скачать книгу бесплатно
Коллегия ГПУ (Главное политическое управление) сохраняет право бесконтрольного расстрела всех без исключения граждан России. Такое же право расстрела без суда имеет и «тройка», состоящая из председателя ГПУ, его помощника и следователя, ведущего данное дело. Решение «тройки» принимается без участия подсудимого и его защитника, о нём осуждённый узнаёт прямо перед расстрелом.
Прошлое Кобы всегда тревожило Сталина. И многие товарищи Кобы по разбойным нападениям закончат жизнь в сталинской тюрьме. И главный его соратник по удалым делам – Камо – уйдёт из жизни раньше всех. […]
Для меня оставался главный вопрос – о степени собственного участия Сталина в процессах. Только теперь, прочитав документы, я могу утверждать: он сам руководил процессами. И как руководил! Как обстоятельно создавал этот театр ужаса! […]
В конце 1929 года, незадолго до своего юбилея, он (Сталин) опубликовал статью «Год великого перелома» и определил в ней задачу – «ликвидация кулачества как класса».
В XX веке государство готовилось организованно уничтожить своих граждан, трудившихся на земле. Вместе с истреблением кулака должно было произойти уничтожение прежней русской деревни. Революция наделила крестьян землёй. Теперь им предстояло вернуть землю, скот в коллективное пользование и вместо любезного крестьянскому сердцу «моё» учиться говорить «наше». Естественно, богатые крестьяне – кулаки – этого не захотят, будут препятствовать. Поэтому для экономии времени Сталин решил поступить по-революционному: попросту их уничтожить. Верного Молотова он назначил главой комиссии, которая должна была окончательно решить проблему.
Молотов много и кроваво потрудился. В кратчайший срок его комиссия разработала план тотального уничтожения кулаков. Их выселяли в северные и восточные районы – Урал, Казахстан и Сибирь. Знаменитые экономисты Кондратьев, Юровский, Чаянов предложили использовать этих самых способных, самых трудолюбивых крестьян для хлебопашества на целинных землях, сдать им в долгосрочную аренду неосвоенные просторы, брошенные казахскими кочевниками. Наивные учёные не могли понять – Сталин не занимался сейчас экономикой. Он выполнял политическую задачу: уничтожал класс.
По всей стране под вопли и слёзы женщин сажали на подводы несчастных, и под надзором ГПУ двигались подводы прочь из деревни. Люди оглядывались на пустые дома, где жили из века в век их семьи. В пустых дворах выли собаки…
Во все крайкомы, обкомы Сибири летели телеграммы. И выполнялись его планы. Прямо в степь – в голодную пустоту, ограждённую проволокой, разгружались вагоны с людьми. Уничтожался класс.
Шли бесконечные поезда: в теплушках для скота везли крестьян. На крышах вагонов – прожектора, внутри – охрана с собаками. […]
15 марта 1930 года Сталин публикует постановление «Об искривлении партийной линии в колхозном движении». Он умел строить любимый российский образ: хороший царь и дурные министры.
И после его статьи по всей стране продолжали идти этапы с детьми и стариками. Поезда, набитые погибавшими от холода и жажды людьми. Дети умирали в дороге, иногда матери убивали их сами, чтоб те не мучились.
Коллективизация, уничтожение кулаков должны были привести к этому невиданному голоду. Сталин и его ГПУ готовились к нему. Бесконечные процессы над вредителями и постоянный страх, непосильный труд, недоедание и скотские условия жизни уже переломили страну. Украину, Поволжье, Кавказ и Казахстан охватил жесточайший голод.
Хозяин сделал невозможное – запретил говорить о голоде. Слова «голод в деревне» он объявил «контрреволюционной агитацией». Миллионы умирали, а страна пела, славила коллективизацию, на Красной площади устраивались парады. И ни строчки о голоде – ни в газетах, ни в книгах сталинских писателей. Деревня вымирала молча. Неизвестно, сколько жертв унёс голод. Цифры колеблются от пяти до восьми миллионов.
С голодом Сталин боролся своим обычным методом – террором. В августе 1932 года он лично написал знаменитый закон: «Лица, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа».
Он установил жесточайшие наказания за любые хищения государственной собственности. Его закон прозвали в народе «законом о пяти колосках», ибо за кражу нескольких колхозных колосков голодным людям грозил расстрел или в лучшем случае – 10 лет тюрьмы. Люди умирали от голода, но колхозный хлеб тронуть не смели.
Несмотря на голод, экспорт хлеба в Европу не прекращался. Нужны были средства для новых, беспрерывно строившихся заводов. В 1930 году было вывезено 48 миллионов пудов зерна, в 1931-м – 51, в 1932-м – 18, и в самом голодном 1933 году он всё-таки продал 10 миллионов пудов.
Страхом, кровью и голодом он вёл, точнее, волочил страну с переломанным хребтом по пути индустриализации.
Окончательно обессилевшая, издыхающая деревня покорно приняла насилие коллективизации. А он всё продолжал усмирение страны. И опять помог голод: по сводкам ГПУ, в города бежало более полутора миллионов крестьян. И, как бы защищая город от голодных толп, он прикрепил крестьян к земле. В стране вводятся паспорта, но в сельской местности они на руки не выдаются. Беспаспортных крестьян в городе арестовывала милиция. Паспорта лишили людей права на свободное передвижение и дали ГПУ новую возможность жёстко контролировать всех граждан. Ирония истории: в царской России существовали паспорта, их отмена – один из главных лозунгов революции.
Октябрьские мечтания о разрушении государства закончились: государство-монстр уже существовало. […]
Летом 1932 года Сталин узнал, что в партии составлен заговор. Первый достоверный заговор. И Хозяин постарался, чтобы он стал последним.
Рютин тотчас начал подпольную деятельность, как в добрые царские времена, – создал «Союз истинных марксистов-ленинцев» для борьбы с неистинным – Сталиным. И конечно, всё это время за ним следит бдительное ГПУ.
Представляю, как он (Сталин) читал рютинские документы, все эти грозные обвинения: «авантюристические темпы индустриализации и коллективизации», «изменений ждать невозможно, пока во главе ЦК – Сталин, великий агент-провокатор, разрушитель партии, могильщик революции в России», «на всю страну надет намордник», «бесправие, произвол и насилие», «дальнейшее обнищание, одичание деревни», «труд держится на голом принуждении и репрессиях», «литература и искусство низведены до уровня служанок и подпорок сталинского руководства». И вывод: «или дальше безропотно ожидать гибели пролетарской диктатуры… или силой устранить эту клику». […]
«Если говорить в отдельности с членами ЦК, то большинство против Сталина, но когда голосуют, то голосуют единогласно «за». Вот мы завтра поедем к Александру Петровичу Смирнову (тоже старому большевику), и я знаю – первая фраза будет: «Как во всей стране не найдётся человек, который мог бы его убрать?» – рассуждал Эйсмонт.
Даже в дни самых страшных казней Нерона всё-таки находились сенаторы, выступавшие с речью против Цезаря. Хотя они знали точно: это – смерть. Но ведь говорили! Вслух! А тут – ни одного…
В апреле 1935 года опубликован новый закон: о равной со взрослыми ответственности за совершённые преступления для детей от 12 лет и старше – вплоть до смертной казни. Так что во время будущих процессов его жертвы должны будут думать не только о себе, но и о своём потомстве. […]
Конституция, провозглашавшая свободу слова, всеобщее избирательное право и прочие свободы, могла действовать в обществе только тогда, когда никто не мог даже помыслить воспользоваться этими свободами. Задача террора и была в создании такого общества. […]
Из выступления Сталина на Пленуме в 1937 году: «Надо разбить и отбросить гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперёд классовая борьба у нас будет затухать…»
К 1937 году операция по окончательному уничтожению ленинской партии подготовлена. НКВД превращён в огромную армию с дивизиями, с сотнями тысяч работников охраны. Управления НКВД в провинции становятся абсолютной властью. Специальные отделы работают на всех крупных предприятиях, во всех учебных заведениях. Гигантская сеть осведомителей охватывает всю страну. […]
Наступил 1937 год – и перевооружённый НКВД во главе с Ежовым начал тотальное уничтожение старой партии.
Аресты шли непрерывно. Каждую ночь чёрные машины разъезжали по городу – забирали партийцев и их близких. Тихо забирали и быстро добывали нужные показания. Новые следователи Ежова пиетета к партийцам не питали. К тому же НКВД получил от Хозяина новое оружие – пытки.
Множество сочинений о ГУЛАГе описывали пытки. Но вот что поразительно: пытки не были самодеятельностью жестоких работников НКВД, применять их было разрешено совершенно официально. В XX веке пытки были разрешены документом. […]
Во всех крупных управлениях НКВД с июля (1937 г.) начинают работать «тройки». В них входили: местный руководитель НКВД, местный партийный руководитель, местный глава советской власти или прокурор.
«Тройки» имели право выносить смертный приговор, не считаясь с нормами судопроизводства. Подсудимый при решении своей судьбы не присутствовал. И конвейер смерти заработал: суды «троек» занимали 10 минут – и расстрел. А Хозяин всё подстёгивал телеграммами: «По установленной практике „тройки“ выносят приговоры, являющиеся окончательными. Сталин». Торопил, торопил… По закону ещё от 10 декабря 1934 года приговор исполнялся немедленно.
Почти всех действующих лиц переворота (Октябрьского) он (Сталин) отправит на смерть. Все бывшие вожди партии действительно стали бандой убийц и изменников.
Вместо Крыленко Генеральным прокурором стал Вышинский. Опять юмор истории: вчерашний враг большевиков, требовавший в 1917 году ареста Ленина как изменника и немецкого шпиона, ныне обвинял в измене Ленину (и опять-таки в шпионаже) победивших вождей большевистской партии. На этот раз обвинял удачно – все они были казнены.
С каким-то садистским упоением Вышинский осыпал оскорблениями на процессах бывших вождей большевиков: «зловонная кучка человеческих отбросов», «звери в человеческом облике», «выродки рода человеческого», «бешеные псы» и так далее… Карьера Вышинского в чём-то объясняет этот кровавый пафос и всю его зловещую фигуру.
Идеи Хозяина Вышинский научно изложил в своих многочисленных сочинениях. «Признание обвиняемого и есть царица доказательств», – так сформулировал он основной принцип судопроизводства страны социализма.
Весь 1937 год уничтожали старых революционеров, тех, кто сотворил обе революции, – левых и правых эсеров, стариков-народовольцев, анархистов. Камеры объединили непримиримых врагов: меньшевиков, большевиков, эсеров и уцелевших аристократов. Столько лет они боролись друг с другом – чтобы встретиться в одной тюрьме. Рассказывали про полубезумного кадета, который катался от хохота по полу камеры, глядя на этот Ноев ковчег революции… Всех их успокоила ночная пуля. […]
1937—1938 годы стали годами уничтожения прежнего командного состава (в армии).
11 июня был скорый суд. Хозяин устроил знакомое представление: друзья посылают на смерть друзей. Тухачевского, Уборевича, Якира, Примакова и прочих судили их же товарищи военные: Дыбенко, Блюхер, Белов, Алкснис… И приговорили, конечно же, к смерти. Он знал: приговорившие их судьи – тоже погибнут! Только во вторую очередь. Ибо все эти старые командиры – часть старой партии – должны были исчезнуть…
Весь 1937 год продолжалось истребление дипломатов и разведчиков.
Хозяин оставил лишь тех, кто сумел сдать экзамен на послушного раба.
Все хотели угодить Хозяину, все хотели заработать право на жизнь.
Из письма Н.Котова: «Верхушка была охвачена страхом. Все соревновались в проклятиях бывшим друзьям и врали друг другу, отцу и матери, и детям, только бы продемонстрировать лояльность „усатому“. Люди ждали ареста со дня на день и врали даже самим себе, даже в дневниках, надеясь, что их прочтут на следствии». […]
Решил он и проблему пленных, освобождавшихся из немецких лагерей. Они должны были расплатиться за то, что не выполнили его приказ – не погибли на поле боя, посмели выжить и оказались в плену. И конечно же, он думал об опасных идеях, которых его солдаты «понахватались» (любимое словечко его пропаганды) в интернациональных лагерях. Так что судьба их была решена: пережившие годы кошмара вражеского плена и сумевшие всё-таки дожить до победы, прямо из немецких лагерей они должны были отправиться в лагеря советские. «Сто двадцать шесть тысяч офицеров, возвратившихся из плена, были лишены воинских званий и посланы в лагеря», – так говорил маршал Жуков на пленуме ЦК партии в 1957 году.
Печальная судьба ждала и мирных граждан, насильно угнанных гитлеровцами в Германию. Контакты с иностранцами (тем более с врагами) считались в его государстве неизлечимой заразой, чумой. Зачумлённых следует отделять от здоровых… Так что и они тоже должны были пополнить его лагеря. […]
К 1949 году он (Сталин) создал свою «религиозную» литературу, воспевавшую Богосталина. «Вождь и Учитель», «Корифей науки и техники», «Величайший гений всех времён и народов» – теперь его постоянные эпитеты. Но были и любопытные, например: «Солнце нашей планеты».
И вот наступил юбилей Богосталина (70 лет). Соратники, уже сходившие с ума от страха, ломали головы, как его отметить. День и ночь газеты и радио должны славить его имя.
Гремит, гремит имя… «Сталин туда, Сталин сюда, Сталин тут и там. Нельзя выйти на кухню, сесть на горшок, пообедать, чтобы Сталин не лез следом: он забирался в кишки, в мозг, забивал все дыры, бежал по пятам за человеком, звонил к нему в душу, лез в кровать под одеяло, преследовал память и сон», – писала в дневнике современница.
Начиная революцию, они обещали в своём гимне: «Мы наш, мы новый мир построим». Построили… Сколько крови, сколько убитых, чтобы пришли Власик, Ежов, Берия – люди этого нового мира. Грядущий Хам, о котором писала русская литература в начале века, победил.
Террор 30-х годов должен был создать единое общество, безоговорочно подчиняющееся воле Хозяина».
В первый состав Совета Народных Комиссаров, председателем которого был Владимир Ильич Ленин, были назначены ещё 14 народных комиссаров. Иосиф Сталин стал наркомом по делам национальностей. Все девять комиссаров, дожившие до этих лет Большого террора, были расстреляны в 1937 – 1938 гг., обвинённые в антисоветской террористической и шпионской деятельности. Десятого из них, Л.Троцкого, карающая рука НКВД настигла в Мексике в 1940 году. Всех шестерых членов Политбюро, к которому перешла власть после смерти Ленина в январе 1924 г. (седьмым был И.Сталин), постигла та же участь, в живых не оставили никого. Они были уничтожены не только физически, но и раздавлены морально, так как под пытками вынуждены были признаваться в том, что они не могли совершить, объявляли себя иностранными шпионами, диверсантами и террористами, действующими против советской власти. Под репрессии попадали не только соратники Ленина, но и один за другим их жёны и дети. Сталин не переносил и уничтожал тех людей, которые служили бы ему живым укором. Когда опасаешься свидетелей, убираешь соратников.
М.С.Восленский: «Волей сталинской гвардии было обеспечить своё безраздельное и прочное господство в стране.
Сталин выполнил волю своих назначенцев, поведя их на разгром ленинской гвардии. Ничего героического в походе не было. Можно по-разному относиться к членам созданной Лениным организации профессиональных революционеров. Но расправа с ними была омерзительна.
Чтобы уничтожить стариков, было только одно средство: полностью растоптать их авторитет, превратить длительность их пребывания в партии и участие в её деятельности на многих этапах из заслуги в потенциальное преступление. Здесь и пригодилась характерная сталинская мысль о том, что высокопоставленный революционер вполне может на деле вести двойную игру, оказаться шпионом и предателем.
Сталин отлично видел, как взращённые им номенклатурщики со злобной завистью поглядывают на чуждых и антипатичных им дряхлеющих ленинцев, у которых ещё остались следы каких-то убеждений, помимо понятной сталинцам жажды занять пост повыше, насладиться властью, хорошей жизнью. Сталин сознавал, что нужен только сигнал – и его выкормыши бросятся волчьей стаей и перегрызут глотки этим слабоватым, а потому незаконно занимающим руководящие посты старым чудакам.
Подсудимого подвергали «конвейеру» – продолжавшемуся ряд суток непрерывному допросу. Следователи работали в три смены по восемь часов, допрашиваемому же не давали спать и в нужных случаях били и морили жаждой. Метод был безотказный: на какие-то по счёту сутки подследственный подписывал любой протокол. Но следователи знали, что это – первый тур, и спокойно ожидали дальнейшего. Отоспавшись, узник, как и ожидалось, отказывался от самоубийственных показаний. Тогда он вновь и вновь подвергался «конвейеру», пока не начинал сознательно стремиться к любому приговору, даже к смертной казни. Именно такое устойчивое состояние и требовалось для выступления на процессе. Изготовлялся сценарий процесса, и подсудимый, как актёр, заучивал наизусть свою роль. Во время судебного заседания председатель трибунала армвоенюрист Ульрих и прокурор Вышинский имели перед глазами экземпляры сценария. Подсудимый разыгрывал свою роль и получал за это бесценное вознаграждение: вплоть до самого расстрела ему позволяли спать и не били. Таков был нехитрый механизм всех поражавших западный мир своей «загадочностью» процессов в соцстранах с 1936 по 1953 год.
Ленинская гвардия была разгромлена и уничтожена. Победа сталинцев была полной.
Итак, процесс рождения нового господствующего класса в СССР осуществился в три этапа. Первым этапом было создание в недрах старого русского общества деклассированной организации профессиональных революционеров – зародыша нового класса. Вторым этапом был приход этой организации к власти в результате Октябрьской революции и возникновение двух правящих слоёв: высшего – ленинского, состоявшего из профессиональных революционеров, и находившейся под ним сталинской номенклатуры. Третьим этапом была ликвидация ленинской гвардии сталинской номенклатурой.
В чем заключается исторический смысл того, что в период ежовщины сталинские назначенцы перегрызли горло ленинской гвардии? В том, что в правящем слое общества коммунисты по убеждению сменились коммунистами по названию».
В ноябре 1933 года Осип Мандельштам пишет стихотворную эпиграмму на Сталина:
«Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, дарит за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него – то малина,
И широкая грудь осетина».
Этим вызовом он сам подписал себе приговор. Анна Ахматова вспоминала сказанные им тогда слова: «Я к смерти готов». 14 мая 1934 г. за эту эпиграмму и другие стихи Осип Мандельштам был арестован на своей квартире.
Жена поэта Надежда Мандельштам впоследствии писала: «Тогда никто не сомневался, что за эти стихи он поплатится жизнью».
Из последнего письма Надежды Мандельштам Осипу Мандельштаму: «Милый мой, нет слов для этого письма, которое ты, может, никогда не прочтёшь. Я пишу его в пространство. […] Каждая мысль о тебе. Каждая слеза и каждая улыбка – тебе. Я благословляю каждый день и каждый час нашей горькой жизни, мой друг, мой спутник, мой милый слепой поводырь…»
В.Н.Тростников: «Пресловутый 37-й выделяется даже не массовостью арестов – во время раскулачивания и расказачивания их было, наверное, ещё больше. „За подрыв устоев“ государство карало священнослужителей, казаков, „кулаков“ и „подкулачников“ и т. д. В 37-м же арестовывали и вредных, и полезных, и скептиков, и искренне преданных власти, и верующих, и атеистов. Состав „репрессированных“ был абсолютно нелогичным, как будто чекисты раскрывали телефонную книгу и тыкали в неё пальцем. Цель, очевидно, состояла уже не в том, чтобы карать виновных, а в том, чтобы навести страх на всё общество. Чтобы каждый человек понял: в любую ночь за ним может приехать „чёрный воронок“. […] Кого расстреливали, тот видел в этом руку судьбы и перед смертью кричал: „Да здравствует социализм!“ А тот, кого „воронок“ объехал стороной, был бесконечно благодарен государству, что оно даровало ему жизнь».
Н.А.Верт, исследовавший тему репрессий, говорит, что в 1937 – 1938 гг. была, действительно, радикализация жестокости, потому что за 15 месяцев, в общем, расстреляли 750 тысяч человек. Также он пишет, что из-за репрессивной политики Сталина произошли огромные людские потери, огромные потери потенциала жизни: «В течение четверти века больше 20 миллионов прошли через ГУЛАГ, ещё 6 миллионов были депортированы в спецпосёлки, ещё около 6 миллионов пали жертвами голода и так далее».
Мечтавший накормить всю страну выдающийся биолог и генетик XX столетия, первый президент Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук Николай Вавилов под надуманным предлогом был арестован 6 августа 1940 года и умер от голода и истощения в Саратовской тюрьме 26 января 1943 года. «Пойдём на костёр, будем гореть, но от своих убеждений не откажемся», – это его слова. Результаты многолетних исследований и уникальных опытов по генетике и селекции растений с успехом использовали учёные во всём мире, но на родине учение Вавилова фактически было запрещено. Отечественная генетика оказалась отброшенной на несколько десятилетий назад.
Одна женщина рассказывала: «Во время сталинских репрессий после каждого ареста мы думали, что задержали врага народа. И когда очередь дошла до члена моей семьи, я убедилась в несправедливости и тогда поняла, что и других осуждали несправедливо».
Известны и описаны случаи, когда в 30-е годы в регионы шли разнарядки по сколько людей, врагов народа, надо расстреливать, а оттуда в центр шли рапорты, что они перевыполнили этот план.
В.В.Мирошникова: «Не одну страницу может занять и перечисление направлений, по которым шли репрессии и уничтожение советского народа. Об этом написаны тысячи книг. Достаточно сказать, что только за период 1936-1938 гг. было арестовано около 5 млн человек. Только в одной Москве в отдельные дни расстреливали по тысяче арестованных. После 1956 г. из сталинских лагерей вышло не более 10—15%. Остальные погибли от нечеловеческих условий и издевательств лагерной администрации. Это на их костях была осуществлена знаменитая индустриализация аграрной России.
В ходе коллективизации с 1929 по 1932 гг. 3,5 млн человек подверглись раскулачиванию и переселению в северные и восточные районы страны, где людей выбрасывали из вагонов зимой в необжитых местах с суровым климатом, без одежды и продовольствия. Резкое падение сельскохозяйственного производства, вызванное коллективизацией, привело к небывалому голоду, особенно в районах Южной Украины, Среднего Поволжья, на Северном Кавказе и в Казахстане. С 1932 по 1933 гг. здесь погибло от 5 до 8 млн человек. А в это время по приказу Сталина в Западную Европу было продано 28 млн центнеров хлеба, отобранного у умирающих людей».
С.Н.Осипов: «Голодомор был страшной трагедией для всего народа. Ситуацию ухудшало и то, что советское правительство отказалось от международной помощи. При этом из резервного фонда (почти 2 млн тонн зерна) голодающим не выделили ни грамма. Голод 1932 – 1933 годов был организован по худшему сценарию экономического абсурда, который в те годы был стилем аграрной политики в СССР».
Всего в предвоенные годы было репрессировано около 43 000 человек командного состава Красной Армии (55 процентов командного и политического состава армии и флота от командира полка и выше).
Советский военный и государственный деятель, дипломат Фёдор Фёдорович Раскольников в 1938 г. отказался от возвращения в СССР, предвидя неминуемый арест и расстрел. Известно его открытое письмо Сталину, опубликованное впервые 1 октября 1939 г. в эмигрантском издании «Новая Россия»:
«Сталин, вы объявили меня «вне закона». Этим актом вы уравняли меня в правах – точнее, в бесправии – со всеми советскими гражданами, которые под вашим владычеством живут вне закона. Постепенно заменив диктатуру пролетариата режимом вашей личной диктатуры, вы открыли новый этап, который в истории нашей революции войдёт под именем «эпохи террора».
Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста, никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза – все в равной мере подвержены ударам вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели.
Как во время извержения вулкана огромные глыбы с треском и грохотом рушатся в жерло кратера, так целые пласты советского общества срываются и падают в пропасть.
Вы сковали страну жутким страхом террора, даже смельчак не может бросить вам в лицо правду.
С помощью грязных подлогов вы инсценировали судебные процессы, превосходящие вздорностью обвинения знакомые вам по семинарским учебникам средневековые процессы ведьм.
Вы оболгали, обесчестили и расстреляли многолетних соратников Ленина: Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова и др., невиновность которых вам была хорошо известна. Перед смертью вы заставили их каяться в преступлениях, которых они не совершали, и мазать себя грязью с ног до головы.
Где старая гвардия? Её нет в живых. Вы расстреляли её, Сталин.
Вы растлили, загадили души ваших соратников. Вы заставили идущих за вами с мукой и отвращением шагать по лужам крови вчерашних товарищей и друзей.
В лживой истории партии, написанной под вашим руководством, вы обокрали мёртвых, убитых, опозоренных вами людей и присвоили себе их подвиги и заслуги.
Вы уничтожили партию Ленина, а на её костях построили новую партию «Ленина-Сталина», которая служит удачным прикрытием вашего единовластия.
С жестокостью садиста вы избиваете кадры, полезные, нужные стране. Они кажутся вам опасными с точки зрения вашей личной диктатуры.
Накануне войны вы разрушаете Красную Армию, любовь и гордость страны, оплот её мощи. Вы обезглавили Красную Армию и Красный Флот. […]
В момент величайшей военной опасности вы продолжаете истреблять руководителей армии, средний командный состав и младших командиров. […]
Уничтожая везде и всюду золотой фонд нашей страны, её молодые кадры, вы истребили во цвете лет талантливых и многообещающих дипломатов. […]
Во всех расчётах вашей внешней и внутренней политики вы исходите не из любви к Родине, которая вам чужда, а из животного страха потерять личную власть. Ваша беспринципная диктатура, как гнилая колода, лежит поперёк дороги нашей страны. […] Как все советские патриоты, я работал, на многое закрывая глаза. Я слишком долго молчал. Мне было трудно рвать последние связи не с вашим обречённым режимом, а с остатками старой ленинской партии, в которой я пробыл без малого 30 лет, а вы разгромили её в три года. Мне было мучительно больно лишаться моей Родины. Чем дальше, тем больше интересы вашей личной диктатуры вступают в непрерывный конфликт и с интересами рабочих, крестьян, интеллигенции, с интересами всей страны, над которой вы измываетесь как тиран, дорвавшийся до единоличной власти.
Ваша безумная вакханалия не может продолжаться долго. Бесконечен список ваших преступлений. Бесконечен список ваших жертв, нет возможности их перечислить.
