скачать книгу бесплатно
– Поэтому подобное и происходит тысячи лет. Запомни свои слова – «наплевать» и «не поймут», – скоро пригодятся. В нашей истории был момент, когда главный цэрэушник Аллен Даллес заявил, что для свержения Советской Власти достаточно половины верующего населения, – райкомовские лекторы цитировали его страшилку в беднеющих деревнях. Сегодня круто поменялось всё, против нас действуют по-другому.
– И?
– И многое зависит от того, когда, как и к какой вере мы вернёмся. После того, как Моисей водил по пустыне твоих предков, явился Христос и сказал, что все мы избранные дети Божьи и перед ним равны. А дети растащили Создателя по религиям и теперь выбирают Его по покрою рясы, теша себя тем, что одни равнее других, а нередко перегрызали друг другу глотки. При этом никого не интересует Реальный Вселенский Закон, и все давно забыли о Крестовых походах европейцев под знаменем Христа против мусульман. Где гарантия, что придурок с менее выраженной симптоматикой, подобный Никандрову, занимающий в телестудиях почётное место аксакала, не займёт место повыше? Но за тем, что ты назвал чушью, стоят сотни, тысячи законов, о которых мало кто слышал и ещё меньше, кто усвоил. Это те законы, вопреки которым на планете живёт большинство, шарахаясь между духовной свободой и антихристианским либерализмом. Звучит, как сенсация, но на таковую не тянет, верно? А вот на гламурных сенсациях, скандалах и сплетнях из жизни «звёзд» непризнанные уроды неплохо зарабатывают, поскольку их предложение порождено опережающим спросом. Возьмём тебя. Ты же не умрёшь дураком, если не прочтёшь на глянцевой обложке, были ли на звезде такой-то трусики во время свадьбы?
– Я – нет.
– Зато как сразу захотелось полистать журнальчик, а? Так бы и прогулял воскресную школу. Шучу – без такой «джигурды» я тоже помру полным дураком.
– В Германии к свободе нравов относятся проще.
– А речь не о ваших публичных домах и степени строгости католических нравов, а о нашей стране, которая считает себя православной. После окончания войны так называемый «План Даллеса» был направлен не против возрождения фашизма, а против России. Запад аплодировал Горбачёву не за победу над тоталитаризмом, а за ослабление патриотизма и развал экономической мощи. А сегодня план по сетевому информационному воздействию и разложению всех сфер российской жизни усовершенствован на основе новейших философских концепций и принципиально новой стратегии спецслужб и успешно выполняется.
– То есть?
– Технологии приучения к мерзости. Начинается с того, что под предлогом свободы личности мерзость запрещается критиковать, а кончается тем, что каннибализм суть обыденность и подлинная любовь к ближним.
– Например?
– Есть множество легко узнаваемых «картинок», точно спрогнозированных полвека назад в «Плане Даллеса» и достигнутых методами сетевого, глобального влияния на наши современные реалии. Во главе угла лежит незаметная подмена базовых национальных, в том числе, православных ценностей на фальшивые, которые выдаются за общечеловеческие.
– Ну а что там в самом плане-то?
– В кратком пересказе, если сохранить лексику Даллеса, он прогнозировал в России прославление самых низменных чувств, насаждение культа секса, насилия, садизма и предательства; будут вырываться духовные корни, опошляться и уничтожаться основы народной нравственности, и в разложении, развращении и растлении будет сделана ставка на молодёжь, – она будет превращена в циников, пошляков и космополитов. «И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже понимать, что происходит», но такие люди будут поставлены в беспомощное положение, превращены в посмешище, оболганы и объявлены отбросами общества. Уж тут, Марк, есть больше, чем надо: и грандиозная трагедия гибели самого непокорного на земле народа, и необратимое угасание его самосознания, и расшатывание устоев из поколения в поколение, и процветание взяточников и бюрократов, и восхваление беспринципности, самодурства и волокиты, и осмеяние честности и порядочности, как пережитков своего прошлого, и много другой узнаваемой конкретики, которая, по словам автора, «расцветёт махровым цветом».
– Слушай, а что в России об этом говорят? Это же страшно… У вас там… кто-нибудь читал этого Даллеса?
