скачать книгу бесплатно
Фантум 2013. Между землёй и небом
Светлана Альбертовна Тулина
Антон Иванович Первушин
Максим Михайлович Тихомиров
Мария Гинзбург
Наталья Лескова
Майк Гелприн
Федор Дмитриевич Березин
Игорь Вереснев
Анна Михайловна Ветлугина
Николай Васильевич Немытов
Антологии (Снежный ком)
Земля и Небо, Человечество и Космос – вечные темы научной фантастики. А что между Землёй и Небом? Неужели, как сказал поэт – только война? Или кое-что поинтереснее? Новый, отныне – ежегодный, сборник «Фантум» представляет читателю широкий выбор тем. Биотехнологии, искусственный интеллект, загадочные инопланетяне, грозные инопланетяне, непостижимые и даже невообразимые инопланетяне… Какой станет система наказаний за преступления и насколько изменится роль рядового сантехника. И даже музыка – в ней тоже, оказывается, заключена фантастика. Неизменно одно – авторы ставят персонажей в положение непростого этического выбора.
А что же между Землёй и Небом – решать тебе, читатель.
Антон Первушин, Майк Гелприн, Федор Березин, Игорь Вереснев, Мария Гинзбург, Анна Ветлугина, Наталья Лескова, Николай Немытов, Светлана Тулина, Максим Тихомиров
Фантум-2013
Между землёй и небом
Сборник
Земля
Мария Гинзбург
Ворота
Я видел мир, я вернулся назад,
Я хочу стать кем был, пришло это время.
Мои губы опускаются всё ниже и ниже,
Я ищу те ворота, откуда я вышел.
Я пришёл войти в те ворота, откуда я вышел,
Я пришёл целовать те ворота, откуда я вышел…
«Наутилус Помпилиус», «Ворота»
В ночь, последовавшую за бурным празднованием свадьбы, случилась небольшая заминка. Тогда Курт и сказал Эрике, что никогда – НИКОГДА! – не ударит её. Подросток слишком хорошо помнил слёзы матери и синяки, разрушившие её душу раньше, чем тело. По выражению глаз Эрики Курт понял, что она не поверила ему. Тогда парень набрался терпения и стал ждать. Манёвр принёс свои плоды, да такие, о каких Курт и мечтать не мог. В ту ночь, когда Эрика поняла, что в постели муж, не рассуждая, выполнит любое её желание, за Куртом пришли.
Чёрное знамя, висевшее на шпиле увитой лианами крепостной башни, поникло грязной тряпкой – в ту ночь не было ни ветерка. В джунглях за оградой жалобно мяукала пума. Шаги караула, ведущего Курта к храму, отдавались гулким эхом по старинной брусчатке плаца. На лицах дежурных ясно читалось, что они не ответят ни на один его вопрос. Впрочем, Курт и не собирался их задавать. Его время посвящения давно пришло. Алоиз с братом уже успели в Италии побывать, а он, Курт, до сих пор не мог участвовать в боевых операциях. Хотя до тех пор, пока Эрика не забеременеет, его всё равно не взяли бы. Но в этом-то направлении хоть что-то зависело от него самого; а время посвящения выбирал глава Шербе. Курт досадовал только, что столь знаменательное событие выпало именно на сегодня, когда он оглушён сладкой усталостью тела и не в силах прочувствовать торжественность момента. Когда они вошли в храм, часы начали бить полночь.
Окованная почерневшим железом дверь с заунывным скрежетом захлопнулась за караулом. Курт остался один в небольшой комнате. В камине потрескивали дрова. Блики играли на развешанных по стенам рыцарских доспехах, двуручных мечах и моргенштернах. Оружие было отнюдь не бутафорским. Он видел глубокие зазубрины на клинках и вмятины на старательно вычищенном, без единого пятнышка ржавчины панцире. Посредине комнаты стоял алтарь, накрытый чёрной тканью. На нём лежал человеческий череп, настолько огромный, что Курт цинично подумал, а не из пластмассы ли он. По обеим сторонам черепа горели две толстые свечи чёрного воска. В комнате было тепло, даже душно. Курт прислонился к выпуклой груди составленного из доспехов рыцаря. По задумке, эти несколько минут томительного ожидания должны были взвести посвящаемого до предела. Но вместо этого Курт заснул.
