. Ваше появление на Политбюро пошло бы на пользу.

– Что-то я плохо себя чувствую после юбилея. Давай сделаем не так. Не я поеду разбираться с Климентом, а пусть он приезжает сюда. После совещания бери его и Кузнецова и приезжайте. А то у меня за последние два месяца не было никого из гостей. Посидим за столом, а потом я с ним поговорю. У тебя есть кандидатура на его место?

– Я заменил бы его Шаталиным. После смерти Маленкова мы с ним сблизились. И Молотова пора убирать из Политбюро. Он в последнее время сильно сдал и редко появляется на заседаниях. Фактически он сейчас вообще ничем не занят.

– Подготовь свои соображения по кадрам. Сколько вам ещё чистить партаппарат?

– Должны управиться за два месяца.

– Тогда запускай подготовку к съезду. На нём всех и поменяем.

– Всё сделаю. Сегодня же скажу Кузнецову. Не курили бы вы? Врачи ведь…

– Поздно мне бросать, Лаврентий. Ты недавно ездил в этот центр. Не ошиблись мы, послав туда Капицу?

– Работает нормально. Ему на даче всё осточертело, поэтому долго не ерепенился. Пытался ставить свои условия, но ему сразу сказали, что другого предложения не будет. Смутьян, но быстро разобрался в работе реактора. И с накопителями у них большие подвижки.

– И когда можно строить?

– В первом полугодии должны разработать конструкцию, а потом запустим опытный образец. Строить будут года полтора.

– Почему так долго, если известна конструкция? – ворчливо спросил Сталин.

– Нет нужных материалов и пока не решён вопрос охлаждения излучателя. А приборы контроля и управления нужно разрабатывать самим, в книгах о них лишь несколько общих фраз. Много времени займёт изготовление термоэлементов. Для их производства придётся строить завод.

– А что с нашей собственной бомбой? Ты ведь ездил и в Саров?

– Курчатов обещал, что должны закончить в конце года. Он не сомневается в результатах, а по ним решим, что запускать в серию. Наш вариант намного удобней в использовании и экономичней. После испытания второго изделия сразу же запускаем водородную бомбу, проект уже на выходе.

– Если всё пройдёт так, как обещает Курчатов, надо бы наградить Самохина. Как думаешь?

– Думаю, нужно, – согласился Берия. – Сделали бы и без его подсказки, но время он сэкономил сильно. Да и вообще от него было много полезного. Физики запустили восемь тем. И это помимо того, чем занимается их центр.

– Вот что, Лаврентий… – Сталин помолчал, потом закончил: – Готовься после съезда меня заменить. Ты и так тянешь всю работу, возьмёшь и то немногое, что ещё делал я. Я на съезде скажу. Нужно взять за правило, чтобы не держать стариков у власти. Ты сам читал, чем такое заканчивается. Исполнилось семьдесят – и на покой. А тем, у кого есть силы и скучно сидеть дома, можно найти другую работу. И ещё одно… У тебя кто-нибудь занимается Ракоши?

– Вопрос с Венгрией прорабатывается, – ответил Берия. – Ракоши кое в чём переплюнул нашего Ягоду. Его однозначно нужно убирать, и не одного. Сейчас решают, как это сделать безболезненно и кем заменить. В отношении кандидатуры Надя есть большие сомнения.

* * *

– Мама, смотри, краб!

– Ромка, ты почему опять забрался в воду? – Одетая в купальник жена Михаила побежала вытаскивать сына из воды на галечный пляж.

– Здорово у тебя получается! – с искренним восхищением сказал Михаил, смотревший на работу Лиды. – Море как настоящее.

– Не люблю, когда смотрят на незаконченную работу, – недовольно сказала она. – Лучше поплавай с Алексеем.

– Надоело! – ответил он. – Сколько уже можно плавать? Мы три недели только и делаем, что плаваем. Ответишь на вопрос?

– Смотря на какой, – Лида отошла от мольберта и сняла рубашку, которой прикрывала уже облезшие от загара плечи. – Давай свой вопрос, пока я не в воде. В отличие от тебя, мне ещё не надоело море.

– После катастрофы спаслось много евреев?

– Ну ты и спросил! – удивилась она. – Знаешь, после взрыва было не принято интересоваться национальностью. Её и в чип не заносили. Все жители России считались русскими, даже негры. Насколько я помню, большие диаспоры евреев были в Штатах и в Европе. Ну и, конечно, Израиль. Из США спаслось миллионов двадцать или тридцать.

– А почему такой разброс в цифрах? – удивился Михаил.

– А ты сам подумай. Кто их тогда считал? Уцелели в основном в южных штатах, а там тогда треть жителей была чиканос, а половина оставшихся – негры. Вряд ли среди них было много евреев. Примерно треть сбежала в Австралию, остальных поначалу принимали в Европе, но когда припекло, всех выбросили вместе с другими иммигрантами. Те, кто не погиб, прибились к нам. А в Европе уцелели немногие. Это в основном немцы, которых осталась четверть, и совсем мало французов. Остальных можно не считать. Что было в Австралии, я не знаю. Если в Сети об этом что-то было, я тогда не интересовалась. Спроси Алексея, он может знать. Читала только, что до них не достали кислотные дожди. Но попробуй прокормить пятьдесят миллионов ртов, если десять лет нельзя ничего выращивать! Мы выжили только из-за диктатуры, а австралийцы могли продолжать играть в демократию.