– А хрен его знает! Его размышления о послевоенной доктрине – довольно небольшой текст. Я задавал твой вопрос Сергею Сергеичу, а он ответил, что в любом случае выходит хреново, сам, мол, понимаешь, почему. В фильме про Штирлица Даллес показан европейским резидентом, – вероятно, примерно в те дни он и писал тот документ. Классно сыграно – все бабы втюрились в обоих актёров. А в стране уже второе десятилетие вовсю фарцевали и спекулировали штанами американских пастухов под рок-н-ролл. Кажется, только в конце 70-х начали клепать свои джинсы, которые стиляги не хотели носить. Ведь народ как рассуждал? Кончилась война – хорошо, восстановили страну из руин – хорошо, сталинизм закончился – хорошо. Хорошо, что договор с американцами подписали, что застою пришёл конец и частная собственность появилась, – но мы выживали, а за океаном мыслили стратегически и с 45-го гнули железную линию на наш развал изнутри, использовали СМИ, искусство, литературу, опирались на единомышленников среди публичных людей, пытались уничтожить образование и культуру, инспирировали разгул оголтелой безнравственности, воровства и бюрократический хаос, – но при этом точность слов Даллеса такая, как при описании с фотоснимка, и каждое лыко в строку, вплоть до матерщины с подмостков в свете рампы. За последние 15 лет, что признанный факт, по ЦТ ни разу не произнесено слово «нравственность». Случайность? Возможно ли, чтобы о том, что в действительности происходит у всех на виду, могли бы «догадываться лишь очень немногие», как было предрешено?
– Ты боишься того, о чём рассказал?
– Страшно ли мне? Да – а кому охота быть беспомощным посмешищем и оболганным отбросом? Потому что я один из тех «очень немногих догадливых», кто об этого грёбанного Даллеса спотыкается каждый день, и толкать студентам дежурное фуфло не привык. Я однажды задал на дом сочинение на тему «Существует ли „заговор молчания“ вокруг „Плана Даллеса“». Так они мне такие черты его воплощения в жизнь разглядели, такие факты бездействия властей привели и такой прогноз вероятного развития событий дали, что опешил, – сгодилось бы для аналитической справки института стратегии и геополитики под грифом «По прочтении сжечь и утопиться».
– Ну, ты профессор.
– Знаешь, как один злостный прогульщик свой «трактат» озаглавил? «Молчание кремлят», – созвучно американскому блокбастеру про поиск неуловимого маньяка. Каково? Нам, видите ли, льстило, что после 1991 года Запад с амикошонством слегка похлопывал по плечу. Будем молчать – проиграем, у нас на зарубежных счетах зелени нет. А знаешь, почему при Ельцине ТВ было «добрее»? Потому что, когда экономисты-цэрэушники давали ему советы, как угробить экономику, понимали, «полный пердимонокль» на телевидении стал бы слишком очевидным. Начинали тонко и эстетично, как и положено матёрым шпионам, – с конкурсов женской красоты, а дошло до конкурсов красоты детей для педофилов. Если бы Даллеса сменили подряд три поколения болванов «русского отдела», может быть, мы бы вообще не обсуждали эту тему. Как думаешь, Марк, рядовой преподаватель с портфелем обязан поделиться своей тайной с кем следует или хрен с ней?
– До сих пор помню те тяжкие 90-е. Потому мы и решили уехать, и ни о чём не пожалели. Но я думал, что не всё так плохо.
– По двухбалльной шкале «не всё так плохо» указывает на середину между плохим началом и ещё худшим концом, а оправдание «трудностями роста» ведёт к близкому концу. Как-то я ткнул кнопку одного из федеральных телеканалов и попал на ежедневное шоу. В студию под фанфары вошла дама с пышной грудью, а затем зрители, в том числе, и люди, известные всей стране, начали смаковать её прелести. Затем появляется мадам с самыми большими ягодицами, и тусовка увлечённо и заинтересованно рассуждает, может ли возникшая фея занять в конкурсе на суперзадницу первое место, но ей не везёт, – у обрюзгшей звезды с первого ряда оказалась подруга с куда большим задом. А на сладкое вкатился небритый по моде чувак с самым большим достоинством, и телеведущий передаёт школьную линейку какой-то губошлёпке, с иронией ссылаясь на её «богатый опыт». Тут же, на глазах у всех за прозрачной кисеёй эта гламурная победительница в конкурсе на самые большие губы среди губошлёпок измеряет гениталии соискателя и торжественно озвучивает результат. Мне знаком этот телеведущий, – нутром смахивает на теперешнего заведующего газеткой, которую заставляли выписывать брата после принятия в комсомол. Угадай с трёх раз, сколько «догадавшихся о том, что происходит», сидело в Останкино? Что скажешь?