В глубине помещения хлопнула дверь. Курт вздрогнул и очнулся. Он ощутил запах шнапса, смешанный с цветочным ароматом женских духов, и поморщился. Перед алтарём появился высокий мужчина в чёрном балахоне с прорезями для глаз. Мужчина украдкой что-то дожёвывал. Проглотив, он спросил хорошо поставленным голосом:
– Юнкер СС Курт Эйхманн! Клянёшься ли ты всегда и во всём быть верным учению фюрера нашего и рейхсканцлера Адольфа Гитлера, а также поставленным им над тобой командирам?
– Клянусь, – вяло ответил Курт.
Мужчина покосился на подростка и выразительно кашлянул.
– Клянёшься ли ты, что покорно и радостно примешь смерть, если по трусости или злой воле ты нарушишь тайную клятву братьев Ордена Крови? – спросил мужчина в балахоне.
– Клянусь! – звонко ответил Курт.
– Клянёшься ли ты, – одобрительно кивнув, продолжал мужчина, – что только смерть освободит тебя от этой клятвы?
– Клянусь! – рявкнул Курт.
Мужчина указал рукой на стену, в которой тут же открылась дверь. В отличие от внешней двери, здесь петли были хорошо смазаны, и открылась она совершенно беззвучно. Курт направился туда. Там его ждала самая неприятная часть обряда. За дверью оказалась лестница, ведущая вниз и заканчивающаяся освещённым пятачком около метра в диаметре. Курт спустился и остановился в ожидании. Несмотря на кромешный мрак, чувствовалось, что этот подземный зал имеет огромные размеры. Курт услышал шорох и свист, как будто к нему приближалась большая змея. Он оглянулся в поисках оружия. «С этих придурков станется констриктора сюда запустить… или боа», – подумал Курт раздражённо. Шорох от движения чешуйчатого тела стал громче. Курт резко обернулся, пригибаясь. Нужно свернуть голову твари до того, как она набросит на него петли своего могучего тела.
Нет, это был не боа и даже не констриктор.
Несколько секунд Курт с изумлением и восторгом смотрел на чудовище. Змей был чересчур страшен для того, чтобы быть опасным. Слишком невероятен, чтобы быть сказкой. В огромном жёлтом глазу светилась мудрость, которой редко обладают такие силачи. Кольца его тела заполняли весь зал, но Курт ясно понял, что здесь только малая часть чудовища. Этот змей обвивал собой всю Землю…
Огромная пасть начала открываться. Перед лицом Курта пронеслись длинные тонкие клыки, ряды острых зубов за ними, раздвоенный алый язык, с которого капнула холодная слизь. Стали видны белые кольца пищевода – чудовище словно хотело вывернуться наизнанку. Тут Курт должен был обмочиться, наделать в штаны и умереть.
Но он смачно, со всхлипом зевнул в ответ.
Пасть захлопнулась. Жёлтый глаз с интересом уставился на Курта.
– Извини, что нарушил твой сон, – сказал он, поколебался в поисках подходящего титула, и слово пришло само: – О повелитель змеев. Сделай, что должно, и ложись спать.
Раздался скрип чешуи и шорох, а затем подросток услышал тихий, с присвистом, грустный голос:
У меня бессонница, не извиняйся.
– Может, это потому, что ты спишь один? – сочувствуя, спросил Курт.
Поток образов, невыносимых в своей яркости, обрушился на него.
