скачать книгу бесплатно
– Почему… за каким чертом ты это ляпнул?
– Да потому, что Адам – змееныш и слюнтяй, а Люк – полный засранец.
Вода попала Робин не в то горло: все еще пытаясь прокашляться, она смеялась сквозь слезы, но качала головой.
– Ты совсем обалдел, Корморан, – сказала она, когда к ней вернулся дар речи.
– Тебе легко говорить: ты не кантовалась с ними целую неделю под одной крышей. Люк сломал мои новые наушники, а потом схватил протез и умчался с ним в сад, поганец мелкий. А у Люси еще хватило наглости кинуть мне предъяву, что, мол, Джек у меня любимчик. Конечно любимчик: единственный нормальный ребенок.
– Пусть так, но мыслимо ли сказать матери…
– Я и сам знаю, – угрюмо перебил Страйк. – Позвоню, извинюсь. – (Они помолчали.) – Но какого хрена, – прорычал он, – меня заставляют таскать за собой всю троицу? Тем двоим вообще плевать на армию. «Адам весь вечер плакал, когда Джек вернулся из „Военных комнат“ Черчилля!» Ну ёшки-вошки. Да этот уродец просто обзавидовался, что я Джеку какие-то мелочи купил, вот и все. Послушать Люси – так я должен каждые выходные с ними валандаться, а они мне по очереди указывать будут: сегодня в зоопарк, сегодня, мать твою, на картинг – и все хорошее, что связывало нас с Джеком, пойдет псу под хвост. Да, к Джеку я прикипел, – выговорил Страйк и, похоже, сам удивился. – У нас общие интересы. Что за навязчивая идея – заставить меня относиться ко всем одинаково? Пусть зарубят себе на носу: они мне не указ. Если я с кем-то в родстве, это не значит, что можно меня оседлать и погонять. Она хочет, чтобы я двоим другим тоже подарки привозил? Хорошо. – Поднятыми руками он очертил в воздухе квадрат. – «Не будь засранцем». Привезу такую дощечку Люку на стену.
Они накупили в дорогу всякой всячины и продолжили путь. Перед выездом на трассу Страйк извинился, что не сможет подменить Робин за рулем: допотопный «лендровер» был суров к его протезу.
– Не важно, – сказала Робин. – Я сама поведу. Что смешного? – спросила она, заметив, как Страйк с ухмылкой роется в пакете.
– Земляника-то у них английская, – сообщил он.
– И в чем юмор?
Он объяснил, что Дейв Полворт приходит в ярость, когда товары корнуолльского производства не маркируются соответствующим образом, и кичится, что местные жители, участвуя в социологических опросах, все чаще именуют себя не англичанами, а корнуолльцами.
– Теория социальной идентичности – любопытная штука, – отметила Робин. – И теория самокатегоризации тоже. Нам в универе лекции читали. Представь себе, такие феномены влияют не только на структуру общества, но и на экономику.
На протяжении нескольких минут она с энтузиазмом просвещала Страйка, но, скосив глаза в его сторону, поняла, что он крепко спит. Глядя на его серое от усталости лицо, Робин решила, что обижаться не стоит, как не стоит и ждать иной реакции, кроме храпа, однако на подъезде к Суиндону Страйк вздрогнул и проснулся.
– Зараза, – пробормотал он. – Надолго я вырубился?
– Часа на три, – ответила Робин.
– Зараза, – повторил он, – ты уж прости, – и тут же потянулся за сигаретой. – Я неделю промаялся на дико неудобном диване, а милые детки каждое утро будили меня ни свет ни заря. Достать тебе что-нибудь пожевать?
– Давай, – сказала Робин, поставив крест на диете. Ей нестерпимо захотелось чего-нибудь бодрящего. – Шоколадку. Хоть английскую, хоть корнуолльскую – без разницы.
– Прости. – За время поездки Страйк извинялся уже в третий раз. – Ты начала рассказывать про какую-то социальную теорию, так?
Робин усмехнулась:
– Ты задрых аккурат в тот момент, когда я излагала тебе увлекательные тезисы о прикладном значении теории социальной идентичности для следственной практики.