– Скажу, что для «страны, в которой не было секса», это характерно.
– Да-а-а? А я слышал, что стран без секса на земном шаре нет, хотя регистрация однополых браков началась, и гей-парады были цветочками. В самом Начале было сказано: «Плодитесь и размножайтесь!», короче – пробирками не увлекайтесь. В православии умеренный секс подразумевается, но о нём не принято говорить или кричать, а тем более, на нём зарабатывать. Любой православный знает эту разницу, и того, кто её не усвоил душой, верующим не назовут.
– Я всегда знал, что люди делятся на верующих и неверующих, – по их отношению к сексу – тоже. Все в постели одинаковы. В прошлом году…
– Про голосующую на обочине монашку с корзиной – в следующий раз. Просветить, что думают на Востоке про «самочинное сексуальное рабство»?
– А что, в этой сфере придумали что-то новенькое?
– Со стареньким бы сладить. Когда умирающий на смертном одре глубокий старик не отводит от вожделения глаз с красивой девушки, это значит, что покидая тело, он унесёт в отошедшей душе и свои сексуальные желания. Именно желания материальных наслаждений заставляют приходить на землю снова и снова, не зря же отшельничество существует с древних времён. Допустим, карма ста хороших и ста плохих дел приведёт в следующей жизни к ста радостям и ста неприятностям, а вот энергия Духа, зависимого от материальной услады, всегда будет возвращать его в подходящее тело, пока не ослабеет.
– И долго будет крутиться эта карусель?
– Колесо Сансары? Буддизм и индуизм учат, что если у личности нет кармы и никаких материальных желаний и привязанностей, она не родится снова. Христианская Церковь настаивает, что второй раз родиться невозможно, и не объясняет, как Дух внезапно и навечно утрачивает эту способность, если может входить и выходить из одного тела при рождении и смерти. Но искусственным путём избавиться от желаний и привязанностей, «погасить» их, нельзя, они абсолютно неутолимы. Их можно лишь вытеснить более высоким вкусом счастья служения Богу, обретением внутри себя Благодати, что и даёт настоящую духовную свободу. Человек разумный прекрасно знает, тянет его на грехи или нет. А наш ум всё время воспринимает предметы чувственно, постоянно подпитывает, усиливает и множит желания и привязанности, например, к просмотру порно, стяжанию денег или блеску драгоценностей и, извини, – даже к любимой жене.
– Стой, стой, а как же супружеский долг и прочие мирские дела?
– Хм. Мирские долги отдаются мирским, пока есть, чем отдавать и брать, сказал бы отшельник. Какие твои земные годы! Ведь ты же уже не думаешь, что гостишь на земле в первый и последний раз, и, значит, в конце концов, успеешь победить вожделение, как у того глубокого старика. В христианской Церкви некоторые действительно принимают обет безбрачия, но понимают, что нельзя ожидать того же от остальных. Ты видел в кино хоть одного женатого сэнсея? Тяготение к материальным наслаждениям – единственное условие возвращения в новом теле с так ничего и не осознавшим в прошлый раз на земле умом. Так возникает и замыкается бесконечный порочный круг человеческих страданий от своих же страстей, и с каждым разом бороться с растущими соблазнами и искушениями становится труднее. Утешаться тем, что «мы, христиане, не реинкарнируем, а остальные – как захотят», – это даже не смешно. Можно ли за одну короткую, по меркам Вечности, жизнь сделать душу опытной и чистой? Но святые были даже в самые тяжкие времена.
– До жути простое объяснение. Кто-то будет в шоке. Неужели, всё так и есть?
– Вот сейчас и вспомни свои слова «наплевать» и «не поймут». Всё очень непросто и серьёзно, Марк, грязь липнет постоянно. Современник в массе не отличается от средневекового скупщика индульгенций, – оба исповедуют цели одноразового существования, полного телесных удовольствий. Разве у вас не пьют пепси с рекламой «Бери от жизни все!»? Плюнуть бы на это «всё» да смыться за стены Шаолиня, хотя бы на год, да дела грешные не пускают. Даже под руководством духовного учителя не всякому тибетскому ламе-затворнику удаётся открыть в сердце Будду. А Новый Завет, к сожалению, не содержит всю полноту знаний, которыми обладал Спаситель, в том числе, и о реинкарнации. Все земляне сделаны из одного теста, и в каждом изюминка – «искра Божья», наш вечный, бессмертный Дух. Настоящих духовных наставников днём с огнём не найдёшь, а индустрия греха – не проехать, не пройти, уже тошнит. О курсах «личностного роста» и сектах и говорить не приходится, они повылезали, будто грибы.