Два огромных тела, сплетённые в невообразимый клубок, шар, по размерам сравнимый с Землёй, но шевелящийся…
Морские змеи, серебристые, зелёные, оранжевые и матово-синие, выскакивают из воды, ловко цепляют китов зубами, подбрасывают их вверх и подставляют распахнутые пасти. Один кит – один глоток…
Корабли, обвешанные парусами, как прачечная после банного дня, крохотные фигурки с короткими и толстыми копьями в руках. Люди охотились не на морских змеев, нет. Они в них даже не верили. Китовый ус, ворвань – вот что было их целью. Но не стало китов – не стало и прекрасных, могучих морских змеев…
Бескрайняя водная пустыня и огромный чёрный, кое-где погрызенный плавник, рассекающий безжизненную гладь…
– Хочешь, я тебе песенку спою? – сказал Курт. – Колыбельную?
Чудовище кивнуло.
Дитрих глянул на экран и уронил полную рюмку шнапса себе на брюки, но даже не заметил этого. Секретарь руководителя Шербе, Поль, проследил за его взглядом. Шнапс в бутылке, которую Поль держал в руке, мелкими волнами бился о стенки.
Курт висел в воздухе, на высоте около полутора метров над освещённым пятачком. Похоже, подросток вольготно расположился на чём-то мягком. Правой рукой он обнимал что-то круглое, очень большого диаметра.
– Если русский снайпер во мне не сделает дыру, если я со страха в окопе не помру… – донёсся из ретранслятора голос подростка.
– Он поёт «Лили Марлен», – пробормотал Поль.
– Не так важно, что он поёт, а кому, – хрипло ответил Дитрих.
…Он бросил кости. Руна, похожая на детский рисунок пальмы, стремительно закувыркалась в воздухе. Он ждал. «Лебен» – «жизнь», или «тотен» – «смерть». Значение этой руны менялось в зависимости от того, вверх или вниз разлапистым венчиком ляжет знак. И когда руна с костяным стуком коснулась стола, Курт понял, что неожиданно стал ею. Плотно сжатые ноги Курта образовывали нижнюю палочку руны, голова и раскинутые в стороны руки – расходящиеся веером палочки верхнего элемента.
Глаза, серо-зелёные, холодные и бездонные, как та дыра, в которую с края Мидгарда изливается море, смотрели на него с невыразимой высоты. Бог скривился от боли. Или он это так улыбался?
Мускулистое тело змея под Куртом и вокруг него дышало уютным теплом. Курт не знал, сколько времени он провёл здесь. Но некое чувство, встроенный будильник, который тикает в любом человеке, подсказало ему, что скоро рассвет. Он осторожно прополз по холмам и извивам огромного тела и выбрался на лестницу. На третьей ступеньке Курт вспомнил, что самого главного они так и не сделали. Несколько секунд он, колеблясь, смотрел на спящего змея, а потом сильно толкнул его ногой. Чудовище открыло один глаз и сонно посмотрело на Курта.
– Укуси меня, – сказал он. – И я уйду.
Открылся и второй глаз. Сна теперь в них не было ни капли.
– Я – тебя? – переспросил змей. – Я – ТЕБЯ?
По его телу прошла судорога. Чудовище затряслось так, что вслед за ним угрожающе задрожали стены зала, с потолка посыпалась крошка. Змей расхохотался. Алый язык вывалился из пасти и болтался туда-сюда в такт движениям уродливой головы.
– Я – ТЕБЯ! – повторило чудовище сквозь хохот.
Курт не видел в этом ничего смешного, но дружелюбно улыбнулся и кивнул.
– Именно, – сказал он.
Змей повернул морду так быстро, что Курт и не заметил. На этот раз чудовище не стало открывать пасть так картинно, как при встрече. Змей чуть разжал челюсти и прихватил зубами кожу Курта на предплечье, оставляя несмываемую метку – «88». Мир вспыхнул белым пламенем и исчез. В последний миг Курт успел подумать о том, что так и не увидел, как легла руна.
Волк поднял морду, с которой свисали клочья жёлтой пены, и тоскливо завыл. Казалось, от протяжного, полного боли звука завибрировало даже пуленепробиваемое стекло.
– Мне теперь нужен новый министр обороны, – раздражённо сказал Кайс.
