Надежда

– Вырвал мне ноготь, а потом отхуярил половину пальца! Вот скотина, – возмутился Джон, демонстрируя забинтованный палец.

– Ну, ты ведь знал, куда идёшь и что он задумал. Мне кажется, тебе ещё повезло. Я так переживала за тебя. Даже несмотря на то, что наши постоянно вели наблюдение. Обезболивающее-то помогло? – с жалобным видом спросила Аделин.

– Почти ничего не почувствовал. Проглотил ампулу за час до встречи с этими дебилами, но на пианино теперь не поиграешь.

– Ну, уж кто-кто, а Герб не дебил. Надо отдать ему должное. Чутьё у него нечеловеческое.

– Ты права. Умён этот несов. Да и вообще они все далеко не глупые люди, поэтому управление послало именно нас. Мы всё-таки не первый год этим занимаемся.

– Они все так любят и уважают Герба.

– Да, коллектив у них сплочённый.

– Знаешь, мне кажется, ты превзошёл сам себя, когда обмочился. Это просто гениально.

– Я видел это в одном фильме. Короче, это не я придумал, – сказал Джон и улыбнулся. Но улыбку быстро сменила гримаса печали. Он не мог смотреть жене в глаза, не прокручивая в голове, как она занимается сексом с Гербом. Аделин сняла резиновые перчатки, помыла руки дорогим мылом с красивой выгравированной на нём буквой «К» и подошла сзади, пока Миллер вытирал стол. Она просунула руки через его фартук, чтобы не испачкаться. Джон никак не отреагировал. В голове всё ещё крутилась мучительными вспышками эта проклятая сцена измены.

– Ты всё ещё не можешь меня простить? – спросила она.

– Не хочу об этом говорить, – резко ответил Джон. Затем устало вздохнул и принялся тщательно тереть стол.

Аделин – его жена. И не только по легенде. У них самый настоящий брак и самые настоящие дети. Как она могла переспать с ним? С этим преступником! Джон часто задаёт себе этот вопрос, но жене задать не решается. Сама же Аделин мучилась угрызениями совести и мечтала вернуть время назад и всё исправить. Поддавшись минутной слабости, она чуть не разрушила свою семью. До измены она смотрела на мужа как на давно изученное привычное существо, неинтересное, а сейчас она как будто полюбила Джона заново.

Хотя всё мясо было расфасовано, стол и инструменты в подвале были вымыты, Джон позвонил Гербу и сказал, что не успевает выполнить свою работу. В ответ бригадир, чувствуя вину за необоснованные обвинения и отрезанный Миллеру палец, не стал возмущаться, а вежливо, с ноткой сочувствия в голосе разрешил ему закончить работу вечером следующего дня.

Позже в спальне, протянув руки, с затаённым дыханием Джон ощупывал свои деньги, не включая свет, чтобы жена не проснулась.

– Осталось совсем немного. Ещё совсем чуточку – и мы сможем уйти. Интересно будет взглянуть на лицо Герба, когда я засажу его за решётку. Тогда уж точно улыбка сойдёт с его лица, – прошептал он, поглаживая тугие пачки, аккуратно складывая деньги обратно в сейф. Часть денег он сунул в карман пиджака. – Как же меня раздражает этот самоуверенный ублюдок! Возомнил себя главным… Я тут главный! Что бы он сделал, если бы точно знал, что я коп? Убил бы и сожрал нас! Это точно. Вот когда засажу его за решётку, он будет скулить на допросах, плакать, пресмыкаться. А я отрежу ему его сраный палец, – тихо шептал Джон самому себе.

Из всех членов северной группировки он испытывал ненависть только к Гербу. Он очень часто вспоминал, когда впервые узнал про измену Аделин. Узнал не от неё, а от пьяного Герба, который в баре у Ричарда проболтался о том, что поимел некую шлюшку Аделин. Джон в беспамятстве накинулся на него, но Герб оказался сильнее и здорово избил Миллера. Несмотря на это Джон всё-таки сумел внедриться в северную группировку, потому что после этой стычки Миллер поклялся самому себе, что лично отведёт Герба в Дом Справедливости на казнь. Шлюшка Аделин. Эти слова крутились у него в голове каждый раз при виде Ниеро. К остальным участникам он, можно сказать, привязался и совсем не считал их плохими людьми. Он не думал, что они делают что-то плохое. Они обворовывали государство, но эти потери были незначительными. Он считал, что казнь и даже тюрьма – слишком суровое наказание для такого преступления. Но Джон должен делать свою работу, он ведь полицейский.