– Это из-за анархии?

– Президент с помощью армии национализировал все запасы продовольствия и всю энергетику. Потом временно забрали под государственное управление вообще всю экономику. Большую часть иммигрантов бросили на постройку реакторов и подземных производств продовольствия. Отец как-то говорил, что из них по разным причинам погиб каждый четвёртый. Ну и половину населения Дальнего Востока потеряли из-за войны с Китаем. Я думаю, что если евреи были у нас до взрыва, то должны были сохраниться. Но я не слышала чисто еврейских имён и фамилий среди своих знакомых.

– Что-нибудь знаешь насчёт Израиля?

– Извини, Миша, но там вряд ли кто уцелел. Америка, которая их поддерживала, исчезла, а атомное оружие уже было и у арабов. И терять им было нечего. Да и без арабов… В том регионе не было больших запасов продовольствия. Наши потом сообщали, что там точно применяли атомное оружие, но кто и против кого, этого я не знаю. У нас считалось, что на Ближнем Востоке не осталось людей. А для чего это тебе? Неужели для тебя это так важно?

– А ты как думаешь?

– Я, Миша, вас не понимаю. Мне безразлична национальность человека. Если он живёт в моей стране, значит, соотечественник. Нас приучили не смотреть на внешность, а в бога тогда вообще мало кто верил, поэтому и на веру не обращали внимания. Ваша семья – очень хорошие люди, поэтому мы и дружим. У меня муж не то чтобы не любит евреев, скажем так, недолюбливает некоторых из них, а о тебе сразу сказал, что классный парень.

– И в чём же причина его неприязни?

– Ты неправильно меня понял. У него нет неприязни ко всем евреям, он недолюбливает тех, кто упорно лезет во власть, используя поддержку тех, кто уже там обосновался. Он говорит, что такие не все, но из-за них и к остальным не очень хорошее отношение.

– Алексей не прав в том, что причина неприязни к нам в еврейской упёртости во власть, –сказал Михаил. – Давай ненадолго присядем, и я постараюсь тебе объяснить. Что ты знаешь об истории евреев?

– Почти ничего не знаю. – Она поднялась с камней. – Подожди, подстелю рубашку, а то всё сильно нагрелось от солнца. Я помню, что евреи были рабами фараонов и их увёл какой-то пророк и сорок лет водил по пустыне.

– Всё началось с исхода евреев из Палестины в пору владычества Рима. Я не буду утомлять тебя долгим рассказом, скажу только о том, что поначалу евреи расселились по Римской империи, а после её падения стали селиться в Европе и Азии. Бывало так, что они какое-то время неплохо жили в отдельных местах, но остальные терпели постоянные притеснения. И длилось это чуть ли не две тысячи лет. Их грабили и убивали не только в древние времена на Востоке, совсем недавно еврейские погромы были обычным делом в Российской империи. Вот могли бы вы нормально жить, рожать и воспитывать детей, зная, что можете всего лишиться в любой момент? Евреев не защищало даже богатство, наоборот, оно было лишней причиной для грабежей.

– Ты хочешь сказать, что они лезут во власть, чтобы обеспечить себе безопасность? Что-то слабо верится. Их же оттуда периодически вычищают. Какая в этом безопасность?

– Чем вы занимаетесь? – крикнул вышедший из воды Алексей. – Сидите и воркуете, как два голубка, вместо того чтобы купаться.

– А ты уже накупался? – спросила Лида. – Тогда подожди, я сейчас тоже окунусь, и пойдём обедать. Ладно, Миша, договорим как-нибудь потом.

– О чём болтали, что жена даже забыла о своей работе? – спросил Алексей, садясь на камни.

– Рассказывал Лиде об исходе евреев из Палестины, – ответил Михаил. – Пойду смывать песок.

– Странную выбрали тему для пляжа, – хмыкнул Алексей. – Идите купаться, а я пока обсохну.

В свои комнаты возвращаться не стали, сразу пошли в столовую. Михаил посадил уставшего сына на плечи.

– Ромка будет карабкаться наверх до ужина, – сказал он недовольной супруге. – Ничего не забыли? Тогда вперёд!

После обеда Михаил с Викой повели сына спать, а Самохины пошли в одну из парковых беседок.

– Для чего Михаил взялся тебя просвещать? – спросил Алексей жену. – Не замечал за ним любви к истории.

– Он спросил, сколько евреев осталось после взрыва, а когда ответила, заговорили о том, почему к ним такое отношение, и я пересказала твою версию.

– Надо же! – удивился Алексей. – У каждого в голове свои тараканы. Я выдал тебе не свою, а обывательскую точку зрения. Настоящая причина сложней. Постарайся в дальнейшем не говорить на эти темы. Если человек нравится, наплюй на то, какая у него национальность. Тебя, по-моему, так и учили. А сволочей хватает в любой нации.