Реджинальд Бенсон, руководитель секретного научного центра, в это время в полной прострации рассматривал велотренажёр, стоявший в углу комнаты. «Господи, какой же я идиот, – думал молодой учёный. – Прав был Эрик, тысячу раз прав, когда отказался участвовать в этом проекте. А я-то, дурак, обрадовался. Начальником проекта назначили, собственный научный центр дали…» Реджинальд вздохнул. Гений мог позволить себе капризы, мог выбирать, над чем ему хочется работать.
А он, Реджи Бенсон, – нет.
У Эрика до сих пор было норвежское гражданство и, помимо этого, прелестный домик где-то во фьордах, в котором предки гения отдыхали от резни и грабежей, – молитва, сложенная общими усилиями всего духовенства Европы специально для такого случая, иногда всё же доходила до адресата. А у Реджи был контракт на четыре года и разваленная ферма в Техасе, где хозяйничал вечно пьяный папаша. Возвращаться на ферму и крутить хвосты коровам всю оставшуюся жизнь Реджи не хотел.
Хэнкоку досталась львиная доля заразы, и с ним всё стало ясно в течение получаса. Вирус должен проявить себя за неделю; но президент США не имел лишних недель для того, чтобы торчать в научных лабораториях. Тогда Бенсон предложил ускорить процесс, и из спортзала для сотрудников принесли тренажёр. Кайс находился в неплохой физической форме, но не успел он проехать и двух километров при максимальной нагрузке, как из всех пор его тела хлынул пот. Президент потерял сознание, а очнулся уже на жёсткой кушетке в углу.
Но очнулся он человеком.
При словах Кайса Бенсон встрепенулся и беспомощно развёл руками. Тонкая полоска чёрных усиков придавала молодому учёному сходство с Лукасом из «Кармен» или мальчишкой-латиносом, моющим посуду в дешёвой забегаловке. Кайс поморщился. В последнее время всё, что напоминало о бесстрашных испанских конкистадорах, вызывало в нём глухую неприязнь.
– Ради бога, извините нас, господин президент, – заплетающимся от страха языком сказал Бенсон. – Это нелепая, трагическая случайность, заверяю вас. Перед тем как войти в лабораторию, надо было нажать кнопку сигнала на стене. Сотрудники работают с крайне опасными реактивами; и когда раздаётся звонок, все откладывают, если так можно выразиться, пробирки и запечатывают их. А когда узнают, в чём дело, возвращаются к работе.
В отличие от неудачливого тореадора Бенсон и не пытался взять быка за рога. Молодой учёный выбрал иную стезю, доказав, что не зря провёл всю молодость на ферме. Бенсон смог ухватиться за соски жирной коровы, носившей имя «Государственный стратегический заказ» и теперь крепко, двумя руками держался за них. А когда владелец фермы, недовольный надоями, сам приехал проверить, как идут дела, хозяина ткнули носом прямо…
«Прямо в дерьмо», – подумал Кайс. Перед ним снова промелькнул падающий на пол стеклянный сосуд странной формы. Над осколками взметнулся рой серебристой пыли. Тогда президент чихнул, а пыль, начхав на законы аэродинамики, завертелась в воздухе миниатюрным торнадо. Затем крохотные серые жуки разделились на две группы, и несколько секунд над полом висели два кручёных рога. А потом спирали, отливавшие сталью, бросились на президента и министра обороны.
Кайс снова посмотрел на волка. Тот лежал на брюхе, закрыв морду лапами, и тихо скулил.
Вовсе не такой результат требовался от учёных госдепартаменту США, когда из сильно прореженного войной бюджета выделяли астрономические суммы на исследования. «Лестница в небо» средней мощности, старшая сестра серого смерча, который атаковал президента, за час превращала в сухие гигиеничные мумии население города размером с Париж. От телкхассцев, чьими предками явно были инопланетные родственники гигантских кальмаров, оставались лишь сморщенные сухие шкурки.
Но «лестницы в небо» применялись не только против инопланетян. Спасения от них не было. Для наноботов самый плотный металл был всё равно что сыр с дырками. Госдепартаменту США крайне необходимы сотрудники, над которыми крохотные убийцы не были бы властны. За три месяца исследований проект сожрал столько же средств, сколько, по данным разведки, выделялось на подъём сельского хозяйства в Аргентине за год. А учёные смогли продемонстрировать только вольеры, в которых сидели лисы, медведи и волки со слишком умными для зверей глазами. Видимо, такой орешек по зубам только Химмельзону. Но норвежец категорически отказался заниматься этим проектом. Когда на него нажали, пригрозил, что уволится. И хотя уволиться из госдепартамента было не так-то просто, по крайней мере, из этого отдела, Химмельзона оставили в покое.
Впрочем, содержание добровольцев в таком виде требовало гораздо меньших затрат, чем в Сен-Квентине, где их всех и набирали. Самой дорогой частью проекта был бериллий, который требовался в жутких количествах. В остальном производство этой спецификации наноботов стоило дешевле электричества, пошедшего на освещение лабораторий научного центра.
Кайс сложно поморщился. Бериллий, проклятый бериллий…
На губах президента США вдруг заиграла улыбка.
– Он заразен? – спросил Кайс, указывая на печального волка. – Существа, которые войдут с ним в контакт, тоже изменят свой генетический код?
Бенсон поспешно кивнул. Президент буквально почувствовал, о чём он сейчас думает. Молодой учёный размышлял, согласятся ли члены Верховного суда заменить электрический стул на небольшой укольчик, хотя бы в качестве признания его научных заслуг? Когда Бенсон вспомнил о своих достижениях в области науки, дикий, животный ужас окатил его чёрной волной и вымыл из головы все мысли. Остался только сочный, с дымком запах барбекю.
Президент понял, что произошедшее – всё-таки не диверсия, а нелепая случайность. В которой, по большому счёту, виноват он сам. Кайс видел кнопку на стене, о которой сейчас бормотал Бенсон, и знал о её назначении. Но президенту США очень уж сильно хотелось увидеть, что за рояли прячут яйцеголовые в развесистых кустах своих формул.
– Вирус передаётся воздушно-капельным путём, это мы уже установили, – сказал молодой учёный.
– И вырвется волк, – нараспев произнёс Кайс.
– Никак нет, господин президент, стекло… – начал Бенсон.
– Это слова из одного примитивного стишка, претендующего на божественное откровение[1 - Прорицание Вёльвы, строфа 44: «…вырвется Жадный». Имеется в виду волк Гарм, сын Локи. Как только чудовище сорвётся с привязи, начнётся последняя битва асов и ётунов, в которой асы падут.], – перебил его Кайс. – Впрочем, неважно. Вы неплохо поработали. Получилось нечто весьма неожиданное. Но даже истина – это только то, что можно использовать. Почему бы нам не найти применение этой любопытной технологии? Пройдёмте в ваш кабинет. Нам надо кое-что обсудить.
Бенсон неуверенно улыбнулся. Его смуглое лицо, ставшее от страха пепельно-серым, постепенно приобретало нормальный цвет. Он кивнул. Президент и учёный вышли в коридор.
За ними двинулась и волна запаха – едкого, вонючего запаха предсмертного пота. Дорогой костюм президента пропитался этим малоприятным амбре так, что теперь одежду оставалось только выкинуть. А уж о том, чтобы идти в этом костюме на запланированное через час совещание в Белом доме, и речи быть не могло. Но Кайса передёрнуло по другой причине. Запах напомнил президенту ту часть его жизни, с которой, как ему казалось, несколько лет назад было покончено навсегда.
– У вас нет какого-нибудь лишнего халата или комбинезона? – спросил Кайс.
– Не знаю, господин президент, сможем ли мы найти что-нибудь подходящее, – ответил Бенсон.
– Главное, чтобы размер подошёл, – сказал Кайс. – Я неприхотлив.
– Хорошо, мы постараемся что-нибудь подыскать, – ответил молодой учёный и вынул из кармана трубку внутренней связи.
Когда Бенсон объяснил клерку, что именно требуется, спутники уже подошли к кабинету молодого учёного.
