скачать книгу бесплатно
Когда Михаил Горбачёв начал перестройку и когда Борис Ельцин стал первым демократическим президентом России, я ожидал, что Россию охватит тот же всплеск энергии, который испытал Китай во времена реформ Дэн Сяопина. Я ожидал экономического подъёма, какой последовал за деколлективизацией сельского хозяйства, проведённой Петром Столыпиным почти век назад. Но вскоре я понял – всё в России рушится. Правительство Ельцина отпустило цены, и вслед за гиперинфляцией в мгновение ока обеднело большинство населения страны. Появился свободный рынок, но экономика не стала работать эффективнее, наоборот, началось неумолимое сползание в пропасть. В результате приватизации обогатилась лишь небольшая группа «своих». Страну разграбили и развалили новые собственники.
Как могло случиться такое? Всё указывает на российскую организованную преступность. Я писал статьи о гротескном образе жизни и жутких злодействах новых бандитов. Занимаясь российской мафией, я не раз получал совет: хотите писать о российской организованной преступности, не уделяйте много внимания живописным королям мафии, сосредоточьтесь на правительстве. Россия – это бандитское государство, говорили мне, её политическая система – не что иное, как власть организованной преступности.
Российские бандиты не особенно боятся и милиции, потому что у них есть защитники наверху. На самом низком уровне типичного преступного сообщества в России находятся «уличные качки», которые вымогают деньги у палаточных торговцев, владельцев ресторанов и так далее; эти люди отчитываются перед главарями, действующими на общегородском уровне; последние, в свою очередь, подчиняются боссам на общенациональном уровне. На каждом уровне у бандитов свои люди в государственных органах – начиная с местного отделения милиции или налоговой инспекции вплоть до мэров и губернаторов. И так до самого верха, до окружения президента.
Обычно любому удачливому российскому бизнесмену приходилось иметь дело с обеими сторонами. Российская структура власти представляла собой трёхгранную пирамиду: бандиты, бизнесмены и государственные чиновники.
За каждым историческим процессом стоят конкретные личности. Мне хотелось узнать: кто же в действительности правит Россией? Кто довёл страну до такого состояния? Кто находится на верху пирамиды?
Я стал изучать этапы молниеносной карьеры Березовского и обнаружил, что она полна обанкротившихся компаний и загадочных смертей. Масштаб разрушений был колоссален, даже по современным российским стандартам. Он вцеплялся в крупную компанию, высасывал из неё деньги, превращая в банкрота, державшегося на плаву только благодаря щедрым государственным субсидиям. Его, словно магнитом, тянуло к наиболее кровавым точкам России: бизнес по продаже автомобилей, алюминиевая промышленность, выкуп заложников в Чечне. Многие из его деловых начинаний – от захвата ОРТ до перекупки Омского нефтеперерабатывающего комбината – были омрачены убийством или случайной смертью ключевых фигур.
Распад России предоставил Березовскому уникальную возможность воплотить в жизнь свои планы в гигантском масштабе. Он становился всё крепче, а Россия всё слабела.
Как это ни странно, но основой для экономического и демографического спада России стали действия «молодых реформаторов» и «демократов» – группы, во главе которой стояли Егор Гайдар и Анатолий Чубайс.
Во-первых, в 1992 году демократы отпустили цены до проведения приватизации и тем самым вызвали гиперинфляцию. За несколько недель сбережения подавляющего большинства граждан страны превратились в прах, уничтожив надежду построить новую Россию на фундаменте сильного внутреннего рынка.
Во-вторых, демократы субсидировали коммерсантов – молодых людей со связями, которые сколотили состояния, взяв на себя роль торговых государственных монополий и нажившись на огромной разнице между старыми внутренними ценами на российские товары и ценами мирового рынка.
В-третьих, вслед за гиперинфляцией, уничтожившей сбережения россиян, ваучерная приватизация Чубайса в 1993—1994 годах была проведена некомпетентно. В большинстве случаев граждане просто продали свои ваучеры за несколько долларов брокерам, либо бездумно вложили их в пирамиды, вскоре рухнувшие. Мог возникнуть мощный класс акционеров, но этого не произошло: промышленные активы России вследствие приватизации Чубайса оказались в руках коррумпированных директоров предприятий либо в руках новых московских банков.
В-четвертых, Чубайс и его сподвижники субсидировали эти новые банки, давая им ссуды Центрального банка по отрицательным (для государства) процентным ставкам, передавая им счета государственных учреждений и организуя рынок государственных ценных бумаг в угоду этим банкам.
Наконец, при проведении в 1995—1997 годах залоговых аукционов оставшиеся сокровища российской промышленности Чубайс распродал по номинальным ценам группке своих.
Коррумпированный капитализм ельцинской России пришёл не случайно. Правительство намеренно обогатило Березовского и группку приближённых – в обмен на их политическую поддержку. Клан Ельцина и друзья-бизнесмены сохранили власть, но властвовали они над обанкротившимся государством и обедневшим населением. Предполагалось, что молодые демократы наведут в России порядок, разработают соответствующую правовую систему и дадут зелёный свет рыночной экономике. Вместо этого они возглавили режим, который оказался одним из самых коррумпированных в истории человечества.
Больше всех в сложившейся ситуации выиграл Березовский. Ему нравилось хвастать своими достижениями. Однажды он рассказал газете «Файнэншл таймс», что он и ещё шесть финансистов контролируют 50 процентов российской экономики, что именно благодаря им удалось переизбрать Ельцина на второй срок.
