Удача мертвеца

Томас выписывал клинком причудливые фигуры, восьмерки и круги, каждый раз отбивая удары за мгновение до того, как они достигнут его. Капитан уже отправил в небытие двух матросов, пока я возился с первым.

Уолш прикрывал капитану спину, страшно рычал и ругался по-ирландски, когда короткому тесаку не доставало буквально нескольких дюймов до врага.

Я принял удар палаша на клинок. Шпага, снятая с французского офицера, зазвенела, но не сломалась, и я, благословив французских оружейников, быстро резанул голландца по шее. Я отпихнул уже мёртвое тело, и с удивлением обнаружил, что схватка уже закончилась.

– Твой, похоже, был последним, – тяжёло дыша, заметил старпом.

– Поганые трусы не рискнули встретить нас на палубе, – сплюнул я.

– Они убили Смита, – процедил капитан.

По толпе сзади нас пронёсся взволнованный шёпот.

– Старый пень как знал, что в последний раз в море вышёл, – хмыкнул ирландец и перекрестился. – Упокой Господь его душу.

– Трупы наверх, – приказал Томас. – Вы двое, за мной.

Я протёр клинок полой рубахи и с громким стуком загнал его в ножны. Меч, проливший сегодня столько крови, заслужил немного покоя.

Уолш от души, с оттяжкой, пнул раненого в живот голландца, и мы отправились дальше.

Корвет оказался пуст, как карманы нищего. Немного провизии, запас пороха, ядер, парусины и медикаментов, вот и всё, что мы обнаружили в трюме. Похоже, патруль курсировал уже давно и собирался возвращаться в порт. Шторм нарушил их планы также, как нарушил наши.

Когда мы поднялись наверх, нас ждал сюрприз. Оказывается, пока мы сражались, ван Рейн провёл переговоры, капитан голландского патруля сдался на милость победителя и вместе с двумя офицерами ждал нас на квартердеке.

Голландец стоял с непокрытой головой, сверкая обширной лысиной, которую постоянно вытирал белым шёлковым платком. Капитан корвета постоянно озирался и часто моргал, глядя на лежащие трупы.

Томас подошёл к нему, покачивая окровавленной шпагой.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Николас Янсен, – ответил голландец, снова вытирая вспотевшую лысину.

– Хорошо сражался, Николас. Знаешь, кто я такой?

– Том Уэйн, сэр. – пленный капитан попытался улыбнуться.

– Сэр. Если бы мы поменялись местами, ты бы честил меня 'разбойником и пиратом'. Если ты знаешь меня, почему сразу не сдался? И почему сдался сейчас? – капер развернулся и сделал несколько шагов. С кончика шпаги упала капля крови.

– Вам просто повезло, сэр.

– Ладно, перейдём к делу. Тысяча дукатов, и я высаживаю тебя в ближайшем порту целого и невредимого.

– Сэр, на то, чтобы собрать такой выкуп, уйдет немало времени! Мне придется написать моим родственникам в Старый Свет и…

– Эту сказку я слышал тысячу раз! – рявкнул Томас. – Даю тебе десять секунд на раздумья.

Янсен снова вытер вспотевший лоб.

– Я могу дать вам шестьсот дукатов. Все мои сбережения. Мне всё равно придется написать жене на Сан-Мартин, чтобы она смогла выслать деньги.

Капитан прошёлся по палубе. Вся команда ждала решения, затаив дыхание.

– Хм. Хорошо, пусть высылает в Порт-Ройал. Капитану Томасу Уэйну. Правда, тебе придётся немного побыть с нами, месяц или два. Но это лучше, чем пойти на корм рыбам, верно? Ребята, проводите его в каюту, пусть чиркнет своё письмо, – широко улыбнулся Том.

– Спасибо, сэр! – Николас облегчённо вздохнул и отправился в каюту, подгоняемый тычками конвоиров.

– Теперь вы, – лицо капитана вновь обрело хищное выражение.

– Они английского не понимают, – заявил ван Рейн. – Переводить?

– Конечно. Спроси их про выкуп.

Штурман моментально выполнил приказание. Голландцы переглянулись и быстро залопотали что-то на своём языке.

– У одного есть сотня дукатов, у другого ничего нет. Умоляют пощадить, – перевёл штурман.

– Который при деньгах? – спросил Том. – Вот этот? Скажи ему, что он сейчас поплывёт на Сан-Мартин. Передаст письмо капитана, и должен будет привезти в Порт-Ройал семь сотен. Объясни, что его ждёт, если он этого не сделает. Идите, пообщайтесь с Николасом. Ему тоже объясни.

