Надежда

– Он очнулся! – крикнул парень в чёрной бейсболке.

– Отлично, как раз вовремя, – усмехнулся второй, раздвигая Аделин ноги. Джон попытался что-то крикнуть, но усилия были тщетны. Последовал удар ногой по рёбрам.

– Пожалуйста, перестань, Герб, – заплакала Аделин. В глазах Ниеро отражалось безумие. Прямо на глазах у Миллера он начал насиловать её. Эдвард зашевелился.

– Выруби мальчика, Норман! – крикнул Герб. Его грязные волосы торчали в разные стороны, а глаза на выкате напоминали глаза дикого зверя, жаждущего крови.

Норман взял металлическую вазу и стукнул мальчика в затылок. Эдди заплакал, и мужчина ещё раз ударил его, замахнувшись посильнее. Мальчик не вырубился. Норман изо всех сил стукнул Эдварда металлической тяжёлой вазой по голове. На третий раз Эдди без сознания повалился на пол.

– Забери деньги с драгоценностями и жди в машине… Я немного повеселюсь со своими старыми друзьями, – довольно произнёс Ниеро.

– Герб, может, уже хватит, пойдём, а? – буркнул Норман, взял сумку и сделал пару шагов назад к двери, остановился и продолжил смотреть. Герб насиловал Аделин. Закончив, он положил пистолет на журнальный столик, достал тесак из сумки, на котором были видны следы запёкшейся крови, и несколько раз ударил её по голове рукояткой.

– Не люблю, когда остаётся чувство незаконченности, – улыбнулся Герб, посмотрев на Нормана.

– Ты псих, – прокомментировал Норман.

– Ты должна была его остановить, шлюха, – сказал Герб, скривившись как от зубной боли, затем подошёл к Джону и перетянул ему ногу резиновым жгутом. – И всё-таки я сделаю то, что хотел, – сказал Герб, сжав тесак покрепче. Последняя фраза была произнесена особо холодным голосом. Удар… Режущая, сильная боль чуть ниже колена. Снова удар и снова… Скомканный платок выпал изо рта Аделин, и страшный вопль огласил комнату, но Герб не стал затыкать ей рот. Ему уже было всё равно. Тёплые капли крови срываясь с тесака, брызгали в лицо. Ломая кость, он всё-таки отрубил ногу. Боль была невыносимой. Норман бросил сумку и смотрел на это зрелище, пуская слюни, как дикий оскалившийся зверь. Теперь ему нравилось происходящее. Тяжело дыша, Герб пнул отрубленную ногу в сторону своего друга. Норман упал на колени. Он положил сильно дрожащие руки на окровавленную конечность и укусил её. Герб подошёл к Аделин. Схватив её за волосы и немного приподняв, он принялся рубить ей голову. После первого удара жена Джона перестала кричать. Её лицо стало белым как молоко. Удар второй, третий. Джон смотрел, как Ниеро держит голову жены, и начал что есть силы мычать сквозь повязку, пуская сопли из носа. Он стучал головой об пол, пытаясь создать как можно больше шума, чтобы хоть кто-нибудь его услышал.

– Не шуми. Свою ногу и свою жену ты уже просрал, – сказал запыхавшийся Герб. Его руки дрожали. – Полегчало, – прошептал он, перерезав кусок плоти, мешавший окончательно отделить голову от тела. – А говорят, месть только усугубляет, – добавил Ниеро, облизав окровавленный палец.

Мальчик открыл глаза. В этом страшном человеке со звериным оскалом, в одной руке держащем окровавленный тесак, в другой – голову матери, Эдди не сразу разглядел доброго и всегда с шоколадкой в кармане дядю Герба. На другом конце комнаты незнакомый ему мужчина стоял на четвереньках, кусая отрубленную ногу.