Он уже лёг в кровать, но сердце начало колотиться от злости. Он попытался успокоиться. Уже очень долго он со своей женой трахает мозги шефу. Давно уже можно было разоблачить похитителей тел с «Создателя», но немаловажная причина, почему он их до сих пор не сдал, – это деньги. Когда сейф будет полон, он отнесёт все доказательства преступной жизни северной группировки своему начальству.

Особенно часто Джон, восхваляя себя, вспоминал, как ловко втёрся к Гербу в доверие, как будто придумал этот план внедрения в группировку сам со своим глупым начальником. На самом деле всё спланировала Айрис Гринн, и если бы Джон всегда делал всё в точности, как она говорила, то дело бы шло намного быстрее.

Джон представил, как вытянется от удивления самодовольная рожа Герба, когда он узнает правду. Тут же в голове промелькнула сцена с его повышением, и с этими мыслями Джон, откинув голову на скрещённые руки, уснул. Наутро он должен был ехать к Айрис в их секретную квартирку.

* * *

Айрис – двоюродная сестра Аделин по отцовской линии. Работает в химической лаборатории в полиции, имеет учёную степень по химии. Каждый день после работы она сломя голову несётся в одну из своих секретных лабораторий и ставит там непостижимые уму опыты. Они вместе с Джоном Миллером учились в одном институте Надежды, и уже тогда она полностью захватила его внимание своей идеологией. Гринн утверждает, что мы, люди, уже потеряли многое достигнутое. Общество деградирует, и дальше будет только хуже. Людям нужен тотальный контроль. Лидер должен быть один. Им нужно подчиняться, иначе «бардак». Она говорила, что литература, наука, искусство, разнообразие удовольствий в скором времени исчезнут. К тому же банды отморозков, эти дикари уничтожат всё, но она этого не допустит.

Она околдовывает, к ней тянутся все. Она будет той, кем ты хочешь её видеть. Мамой, старшей сестрой, другом. Айрис хочет создать свою партию, и чем могущественнее она будет, тем слабее будут отморозки. Властная сильная женщина, мечтающая быть главной во всём. Она видит людей насквозь и всегда держит возле себя только тех, от кого можно что-то получить. Её взгляд обладает гипнотической силой, её возможности, её ум граничат с всесильным божеством. Глядя на неё, складывается впечатление, что с этим человеком в принципе ничего плохого не может случиться.

Айрис Гринн всё своё время тратит на строительство лаборатории на Острове. Именно она посоветовала Джону внедриться в северную группировку. Она подкинула начальнику полиции идею о том, как поймать похитителей тел с «Создателя», и порекомендовала Джона.

Джон как щенок крутится возле неё, отдавая ей значительную часть своих денег. По замыслу Гринн, он должен работать под прикрытием до тех пор, пока Остров не будет достроен. В полиции Айрис Гринн бесконечно доверяют, и слушают её советы абсолютно все, но выше статуса старшего работника лаборатории в нынешнем мире ей не подняться, так как она – женщина. И этот патриархат раздражает её больше всего на свете. Даже больше, чем несовершенные. Мужчины, считающие, что правят этим миром, сами того не понимая, идут на поводу у Гринн. Она же, в свою очередь, воплощает в жизнь свою идею, но если её обвинят в измене государству, в манипуляции мужчинами, то в один из пятничных вечеров казнят прямо на площади. Нужен человек, чтобы в случае провала свалить всю вину на него. Для этой цели Джон подходит идеально.

Миллер проснулся от противного звона будильника. Было уже десять утра, и Айрис ждала в бедном квартале. Джон оделся в темноте, слыша ровное дыхание жены, он поцеловал спящую Аделин, отвёз сына в школу и направился к Гринн. Она словно перекрашивала его чёрно-белую рутину цветными красками. Её звучный голос как какой-то музыкальный инструмент опьяняет Джона. Он любит её как сестру. Кроме того, она так похожа на Аделин и кажется ему родной. Его вполне устраивает такая жизнь, даже нравится. В нём отлично уживаются два абсолютно разных человека. Первый – приличный семьянин, глава семьи, любящий жену и детей, полицейский под прикрытием. Второй – алчный, считающий по ночам свои деньги в сейфе полицейский, который в скором времени сдаст начальству своих единственных друзей. По звонку Айрис он тут же бежал к ней со всех ног.