– Как прикажешь, Том, – ответил штурман, уводя пленного в капитанскую каюту.

Голландец, у которого денег не оказалось, теперь остался один. Парень дрожал от страха.

– Что же с тобой-то сделать… – пробурчал Уэйн.

Я удивился – Том никогда не отличался милосердием.

Голландец по-своему понял это замешательство. Он упал на колени и принялся молить о пощаде на ломаном английском, постоянно сбиваясь на родной язык. Парень обхватил ноги капитана, по его лицу текли ручьи слёз. Он всхлипывал и бормотал, с ужасом глядя, как вся команда смотрит на него с ухмылками на лицах.

Томас поморщился и попытался высвободиться из объятий пленника, но тот был слишком настойчив.

– Дьявол тебя забери! – рявкнул капитан, выхватил кинжал из-за пояса и быстрым движением пробил голландцу шею. И ещё. И ещё. Уэйн остановился только тогда, когда шея пленника превратилась в одну сплошную кровавую рану.

Команда одобрительно загомонила.

– Вы видели, ребята, он меня вынудил, – широко улыбнулся капитан, вытирая клинок о рубаху мертвеца. – Святые угодники, он мне ещё и сапоги испачкал! За борт его.

Матросы тут же выбросили тело на поживу акулам. Я встретился взглядом с Филиппом, который стоял на юте и наблюдал за всем происходящим. Тот покачал головой и перекрестился, я в ответ просто пожал плечами. Обычное дело. Голландцу ещё повезло, что он умер быстро.

Шлюпку спустили с корвета, и офицер постарался отчалить как можно быстрее. Ему ясно дали понять, что капитана ждёт мучительная смерть, если через месяц деньги не будут лежать у ямайского ростовщика. Этот голландец казался человеком чести, и его капитан без проблем доверил ему такую деликатную миссию.

Меня так и подмывало стрельнуть по удаляющейся шлюпке, чтоб припугнуть голландца, но я сдержался.

Наши матросы перетащили добычу на палубу 'Левиафана', топорами пробили обшивку корвета ниже ватерлинии, и снова потекла размеренная морская жизнь. Вкус победы чувствовался железным вкусом крови на дёснах.

Парусный мастер делал 'гробы' для английских моряков, ван Рейн внизу возился с ранеными, а я стоял и смотрел, как патрульное судно идёт на дно. Корвет стал братской могилой для своей команды, и всё это ради нескольких бочек солонины, мешка сухарей и семисот дукатов выкупа.

Вокруг тонущего кораблся море будто кипело, разбрызгивая пену и поднимая буруны.

Заупокойную пришлось читать мне. В этом бою мы потеряли убитыми сорок три человека. Ещё около тридцати лежали внизу, под присмотром ван Рейна, и четверо из них уже были при смерти.

Вся команда построилась на шканцах, даже Том стоял среди простых моряков. Он захотел, чтоб молитву прочитал я, на латыни, как у них заведено на 'Левиафане'. Обычно это делал ван Рейн после того, как закончит возиться с ранеными, но сегодня у него было слишком много работы. Сам капитан молитв не знал, или не хотел знать.

Передо мной лежали зашитые в парусину тела, которые я должен проводить в последний путь.

– Requiem aetemam dona eis, Domine… – начал я, вспоминая первые строки заупокойной мессы.

Большая часть английских моряков были протестантами, но католиков тоже хватало, особенно среди ирландцев, крещеных индейцев и негров. Обычай есть обычай.

– Et lux perpetua luceat eis… – продолжил я.

Матросы сняли шляпы и замерли в тишине.

– Requiescant in pace. Amen, – закончил я краткую версию молитвы.

Том махнул рукой, и два матроса начали спускать покойников за борт. Остальная команда молча стояла, глядя на бывших товарищей и друзей.

– Вот что нас всех ждёт. Кусок паруса, ядро в ноги и стежок через нос, – вздохнул капитан.

Я проводил его взглядом до каюты. Когда последнее тело погрузилось в морскую пучину – начали расходиться и остальные матросы.

– Где ты выучил латынь? – ко мне подошёл Филипп и встал рядом. На его лице было написано страдание.

– Книги читал, – ответил я, рассеянно глядя в синюю даль. – Что, не вяжется с образом кровавого убийцы?

– Не очень, – хмыкнул француз.

– Все удивляются, – ответил я. – Как тебе боевое крещение?

Филипп поморщился.