– И в чем же оно выражается? – спросил Страйк, чтобы только загладить свою бестактность.
Прекрасно понимая, что других причин интересоваться этим вопросом у него нет, Робин ответила:
– Если вкратце, то все мы стремимся отнести друг друга и самих себя к какой-либо социальной группе, но при этом склонны преувеличивать сходство между членами одной и той же группы и преуменьшать сходство между своими и чужими.
– Значит, ты утверждаешь, что корнуолльцы – не на сто процентов соль земли, так же как не все поголовно англичане – напыщенные мудаки? – Страйк развернул шоколадку «Нестле» и вложил в ладонь Робин. – Хочешь – верь, хочешь – нет, но я при первой же возможности попробую донести это до Полворта.
Отодвинув в сторону купленную Робин коробку земляники, Страйк откупорил банку кока-колы, сделал глоток, а потом закурил и стал наблюдать, как по мере приближения к Лондону небо окрашивается кровавым закатом.
– Представь себе: Деннис Крид еще жив, – сказал он, провожая взглядом уже с трудом различимые придорожные деревья. – Не далее как сегодня утром читал о нем в Сети.
– И где отбывает срок? – спросила Робин.
– В Бродмуре, – ответил Страйк. – Сперва сидел в Уэйкфилде, затем в Белмарше, а с девяносто пятого – в Бродмуре.
– Какой ему поставили психиатрический диагноз?
– Сведения противоречивы. На суде члены комиссии разошлись во мнениях относительно его вменяемости. Необычайно высокий ай-кью. Присяжные в конце концов согласились, что он способен к осознанию творимого зла, а потому отправили его за решетку, а не на лечение. Но за минувшие годы у него как пить дать развились симптомы, требующие медицинского вмешательства. На основании этого очень краткого обзора можно заключить, – продолжал Страйк, – почему начальник следственной группы решил, что Марго Бамборо, скорее всего, стала одной из жертв Крида. В том районе якобы видели мчавшийся на опасной скорости белый фургон, причем именно в то время, когда Марго Бамборо шла пешком в сторону «Трех королей». А Крид, как известно, – добавил Страйк в ответ на немой вопрос Робин, – использовал фургон.
Вдоль трассы зажглись фонари; Робин доела шоколадку и процитировала:
– «Покоится она в священном месте».
Выпустив дым, Страйк фыркнул:
– Типичная экстрасенсова фигня.
– Ты так считаешь?
– Да, черт возьми, я так считаю! – бросил Страйк. – Очень удобно сыпать мистическими штампами из кроссвордов. И хватит меня лечить.
– Ладно, не сердись. Это просто мысли вслух.
– Любое место при желании можно прозвать «священным». Взять хотя бы Кларкенуэлл, где она пропала, – да там каждый клочок земли связан с религиозными событиями. С монашеством и так далее. Тебе известно, где проживал Деннис Крид в семьдесят четвертом году?
– Ну говори.
– В Парадиз-парке, Ислингтон, – объявил Страйк.
– Вот оно что, – сказала Робин. – По-твоему, ясновидящая действительно знала, кем была мать Анны?
– Надумай я изображать экстрасенса – не сомневайся: первым делом погуглил бы имя нового клиента. Но вполне возможно, это был профессиональный прием, нацеленный на утешение, как и сказала нам Анна. Намек на достойные похороны. Как ни ужасен был конец Марго Бамборо, он теперь овеян святостью места, где лежат ее останки. Крид, между прочим, признался, что разбрасывал обломки костей прямо в Парадиз-парке. Швырял на цветочные клумбы и затаптывал.
Хотя в автомобиле по-прежнему было душно, у Робин по спине пробежал внезапный холодок.
– Упыри поганые! – вырвалось у Страйка.
– Кто?
– Медиумы, ясновидящие, все эти продажные твари… пьют людскую кровь.
– Неужели ты считаешь, что ни один из них не верит в то, что делает? Не верит, что получает вести из потустороннего мира?