Через час он уже подъезжал к убежищу в бедном квартале. Квартира находилась прямо напротив фермы «Создатель» на втором этаже. Джон припарковался и вошёл в дом, поднялся наверх и постучал в дверь.

– Ты слышал про то, что вскоре, чтобы родить ребёнка, нужна будет лицензия? – незамедлительно сообщила она.

– Ну и правильно. Это, наверное, из-за того, чтобы малоимущие семьи отбросов не заводили детей. Паршивый народец эти отбросы. Работать не хотят, ни о чём не думают, а детишки потом страдают, – сказал Джон и подошёл к рабочему столу с чертежами. – Как продвигается работа? Как там строительство лаборатории?

– Нужны ещё деньги, а то строительство не завершится даже через год. Ты ведь мне одолжишь? – улыбаясь, спросила Айрис.

– Сколько ещё тебе надо?

– Ну, вот столько, – Айрис указала рукой на чертежи. На рабочем столе, помимо многочисленных чертежей, стояли разные по форме и высоте колбочки с надписями. Дурно пахнущие, ядовитые, разноцветные, светящиеся жидкости занимали большую часть стола, и даже нешуточного размера вытяжка не могла справиться с этой вонью. На полу возле раковины стояли глиняные банки и пластиковая корзина с битым стеклом. Самая высокая стеклянная колба грациозно возвышалась над остальными. Подул вентилятор, слегка потревожив бумаги на столе, и запах из высокой колбы перебил тошнотворные запахи всех остальных жидкостей. Это был лирий. Он светился и благоухал. Помимо всего этого, на столе Джон увидел нарисованное здание посреди озера. Оно возвышалось над поверхностью воды, имело обычную ничем не примечательную асимметричную надёжную форму. Но внутри, включая тридцать этажей ниже, размещался самый высокотехнологичный проект, который был когда-либо создан в этом мире. Благодаря мощному фасаду и укреплённому внутреннему ядру это здание обещало выдержать любое столкновение или взрыв. Айрис, во избежание осмотра помещений инспекторами из Дома Правления, спроектировала его с учётом перепланировки в будущем.

– Охренеть, как тебе в голову такое пришло? – спросил он в искреннем изумлении.

– Строительство уже идёт полным ходом за счёт полицейского управления. Я ещё потихоньку обворовываю одну фирму, но на многое их финансов не хватит. Скоро мы будем над властью, над полицией, у нас будут свои верные люди в подчинении, мы совершим революцию, – в голосе её слышались мечтательные интонации. – Люди слабые. Им не нужна свобода. Им нужен лидер. Тот, кто сильнее их всех. И только тогда будет мир. Ты только взгляни, в каком убожестве живут люди! Пока полиция занимается ерундой, беспредел процветает! – объясняла она, энергично жестикулируя. На какое-то время укротив буйство своей фантазии, Айрис наконец дала сказать слово Джону, которого удивило то, из чего строится этот проект.

– Строишь дом из мусора? – съязвил Джон.

– В основном из переработанного материала. К твоему сведению, это не новшество. Так делают уже очень давно все нормальные люди.

– Думаю, что такое нельзя построить незаметно. Я имею в виду, не пришив пару человек из правления, – предположил Миллер.

– Ты прав. И ещё несколько существенных взяток правительству тоже очень помогли, – подтвердила Гринн.

– Я принёс деньги, – ответил Джон. – После того как я закончу свою работу, у нас будет достаточно денег, чтобы закончить строительство. Там уже я сам буду решать, какой ерундой заняться. Мы уже потратили миллионы на эту лабораторию. Надеюсь, всё будет оправдано конечной целью. Надеюсь, твой план сработает.

– У тебя помада на щеке. Фу! Убери эту гадость, – Айрис протянула ему платок. – Какие же глупые всё-таки люди. Ведутся на этот лирий как дети, – яростно сказала она и быстрым шагом устремилась к террариуму. – Хорошо, что ещё остались люди в здравом уме, которые брезгуют этой дрянью, – уже мягче прибавила она.

– Успокойся. Все пользуются лирийной косметикой, – равнодушно произнёс Джон. Он подошёл к стене, вдоль которой стоял террариум. Две блестящие красные крысы неподвижно лежали за стеклом. – Это что ещё за хрень?