– Что ж теперь, и телевизор не смотреть? Вытравливать либидо благодатью?
– Наша Церковь правильно советует, чуть не сказал «оповещает население о гражданской обороне», – не включать телевизор, хотя бы во время Поста. Но имей в виду: никакому телеканалу никогда не позволят идти вразрез с политикой государства, а в России подавно. А политика – средняя результирующая проявления истинной сути политиков. Верующий, скорее, будет бороться с искушением осудить того шоумена с линейкой или чиновника, допустившего подобное шоу, чем с соблазном посмотреть его, и уж точно рейтинги шоуменов и чиновников не вырастают из приходских церквей.
– Хочешь сохранить стабильность общества – ничего не запрещай. У вас это начинают понимать.
– А не хочешь – всё разрешай, нет? Да вы уже всех достали своим прогрессирующим нудизмом, скоро школьные занятия по однополой камасутре введёте. Знаешь, почему во внутренней российской политике и в обществе возобладает единственная альтернатива – Закон Божий? Потому что Советский Союз был безбожным государством, в котором многое делалось из-под палки, свободу знали по песням Орловой, а доктрина америкосов о развале России вышла из-под пера дьявола, который обычно ни в чём себе не отказывает. У России просто нет иного выбора. А у нас до сих пор идут телешоу, какими милейшими стариканами слыли брежневы и андроповы в воспоминаниях современников. Любо-дорого посмотреть, они бы ещё колбаску по два двадцать с коммунальными платёжками в студию прихватили. Резонно ли превозносить социализм за великие стройки под руководством безбожников, если римские рабы на отдельно взятых континентах нагромоздили столько акведуков, пантеонов, колизеев и форумов? Согласись, возложение цветов и поклонение мавзолейному идолу, взрывавшему церкви, больше подходит дохристовой эпохе, чем XXI веку. А прошло двадцать веков!
– Не понимаю – какое отношение это имеет к сегодняшней России?
– Так ведь плюрализм в одной голове имеет точным диагнозом шизофрению. Здоровый пациент не сможет симулировать ностальгию по «легендарным» песенкам о стране, «где так вольно дышит человек», где так прикольно мутузят друг друга «Весёлые ребята», и тут же взгрустнуть над строкой Мандельштама ровно тех же лет: «Мы живём, под собою не чуя страны, наши речи за десять шагов не слышны». Или не так? Сей диагноз и есть национальное достояние.
– То есть ты хочешь, чтобы все опять начали изучать в школах Закон Божий и семьями по воскресеньям ходили в церковь?
– Ой-ой, как трогательно! Гимназистки румяные, колокольный звон и аромат пирожков пьяных лоточников в заломленных картузах с Хитрова рынка. Ах, да! Свистки небритых дворников в замызганных фартуках, с лихвой заменявших не одного дядю Стёпу, – ну чисто Гиляровский, правда, такие шляпки с вуалью и сюртуки давно не носят. Сначала Русская Православная Церковь должна набраться сил и мужества отойти от дремучего предания об окончательном вердикте Страшного Суда и вечном наказании и вернуться к Учению Христа о подлинном предназначении души. А уж кто куда и сколько будет ходить, прояснится потом, но думаю, наберётся подавляющее большинство, – вкусившему истину скучно цепляться за отжившие идеи. Стоит ли по малодушию или неведению препятствовать пророческому расцвету обновлённой России, если это дело ближайших столетий?
– Интересно, в чём разница между старой и будущей верой?