– Боже упаси вновь такое пережить.

– Привыкнешь.

– Не хочу к этому привыкать, – буркнул он. – Не хочу здесь находиться.

– Я тоже, – я повернулся и посмотрел Филиппу в лицо. – Капитан что-то замышляет. Что-то подозрительное.

Пленного капитана поселили вместе с нами в кают-компании. Всё-таки, выкуп за него был достаточно большим, чтобы во время плавания он получил достаточно комфорта. Николас оказался весьма приятным в общении человеком и толковым моряком. Он постоянно рассказывал о морских баталиях, где ему довелось поучаствовать. Сначала мы ему не поверили – этот маленький, постоянно потеющий, лысый человек никак не походил на роль бывалого морского волка, но постепенно ему удалось завоевать доверие команды и офицеров.

Оказалось, что однажды, когда я командовал 'Удачей мертвеца', мы с ним уже встречались возле Кюрасао. Я вспомнил то сражение: я преследовал караван голландских торговцев. Ускользнуть получилось только у одной каравеллы, на которой тогда и служил Николас. После этого он поступил в военный флот, а значит, именно я поспособствовал нашей нынешней встрече. Я только усмехнулся подобной иронии.

Добычу с корвета поделили в тот же день. Припасы и оружие решили не делить, поэтому всё прошло быстро. Все драгоценности, деньги и безделушки, снятые с трупов, найденные в каютах, высыпали на палубу, и квартирмейстер разделил их на равные доли. Мне, как офицеру, досталась двойная: серебряная индейская подвеска в виде птицы с нацарапанными глифами, несколько десятков монет различного достоинства и позеленевшее медное кольцо. Чертовски мало. Большая часть добычи ушла британской короне.

Пираты радовались как дети, когда Легран называл их имя и торжественно вручал их долю добычи, тут же предлагая обменять драгоценности на деньги или выпивку. Кто-то соглашался, не понимая, что в любом порту они выручат с продажи в два или три раза больше, кто-то отказывался, но в любом случае, больше всего навара сейчас получали двое: капитан и квартирмейстер.

Филипп, получив свои несколько монет, тут же отдал их в счёт долга, и снова остался ни с чем. В самый первый день его обжулили в кости, больше он играть не садился.

Я замотал добычу в широкий пояс, снятый с одного из трупов, а подвеску, недолго думая, надел на шею. Матросы-индейцы о чём-то зашептались, но я не обращал внимания. Иероглифы походили на мои инициалы, и я счёл это забавным.

Тут и там плотники стучали топорами, заделывая дыры, матросы замывали кровь на палубе, а с камбуза доносились аппетитные запахи. Мы были живы, молоды и полны сил. После дележа добычи все находились в приподнятом настроении, а про мертвецов уже никто и не вспоминал. Я прогуливался по наветренной стороне квартердека, снова ничем не занятый. И тут меня осенило. Я быстрым шагом отправился в капитанскую каюту.

Том сидел за столом и вычищал свои пистолеты от нагара. Он поднял взгляд, прицелился в меня и широко улыбнулся.

– Чем могу помочь?

– На корабле освободилась должность… – начал я, и попытался было подойти и сесть за стол, но капитан меня перебил.

– Стой, где стоишь, Картер, – пистолет направлен точно в лицо, и я вижу порох на полке.

– Боцман убит. Я целыми днями бездельничаю. Я мог бы занять место Смита.

– Ты будешь делать, что тебе скажут, Картер, – процедил Том. – Нового боцмана выберем всей командой, это тебе не британский флот.

Я сделал шаг вперёд. Рука с пистолетом дёрнулась. Я сделал ещё шаг, прогремел выстрел.

– Ну так объясни мне уже, в чём твой замысел, Томми, – я бесцеремонно уселся за стол и обернулся – в дверном косяке зияла дыра.

– А ты храбрый ублюдок! – капитан рассмеялся и достал из шкафчика бутылку.

Ром полился в стаканы.

– Ладно, я видел тебя в деле. Пожалуй, теперь можно открыть тебе кусочек правды.

– Ты меня уже тысячу раз видел, Том.

– Тогда ты не был мне настолько родным! Неважно. Видел весь этот сброд с нижней палубы? Лучшие ныряльщики архипелага. Одни из лучших.

Мы подняли стаканы.

– За храбрость.

Тихий 'дзыньк', и обжигающая жидкость бежит по горлу.

– Я знаю место, где лежит целая гора золота.

Я навострил уши. Том поставил стакан и демонстративно положил руки на стол.