В этой книге рассказывается о коррупции настолько глубокой, что читателям будет трудно в это поверить. Тем не менее зачастую Березовский и другие российские бизнесмены даже и не пытались замаскировать свои грабительские действия. Генерал Александр Лебедь точно охарактеризовал их позицию: «Березовский – апофеоз мерзости на государственном уровне: этому представителю небольшой клики, оказавшейся у власти, мало просто воровать – ему надо, чтобы все видели, что он ворует совершенно безнаказанно».
По сведениям российских правоохранительных органов, Березовский развивал свою структуру, «ЛогоВАЗ», под покровительством преступных группировок из Чечни.
Главным эмиссаром Березовского по связям с традиционным преступным миром был его партнёр Бадри Патаркацишвили, один из основателей «ЛогоВАЗа».
По сведениям Службы безопасности Президента, ФСБ и разных частных охранных агентств, у Бадри были тесные контакты с преступными группировками с Кавказа.
Года через два после начала демократического эксперимента большинство россиян поняли: страна попала в руки преступников. Для характеристики новой власти взяли иностранное слово «мафия». В народе бытовало мнение, что Россией правят убийцы и мошенники, а каждый член правительства – сообщник.
МВД дало следующие конкретные цифры: 40 процентов всего частного бизнеса, 60 процентов всех государственных компаний и до 85 процентов всех банков имеют связи с организованной преступностью.
Убийство стало основным способом борьбы с конкурентами. За период с 1989 по 1993 год количество убийств в Москве выросло в восемь раз.
По идее, либерализация экономики должна была привести к тому, что всевозможные теневые операции перерастут в законный бизнес, но произошло обратное: чёрный рынок засосал новые предприятия. Новый российский бизнес был загнан в мир организованной преступности. Этому способствовали коррумпированные чиновники из государственного аппарата; получалось, что для коммерческого успеха нужны политические связи.
В 1996 году директор ЦРУ Джон Дейч сообщил Конгрессу США, что в России существуют тесные связи между организованной преступностью и многими членами Думы. По мнению председателя комитета Конгресса Бенджамена Гилмена, именно эти связи тормозили принятие эффективных законов, направленных на борьбу с преступностью. Но основное сопротивление оказывала даже не Дума, а сам Кремль – окружение Бориса Ельцина.
Через два года после того, как установился режим Ельцина, преступность проникла на самый высокий уровень государственного аппарата. Глава отдела по борьбе с организованной преступностью в ФБР, Джеймс Муди, заметил: самый главный фактор, который позволяет процветать организованной преступности, – это коррумпированное правительство. «Организованная преступность всегда пытается пробраться на самый верх, – сказал Муди. – И если в правительстве коррупция, кто же остановит организованную преступность?»
Приватизировав огромные просторы российской промышленности, Березовский приватизировал само государство.
«Шоковая терапия» Гайдара – это, как говорили шутники, «сплошной шок и никакой терапии». Валовой внутренний продукт России в 1992 году снизился на 19 процентов, ещё на 9 процентов в 1993 году, ещё на 13 процентов в 1994-м – и так далее почти все 90-е годы. К концу десятилетия великая сверхдержава обрела статус обнищавшей страны третьего мира.
Итак, ценовая реформа несла страшные разрушения, при этом не воплощались в жизнь другие аспекты демократических реформ. «Они абсолютно игнорировали всю социальную сферу, всё, что касается государственного строительства, всё, что касается конституционности, законности, парламента, – говорит Явлинский. – Иначе говоря, они абсолютно игнорировали вопросы гражданского общества, чтобы на его основе вести экономическую деятельность. Даже вопросы экономической политики, напрямую не связанные с необходимостью отпустить цены, были отодвинуты далеко в сторону: промышленная политика, институциональные изменения, демонополизация, все вопросы, связанные с конкуренцией, с рынками, с введением ясных правил игры».
Была создана (Б.Березовским и сообщниками) запутанная финансовая сеть, представляя возможность вытащить деньги из России, направить финансовые потоки по всему миру, свести к минимуму уплату налогов и не засветиться.
Дилеры «АвтоВАЗа» вроде Березовского наживали несметные состояния, а сам завод погружался в пучину долгов. Уровень производства на «АвтоВАЗе» оставался высоким, да и ценовая среда была благоприятной (спрос на продукцию «АвтоВАЗа» был стабильным), однако менеджеры закрывали глаза на мошеннические операции дилеров, в результате деньги отсасывались с завода во все стороны. Нехватка наличности была такова, что завод не мог платить налоги, не мог платить за электричество, выплачивать зарплату. […]
Наиболее одарённые царские министры Сергей Витте и Пётр Столыпин тоже пытались создать капиталистическую экономику и установить господство права – но при более трудных обстоятельствах. Им удалось добиться бурного экономического роста. По контрасту, политика команды молодых реформаторов Ельцина оказалась и примитивной, и разрушительной.
Ясин предлагал решительно снизить реальные доходы среднего российского гражданина; а инфляция тем временем уничтожит оставшиеся сбережения россиян, как источник внутреннего капитала. Но если не будет серьёзных инвестиций из-за рубежа, где же Россия возьмёт капитал для подпитки экономики?
«Есть только один способ – это затягивать пояса, – сказал Ясин. – Снижение жизненного уровня». Термин «затягивать пояса» перекликался со временами массовых лишений, которые терпел российский народ в годы Второй мировой войны. Но на сей раз самопожертвование народа не привело к победе над врагом – оно привело лишь к обнищанию и ранней смерти пенсионеров, чьи сбережения съела инфляция.
Позднее Григорий Явлинский вспоминал: его поражало, как реформаторы вроде Ясина и Гайдара заботились о простых россиянах. В общем и целом, по мнению Явлинского, люди, правившие страной во времена Ельцина, были и бессердечными, и безжалостными.
«(Гайдар с коллегами считали), что в России живут, как они называли, одни „совки“, и всё, что в России существует, нужно уничтожить и потом вырастить новое, – с негодованием говорил Явлинский. – Ради этого любые методы и меры хороши. И пускай всё уничтожит инфляция. Никакая не проблема, потому что всё равно нежизненно, потому что всё это не нужно. Это так же, как Гайдар говорил: „Наука может подождать! Север нам не нужен! Старое поколение провинилось…“ Парадокс этого периода реформ заключался в том, что они чисто большевистскими методами проводили капиталистическое строительство. Большевик – человек, для которого цель имеет значение, а средства достижения цели не имеют значения».
У меня было такое же ощущение. Многие из ельцинского правительства говорили о своей стране с такими хладнокровием и отстранённостью, что можно было подумать: речь идёт о чужом государстве.
В результате поспешной либерализации цен, проведённой Гайдаром, более ста миллионов человек, имевших при советской власти определённый уровень благосостояния, в одночасье обнищали. Школьные учителя, врачи, физики, лаборанты, инженеры, военные, металлурги, шахтёры, столяры, бухгалтеры, телефонистки, колхозники – ветер перемен смёл всех. При этом провальная либерализация торговли позволила «своим» разворовать природные ресурсы России. Россия лишилась главного источника дохода; как следствие – нет денег на то, чтобы платить пенсии и зарплаты, финансировать правоохранительные органы, армию, медицину, образование и культуру. Итогом шоковой терапии Гайдара стал неуклонный спад – экономический, культурный, демографический, – продлившийся до конца ельцинской эры.
Экономика других развитых стран продолжала расти, российская же сокращалась в размерах. Во времена Горбачёва Советский Союз был третьей в мире экономической державой (после США и Японии). Понятно, что экономика России по естественным причинам уступала масштабам экономики бывшего Советского Союза. Но подлинный спад начался уже после распада Советского Союза. За четыре года шоковой терапии Гайдара валовой внутренний продукт России сократился более чем на 40 процентов. В итоге Россия опустилась ниже уровня Китая, Индии, Индонезии, Бразилии и Мексики. Если говорить о доходах на душу населения, Россия стала жить беднее Перу. Десятилетия технологических достижений канули в небытие. Знаменитая российская наука развалилась на части. Распалась глыба российской культуры. Собственность страны пошла с молотка.
Любые сомнения по поводу того, что первые годы ельцинской эры обернулись тяжёлым провалом, были развеяны демографической статистикой. Эти цифры, даже в самом общем виде, трубят о катастрофе, равной которой мировая история не знает – её можно сравнить разве что с катастрофой стран, павших жертвой войны, геноцида или голода.
С 1990 по 1994 год уровень мужской смертности увеличился на 53 процента, женская смертность выросла на 27 процентов. Средняя продолжительность жизни мужчин в 1990 году и так была невысока – 64 года, в 1994 году она опустилась до 58; теперь по этому показателю россиян обогнали египтяне, индонезийцы и парагвайцы. За тот же короткий отрезок времени средняя продолжительность жизни женщин снизилась с 74 лет до 71. В мирное время такое снижение наблюдается лишь при голоде или катастрофических эпидемиях.
Многие молодые женщины не стали матерями не по собственному выбору, их вынудили обстоятельства. Несколько миллионов молодых россиянок стали на тропу проституции; из них несколько сот тысяч превратились в сексуальных рабынь в других странах. Российские бандиты заключили союз с зарубежными и продавали своих соотечественниц как товар в Европе, Израиле, Турции, Китае, арабских и других странах.
В России шёл процесс демографического самоубийства. Молодые мужчины отравлялись алкоголем и наркотиками, заражались СПИДом или туберкулёзом, погибали в бессмысленных бандитских разборках или отсиживались в тюрьмах. Молодые женщины, по тем или иным причинам, отказывались рожать детей. Молодое поколение исчезало – и с ним исчезало будущее России.
Больше всех от социально-экономического спада в России пострадали дети. В 1992 году в России родилось 1,6 миллиона детей; в тот же год число новорожденных, от которых отказались родители, составило 67 286 (4 процента от всех родившихся). В 1997 году отказ родителей от детей приобрёл катастрофические масштабы. В тот год родилось 1,3 миллиона детей, но от 113 000 (9 процентов) родители отказались. Поскольку в России серьёзной программы по опеке, усыновлению и удочерению нет, в большинстве случаев эти дети оказались на улице. По сведениям некоторых западных агентств по оказанию помощи, к концу 90-х годов по городам России бродяжничало около миллиона бездомных детей.
Хотя о продажности министров Ельцина было всем известно, попыток вывести их на чистую воду почти не предпринималось. Даже когда сведения об их взятках и казнокрадстве просачивались на страницы газет, до суда дело не доходило – «засветившихся» просто снимали с работы и позволяли тихо наслаждаться неправедно нажитым. При этом были уволены несколько чрезмерно рьяных прокуроров и борцов с коррупцией. Одним из первых оказался Юрий Болдырев, назначенный Ельциным в начале 1992 года курировать кампанию по борьбе с коррупцией – его уволили примерно через год, когда он выяснил, что ближний круг Ельцина изрядно замаран. Своих полномочий по борьбе с коррупцией в начале 1993 года лишился и вице-президент Александр Руцкой.
В теории ваучерная приватизация выглядела привлекательно, но на практике она полностью провалилась.
Инвестиционные фонды по большей части были пирамидами, воровавшими у россиян не только их ваучеры, но и сбережения.
По общему убеждению, премьер-министр Виктор Черномырдин неплохо нажился на приватизации «Газпрома» и на бесчисленных сделках по экспорту нефти и газа. По оценке ЦРУ, личное состояние Черномырдина в 1996 году составляло 5 миллиардов долларов.
После публикации книги («Записки президента») дела Березовского пошли в гору. «Пользуясь своим доступом к Ельцину, Березовский претендовал на исключительную, главенствующую роль среди так называемых олигархов, – вспоминает Коржаков. – Другими словами, он стал фаворитом президентской семьи, постоянно демонстрируя свои особые с ней отношения. О своей близости к президенту он напоминал окружающим при любом удобном случае. Высокопоставленные чиновники боялись дать отпор Березовскому, когда тот настаивал на особо благоприятных условиях для своего бизнеса».
Имея доступ к высшим эшелонам Российского правительства и пользуясь репутацией близкого друга семьи (Ельцина), Березовский проталкивал приватизационные проекты, позволявшие ему взять в руки ключевые отрасли промышленности.
Назначив за ваучеры такую смехотворно низкую цену, правительство дало инвесторам понять, что оно само эти ценные бумаги ни капли не ценит. В результате Российское государство понесло тяжёлый урон. Оно за гроши распродало свои лучшие активы. 151 миллион российских граждан тоже оказались в проигрыше, потому что очень мало кто из них получил реальную долю в приватизированных предприятиях. С другой стороны, инвесторам с хорошими связями представилась возможность совершить фантастически выгодные сделки. Можно было купить прекрасно работающие компании и тут же, в одночасье, вернуть вложенные средства.
Уже в конце 80-х стало ясно, что в основе нарождавшейся в России рыночной экономики лежал простой принцип: коммерческий успех зависит от политического влияния. При хороших политических связях ничего не стоило сделать фантастическое состояние. Без связей провал почти неминуем. По мере развития рынка в России это правило знало всё меньше исключений. Вскоре практически каждый крупный бизнесмен был вынужден завести себе «крышу». Для мелкого предпринимателя «крышей» чаще всего становилась протекция местного бандитского авторитета; у более крупных предпринимателей роль «крыши» выполняли высшие государственные чиновники.
Когда Березовский опубликовал мемуары Ельцина и вошёл в ближний круг президента, его карьера поднялась на новый уровень. Но это вряд ли обеспечило ему долгосрочную политическую поддержку. Его «акт благотворительности» скоро забыли бы. Требовалось средство, которое обеспечивало бы ему благодарность Кремля постоянно; надо было найти путь, ступив на который он одержал бы верх над своими политическими покровителями. И Березовский решил взять под контроль основное орудие формирования общественного мнения: телевидение.
Его выбор пал на государственный первый канал. Этот канал представлял собой чрезвычайно мощную структуру – его аудиторию составляли 180 миллионов зрителей в России и за её пределами. Миллионы людей смотрели новости и аналитические программы только на первом канале. Но мощь телекомпании определялась не только географическими границами. В течение десятилетий первый канал был рупором официальной линии партии – фактически он диктовал населению не только то, о чем думать, но и как жить.
Летом 1994 года, когда его политическое влияние в Кремле выросло, перед Березовским открылись новые перспективы. Основную работу взял на себя его верный партнёр по «ЛогоВАЗу» Бадри Патаркацишвили, по сведениям милиции, именно он осуществлял связи Березовского с российскими преступными группировками.
Это был поразительный успех. Одновременно с установлением личного контроля на первом канале Березовский сделал несколько других ценных приобретений в области СМИ: шестой канал (который был приватизирован вместе с Тедом Тернером; впоследствии американский магнат продал свою долю), журнал «Огонёк» и «Независимую газету». Внезапно этот бывший коммерсант по продаже автомобилей превратился в одного из арбитров российской политики. Он возглавлял основной общероссийский телеканал и объяснял российским гражданам, что происходит в стране. Он стал архитектором российской национальной политики. Служба новостей ОРТ, когда требовалось, озвучивала политические взгляды Березовского; пела дифирамбы Ельцину в ходе предвыборной кампании 1996 года; восхваляла Лебедя после заключения тайной сделки между ним и Кремлём в дни выборов; развенчивала Лебедя, когда тот поссорился с Березовским несколько месяцев спустя; нападала на конкурента Владимира Потанина в самый ответственный момент приватизации; периодически набрасывалась на Гусинского и на Лужкова и представляла Березовского в роли государственного деятеля. Став хозяином информационной империи, Березовский потерял интерес к бизнесу по продаже автомобилей с его тёмными делами и кровавыми разборками. Он превратился в главного олигарха, первого среди равных, в деловом мире России.
Осенью 1995 года внедрение Березовского в «Аэрофлот», сразу после разрыва с «АвтоВАЗом», выглядело поистине гениальным шагом. Политика, проводимая им в российской государственной авиакомпании, остаётся хрестоматийным примером того, как приватизировать прибыль компании, которая тебе не принадлежит. […]
Во главе Омского завода стоял Иван Лицкевич, уважаемый ветеран отрасли. Но Лицкевич выступил против планов Березовского и Абрамовича взять завод под свой контроль и сделать его частью «Сибнефти». 19 августа 1995 года его тело нашли на дне Иртыша. Местные правоохранительные органы объявили, что это был несчастный случай.
Никто не умел так ловко прибирать к рукам крупные компании, как Березовский, – почти даром. Магнат вложил всего несколько миллионов долларов и получил контрольный пакет акций «АвтоВАЗа»; он заплатил всего 320 тысяч долларов за контрольный пакет на ОРТ; он не заплатил ни копейки за контроль над «Аэрофлотом». За контрольный пакет акций «Сибнефти» надо было выложить приличные деньги, но не таков Березовский – он хотел заплатить лишь крошечную часть рыночной стоимости.
Именно на этой основе – взять под контроль крупнейших российских экспортёров и при этом ничего не заплатить за их акции – и родилась идея залоговых аукционов. Честь обратиться с этим предложением к правительству предоставили Владимиру Потанину.
«Важным фактором на данном этапе процесса приватизации было отношение Татьяны Дьяченко к тому или иному банкиру, олигарху, – вспоминает Стрелецкий. – Она шла к президенту и говорила: этот – хороший, а тот – плохой; этого надо поддержать, а того не надо». Больше всего, по словам полковника Стрелецкого, Татьяна отстаивала интересы Березовского.
В последующие месяцы глава «Инкомбанка» Владимир Виноградов неоднократно заявлял в прессе, что результаты залоговых аукционов были фальсифицированы. «Инкомбанк», один из крупнейших коммерческих банков России, просто-напросто вывели из игры. Зимой 1994/95 года он значился в списке акционеров ОРТ (куда входили только самые избранные), но в последнюю минуту его вычеркнули. Он участвовал в подготовке залоговых аукционов, но на последнем этапе в число намеченных победителей не попадал. Он пытался купить акции «ЮКОСа», но безуспешно. Пытался купить акции «Сибнефти», но ему не позволили.
«Почему государство продавало свою собственность так дёшево? Потому что продавали сами себе. Произошло сращивание государственного аппарата, части чиновников с этими генераторами идей, – утверждает полковник Стрелецкий, позже написавший бестселлер на эту тему. – Березовский, Гусинский, Бойко, Потанин и остальные. Эти люди знали, как нужно украсть. Для того чтобы украсть, им требовался союз с государственными чиновниками. Госчиновникам тоже были нужны деньги. И союз состоялся».
Залоговые аукционы имели для России катастрофические последствия. Государство разом лишилось значительной части предприятий, кормивших бюджет. Эта ошибка проявится с особой силой уже через три года, когда государственная финансовая система рухнет.
Фонд спорта был фантастически прибыльной структурой. Он получил право беспошлинного ввоза в страну алкоголя и табака, при этом не платил налоги с прибыли. Расследование, позднее проведённое полковником Стрелецким, показало, что за два года НФС получил прибыль в 1,8 миллиарда долларов. «Эти деньги разворовывались, – говорит Стрелецкий. – Только незначительные суммы шли на поддержку спорта. Фёдоров и его друзья сколотили огромные состояния за счёт государственного бюджета».
«Власть, если не говорить об абстрактном выражении, должна выражать интересы бизнеса», – заявил он (Б.Березовский) в ноябре 1995 года в интервью газете «Коммерсант». И в последнее время власть всё больше выражает интересы капитала. […]
Я встречался со многими людьми и брал у них интервью. Многое в статье («Крёстный отец Кремля») было из интервью с самим Березовским. Он открыто, нагло и прямолинейно говорил о себе так, словно ничего плохого в своих поступках не видел. Мне припоминается, например, его высказывание по поводу приватизации. Он говорил, что приватизация в России проходила в три этапа. Сначала приватизируется прибыль – собственность остаётся государственной, а прибыль уже становится частной. Вокруг госкомпании создаётся целый круг посредников, которые изымают прибыль при помощи «личных отношений» с гендиректором предприятия. Потом приватизируется собственность: предприятие, из которого высосали всю прибыль, банкротится, и его можно задёшево купить. Затем приватизируются долги: новые собственники берут ответственность за долги самого предприятия. Это циничный и очень правдивый анализ того, как шла приватизация и как действовал сам Березовский по отношению, скажем, к «Аэрофлоту».
Самые прибыльные предприятия российской промышленности были отданы кучке бессовестных магнатов, которые разворовывали активы, уклонялись от уплаты налогов и вывозили свои неправедно нажитые богатства за рубеж. Позволив этим хищникам построить частные империи за счёт государства и большинства россиян, само правительство, по сути, обанкротилось. Чтобы не латать дыры в бюджете за счёт печатного станка и избежать нового витка гиперинфляции, правительство просто перестало платить зарплаты военным, учителям, медикам и пенсионерам. Оно также брало крупные ссуды в банках – тех самых, которым оно отдало государственные деньги и активы несколько лет назад.
Обвал рубля (в августе 1998 г.) убедил Запад: поддерживать российское правительство, которое сквозь пальцы смотрит на то, как горстка новых капиталистов грабит страну, – непозволительная глупость. […]
С точки зрения Ельцина, администрация Примакова ускользала из-под его контроля. Возможно, Примаков мог обеспечить политической арене России стабильность, вернуть доверие к России, но для Ельцина были чрезвычайно опасными дела о коррупции, которые велись и в России, и за рубежом – они могли срубить под корень не только капиталистов из ближнего круга вроде Березовского, но и его родную дочь, Татьяну. Примаков не давал достаточных гарантий самому Ельцину – гарантий в том, что после ухода с поста президента его не будут подвергать судебным преследованиям. При всех дипломатичных заверениях, какие Примаков давал Ельцину, он явно жаждал восстановить в стране право закона и наказать виновных. […] Перед Ельциным и его окружением встала ясная задача: помешать расследованиям и подвести к президентским выборам 2000 года лояльного к нынешней власти политика.
12 мая (1999 г.) Примаков был отправлен в отставку. На посту премьер-министра его сменил Сергей Степашин – человек, который на посту министра внутренних дел обещал уберечь Березовского от ареста.
«Увольнение Примакова было моей личной победой», – заявил Березовский в интервью французской газете «Le Figaro» несколько месяцев спустя.
…В июле 1998 года на пост главы ФСБ назначили Владимира Путина. Для сотрудников ФСБ это назначение было полной неожиданностью. Путин дослужился лишь до подполковника, оставил работу в органах десять лет назад – и вот теперь ему доверили руководить всей структурой! Он быстро укрепил свои позиции, уволив человек тридцать генералов из руководства ФСБ и начальников подразделений, и заменил их верными людьми. Вскоре он доказал свою политическую преданность шефу, президенту Ельцину, разрушив политическую карьеру генпрокурора Юрия Скуратова.
В августе 1999 года Путина назначили премьер-министром. Березовский и остальные представители ельцинского клана полагали, что они нашли человека, который не только не был запачкан скандалами ельцинского режима, но и послужил бы гарантом того, что после смены власти никаких репрессий против них не последует. Ельцин публично назначил Путина своим наследником на президентский пост. Клан Ельцина также создал прокремлёвскую политическую партию «Единство» – разношёрстную совокупность преданных официальных лиц и знаменитостей, – чтобы принять участие в парламентских выборах в декабре 1999 года. Березовский и его кремлёвские союзники мобилизовали все ресурсы для того, чтобы набрать для «Единства» как можно больше голосов в ходе парламентских выборов, и впоследствии, в ходе президентских выборов, выдвинуть Путина в качестве основного кандидата.
При новой администрации Березовский почувствовал себя достаточно уверенно и взялся за одну из крупнейших в своей карьере деловых операций. Осенью 1999 года он начал готовиться к приобретению крупнейших российских компаний по производству алюминия. Сделка прошла 11 февраля 2000 года. Нефтяная компания «Сибнефть» сообщила: некоторые акционеры «Сибнефти» приобрели контрольные пакеты акций алюминиевых заводов в Братске и Красноярске – двух самых крупных в стране. В тот же день представитель владельца пятого по величине алюминиевого комбината в Новокузнецке объявил: контрольный пакет акций комбината выкуплен «ЛогоВАЗом». Одним ударом Березовский, Абрамович и ещё несколько партнёров завладели двумя третями российской алюминиевой промышленности. Это был гигантский трофей. Россия держит второе место в мире по производству алюминия – после США. Алюминий стабильно давал стране валюту. В то же время алюминиевая отрасль промышленности, как никакая другая, была наводнена бандитами.
Битва за Красноярский алюминиевый завод оказалась исключительно кровопролитной, даже по российским стандартам: по меньшей мере пять директоров были убиты в лучших традициях гангстерских войн. Наиболее громкие убийства в связи с Красноярском пришлись на 1995 год.
Березовский последовательно брал в свои руки автомобильную, телевизионную, авиационную и нефтяную отрасли промышленности, и алюминий – это его пятый серьёзный набег на мир бизнеса. […]
В ходе парламентских выборов 1995 года МВД объявило: по меньшей мере 83 кандидата на 450 мест ранее имели судимость. Среди избранных членов парламента были убийцы, сутенёры, богатые владельцы казино, наркодельцы. Неудивительно, что Дума стала сценой гангстерских разборок: убили как минимум троих депутатов парламента, плюс человек десять сотрудников аппарата.
Когда в ходе предвыборной кампании 1999 года Жириновского спросили, почему в избирательном списке его партии так много заведомых бандитов, он ответил: это очень хорошо, потому что «лидеры теневой экономики представляют реальную власть в стране».
Суть разрушительного наследия Березовского в том, что ради собственных интересов он украл само государство. В других странах могущественные бизнесмены лишь лоббируют в правительстве свои интересы. Березовский же подчинил себе людей, стоявших во главе правительства, и заставил государство вскармливать его бизнес-империю. К тому же он трубил об этом на весь мир.
Березовский, равно как и другие «приближённые» капиталисты, ничего не сделал для российских потребителей, для промышленности, для российской казны. Не создал нового богатства. Все его деловые начинания сводились к захвату предприятий, которые уже были высоко прибыльными либо оснащены исключительными ресурсами. Компании, которые он приватизировал, не стали богаче, конкурентоспособнее. Наоборот, под его патронажем они постепенно разрушались. Его приход к власти на ОРТ не улучшил качество программ, не сделал канал более эффективным. ОРТ на сегодня – канал весьма серенький, скорее всего, без солидных государственных субсидий его ждало бы банкротство. Захват «Сибнефти», этого нефтяного гиганта, также не повлёк за собой заметного роста производительности, не улучшил управление финансами компании. «Аэрофлот», прежде монополист на весьма динамичном рынке, при Березовском расширялся очень вяло и постоянно испытывал нехватку средств. Грандиозный инвестиционный проект «АВВА» (народный автомобиль) столь же грандиозно рухнул. Один крупный банк, к которому имел отношение Березовский, – «СБС-Агро» – с треском лопнул, отняв у вкладчиков их сбережения. Вся деловая карьера Березовского выстроена на подкупе государственных чиновников или крупных управленцев. Единственное стоящее предприятие, которое он выстроил с нуля, – это автодилерская система «ЛогоВАЗа». Но и здесь он преуспел не потому, что оказывал качественные услуги или умело использовал рыночную нишу – нет, в основе его прибылей был сговор с руководством «АвтоВАЗа», которое поставляло ему машины по цене ниже себестоимости.
Открывая в апреле 1996 года специальные слушания в Конгрессе США по вопросу организованной преступности в России, конгрессмен Бенджамен Гилмен сказал: «Зачастую практически невозможно провести черту между российской организованной преступностью и российским государством. Во многом деятельность российского государства – это чистейшая клептократия, призванная обогатить власти предержащие и их помощников».
Организованная преступность в России отнюдь не была теневым кабинетом: она составляла основу ельцинского режима. А что же сам Борис Ельцин: гигант, разбивший коммунизм, положивший конец десятилетиям советского империализма? Всё его правление – это почти полный и безоговорочный провал. Проводимые им выборы были свободными, но вовсе не справедливыми. Рынок был свободным, но только для маленькой кучки игроков. Принесённая Ельциным свобода оказалась таковой в основном для горстки политических лидеров и «приближённых» капиталистов. Это был не капитализм, не свободный рынок, не демократия. Это была мафия. Для России эра Ельцина обернулась крупнейшей катастрофой (экономической, социальной и демографической), какой страна не знала со времён нацистского вторжения в 1941 году.
Что касается свободы слова и демократических завоеваний, эти принципы в основном установились ещё в конце эпохи Горбачёва. Ожидалось, что Ельцин и дальше разовьёт идеи гласности и перестройки, но ни свобода слова, ни демократические завоевания серьёзного развития при Ельцине не получили. Слово «демократия» вообще стало бранным, по сути дела, синонимом слова «мошенник». Две концепции, призванные обеспечить России будущее на западный манер, – приватизация и демократия – были дискредитированы. На улицах российских городов стали говорить о «прихватизации» и «дерьмократии».
Частная собственность и свободный рынок – это ещё не гарантия высокого уровня цивилизации. Свободный рынок и частная собственность есть и в самых бедных странах. Но там нет здорового государства и здорового общества. Сегодня именно эти две категории необходимы для цивилизованной жизни.
Есть несколько базовых характеристик, определяющих здоровое государство: надёжное законодательство и средства для правоприменения; равенство всех граждан перед законом и государством; прочная финансовая основа, без которой невозможны такие институты, как национальная оборона, правоохранение, транспорт, образование, здравоохранение, пенсионное обеспечение; эффективный и действенный правительственный аппарат. Здоровое государство не коррумпировано богатыми гражданами, могущественными бизнесменами или группами, отстаивающими свои узкие интересы; оно стоит на страже интересов всего общества и разрешает возникающие в нём конфликты. Наконец, здоровое государство защищает слабых от нападок сильных.
Здоровое государство не следует путать с сильным. Советский Союз был страной сильной, но отнюдь не здоровой. Его сила зиждилась на страхе, безоговорочном подчинении, бюрократии, подкупе, произволе и отсутствии независимых местных властей или гражданских организаций. Роковая болезнь Советского Союза явилась результатом того, что при всей массированной пропаганде государству не удалось пробудить чувство долга и гражданской ответственности ни у рядовых граждан, ни у элиты. Государству не удалось воспитать граждан. Те, кто считает, что здоровое государство – это сильный центр, забывают об одном: сильный центр – это лишь вершина пирамиды. Фундамент – это местные власти и независимые общественные структуры, которые конкурируют с центральным правительством, решая местные и государственные задачи. Без такой мощной базы из местных и общественных учреждений сильный центр оказывается весьма хрупкой структурой – высокая башня, выстроенная на мелком фундаменте. Такой структурой и был Советский Союз. В течение семи десятилетий коммунистическая диктатура уничтожала церкви, независимые местные власти, подлинные профсоюзы, профессиональные ассоциации, благотворительные организации – другими словами, контролировала все независимые структуры, которые могли посягнуть на монополию компартии на власть. В конечном счёте государственная власть пришла в состояние гипертрофии и Советский Союз рухнул. Сила системы ценностей – вот что характеризует здоровое общество.
«Возможно, наши преступники сегодня – самые могущественные люди в стране, но эта фаза пройдёт, – говорили они (новые российские магнаты). – Как в Америке. Посмотрите на своих крупных капиталистов, Рокфеллер, Форд, Карнеги, Морган. Все они начинали как преступники».
Возможно, воротилы американского бизнеса былых времён порой вступали в противоречие с законом, но они не были преступниками или расхитителями. Рокфеллер не убивал своих соперников или должников. Морган не развивал свой банк за счёт обмана американской казны. Форд не подкладывал бомбы под своих конкурентов. Карнеги не подкармливал семью президента США. Наоборот, эти воротилы, при всех своих пороках, помогали превратить Соединённые Штаты в сильнейшую экономическую державу мира. Они строили железные дороги, которые делали страну более открытой. Карнеги построил крупнейшую в мире сталелитейную отрасль. Рокфеллер создал крупнейшую в мире нефтяную промышленность. Форд изобрёл поточное производство автомобилей для американского среднего класса. Морган вкладывал деньги в индустриализацию США, он превратил Уолл-стрит в рынок, на котором мелкий инвестор может не бояться за свои деньги. Нет, Березовский и его коллеги никоим образом не выдерживают сравнения с воротилами бизнеса из американской истории.
А как насчёт Аль Капоне и других знаменитых гангстеров, которые щеголяли по Чикаго и другим американским городам в 20 – 30-е годы? Разве современный разгул преступности в России не является такой же промежуточной стадией в развитии государства? Но сравнивать сегодняшнюю Россию с Диким Западом или с Чикаго времён Аль Капоне – это вздор, основанный на незнании или самообмане. Конечно, гангстеров в Америке хватало, но организованная преступность никогда не контролировала страну и не навязывала государству свою политику. Американская организованная преступность существовала только на окраинах общества. Всегда, даже во времена худших «излишеств» 20-х годов, американское общество не теряло равновесия: преобладающее большинство граждан продолжало ходить в церковь, не утрачивало семейные ценности, занималось честным трудом, голосовало за правительства, которые заботились об их нуждах. Но в России люди, подобные Березовскому, получили возможность захватить страну и спокойно её разграбить.
Разграбление государства во времена правления Ельцина по масштабам и наглости было совершенно беспрецедентным – пожалуй, здесь подходит клише «ограбление века». Но кто же виноват? Кто-то должен за это отвечать. Столь велики были ошибки ельцинского режима, столь разрушительна его политика, что вспоминается знаменитый вопрос Павла Милюкова в Государственной думе в 1916 году: «Это глупость или измена?»
Свой вклад в разрушение России внесли многие. Но больше всех виноваты «сильные мира сего» – те, которым была дана колоссальная власть и колоссальная ответственность. Их безжалостное честолюбие и погоня за самообогащением, когда вокруг соотечественники умирали от нищеты и тысячелетняя культура рушилась, – непростительны. В основе катастрофы также лежала российская привычка исповедовать двойную шкалу ценностей, без стеснения вести нечестную игру. Таков российский менталитет: говорить одно, а делать другое. Привычки строго следовать предписанным правилам не было.
…Рухнул коммунизм, распался Советский Союз, провозглашены демократия и свободные рынки, люди зарабатывали бешеные деньги. Но каков итог? Россия оказалась изодранной в клочья и раздавленной. Миллионы россиян умерли раньше положенного срока. Во имя чего всё это было?
В 1913 году, когда в России был настоящий парламент и независимая судебная система, страна была громоздкой и распростёртой империей под властью царя. В экономическом смысле она далеко уступала более современным державам, таким, как Германия, Великобритания, Франция и США. По некоторым оценкам, Россия располагала вторым в мире по величине валовым национальным продуктом, чуть опережая Германию, Великобританию и Францию, но это во многом объяснялось масштабами населения и просторов России. На душу населения российский ВНП был равен трети немецкого и четверти американского. Это отставание России было источником серьёзных переживаний для царских министров и образованных россиян, источником осмеяния для Ленина и коммунистов. Будущие историки до бесконечности анализировали эту ситуацию. Через семьдесят лет – в 1980 году – несмотря на все гигантские жертвы, на которые страну обрекли пятилетки, экономика Советского Союза продолжала занимать второе место в мире, а валовой продукт на душу населения всё равно составлял треть от американского и немецкого.
Но как всё изменилось сегодня! Россия откатилась назад, далеко назад. Анализ Всемирного банка показывает: в 1997 году Россия по масштабам экономики занимала 13-е место в мире, пропустив вперёд такие страны, как Испания, Южная Корея и Бразилия. По валовому продукту на душу населения Россия была отброшена на 95-е место; средний американец или немец даёт экономике в 11 раз больше, чем средний россиянин. Другими словами, в ходе двух последних десятилетий экономическая мощь России рассыпалась с такой скоростью, какой ещё не знала мировая история.
Пожалуй, никогда прежде в долгой и нередко трагической истории России картина не была более грустной и безнадёжной. В прошлом крупнейшие национальные бедствия – нашествие татаро-монголов, период смуты, Гражданская война и коллективизация, нацистская оккупация – удавалось преодолеть, потому что страна располагала гигантскими человеческими ресурсами. У страны была мощная и растущая демографическая база и здоровая народная культура, что передавалось из поколения в поколение. Кроме того, на выручку России приходили миллионы скромных героев, помогавших выстоять новому поколению. Но сегодня всё иначе. Демографическое будущее представляется туманным. Народ полностью деморализован. Можно сказать, что россияне совершают коллективное самоубийство. Где те богатыри и святые, которые спасут Святую Русь? Конечно, они всё ещё есть, но они гибнут в безвестности, борясь с непреодолимыми препятствиями. Возможно, России уже не подняться. Ни одной стране, ни одной, пусть даже великой, цивилизации не дано жить вечно. Без сомнения, Россия, как географическое единство, будет существовать ещё долго. Константинополь существует по сей день – как место на карте, которое называется Стамбул, – но великая и славная Византийская империя живёт только в музеях и учебниках истории. Точно так же и существование России – как народа и культуры – вопрос очень спорный.
Принесёт ли катастрофа ельцинской эры фатальный результат? Это зависит от того, сумеет ли страна вовремя проснуться, услышит ли молодое поколение зов предков, захотят ли женщины посвятить себя созданию больших и здоровых семей, сумеют ли правительственные чиновники поступиться собственными интересами ради чувства долга, проснётся ли у российских бизнесменов гражданское сознание.
Скорее всего, эра саморазрушения в России всё-таки завершится, и страна предпримет трудную попытку всё построить заново. Возможно, что человеком, который впервые возьмётся за эту задачу, станет Владимир Путин. Ему нужно будет восстановить право закона, привлечь инвестиции из-за рубежа и начать исцеление российского общества. Но прежде он должен разобраться с коррупцией и лже-капитализмом, воплощением которого является Борис Березовский».
Книга Пола Хлебникова «Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или история разграбления России» должна бы стать настольной книгой для тех, кто интересуется историей, политикой, кто хочет узнать правду о воцарившихся в России порядках в 90-х годах. Он знал, что это журналистское расследование чревато угрозой для его жизни, но это его не остановило. Стремление к истине и боль за разрушаемую Россию, которая являлась родиной его предков, по всей видимости, оказались сильнее.
Пол Хлебников ценой своей жизни оказал неоценимую услугу россиянам, проанализировав причины непостижимого крушения России в мирное время и показав действующих лиц беспрецедентного в мировой истории преступления власти против собственного народа. Каждый, кто хочет понять, что произошло с российским обществом в постсоветский период, должен, как учебник, изучить книгу П.Хлебникова «Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России».
Газета «Файнейшнл таймс» писала 13 января 1994 г. о том, что «хорошо организованные коррумпированные круги строят в России своё государство, контролируя основное богатство страны – природные ресурсы. Действуя заодно с правительственными чиновниками, они сдерживают развитие предпринимательской активности и постоянно уменьшают доходы государства, беря огромные взятки… В таких условиях западная поддержка должна быть ограничена технической помощью».