Медленно подняв голову, Норман мощным резким движением запрыгнул на Герба, сбив его с ног, и начал вгрызаться ему в шею. Герб выронил свой тесак и начал судорожно извиваться на полу, умирая от полученной раны. Раздался выстрел, и Норман упал, забрызгав стену своими мозгами. Эдди стрелял в безжизненное тело, пока не закончились патроны, и продолжал нажимать на курок, создавая пустые щелчки. Время как будто остановилось. С улицы слышались нарастающие крики и выстрелы.

* * *

Ровно в 22:22 завод вспыхнул. Айрис открыла шлюзы атмосферных комплексов, выпустив ядовитое облако, которое перемешивалось с испарённым лирием, и Надежда заполнялась «Красной смертью».

– Внимание! Террорист на фармацевтическом заводе. Все силы направить на завод! – громко проговорил Том Джонс, Глава Дома Правления, сидя в своём кабинете. Он повторял снова и снова эти слова в громкоговоритель, вещающий на всё убежище, даже после того как завод был уже взорван. Роберт, его взрослый сын, намеревающийся в будущем занять этот пост, стоял рядом, пытаясь скрыть своё беспокойство. Он старался оставаться невозмутимым как отец, но пот на лбу выдавал его волнение. Многочисленные мониторы в кабинете свидетельствовали о кровавой резне в городе. Ужас, который показывали экраны, стёр с лица Главы Правления былое хладнокровие.

– В этом доме мы в безопасности. Мы здесь как в бункере. Запасов хватит надолго, – сам не веря в свои слова, произнёс Том.

Дом Правления представлял собой выдающееся здание. Ослепляющее своей изысканностью, оно со всеми колоннами и полусферической крышей было похоже на место, где живут боги. Трёхэтажный храм, в котором решаются все важные вопросы, связанные с последним местом обитания людей, был отлично защищён от любых внешних факторов. В этом здании была даже обслуга, состоявшая в основном из несовов. Пальцы застучали по клавиатуре, и за несколько секунд Дом Правления перестроился в монолитную неприступную крепость, но «Красная смерть» была уже внутри.

Неожиданно в кабинет ворвался повар Бен. Его фартук был сильно испачкан кровью, а в дрожащей руке он сжимал длинный нож. Какое-то время повар стоял неподвижно. Все трое стояли неподвижно. Затем Бен быстрым шагом двинулся к Роберту, оскалив зубы. От первого удара сын президента увернулся, отскочив назад, но Бен сделал выпад и полоснул ему живот острым как бритва ножом. Роберт защитил руками свой торс, но горячая кровь начала струиться между пальцев, и живот пронзила острая боль. Роберт поддерживал руками свои внутренности, а Бен уверенно шёл к самому главному человеку в Надежде. Повара остановили несколько пуль, выпущенных из пистолета вовремя подоспевшего телохранителя.

– Сэр, Бен взбесился и начал кромсать всех своим ножом, – начал объяснять он, но обернулся на топот. Горничная бежала на него, и даже выпущенная ей в ногу пуля не остановила эту разъярённую женщину. Телохранитель закрылся руками, вовремя поставив блок, но она, вопя, хлестала его руками. Внизу, на первом этаже, слышался шум драки и женские крики. Телохранитель, защищая своё лицо, наконец открылся, успев получить пару пощёчин, и стукнул женщину в подбородок рукоятью пистолета. Её руки и рот были испачканы кровью. Чёлка на лбу насквозь пропиталась кровью. Женщина, громко лязгнув зубами, упала и захрапела. Телохранитель достал белый платок из кармана, протерев лицо от пота и крови, затем снял пиджак и бросил его на пол. Роберт не удержал свои внутренности, которые бесформенным мешком упали на ковёр. Мужчина упал вслед за ними, пытаясь их собрать, но медленно лёг прямо на свои кишки и больше не шелохнулся. Телохранитель достал из кобуры на ноге второй пистолет и кинул Главе Правления, после чего спустился вниз по лестнице. Он шёл на шум по скользкому от крови полу, держа пистолет наготове. Открыв дверь кухни, перед его взором предстала кровавая баня. В помещении было темно из-за заляпанных мозгами и кровью светильников на потолке.