– На дне океана. Я знаю точное место, и ты мне нужен, чтобы туда добраться.

– Зачем тебе я? У тебя есть штурман, ты сам неплох в навигации.

– Штурману я не доверяю, а самому стоять с квадрантом, пока нужно вести судно по тем рифам и отмелям – нет. Я веду корабль, ты вычисляешь координаты.

– У тебя есть координаты той кучи золота? Даже если у тебя есть координаты с точностью до секунд, мне не вычислить наше положение с такой же точностью. По крайней мере, долготу мне точно не вычислить.

– Не совсем. Есть кое-что другое.

– Даже не знаю, чем я тут могу тебе помочь, – пожал плечами я и собрался было встать.

В руке капитана молниеносным движением появился пистолет. Другой пистолет. И в этот раз Уэйн вряд ли станет стрелять по двери.

– Тебе придётся помочь, Картер. Курс от Ки-Уэста до Сент-Дэвида. Через открытое море. Есть отрывки из судового журнала. Там почти все румбы записаны! Чёрт побери! Если бы не рифы! Смит мог бы провести корабль, но старик уже был одной ногой в могиле.

– Что значит 'почти все'?

– Несколько страниц вырвано. Но, я думаю, тебе хватит, чтобы повторить их курс. И ещё. Ни одна душа не должна знать, куда и зачем мы идём.

Я кивнул и молча вышел, обдумывая слова капитана. Сложная предстояла работёнка.

В кают-компании мы теперь ютились вшестером. Новым боцманом выбрали одного из матросов, Маккормика. Шотландец постоянно пил и сквернословил, но морское дело знал хорошо.

Пленный капитан жил рядом с нами, и на корабле его свобода почти ничем не ограничивалась. Ему запретили подходить к пороху и оружейной комнате, в остальном его времяпровождение не отличалось от моего. Николас точно так же прогуливался по палубе, вглядывался в горизонт и изредка фехтовал со мной на шпагах. Голландец, казалось, даже не помышлял о побеге, а наоборот, старался установить со всеми добрые отношения.

Вечером мы как раз собрались поужинать, когда Николас предложил нам сыграть в карты. Голландец достал из кармана потёртую колоду и добродушно улыбнулся. Очевидно, ему, как и мне, наскучило безделье.

– На что играем? – Маккормик угрём выскользнул из гамака и сел за стол. Из-за ужасного шотландского акцента его трудно было понять, но все уже привыкли.

– На интерес, конечно.

– Ищи дурака в другом месте, – фыркнул новый боцман и вышёл.

– Я пас, – отозвался Уолш.

Остальные офицеры промолчали.

– Я бы предпочёл шахматы, – сказал я.

Николас разочарованно убрал карты в карман.

– Может, в шашки? Смотрите: ножом здесь расчертим доску. А из пуль шашки сделаем.

Я только усмехнулся в бороду.

– Может, на какой-нибудь интерес?

– Нет, Николас, в другой раз.

– Тогда могу ли я предложить вам пофехтовать? – спросил голландец.

– С удовольствием составлю вам компанию, – улыбнулся я.

Мы взяли шпаги, поднялись на бак и отсалютовали друг другу. Матросы освободили нам место, предпочитая наблюдать издалека.

– En garde! – воскликнул я, принимая классическую фехтовальную стойку.

– Нет, мистер Картер. Сегодня мне бы хотелось подраться по-настоящему.

Я рассмеялся.

– Минхер, вы же не хотите сегодня умереть здесь, после всего пережитого. Дома вас ждут жена и сын.

– Я бы хотел выучить некоторые ваши приёмы. Для реального боя.

– Не забывайте, Николас, вы пленник.

– Я дал слово чести, что не буду сбегать или как-то вредить кораблю или команде, – вспыхнул он.

– В любом случае, нас неправильно поймут, – заявил я. – En garde!

Мы, наконец, скрестили шпаги. Как противник он мне в подмётки не годился, но это всё же лучше, чем сражаться с собственной тенью. Николас прогрессировал с каждым днём, несмотря на почтенный возраст и отсутствие хорошей подготовки. Капитан патрульного судна больше был моряком, чем солдатом.

Клинки мелькали с быстротой, неуловимой человеческим глазом, но я уже давно отучился смотреть на клинки. Я оценивал соперника по позе, положению рук, ног, корпуса, я предугадывал его действия, и всякий раз шпаги сталкивались, издавая мелодичный звон, звучащий для меня как песня. Солёный вечерний бриз дул мне в спину, и я специально встал так, чтобы заходящее солнце светило мне в лицо. Можно сказать, я поддавался этому низенькому лысому человеку, который покорил меня своей жизнерадостностью и умением встречать неприятности в лицо.

Я ушёл в глухую оборону, дав сопернику возможность попрактиковаться в различных видах атаки. Изредка я контратаковал, когда Николас подходил чересчур близко или пытался прижать меня к фальшборту, но, в основном, я держал его на расстоянии и отражал довольно посредственные удары.

– Вы хороший человек, мистер Картер, – внезапно произнёс он. Солнце за спиной делало его похожим на чёрный силуэт.

– Сильное заявление, – рассмеялся я. – Вы что, забыли моё прозвище?

Янсен попытался рубануть меня по ногам, но я лихо перепрыгнул шпагу и ударил её по гарде. Клинок вылетел из руки голландца и покатился по палубе.

– Кровавый Эд. Звучит достаточно грозно, но в жизни вы совсем не такой.

– Не будь вы пленником – я бы зарубил вас на месте за эти слова, – сказал я.

– До чего же хорошо быть пленником! – рассмеялся он, и я невольно улыбнулся.

Николас снова поднял шпагу и, словно росчерком пера, показал, что готов биться дальше.

– В чём ваш секрет? – спросил я, один за одним нанося размашистые удары сверху вниз.

Голландец заметно побледнел.

– Вы клянётесь хранить его в тайне? – спросил он в ответ, изящными движениями уходя от кончика моей шпаги и переходя в контратаку.

– Да, конечно, – легкомысленно ответил я.

– Похоже, на всём корабле я могу довериться только вам, мистер Картер.

Николас широким круговым движением отвёл мою шпагу в сторону, и его клинок разящей молнией устремился мне прямо в лицо. Я едва-едва успел отскочить.

– На самом деле, у меня нет никаких накоплений. Только долги.

Я опешил.

– Туше, мистер Картер, – произнёс он. Острие шпаги упёрлось мне в кадык.

По моим расчётам, мы подошли уже совсем близко к берегам Флориды. Мы прошли пролив Юкатан, обогнули Кубу и на всех парусах мчались к самому крупному поселению архипелага Флорида-Киз.

– Вижу парус, два румба справа по борту! – раздался крик сверху.

Либо испанцы выбрались из Гаваны, чтобы поохотиться, либо это англичане ищут приключений.

– Кто на гюйсе? – спросил Томас, выходя из каюты.

– Святой Георгий, кажется!

– Поднять Георгия, – приказал он. – Поворот на румб вправо, канониры, приготовить салют.

Капитан раздал указания и вернулся в каюту. Я знал, что он не упустит шанса похвастаться недавней победой.

Рулевой, как приказано, повернул штурвал, и нам даже не пришлось менять паруса – свежий попутный ветер упорно тянул нас на северо-восток. Британский корабль тоже заметил нас. Через пару минут раздался выстрел, мы ответили тем же.

Томас снова вышел из каюты, разодетый как павлин: шляпа с длинным разноцветным пером, шёлковая рубашка с кружевами, ярко-малиновые штаны и чёрный бархатный камзол. Несомненно, он подготовился к встрече с английским капитаном, и не хотел терять свою репутацию.

– Шлюпку спустить. Картер, ты со мной. Уолш, остаёшься за старшего.

Я поправил грязную парусиновую рубаху, подпоясался шпагой и вальяжной походкой отправился к борту. По сравнению с капитаном я выглядел как самый настоящий оборванец.

На воде уже качалась шлюпка, та самая, на которой Том встретил нас в Бас-Тере. Моряки сидели на своих местах, ожидая новых приказов. Я спустился вслед за капитаном, и как только моя нога коснулась дна шлюпки – гребцы дружно взялись за вёсла.

Английский фрегат встал к нам боком, и на кормовой надстройке я различил название. 'Неустрашимый'. Самое обыкновенное имя для военного корабля британского флота. Я вспомнил те дни, когда служил простым моряком на британском корабле. Из той поры я вынес несколько шрамов, понимание дисциплины и полное неприятие службы короне.

С 'Неустрашимого' нам спустили верёвочную лестницу и мы поднялись на палубу. Судя по физиономии Томаса, он ожидал, что его будут встречать с оркестром или хотя бы построением, но все матросы занимались своими делами, и только капитан с несколькими офицерами стояли у трапа.

– Добро пожаловать на борт 'Неустрашимого', сэр, – учтиво произнёс капитан.

– Славный фрегат у вас, сэр. Мое имя Томас Уэйн, я капитан шлюпа 'Левиафан', – пират изящным жестом снял шляпу и поклонился.

– Капитан Паккард, лейтенанты Моррисон и Адамс, – капитан представился сам и представил своих офицеров.

Я благоразумно промолчал, делая вид, будто я простой матрос и мне не о чем беседовать с флотскими офицерами.

– А это мой навигатор, Эдвард Картер, – Том показал на меня рукой.

Офицеры настороженно переглянулись. Английские корабли я грабил так же часто, как и все остальные.

– Тот самый? – спросил один из лейтенантов, кажется, Моррисон.

– Да, да, да, – пробурчал Том. Похоже, его раздражало то, что моя слава гремела громче, чем его.

Моррисон что-то шепнул на ухо своему капитану, но тот лишь покачал головой.

– Рады приветствовать вас всех, – сказал он и пригласил нас выпить вина и поделиться новостями.

Капитанская каюта больше походила на картинную галерею. Все стены увешаны натюрмортами и пасторальными пейзажами, на многочисленных полках стоят статуэтки древнегреческих нимф и бюсты правителей. Я застыл в изумлении, разглядывая произведения искусства.

– Любите живопись, мистер Картер? – спросил капитан, садясь за стол.

– Предпочитаю древнегреческую философию и историю, – ответил я и покрутил в руках бюст Октавиана Августа.

Мы все сели за стол, и вестовой разлил вино по бокалам.

– Какие новости на архипелаге, мистер Уэйн? – спросил капитан Паккард.

– Ничего особенного, капитан. Идём с Гваделупы на Ки-Уэст, торговать сахаром. Последний шторм был ужасен, не правда ли? Нас отнесло почти на сотню миль к западу. Пришлось сделать небольшой крюк, но всё-таки.

Я недоуменно поднял бровь. Одержать славную победу и не похвастаться – что-то странное творится с капитаном Уэйном.

– Хвала Господу, мы переждали его на рейде Чарлстауна.

– Джентльмены, за то, чтоб каждый ветер был попутным! – воскликнул Том, поднимая бокал. – А что вы расскажете нового? Мы уже достаточно долго в море.

– Прошёл слух, что сюда зачастили испанские суда, – ответил капитан и немедленно выпил.

– До Гаваны рукой подать, неудивительно, – сказал я.

– Нет, мистер Картер, они обычно севернее. Багамы, Бермуды. Будто кого-то ищут, – сказал лейтенант Моррисон. – А здесь мы их просто караулим, у побережья Кубы.

Томас скривился, будто съел кусок лимона.

– Поганые испанцы, – прошипел он.

– Зато можно взять неплохой приз, – улыбнулся Паккард, по-своему понимая реакцию капера.

Я отхлебнул вина, наблюдая за офицерами.

– Недавно в порту слышал новость, будто возле Пуэрто-Рико объявился какой-то новый пират, – произнёс лейтенант Адамс.

– Ах, эти пираты, – Томас махнул рукой. – Они приходят и уходят. Преступники и каторжники, все до единого.

– Разве вы и сами не промышляли разбоем, мистер Уэйн? – спросил лейтенант Моррисон.

– Позвольте! Я капер его королевского величества Карла Второго, и впредь попрошу не путать меня с обыкновенными головорезами, – Том поднял палец вверх и широко улыбнулся. – Из нас всех здесь только мистер Картер был пиратом, но и он вовремя раскаялся и передумал.

– А этот пират возле Пуэрто-Рико, какой у него корабль? – спросил я.

– Это только слухи, мистер Картер, – сказал лейтенант Адамс.

– Мне изрядно любопытно, мистер Адамс. Учитывая моё прошлое, – я хищно оскалился и, похоже, напугал Адамса.

– Люди говорят, что это бриг или бригантина, – ответил лейтенант.

Через полчаса нехитрых бесед и хорошего времяпровождения капитан Уэйн решил, что достаточно уже злоупотребляет гостеприимством британских моряков, и мы отправились обратно на 'Левиафан'.

Когда мы отплыли на расстояние выстрела, Том расстегнул камзол и сорвал шейный платок.

– Ненавижу эти чёртовы обеды и этикет! – прорычал он. – Чёртовы испанцы, как они успели так быстро!?

– Всё отменилось? – спросил я.

– Нет, Эдди, всё только стало гораздо интереснее. Проклятье! Шевелите вёслами, дьявол вас подери!