– Я считаю, что в мире полно психов и чем меньше мы будем вознаграждать их за психоз, тем лучше для всех нас.
У Страйка в кармане зазвонил телефон.
– Корморан Страйк слушает.
– Да, алло… это Анна Фиппс. Тут рядом со мной Ким.
Страйк включил громкую связь.
– Надеюсь, вы нас хорошо слышите, – сказал он в трубку, перекрывая шум и грохот «лендровера». – Мы еще в пути.
– Да, шум довольно сильный.
– Я приторможу, – сказала Робин и мягко свернула в асфальтированный «карман».
– Вот, так лучше, – подтвердила Анна, и Робин выключила двигатель. – Знаете, мы с Ким посоветовались и решили все же воспользоваться вашими услугами.
Робин захлестнуло волнение.
– Отлично, – сказал Страйк. – В меру своих сил будем очень рады помочь.
– Но есть одно условие. – К разговору подключилась Ким. – Вследствие психологических и, не скрою, финансовых причин мы бы хотели установить крайний срок расследования. Если полиция не справилась с этим делом за сорок лет, то, может статься, вы будете вести розыск еще сорок лет и ни к чему не придете.
– Это не исключено, – согласился Страйк. – Итак, какие будут предложения?
– Мы считаем, один год. – Анна занервничала. – А вы… как по-вашему, это реальный срок?
– На вашем месте я бы предложил то же самое, – сказал Страйк. – Если честно, ранее чем за двенадцать месяцев мы вряд ли управимся.
– Вам от меня больше ничего не нужно, чтобы приступить к делу? – Анна еще сильнее разволновалась, но и воспрянула духом.
– Я подумаю и непременно сообщу. – Страйк держал наготове блокнот. – Но по-видимому, целесообразно будет побеседовать с вашим отцом и Синтией.
На другом конце повисла мертвая тишина. Страйк и Робин переглянулись.
– Из этого наверняка ничего не выйдет, – заговорила Анна. – Прошу прощения, но если отец узнает, что я затеяла, он мне этого не простит.
– А Синтия?
– Дело в том, – раздался голос Ким, – что отец Анны в последнее время хворает. В той семье Синтия более уравновешенна, однако сейчас она не сделает ни единого шага вопреки воле Роя.
– Нет проблем, – заверил ее Страйк и, повернувшись к Робин, вздернул брови. – Наша первоочередная задача – получить доступ к полицейскому досье. В ближайшее время я направлю вам по электронной почте бланк нашего стандартного договора. Попрошу вас его распечатать, подписать и отправить на наш адрес, тогда мы сможем начать.
– Спасибо, – сказала Анна.
Затем с небольшой задержкой высказалась и Ким:
– О’кей, все тогда.
Разговор закончился.
– Ну и ну, – сказал Страйк. – Нам впервые достался висяк. Это даже интересно.
– И времени вагон, – добавила Робин, выруливая на трассу.
– Если мы будем изображать кипучую деятельность, – сказал Страйк, – они сами попросят о продлении срока.
– Ни пуха нам ни пера, – съязвила Робин. – Ким согласилась на годичный срок только для того, чтобы потом сказать Анне: вот видишь, мы испробовали все средства. Готова прямо сейчас поспорить с тобой на пять фунтов, что продления срока не будет.
– Принимаю пари на твоих условиях, – согласился Страйк. – Если с нашей стороны будет хоть какой-то намек на подвижки, Анна захочет идти до победного конца.
На последнем этапе пути они обсуждали текущие расследования и сами не заметили, как доехали до Денмарк-стрит, где Робин высадила Страйка.
– Корморан… – окликнула она, когда Страйк забирал брошенный на заднее сиденье рюкзак. – Тебе вчера был звонок от Шарлотты Кэмпбелл. Она сказала, у нее для тебя есть кое-что нужное.
На какой-то краткий миг Страйк обернулся к Робин с непроницаемым видом.
– Ну-ну. Спасибо. Ладно, завтра увидимся. Нет, не увидимся, – возразил он сам себе. – Завтра у тебя выходной. Отдыхай.
Хлопнув задней дверью, он взвалил рюкзак на плечо, опустил голову и похромал к входу в агентство, а Робин, вконец обессиленная, так и не поняла, нужна ему таинственная вещица, которую предлагает Шарлотта Кэмпбелл, или не нужна.
Часть вторая
Явила Осень желтый свой наряд…
Эдмунд Спенсер. Королева фей
8
Сколь жутки были скорбные страницы,
Что он прочел…
Эдмунд Спенсер. Королева фей
Когда Страйк и Робин сообщили весть о двоеженце-муже бледной женщине, которую между собой прозвали «миссис Хохолок-вторая», в комнате на пару минут воцарилось молчание. Во вторник утром весь ее небольшой, но уютнейший дом в центре Виндзора будто притих: сын с дочкой были в детском саду, а сама она перед приходом посетителей занималась уборкой. В воздухе пахло средством для полировки мебели, а на ковре виднелись следы от пылесоса. На сверкающем кофейном столике лежали десять сделанных в Торки снимков Хохолка, на которых он (без накладного хохолка), смеясь, выходил из пиццерии с двумя подростками, как две капли воды похожими на детишек, прижитых им в Виндзоре, и на ходу обнимал улыбающуюся женщину почти такого же вида, как и клиентка детективного агентства, только постарше.
Робин отчетливо помнила, каково ей было увидеть выпавшую из супружеской постели сережку Сары Шедлок, и понимала, какие муки стыда и унижения скрываются сейчас за этой неподвижной бледностью. Страйк произносил вежливо-сочувственные фразы, но Робин готова была поспорить на всю сумму своего банковского счета, что миссис Хохолок его не слышит; словно в доказательство ее правоты миссис Хохолок резко вскочила с места и едва устояла на ногах от сильнейшего озноба. Прервавшись на полуслове, Страйк тяжело поднялся со стула, готовый ее подхватить. Но женщина, даже не глядя на него, шаткой походкой вышла из комнаты. Вскоре распахнулась парадная дверь, и детективы увидели, как их клиентка, вооруженная клюшкой для гольфа, подходит к припаркованной у дома красной «ауди Q3».
– Дьявольщина! – вырвалось у Робин.
Когда они подоспели, миссис Хохолок-вторая уже разбила лобовое стекло и несколько раз ударила по крыше, оставив на ней глубокие вмятины. Из всех окон глазели соседи, а в доме через дорогу захлебывались истерическим лаем два шпица. Страйк вырвал из женской руки клюшку номер четыре; миссис Хохолок бросила ему в лицо ругательство, попыталась вернуть себе орудие мести, а потом залилась неудержимыми слезами.
Робин обхватила клиентку за плечи и решительно повела в дом; Страйк поспевал сзади, сжимая клюшку. В кухне Робин поручила ему приготовить кофе и найти где-нибудь бренди. По ее совету миссис Хохолок позвонила брату и упросила его приехать как можно скорее, но, когда она начала скролить список контактов, чтобы набрать номер Хохолка, Робин выхватила мобильный из ее ухоженных пальцев.
– Отдайте! – выпучив глаза, потребовала миссис Хохолок, готовая ввязаться в драку. – Подлец… скотина… хочу с ним поговорить… дайте сюда!
– Вы не о том думаете. – Страйк поставил перед ней кофе и бренди. – Он уже доказал, что ловко скрывает от вас и недвижимость, и деньги. Вам сейчас нужен самый прожженный адвокат.
Они посидели с клиенткой, пока не приехал ее брат – одетый в дорогой костюм руководитель кадровой службы. Досадуя, что его выдернули из кресла в середине рабочего дня, он никак не мог взять в толк, о чем идет речь, и уже довел Страйка до белого каления. Если бы не вмешательство Робин, скандала было бы не избежать.
– Вот баран! – возмущался Страйк на обратном пути. – Когда этот сукин сын женился на твоей сестре, он был женат на другой. Что тут непонятного?
– Очень много непонятного, – с резкими нотками в голосе сказала Робин. – Человек не может предвидеть такого стечения обстоятельств.