– В том, что независимо от веры или неверия во Второе Пришествие Судьи, человек всё равно исходит из того, что живёт один раз и после смерти шагнёт за черту, за которой от него уже ничего не будет зависеть, – ничегошеньки! А, исходя из того, что живёшь не один раз, уже нельзя игнорировать и не верить, что твоё будущее на Земле и на Другой Стороне зависит исключительно от тебя и твоих усилий в течении земных жизней и между ними. Исчезнет страх смерти – вечный предмет спекуляций, а человек станет жить дольше, – и это тоже откровения о будущем. При этом кармические невзгоды по мере продвижения души имеют тенденцию к ослаблению, никакого вечного возмездия нет. Пройдёшь все земные уроки – останешься на Другой Стороне насовсем, – работы хватит и там, не пройдёшь, – отошлют назад выбирать между Христом и Антихристом. За этим кроются абсолютно иное мироощущение, понимание нашей души и совершенно новые законы духовной жизни. С физической смертью, вопреки лжи, активная деятельность Духа не прекращается, и, значит, принципиально меняется парадигма индивидуального отношения к земной жизни. Даже тысячные доли энергии непобеждённого Духом греха не дадут разорвать цепь рождений и смертей, а при таком раскладе, абсолютно доминирующие поколения грешников безвылазно пополняли бы ВЕЧНУЮ ПРЕИСПОДНЮЮ с Начала Времён. Зачем?! И за что? Как в военное время, за пару минут земной слабости?
– Но… как это возможно – тысячные доли греха?
– Такова доступная измерению мера. «Проходной балл» вознесённого – зеро. И такова цена неустанной работы Духа в течение долгих лет в реальном аду, коим и является на самом деле наша Земля. А идею вечности ада и ограничения всепрощения порогом смерти выдумали для помыкания людьми и удовлетворения своих порочных страстей ещё в древности. Прикинь: реинкарнация предполагает, что душа дитяти может быть более продвинута, чем у родителя, – они должны учиться друг у друга, и таковы их задачи на совместное воплощение. Ещё одна правда – мы пересекаемся в жизни с другими душами ровно на тот срок, который необходим нам для выполнения обязательств, взятых ещё до рождения. Многие ли готовы принять такую правду? Другое дело, шоу, где на конкурс выставлен размер задницы, – вот это прикольно. В постижении главной Истины и есть залог невиданного скачка России. Ладно, проехали. Как говорит мой братец, это не для средних умов. И даже не для умов офисного планктона, который украсив темя шутовским колпаком на своих корпоративах, зовёт себя креативным классом. Наливай, чего завис как атеист над кладбищем после своих похорон? Выпьем за то, чтобы Человечество, наконец, перестало мочиться против ветра!
– Ну, краснобай, ну, баламут. Ты что сегодня – в ударе?
– Маленькая искорка безумия лучше, чем незамеченная хроническая ложь, а правда честнее и упрямее ложной твердокаменной догмы. Мне бы хотелось посмотреть в глаза тому, кто пытается доказать обратное. Потому что шельмовать истину берётся лишь тот, кто сознаёт преднамеренную изощрённость своих лжедоказательств. У светского и церковного менеджмента в миру общий способ защиты идеалов – уклонение от публичной постановки прямых вопросов и никаких «оговорок по Фрейду».
Мы опрокинули рюмки и закусили.
– Ладно, ладно, допустим так и есть. Но почему они лгут?
– А им в семинариях чего-то лень переписывать лекции и учебные программы. Не хотят брать пример с историков – незачем: над историками стоят короли, а над ними – шаром покати. Почувствуйте, так сказать, разницу. А если серьёзно, то сначала одни извратили и выхолостили христианство, «запретив перевоплощаться», а другие теперь призывают не верить в космический закон чуждых религий, поскольку это-де отрывает народ от его исконных корней. Но если действующий католический «запрет» на вмешательство Творца в дела человека относится к нашим духовным корням, тут больше не о чем говорить. Истина мракобесию обуза во все времена, в какую рясу или френч не ряди. Но Закон – есть! Есть заблуждения в представлениях о нём, и есть фанатичная заинтересованность в искажении фактов. Я сталкивался со многими людьми и вникал в неочевидную суть причин. Например, учение о вечном аде не привлекает колеблющихся, не сокращает количество равнодушных к вере и плодит скептиков-материалистов, однако способно подвигать часть молодёжи к иной религии, в которой, как ей кажется, «больше правды». Пророчества говорят, что процветание России произойдёт под знаменем обновлённого христианства. «Патриотичное решение» – во Христе: Он говорил на арамейском, жил на территории Израиля, но разделял «чужестранное» учение Будды и признавал естественное перевоплощение душ. Пойдёт ли Церковь на такого рода признания? Это позаковыристее дилеммы на картине Сурикова, креститься двумя перстами или тремя. Так-то, Марк. Найди в Интернете «Книгу Духов» Аллана Кардека и дочитай до точки. Это абсолютные истины, переданные непосредственно Другой Стороной. Всё остальное в жизни временно и относительно как наша наполовину полная бутылка. А на самом деле, она наполовину пуста, и пора бежать за второй. Где тут ближайший гастроном? Или вы переняли у нас супермаркеты?