– Сначала я создала вирус, вызывающий дикую агрессию на некоторое время. Я ввела его крысам, и они загрызли друг друга. Но когда я добавила в состав лирий, вирус мутировал, я проделала всё то же самое. После схватки и выжившие, и мёртвые превратились в металл. Этот металл высшего сорта. Этот успех вдохновил меня больше, чем любой другой. Проблема в том, что вирус не работает должным образом без лирия. И если ввести лирий без вируса, животные просто умирают.

– Ты меня поражаешь! Как тебе в голову такое приходит? И где ты достала крыс и лирий?

– Я принесла этих малышек из участка. Там мне не разрешили проводить над ними опыты, – сказала Айрис. – Лирий я вывела обратно из купленной косметики. По-другому его не достать.

Джон увидел ещё одну крысу, живую, тяжело выползающую из домика.

– А с ней что?

– Ну, я же не могла создать вирус без противоядия. Её скелет полностью из этого металла.

– Это удивительно. Так происходит только с крысами?

– Нет, – Айрис твёрдым шагом подошла и открыла дверь в соседнюю комнату, в которой неподвижно лежали мужчины прямо на полу. – Если мои расчёты верны, то, когда я закончу, вирус будет распространяться только на несовершенных. И что же получается? Мы устроим геноцид для них, и мы получим новый высокопрочный металл. И не менее важное: введя отбросам противоядие, мы получим солдат, каких ещё не было, с экипировкой из самого лучшего металла. Перед тобой первая партия солдат. Они помогут нам начать.

– Где ты взяла этих людей? – ошарашенно спросил Джон.

– Не волнуйся, их не будут искать. Это почти готовые солдаты. И они не помнят ничего. Вирус вызывает амнезию. Это побочный эффект. Я пока не уверена, что смогу его исправить. Но это и не потребуется.

– Но они ведь не солдаты. Ещё и не помнят ни хрена. Какой от них толк?

– Я могу загрузить в человека такие воспоминания, какие только захочу. Правда, это ещё в разработке, – ответила Айрис, указывая на бессмысленно крутящего в разные стороны головой мужчину. К его вискам плотно прилегали электроды, позволяющие использовать мозг человека как накопитель информации. – Я выставила объявление. Написала, что ищу несовершенных самых разных профессий. Докторов, инженеров, военных. Я пообещала им приличное вознаграждение за то, что они позволят подключить к ним это устройство. Пришло человек двести, и я тебе скажу, там было что украсть. Некоторые из них лежат сейчас в этой комнате.

– А на совершенных вирус будет распространяться?

– Думаю, да, но только если ввести внутримышечно очень большую дозу.

– Всё так сложно…

– Ничего сложного. Выпущу вирус – власть нашего правления затрещит по швам. Я слышала, там работает достаточно несовершенных, которые после заражения перегрызут там всем глотки. Затем большинство отбросов умрёт, с помощью противоядия и своих солдат спасу мир и стану главной. Всё! Ах да, чуть не забыла! Каждый погибший несов подарит мне огромный кусок металла. И знай: я не забуду всех, кто мне помогал. Особенно тебя.

– На самом деле это самое невероятное, что я слышал в своей жизни, но мне нужно на работу. У нас новенький в группировке.

– Я пока буду здесь, взяла выходной. Не забудь, что мне нужен один умник из вашей группировки, а то эти отбросы туповаты. И желательно, чтобы он был хорошо сложён. Хочу кое-что испробовать, – в глазах Айрис загорелся огонёк энтузиазма.

– Айрис, Надежда – это тебе не монополия. Будь осторожна и не оставляй за собой улики.

– А, кстати! Я видела жену Главы Правления на одной конференции, и знаешь что? Она начала кашлять и чихать, сопли потекли, и всё такое. Представляешь?

– Блин, так она что, несовершенная? Охренеть! – удивился Миллер и направился к выходу.

Когда Джон вышел из квартиры, он прокручивал у себя в голове всё то, что сказала ему Айрис. Это и вправду было самое невероятное, что он когда-либо слышал. Он был ярким примером того, кому проще подчиниться другому и слепо верить обещаниям, нежели взять свою жизнь в руки и самому обустроить её, даже если твоё ремесло тебе не по душе. Айрис это знала и умело этим пользовалась. Сегодня он узнал, что крысы не единственные подопытные Айрис, но Гринн рассказывала ему далеко не всё.