– Господи, помоги, – взмолился телохранитель, увидев, как няня, держа за ногу младенца, бьёт его о стену. На кухню вошёл Глава Правления и метким выстрелом снёс полголовы убийце своего новорождённого сына. Послышался звук хлопающих дверей. Кто-то бежал на них с другого конца дома.

– Держитесь меня, сэр. Никуда не отходите, – тихо проговорил телохранитель, направив ствол в сторону двери, из которой вот-вот должен был кто-то выбежать. Глава Правления последовал его примеру. Дверь наконец открылась, и оттуда вышла его жена, скалившись окровавленными зубами. Телохранитель выпустил в неё всю оставшуюся обойму, прежде чем она успела накинуться на них. Глава Надежды приставил пистолет к своему виску и выстрелил.

* * *

Элис спала. На массивной тумбочке возле кровати стояла ароматизированная свеча. Она источала аромат самых разных цветов, которых уже нет. Девочку разбудил врач. Он внимательно осмотрел её. Меланома на щеке, которая с каждым днём увеличивалась, внезапно исчезла, и девочка выглядела абсолютно здоровой. Он несколько раз доставал из своего кармана зелёный носовой платок в крупную клетку, протирая стёкла очков, затем взял у девочки кровь на анализ и поспешно вышел из палаты, по пути приглашая всех остальных врачей пройти вместе с ним в лабораторию. Стрелки часов приближались к 22:00, но Элис не хотела спать. Самочувствие заметно улучшилось. Тёмные круги под её небесно-голубыми глазками прошли. Усталость со слабостью улетучились, и боль вместе с ними. В голове наступила ясность, которую ранее глушили лекарства. Впервые за всё время, проведённое в больнице, ей захотелось есть. После неудачной попытки позвонить отцу, который был вне зоны доступа, Элис, одетая в зелёную больничную пижаму, вышла из палаты. Она прошла мимо толстой спящей дежурной медсестры, которая всхрапывала на вдохе, а на выдохе посвистывала.

Девочка поняла, что рак отступил, но слезы всё сильнее и сильнее наполняли глаза. На смену постоянной головной боли пришла боль душевная. Только сейчас, обретя ясность мысли, Элис с горечью в душе осознала, что мама умерла. Её терзала свежая и кровоточащая рана утраты матери. Она хотела домой, посмотреть и потрогать её вещи, ощутить запах её духов. И вот, когда душевное напряжение достигло своего пика, Элис присела на корточки и заплакала.

Беспорядочно кружившие до этого момента нестройным хороводом обрывки разговоров отца и доктора Джиллиана выровнялись в определённой последовательности, сформировавшись в один вывод – однозначно в смерти мамы и всех остальных людей в больнице виновата «Красота будущего». Слёзы немного сняли боль. Спустившись пешком, девочка проскочила мимо охранников, играющих в карты, и вышла на улицу. Таксисты стояли напротив входа в больницу недалеко от своих припаркованных машин. Дорогой чёрного цвета кар резко затормозил, напугав девочку. Хорошо одетый молодой человек выскочил из машины, торопливо подошёл к девочке и сказал приятным успокаивающим голосом:

– Элис, меня зовут Артём. Твой отец просил позаботиться о тебе. Ты должна ехать со мной.

– Где мой папа? – спросила она тоненьким голосочком, дрожащим от холода и волнения.

– Расскажу всё по дороге. Мы заберём твои вещи из дома, и я увезу тебя в безопасное место, – уверенно произнёс мужчина. Его доброе лицо расплылось в улыбке, но за ней скрывались тревога и волнение.

У Элис не было ни одной причины доверять этому человеку, но когда вспышка от взрыва на мгновение осветила город, она испугалась и села к нему в машину на заднее сиденье. Мужчина молча стучал пальцами по кожаной оплётке руля, затем поднял глаза и через зеркало посмотрел на Элис. Неожиданный грохот от удара напугал обоих. Девочка зажмурилась и закрыла ладонями уши. Артём хотел заблокировать двери, но они заперлись сами. Обезумевший таксист подбежал к его машине и что есть силы начал долбиться головой о капот машины.

– Не бойся. Сейчас полиция разберётся, – обратился Артём к Элис.

На шум явился охранник. Вальяжной походкой выйдя из дверей больницы, он покручивал в руке дубинку.

– Эй, наркоша, – позвал его охранник. Таксист, задрав окровавленную голову вверх, оставил капот в покое и побежал на голос. Охранник, по-видимому, не ожидая такой буйной реакции, выронил дубинку и забежал обратно в здание. Таксист вбежал следом, прошибая стекло. Артём с трудом смог совладать с собой, он дрожал. Наконец, собравшись, он надавил педаль и тронулся с места. На следующий день, сидя в роскошной квартире в центре Надежды, из телевизионной программы они узнали, что Майкл Митчелл погиб при взрыве завода «Красота будущего». Опекун Элис оказался добрым отзывчивым человеком. Он тоже потерял свою семью.

Майк воспользовался манерой Герба ставить людей перед фактом – лоб в лоб. Он отдал Артёму новые документы Элис и попросил заботиться о ней. Так иногда делали совершенные, не желающие иметь детей, а людей, которые мечтают о семье, всегда было на порядок больше. Митчелл сделал это на тот случай, если его посадят или казнят.

* * *

Джон посмотрел на настенные часы. Они показывали 2:44. Майк Митчелл в одиночку уничтожил «Красоту будущего». Жуткая депрессия не выпускала его из своих сетей. Миллер чувствовал, что разбит и физически, и морально. Ещё вчера он был счастлив. У него была любимая жена, дети, друзья, работа, которая за один день приносила больше дохода, чем месяц в полицейском участке. Сейчас он чувствовал вину, что пренебрегал общением с женой, и теперь, когда её не стало, он хотел быть рядом с Аделин больше всего на свете. Они были уверены, что доживут до весьма преклонного возраста. Джон сидел на полу под окном и смотрел на пустую заправленную кровать. Он не успел сказать Аделин, что простил её. Когда рыдания утихали, переходя во всхлипывания, он как будто слышал её шёпот. Он чувствовал холодный пол и представлял, как по нему ходит Аделин.

Миллер вдруг вспомнил про бутылку виски в баре. Почему ему раньше не пришло в голову напиться? Он встал и через пару шагов сел на кровать. Ноги затекли. Точнее, одна нога. Как долго он просидел на полу, он не знал. Джон достал телефон из кармана брюк и попробовал ещё раз дозвониться Айрис. Гудки сменились раздражающим женским голосом: «Абонент недоступен». На улице творилось нечто страшное, леденящее душу. Он боялся смотреть в окно. Он не отвечал на звонки из управления, которое ждало его распоряжений.

Он встал и пошёл к бару. Протез хорошо сел, Джон даже на какое-то время забыл об отсутствии ноги. Пока виски в бутылке становилось всё меньше и меньше с каждым глотком, Миллер думал о Митчелле. Его тело или хотя бы его часть до сих пор не нашли. Должно же было от него остаться хоть что-нибудь. Что если он жив и придёт за ним? Как Герб. Детей он никогда не найдёт, но этот адрес Джона он точно знает. Майк бывал тут не один раз. Миллер достал револьвер и положил перед собой на барную стойку. И как всё-таки удалось сбежать Гербу? Теперь Джон Миллер был начальником полиции. Как долго он этого ждал, и как же дорого ему обошлась новая должность. Джон опьянел и поднялся обратно в комнату, прямо в одежде и обуви он упал на кровать и уснул.

– Джон, Дома Правления больше нет! Нам нужно на Остров, уже всё готово, самое время браться за дело. Не знаю, каким образом, но Майк Митчелл сделал за нас всю грязную работу, – толкая Джона, говорила Айрис.

– Где ты была? – медленно и тяжело вставая с кровати, спросил Джон.

– Мне пришлось на день раньше открыть шлюзы атмосферных комплексов. Это было проблематично. Вирус выпущен, – быстро проговорила Гринн. Последнюю фразу она сказала с таким выражением лица, словно сомневалась, хотела она того на самом деле или нет.

– Аделин мертва, – потянулся к бутылке Джон.

– Мне сказали. Прости. Я очень хотела, чтобы она была с нами, – Айрис остановила руку Джона на полпути к виски и помогла ему подняться с кровати. Она поморщилась, почувствовав, как от него разит алкоголем и потом. Таким беспомощным она его ещё не видела. Айрис никогда не думала, что мужчина, от которого веяло силой и уверенностью, может когда-то превратиться в свою полную противоположность.

Нужно было лететь на Остров. Вертолёт уже ждал. По прибытии Миллер и Гринн отправили всех солдат Морали в город для наведения порядка. Отряды солдат рассредоточились по всему городу, отлавливали заражённых и вертолётами отправляли на Остров, где их распределяли по профессиям. В своей первой речи, которую показали по всем телеэкранам в городе, Айрис Гринн в связи со смертью Главы Правления и его сына провозгласила себя единоличным правителем Надежды.

Остров получал подопытных, ряды солдат Морали и персонала пополнялись, и спустя некоторое время в городе воцарился порядок. Придуманная Айрис система установленных на вышках камер по всему городу и дронов работала постоянно, а люди за мониторами на Острове следили за всем городом.

Большинство выживших несовершенных были вынуждены прятаться в полуразрушенном отеле на Кедровой и выбираться только в крайних случаях. Это было начало новой власти.

Глава 13

2075 год

Лео перестал страдать. Он променял слабохарактерную личность на сильное духом сознание абсолютно уверенного в себе человека. И уже напрочь отбросив своё недовольство, ходил на ежедневную беседу к Айрис. Поток информации лился в его мозг подобно струе воды, наполняющей ванну, и это не могло не нравиться. К тому же он начал испытывать чувство верности по отношению к ней. Лео как верная собака приходил в её белоснежный кабинет каждый день в одно и то же время. Только вместо косточки хозяйка угощала его новыми воспоминаниями. В глубине души, на самом её дне он пока ещё мог осознавать, что Гринн превращает его в преданного до безумия слугу, но когда эти мысли всплывали наружу, он утапливал их обратно. Отныне самое главное для Лео – забыть свою прошлую жизнь. Она ему уже не нравилась, и его там никто не ждал. В нём появилось некое ощущение лёгкости из-за отказа от его привычной убогой жизни, и, несмотря на то, что он всё своё время находился взаперти, Лео в первый раз за всю свою жизнь почувствовал себя свободным. Пока он ещё осознавал, что происходит, Лео поблагодарил Айрис, сказав ей кроткое «спасибо».

Гринн села в кресло, сложив руки на коленях.

– Итак, пятьдесят шестой, мы на завершающем этапе, – сказала Айрис. Лео не слышал и не видел ничего, пока Айрис к нему не обратилась. Голос её немного дрожал, и лицо было опухшим после бессонной ночи.

Лео ничего не ответил, но он чувствовал себя уже намного лучше и не мог не согласиться с тем, что переживания растворились и на душе стало легче. Лео перестал страдать, он сдался, смирился с другой жизнью. Родителей он уже почти не помнил. Отец виделся ему неким худощавым мужчиной в очках, а мать – светловолосой пышной женщиной в тёмно-зелёном платье. Он ещё помнил Эффи, но чувства к ней исчезли, и её образ медленно уплывал от него. Пятьдесят шестой лёг на стол, и руки, прятавшиеся над лампой, ввели ему длинную иглу в окуляр. Через пару часов процедура замены памяти полностью завершится и он станет рабом Гринн, пока его не заменят или не убьют.

– Ты должен покончить с этим. Пятьдесят шестой, бери охранников, вооружи их, и отправляйтесь в этот чёртов отель. Уничтожьте всех отбросов, в том числе сыновей Миллера. Ликвидируйте всех, нанесите максимальный ущерб Банде Братьев, – приказала Айрис Гринн.

Через несколько минут Лео с каменным лицом настоящего солдата Морали ехал в военном каре к отелю. Он был готов убивать. Остальные присутствующие смотрели в пол. Стойки в военном каре были увешаны всевозможным оружием. Лео знал название и характеристики всего арсенала, который висел перед ним. Он отчётливо помнил службу в специальных войсках, как теснились солдаты на железных нарах. Помнил, что в местах, где он рос, всегда шла война. На его детство пришёлся довольно продолжительный период жестокой кровопролитной войны со всеми многочисленными подробностями. Помнил свои героические подвиги, когда он спас от воздушного налёта сотни людей, спрятав их в метро, и как восхищённо они смотрели на него, сидя на каменном полу. Всё это – фальшивые воспоминания, которые он впитал и усвоил. Он всецело принял свою новую жизнь, и теперь осколки настоящей прошлой жизни мешали ему делать свою работу.

– Я вижу отель, – крикнул Коул и указал на экран.

Лео, Коул и ещё двадцать охранников на двух военных карах подъезжали к месту высадки. Стрельба не прекращалась. Взрывы превращали тёмную ночь в день. Едва подкрепление ступило на землю, кар взорвался от снаряда гранатомёта, раскидав в разные стороны уже не пригодные для лечения спасательные капсулы, крепившиеся по обе стороны военной техники. Лео и ещё несколько охранников откинуло взрывной волной. Один из солдат Морали, увидев подкрепление, ринулся в их сторону, помог Лео подняться и толкнул его за угол здания, но сам спрятаться за укрытием не успел. Его тело пролетело мимо Лео, упало на землю и ещё какое-то время подёргивалось. Лео посмотрел за угол и на втором этаже примыкающего к отелю здания успел заметить обеспокоенную физиономию Дэнни Миллера. Его лицо показалось в окне и тут же скрылось.

Явилось незваное воспоминание. В мозгу шевелилось что-то знакомое, неуловимые обрывки, вызвавшие тремор. Лео вспомнил последний вечер в клубе, вспомнил лицо Эффи. Вспомнил, как Эдвард ввёл ему вирус, вспомнил Дэнни. Всё началось из-за них. Он вышел из-за угла и расстрелял какого-то отморозка, спрятавшегося за перевёрнутой машиной перезарядить свой автомат. Здесь было полно прихвостней Братьев. Лео двинулся дальше, беспощадно убивая отбросов. Он увидел девушку с рюкзаком за спиной, которая с разъярённым криком бежала ему навстречу. Она сложила ладони вокруг рта, проревев что-то ужасающее. Он выстрелил, когда она свирепо бросилась на него, и пуля вонзилась прямо между её широко поставленных глаз. Рюкзак мгновенно вспыхнул и взорвался, раскидав останки девушки по земле. Её нога упала рядом с Лео, и парень заметил тату с двумя буквами «Б» на бедре.

На белом песке, окроплённом кровью, в изогнутой позе растянулся мальчик лет десяти с застывшим выражением безмерного ужаса на лице. Кого только не было среди членов банды: женщины, старики, мужчины, дети, они отчаянно бросались под пули. Все они сражались за свой отель, за братьев. Жители этой изуродованной части города считали своим родным домом эту клоаку, а Мораль беспощадно уничтожала их всех.

Вся территория была усеяна безвольно раскинувшимися телами или отдельными частями тела. Они лежали как сломанные марионетки без верёвочек. И вдруг одновременно с выстрелом Лео в очередного отморозка с пулемётом в руках всё стихло. Лишь огонь издавал звуки потрескивания. Из груды горящих обломков с диким воплем поднялся старик, который мгновение назад казался мёртвым. У него не было руки по локоть, из раны на ноге белела кость, но он шёл к Лео с гримасой боли и отчаяния. Он защищал свой дом. Дом, который подарила ему Банда Братьев просто так, безвозмездно. В первый раз он пришёл сюда с целью выжить. Теперь он готов умереть за этот отель. Для него это была вынужденная мера, и поступить по-другому он не мог. В нём бурлила ненависть, и больше никакая угроза не заставит его бояться. Совершенные забрали его молодость и всё то, что с ней связано, и смеют покушаться на то, что старик имеет сейчас? Никогда он не будет спокойно смотреть на это, отсиживаясь в безопасном месте, и даже оторванная рука и ручей крови, тянущийся за ним, не помешают дойти до пятьдесят шестого солдата Морали и прикончить его. На это у него всегда будут силы. Он поставил благо своего общества превыше своей жизни. Но вдруг он, вопреки своей вере, упал и с громким хрипом выдохнул. И больше не шевелился.

Ещё один отморозок бежал на Лео, но винтовка оказалась пуста. Бегущий несов, держа в руке нож, со всех ног нёсся к Лео, и когда достигнул своей цели, попытался нанести удар, но Лео молниеносно отобрал оружие. Член банды успел лишь немного отклонить голову назад, но это не спасло его от удара. Нож вонзился в щёку и вышел с другой стороны. Несов чувствовал, как тёплая кровь наполняет рот. Он чувствовал языком кусок холодной стали.

– Агррх, – зарычал он, вытащив лезвие. Лео ударил его ногой в живот, от чего тот кувыркнулся назад и остался лежать на спине. Выплюнув кровь вместе с выбитыми зубами, которые упали и прилипли к его подбородку, несов ощутил сокрушительный удар тяжёлым сапогом Морали в свою голову. Носок сапога наполовину вошёл в его череп. Пятьдесят шестой всё ближе подходил к отелю.

Неожиданно верёвка, брошенная возле Лео, издала режущий слух звук трения металла, обвилась и крепко затянулась на его ногах. Падая на спину, он увидел бегущего прямо на него Дэнни. Пятьдесят шестой мгновенно прицелился, но Миллер на расстоянии резким движением руки вырвал нацеленное оружие из рук Лео и, добежав, ударил парня ногой по лицу. Затем достал из-за спины свою винтовку и начал бить его прикладом в голову, рассекая кожу, от чего удары приобрели звонкий стук.

– Мой брат уже трахает твою сучку. Закончу с тобой и присоединюсь, – запыхавшись, с улыбкой на лице сказал Дэнни.

Окуляр Лео треснул и начал создавать помехи, из-за которых появился шум в ушах. Кровь заливала второй глаз. Когда смысл слов дошёл до него и вывел из состояния растерянности, пятьдесят шестой сжал кулак и ударил своего противника в колено. Нога Дэнни выгнулась в обратную сторону, от чего тот вскрикнул от боли, пошатнулся и рухнул на землю рядом. Лео выхватил у него автомат и направил ему в грудь. Руки солдата сильно дрожали, но он стоял слишком близко и не мог промахнуться.

– Номер комнаты.

– Восемь, ноль, два. Подожди! – взмолился Дэнни Миллер. К его лицу прилипли мокрые от пота волосы. Он закрылся руками, как будто это должно спасти его от смерти, и тут же был расстрелян в упор. Дрожащее оружие в руках Лео рассеяло пули, которые прошли сквозь ладони Дэнни и вонзились в грудь. Затем Лео выстрелил в верёвку и высвободил ноги. В голове творилось что-то необъяснимое, боль пронзила всё тело, ударила крупная дрожь. Нужно было ввести таллий. Неиспользованный шприц валялся на полу среди других разбившихся. Лео взял его с собой на случай, если Эффи заражена.