– «Книга Духов», говоришь? Найду. Но сначала мне надо взять на работе отпуск, чтобы повозить тебя по замкам. Куда хочешь – по Райну или Мозелю?
– У меня к тебе одна просьба, Марк. Я хочу посмотреть на замок Эльзы и вернуться домой. Отпуск не бери, я осмотрю его один.
– Да хоть завтра, нет, лучше послезавтра. Всё равно мне нужно тебя отвезти, – до замка Эльзы сложно добираться.
– Спасибо, Марк. Только записку с координатами замка я где-то посеял.
А что? Музей – это хорошо. Чуть слышные шаги в гулкой тишине, робкий шёпот восхищения и скрюченная инсталляция хранительницы покоев с недовязанным чулком до пола и склерозом. Если сразу не попаду на экскурсию, переночую в каком-нибудь отеле и после осмотра вернусь в Дортмунд, – подумал я про себя, а в действительности рассказал Всевышнему о своих убогих планах. Только смешить меня и в этот раз Он не собирался. Потому что все персонажи многовековой драмы копошились под одним кармическим колпаком…
* * *
– Откуда происходят отличительные характеры, замечаемые у каждого народа?
«Духи образуют семейства – на основании сходства своих склонностей, более или менее чистых, смотря по их развитию. Таким образом, народ есть большое семейство, составившееся из воплотившихся симпатизирующих Духов. Стремление членов этих семейств к взаимному соединению есть причина сходства, составляющего отличительный характер каждого народа. Неужели ты думаешь, что добрые и человеколюбивые Духи будут желать воплощаться среди народа грубого и жестокого?»
Книга Духов
* * *
На третий день приезда наступило долгожданное утро. Я находился в неуправляемой эйфории и суетливо укладывал чистую одежду.
– Рюкзак-то тебе зачем? – спросил Марк.
– Часть привычки выходить из дома. Присядем на дорожку? По немецкому обычаю.
Мы уселись на пуфах.
– Ты только в подъезде от возбуждения не закричи – в шесть утра не прилично.
– А у нас не прилично спускаться за почтой в белых носках, – парировал я, вспомнив соседа Марка с нижнего этажа. – Нам далеко ехать?
– До Кобленца – часа три или меньше, а от него до твоего замка напрямую километров тридцать. Туда неудобно добираться, без машины – никак.
– Тогда в путь!
Мы спустились вниз и по холодку направились к «опелю». Я нёс в руках рюкзак и шляпу, приятель – сумку с бутербродами в пластиковых контейнерах и термосом. Он не догадывался, что в Дортмунд вернётся без меня. Чёрт!
Вскоре мы выехали из Хомбруха, района, где жил Марк, и оставили позади его южные окраины. И получаса не прошло, как за стеклом промелькнули указатели Хагена, первого города на пути в Кобленц. Мы неслись по автобану на скорости 220 километров в час, во всяком случае, так мне никогда ездить не приходилось. Скорость в машине не чувствовалась, но разбиться в лепёшку можно и на скорости километров в шестьдесят.
– Ты что, собрался запрашивать разрешение на взлёт? – взмолился я.
– Здесь все так ездят, – успокоил Марк.
– Ну да. Какой немец не любит быстрой езды? А вот докатится ли колесо до этого… Мистерфаундленда – вопрос.
– Мюнстермайфелда, – поправил Марк. – Докатится.
У меня складывалось впечатление, что территория страны – сплошные дороги, развязки, мосты и скоростные магистрали. Огромные скорости на автобанах – до 240 километров в час, и удалённость скоростных трасс от городов создавали картину географической безбрежности. Грузопоток в обоих направлениях был столь интенсивен, что какая-нибудь авария могла создать пробки на несколько часов. Радио в машине Марка постоянно передавало погоду и обстановку на дорогах.
– Как насчёт погоды?
– 20—22 градуса, ночью 11—13, без осадков. Нормальная погода начала сентября. Обещают ещё теплее. Пробок бы избежать.
Через два с лишним часа мы подъезжали к пригородам Кобленца.
– Город был римской колонией с VIII века до Рождества Христова, а позднее здесь располагалась западная резиденция германского ордена крестоносцев, – прокомментировал Марк.