Со своим первым уже готовым солдатом Морали, одетым в полицейскую форму, они хватали в бедном квартале одиноких несовершенных и отвозили на уже почти достроенный Остров. Она проводила эксперименты с памятью, стирая её полностью и создавая новую, вытаскивала их мозг и помещала его в робопомощников или другие устройства, вкалывала им «Красную смерть», обращая в металл. Правительство заботили лишь несовы. Что творили или строили совершенные, их почти не волновало. Всё внимание и ненависть обрушивались на беспомощных несовершенных.

Три года ушло на строительство лаборатории, набор кое-какого немногочисленного персонала и полную автоматизацию. Её план казался Джону непостижимой целью для себя. Сам бы он не смог это провернуть, но в Айрис он верил. Единственное, что от него требовалось, – исполнять в точности её приказы.

План Гринн содержал в себе поистине невыполнимые задачи. Взорвать завод «Красоты будущего» – первый пункт. Отбросы с отредактированной памятью отлично для этого подходили. Как только энергоблок завода взорвётся, лирий распространится почти по всей Надежде. Второй пункт – при помощи атмосферных комплексов выпустить ядовитое облако. Опустившись на землю, оно совместно с лирием образует вирус, который будет перемещаться по воздуху и прикрепляться к тканям слизистой несовершенных. Затем подождать, пока они перебьют друг друга и превратятся в металл. Последний пункт – спасение Надежды с помощью противоядия. Она ничего не имела против обычных добропорядочных несовершенных, но само существование отморозков с их бандами не давало ей покоя. Айрис считала, что если хорошим несовам суждено погибнуть, то так тому и быть. Все чем-то жертвуют ради красоты. Весь этот план шёл к одной единственной цели – единолично управлять Надеждой.

* * *

Наутро Маргарет внимательно пересчитывала деньги и складывала их в шкаф, старательно облизывая языком свои губы. Столько налички у них в доме не было никогда. Она подбрасывала тугие пачки вверх в солнечную пыль и ловила, оттягивая на себе футболку. Через несколько месяцев Маргарет так привыкла к своему новому образу, что каждое утро начиналось с макияжа. Она уже не представляла себя без этой волшебной косметики. С каждым разом слой косметики на лице и крема на теле становился всё толще и толще. Продукцию «Красоты будущего» привозили прямо к ней домой, и в скором времени она приобрела для неё целый шкаф. Губные помады всевозможных цветов, кремы и туши для ресниц разных коллекций приблизили стоимость шкафа к стоимости дома Митчеллов. Маленькая невинная причуда превратилась в явную зависимость от косметики, так как, покупая всего один крем, Маргарет чувствовала, что не насытилась, и покупала «Красоту будущего» целыми коллекциями. Её муж как-то раз пытался посчитать, сколько видов крема она использует для ухода, но не смог. Майк не относился серьёзно к её чудачествам. Он был постоянно занят, работал на двух работах и каждый раз, когда директор завода соизволил выдавать рабочим деньги, Майк ухмылялся, поглаживая свой карман, и без этой мизерной зарплаты полный денег.

Для своей незаконной работы Митчеллы оборудовали подвал на заднем дворе, в который в случае обнаружения при всём своём желании не смогли бы проникнуть даже полицейские. Герб и Рейчел с радостью согласились помочь в работе над отлично спрятанным помещением.

* * *

На следующий день Митчеллы ждали гостей. Это первый приём северной группировки в своём доме, но основным поводом является день рождения Элис. Сегодня ей исполняется пять лет. Семья Ниеро была здесь много раз, тогда как все остальные должны были прийти впервые.

Майк не решался никого приглашать, пока как следует не обставит дом. Он всегда стеснялся своей бедности. Особенно когда познакомился с новыми друзьями-богачами. Но теперь, когда особняк Митчеллов заполнился всевозможной дорогой мебелью, сделанной на заказ под цвет красного дерева, эксклюзивными светильниками, купленными Маргарет, которые раскрывались и закрывались в зависимости от освещения, гостей позвать было не стыдно. Но больше всего Майк хотел похвастаться личным каром красного цвета с белыми полосами по бокам и аккумулятором огромной ёмкости. Ну и, конечно, немаловажным предметом гордости являлся робопомощник последней модели. Митчелл мечтал, что, когда закончится условный срок и ему больше никогда не придётся работать на заводе, он всё свободное время будет проводить в гараже.