– Чем славен ещё?
– «Немецким треугольником». Сейчас проедем по одному из мостов через Райн в основную часть города. В этом месте с Райном сливается Мозель и образуется острый угол, на котором стоит памятник кайзеру Вильгельму I на коне. 37 метров!
– Ого. Слушай, если Мозель течёт к городу с юга, куда течёт Райн?
– В Голландию. Главная река. Как Волга.
– Волга, Марк, течёт только в одной и по одной стране.
С моста через Райн открывался красивый вид: в месте соединения рек, на громадном постаменте, больше похожем на мавзолей, сидел всадник, обращённый к острию мыса. Раскинувшийся по берегам рек город дышал седым величием и опрятной стариной.
– Впечатляет, да?
– О да, – ответил я. – Тридцать семь метров бронзы. У нас на Дзержинского меньше ушло. Припоминаю, что во времена вашего императора Германией фактически управлял милитарист Бисмарк, который прославился декларацией о бесполезности войны с Россией. Потомки проигнорировали его через каких-то полтора десятка лет после смерти, причём дважды. А где памятник князю и первому рейхсканцлеру Бисмарку?
– Не знаю. Да ну тебя.
– До замка далеко?
– По Мозелю от места слияния рек – километров 35, хотя он крупно петляет – везде горы.
– Кобленц покидали по 49-му шоссе, но скоро пересекли Мозель и помчались на юг по шоссе 416 в сторону Лёфа. Вдоль левого берега, выше нас, пролегали железнодорожные пути, по которым тепловоз тащил пять вагонов красного цвета, навстречу ему так же бесшумно шёл товарный состав.
– Смотри, – указал на прибрежные дома впереди Марк, – это Виннинген, через пару километров проедем под самым высоким мостом в Европе.
Мост, действительно, отличался головокружительной высотой – сотни полторы метров над рекой, опирался на тонкие сваи и имел длину около километра. Он соединял пологий берег с распаханными полями и более крутой, покрытый виноградниками. Казалось, безупречную гладь Мозеля и тишину над водной ширью не нарушали, будто стоявшие на месте прогулочные суда и баржи. Иногда река делала очередной поворот, и тогда череда открывшихся взору пологих прибрежных гор уходила далеко за горизонт. Берега были очень живописны, различной высоты и пологости. Четырёхполосное шоссе вдоль левого берега отделял от реки каменный парапет, с другой стороны тянулись бесконечные городки с кафе, магазинами и легко различимыми остроконечными кирхами. Дома, как правило, были невысоки – в два-три этажа, преимущественно бурых, коричневых и белых цветов под тёмно-серыми черепицами. Они спускались к шоссе, а дальние постройки прятались на склонах в сочных тёмно-зелёных лесах и кустарниках, ещё не тронутых золотом осени; ещё выше лесистые склоны переходили в плоскогорья, где тянулись бесконечные сельскохозяйственные поля. И всё же цветовая гамма вокруг по сравнению с Францией была иной, особенно, это касалось строений, – они выглядели более строгими и менее яркими. По обеим сторонам реки на пологих склонах или ступенчатых террасах более крутых холмов там и сям зеленели выстроенные во фрунт, словно расчерченные, виноградники. Городки на Мозеле занимались виноделием. На краях гор или чуть дальше от береговой линии над рекой с обеих сторон высились громады замков, – таких величественных и древних сооружений, построенных в одном месте, мне не доводилось видеть ещё никогда. Иногда казалось, начинаются пригороды какого-то крупного населённого пункта, однако это были небольшие прибрежные городки. Они так и наползали друг на друга, что лишь увеличивало бесконечность простора.
– Это что за городок, Марк?
– Коберг.
На склоне холма, выше шоссе, я заметил железнодорожную станцию, к которой беззвучно подползала серебристая электричка. Мы продолжали ехать на юг вдоль левого берега. Через несколько минут я не вытерпел:
– Эй, водила, сколько ещё Мандорфов, Фрайдорфов и Бергдорфов осталось?
– А что?
– Жду, когда сотрётся грань между городом и деревней.
– Потерпи. Ещё парочка левендорфов, и мы у цели. Лучше посмотри налево, балабол. На том берегу, напротив нас, замок Турант, XII век. Мы могли бы в него зайти, если бы поехали правым берегом по 49-му шоссе. Три с полтиной за вход.