И вот наконец раздался долгожданный звонок в дверь. Маргарет, одетая в красное полупрозрачное вечернее платье, расшитое ненавязчивым узором, подкрасила губы и положила помаду на полочку под зеркалом в прихожей, которую сразу же схватила Элис, вприпрыжку подбегая к двери. Первыми пришли Ниеро. Митчелл поприветствовал гостей и проводил в дом. Герб пришёл в голубой рубашке и чёрных брюках. Поверх рубашки он надел модный без воротника слегка приталенный пиджак чёрного цвета. Пиджак был расстёгнут, и Майк заметил, что у его друга вырос небольшой живот. Митчелл просунул руку через свою чёрную кофту, стилизованную под военный мундир, и потрогал свой живот. Нащупав выступающие кубики, Майк удовлетворённо ухмыльнулся.

– Дядя Герб! – запищала Элис, намертво вцепившись в ногу Герба.

– С днём рождения, красавица, – пригнулся Герб и обнял её в ответ. Затем девочка вырвалась и бросилась в объятия Рейчел.

– С днём рождения, малышечка моя, – поздравила её Рейчел, поцеловав в щёчку. Сегодня она облачилась в короткое чёрное платье без декольте с максимально открытой спиной.

– Какая же ты красивая, тётя Рейчел! – с искренним восхищением сказала Элис, легко прикоснувшись к её пышной причёске и аккуратно пальчиками потрогав её серебряные серьги.

– Я бы тебе поверила, если бы была совершенно слепа. Своей красотой ты затмеваешь весь женский пол, – нараспев ответила Рейчел, пригладив торчащие кружева на белоснежном платьице девочки.

– Секундочку. Пока, кроме нас, никто ещё не пришёл, хочу разделить это с вами в узком кругу, – интригующе заявил Герб, подмигнув Майку, и торопливо скрылся за дверью. Через секунду он пытался втиснуть в дверной проём огромную белую коробку метра два высотой с большим красным бантом наверху. Элис ошарашенно смотрела на свой подарок. Пока Герб нёс коробку в гостиную, бант зацепился за люстру в коридоре, но Майк ловким движением руки успел отцепить его. Все выстроились вокруг волшебной коробки, возвышающейся посреди гостиной. От неё даже пахло чем-то сладким.

– Ну! Открывай же свой подарок, солнышко, – громко сказала Рейчел.

Элис подошла и с помощью папы, который приподнял её, не спеша потянула за ленточку. Заиграла музыка, как в старинной шкатулке. Концы банта, извиваясь, растянулись, и он превратился в сплошную ленту, медленно сползшую на пол. Музыка из ненавязчивой превратилась в торжественную, заиграла громче и насыщеннее, она уже не была похожа на бесконечно повторяющуюся однообразную мелодию из шкатулки. Напряжение росло, но коробка не спешила открываться.

– Разойдитесь немного в стороны, – лучезарно улыбаясь, сказала Рейчел. Её послушались. И когда, казалось, в доме у Митчеллов играет целый оркестр, стенки коробки медленно разложились в стороны, открыв самую настоящую живую куклу с синими глазами, наивно хлопающую своими ресничками. В голубеньком кружевном платьице, в красных туфельках она завораживающе стояла на светящемся подиуме и поочерёдно осматривала людей, находящихся в гостиной. На шее у неё красовалось крохотное золотое колье с сапфиром в круглой огранке, который подходил под цвет её глаз. Маленькая дверца с торца подиума открылась, словно ворота маленького гаража, выпустив оттуда трёх бабочек – белую, синюю и красную. Дымок тех же трёх цветов струился из подиума, шлейфом тянувшись каждый за своей бабочкой. Они несколько раз облетели вокруг смеющейся девочки с пепельными волосами и вернулись обратно в подиум.

– Разрешите представить, – улыбнулся Герб, показывая рукой на куклу, – это Оленька. Кукла высокомерно посмотрела на Герба.

– Ну же, побудь джентльменом, – подтрунила Рейчел, ткнув мужа локтем.

– О, прошу прощения, – сообразил Герб и подал Оленьке руку, чтобы она смогла спуститься на пол. Все замерли в ожидании, когда это чудо заговорит с ними. Кукла достала из своей сумочки зеркальце, посмотрелась в него, убрала обратно и спросила: