Предатель. Мы (не) твои

Смотрю на него растерянно, бумага дорогая, крафтовая, зачем–то подношу к носу и нюхаю.

– По–твоему Демид ее одеколоном брызнул? Или на запах пытаешься определить содержимое?

– Да, умник, пытаюсь, – огрызаюсь. – Твое дело маленькое, ты сегодня почтальон, примеряешь на себя роль простого служащего. Поздравляю с почином!

– Предпочитаю сравнивать себя с курьером, – отбривает Руслан. – И ты завязывай дерзить, а то ведь и я тебя сравнить могу, содержанка.

– Что? Какая я тебе содержанка?! – громко возмущаюсь. Не выплеснутые в лицо Демида эмоции снова находят выход в гневе на его друга. – Я с первого курса подрабатываю! Твой дружок меня не содержал! Но разве ты знаешь значение этого слова, «работать». Ты–то у нас прожигатель жизни.

– Завидуй молча, – усмехается Руслан, его мои оскорбления не задевают, он доволен тем, кто он есть. – Не всем везет с родителями, крошка, ничего не поделаешь, такова судьба. Давай читай, я не собираюсь провести с тобой весь день. У прожигателей жизни не бывает выходных, в отличие от вас, официально трудоустроенных.

– Козел, – произношу, но уже без прежней злости, запал прошел.

– Коза, – спокойно парирует Руслан. – Мы оба знаем, что не я виноват в твоем нынешнем состоянии.

– Не ты, – соглашаюсь, снова смотря на конверт в руках.

Аргх, какого черта?

Резко разворачиваюсь и иду на балкон.

– Ты куда? – Руслан следует за мной по пятам. – Не запрешься тут от меня, помнишь, я не собираюсь брать ответственность, если тебе станет нехорошо.

– Ой, да не бери, никто не просит, – отмахиваюсь от друга Волчанского.

Открываю конверт и вынимаю оттуда лист, сложенный вдвое. Но стоит моим глазам увидеть первую строчку, как…

Глава 7

Рука дергается и тянется к зажигалке, лежащей на подоконнике. Не могу читать сладкую ложь, я ему никакая не любимая, пошел он.

Засовываю письмо обратно, хватаю зажигалку и одним четким движением поджигаю ненавистный конверт, представляя, как вместе с ним сгорает моя боль, причиной которой является автор послания, лежащего внутри.

– Ты что делаешь, дурочка! – кричит Руслан и толкает меня.

Мои пальцы от неожиданности выпускают конверт, и нам с другом Волчанского остается в ужасе смотреть за траекторией полета горящего предмета…

К счастью, подожженная бумага падает аккурат в железное ведро. Как я сейчас люблю хозяйку квартиры, благодаря причудам которой у нее до сих пор железное ведро, когда у всех уже давно пластиковые, не передать.

– Я не дурочка, это ты идиот, чуть не поджег нас! – наконец–то выдыхаю.

А письмо тем временем мирно догорает, окончательно превращаясь в пепел. Я не узнаю, что мне написал предатель, и хорошо. Больше я не намерена плясать под его дудку, больше он меня не обманет.

– Да, конечно, еще скажи, у тебя все было под контролем, – произносит Руслан, тоже переводя дух.

– Представь себе! Ладно, – разворачиваюсь к другу Волчанского, от конверта уже остался один пепел, – ты передал письмо, можешь сказать, что я его прочитала, а теперь уходи.

Я чувствую душевный подъем, как будто и впрямь изгнала боль от предательства таким нехитрым ритуалом, и сила появилась, которую прямо сейчас я направляю на то, чтобы прогнать Руслана. Он как триггер, все же друг Демида, не хочется снова впадать в уныние.

– Ты ненормальная, – качает головой Руслан, – но да, я ухожу. И скажу, что прочитала, а то Демид меня снова посланником подрядит, а я не смогу отказаться, так как сильно добрый, – он подходит ко входной двери, и я почти вздыхаю с облегчением, но Руслан вдруг тормозит. – Хотя знаешь, я передумал, это было горячо. Может, на свидание сходим? Подлечу твое сердечко своей обаятельной улыбкой.

– Иди к черту вместе со своим другом, – выталкиваю Руслана за пределы квартиры, запираюсь и перевожу дух.

И тут–то, в звенящей тишине пустой квартиры я понимаю, как ошиблась. Пока этот идиот был здесь, меня поддерживала злость, сейчас же осталась одна пустота.

А Демид решил исправиться, письмо прощальное мне написал. Урод. Сообщения слать весь месяц ничего не мешало, а сегодня все, сегодня парень уже женат.

Что–то колет в сердце, прохожу в комнату и наконец–то переодеваюсь. Платье помято, волосы представляют собой один большой колтун, и лицо как у панды. Руслан однозначно издевался, когда звал на свидание.

Захожу в ванную и с наслаждением становлюсь под теплые струи воды. Какое счастье, что сегодня выходной, я бы физически не смогла делать вид, что все нормально, а изливать душу целому офису – плохая идея. Хорошо, только Кристина знает, с кем я год жила, с остальными коллегами я не настолько сблизилась, будет не так морально тяжело, если вдруг вчерашний выпуск новостей смотрела не одна я.

Ох, как же все–таки унизительно. Мне кажется, брось меня Демид по–человечески, было бы гораздо легче, но этот элемент глобального обмана и именно что унижения…

Закутываюсь в халат и бросаю взгляд в зеркало, теперь я выгляжу гораздо лучше, но не успеваю выйти из ванной комнаты, как к горлу подкатывает приступ тошноты.

– Что ж так плохо–то, неужели несвежее съела, – бормочу, чуть придя в себя.

Выползаю наружу из ванной и падаю на кровать. В голове пустота, вокруг меня пустота, в желудке теперь тоже пустота. Надо заполнить хоть какую–нибудь из пустот.

И на безымянном пальце теперь пустота, но эту я точно не буду заполнять.

Заставляю себя встать и поплестись на кухню. Удивительно, но теперь во мне резко просыпается зверский голод, как будто мой организм тоже решил избавиться от связи с Волчанским, а теперь жаждет наполниться новым без присутствия Демида в нашей жизни.

Наскоро перекусив, мой взгляд падает на кружку Волчанского, я дарила ему ее на двадцать третье февраля, она именная, с его фотографией, заморочилась тогда, считала лучшим мужчиной на свете. Обвожу взглядом кухню и понимаю, что таких деталей много: вон там любимая тарелка Демида, в той кастрюле я варила ему суп, а на столешнице у нас была близость.

– Ни черта я не очистилась. Выжигать из меня Волчанского и выжигать, – произношу вслух, чтобы не впадать в очередной приступ уныния.

Ясно одно, я нормально в этой квартире не смогу находиться. Нужно что–то делать, а пока хотя бы выйти на улицу проветриться, в понедельник на работу, а я бледнее гейши в гриме. Отсутствие кольца и без того заметят, но надо хотя бы попытаться сделать вид, что это я инициатор расставания, а, значит, и жалеть меня не нужно.

Одеваюсь в спортивный костюм и выбираюсь на улицу. Ходить я люблю, да и район подходящий, десять минут – и я в главной лесной артерии города, брожу по облагороженному дорожками парку среди высоких деревьев, намерено стараюсь обходить центральные аллеи с развлечениями и скоплением людей, но забываю о популярной достопримечательности в глубине парка.

Недоуменно притормаживаю, увидев группу людей с камерами, попросту не понимая, что они могут здесь снимать. Фильм, что ли?

Но, к сожалению, нет, не фильм. Или фильм, но не для всех. Я сталкиваюсь взглядом с центральной фигурой съемок и затравленно замираю.

Глава 8

– Жанна в центре, девочки по бокам. Итак, пошли, пошли! – кричит один из людей с камерой.

Девушка в центре – та самая Жанна Мирошниченко, теперь, полагаю, Волчанская. Красивая статная брюнетка, которая должна была уехать в свадебное путешествие, разве нет? Или второй день свадьбу гулять, я уже не помню, что там сообщали по новостям. Почему эти мажоры забирают у меня бесплатный парк? Не могут тусоваться где–нибудь в другом, более приличествующем их статусу, месте?

Усилием воли отворачиваюсь и заставляю себя шагать дальше. Буду представлять, что Вселенная решила столкнуть меня с Жанной, чтобы я быстрее излечилась и стала сильнее. Не я первая, кого бросают ради другой, не я последняя. Правда, обычно все же бросают, хотя бы пользуясь сообщением. Но такой способ тоже откровенно скверный.

– Маргарита, постой! – кричит кто–то мне в спину. Приходится обернуться. – Ты же Маргарита?

Это Жанна, молодая супруга Демида.

– Чего вам? – отвечаю резко. – Откуда вы меня знаете?

За спиной девицы остались остальные, они заняты своими делами и в нашу сторону не смотрят.

– Удивляешься? – Жанна смотрит насмешливо. – Оттуда же, откуда и ты меня. Какого тебе сейчас? Думала, что выиграла лотерею в жизни, а счастливый билет возьми и вернись к той, кто больше ему соответствует.

Это Волчанский счастливый билет?

– Ничего страшного, значит, та, к кому он вернулся, больше нуждается. Меня учили сочувствовать таким, – ровно произношу и торопливо разворачиваюсь.

Надо поскорее уйти, ни к чему хорошему этот разговор не приведет.

– То–то ты вчера явилась в ресторан, а сегодня выглядишь как побитая моль! – зло выплевывает Жанна.

– Я–то ладно, я–то моль побитая, а ты почему без своего выигрышного билета? Второй день в браке, должны из постели не вылезать, а если и вылезать, то только за тем, чтобы гости снова чествовали. Ну, или на крайний случай, лететь на тропические острова, куда побитых молей не пускают, и там уже менять постель на гамак на пляже, – парирую.

Слова с легкостью слетают у меня с языка, даже горжусь собой, ответ поистине достойный. Нравлюсь я себе в стрессе, наедине в квартире ною, но всяким уродам нос утираю. Жаль, главный урод по–прежнему вне зоны доступа. С другой стороны, рядом с ним я не уверена в своих силах, рядом с ним я скорее окончательно расклеюсь, особенно после вчерашнего откровенного пренебрежения при встрече взглядами.

А бывшая Мирошниченко отчего–то еще сильнее зеленеет от злости. Неужели я случайно надавила на больную мозоль?

– Ты! Да ты ничего не знаешь! – говорит Жанна. – Ты это просто так сказала, от зависти! Он не был у тебя ночью, я точно знаю, что не был!

Хмурюсь и делаю несколько шагов в сторону от нее. Что–то новобрачная совсем с катушек слетает. Не задалась свадьба? Перенервничала? Тем более тогда зачем идти в парк и участвовать в каких–то съемках.

– Мы все еще про Демида разговариваем? Ты его потеряла, что ли? Он сбежал с твоих мега съемок?

Я, честно, уже не ставлю себе задачей оскорбить жену Волчанского, мною движет простое любопытство и нежелание уходить, не закончив разговор. Глупо, но первой отступать я категорически не хочу. Должно быть, взыграло нечто истинно женское, соперническое.

Но Мирошниченко, кажется, оскорбляется по–серьезному. Она делает два резких шага ко мне, я даже не успеваю отреагировать…

Глава 9

И злобно шепчет мне в лицо:

– Сучка! Я узнаю, где он был, если у тебя, то берегись! Я сотру тебя в порошок, – разъяренная брюнетка не трогает меня и пальцем, но я физически ощущаю ее злость. – Надеюсь, ты внемлешь моему предупреждению раз и навсегда.

Если честно, мне становится не по себе, срабатывает инстинкт самосохранения, до того взгляд у Жанны сейчас дикий. Зато мой мозг, кажется, отлично чувствует себя в очередной стрессовой ситуации, он успевает параллельно проанализировать слова «врага» и сделать один однозначный вывод.

– То есть, – медленно произношу, одновременно отступая от бывшей Мирошниченко в сторону, – жених кинул тебя в вашу первую брачную ночь?

Мне становится откровенно смешно, я пытаюсь сдержаться, но мои губы сами растягиваются в улыбке. Наверное, этого не стоило делать, потому что Жанна еще сильнее мрачнеет, и я не уверена, что она вполне себя контролирует, чтобы не вцепиться мне в волосы.

– Я извиняюсь, но пока свет хороший, нам бы отснять еще несколько дублей, и у вас же время расписано, свадебное путешествие, молодой муж и так далее, – подходит к нам один из компании Жанны с камерой, чем, кажется, спасает меня от участия в некрасивой женской потасовке.

По крайней мере, взгляд у новоявленной Волчанской такой, что она точно собиралась опуститься до уровня уличных кошачьих боев.

– Да–да, ты прав, Иван, нужно успеть. Демид меня и сюда не хотел отпускать, еле уговорила, а–хах! Откровенно говоря, я и сама после брачной ночи встала благодаря одному лишь упрямству. Мой муж такой темпераментный! – глупо хихикает Жанна, навешивая на себя маску беззаботности. – Мы с Ритой уже договорили, она меня поняла, правда, Рита?

Вопрос адресован мне, и взгляд у супруги Демида вмиг становится холодным, а губы презрительно кривятся. Иван этого не видит, стоит рядом с мадам Волчанской и добродушно смотрит на меня.

– Договорили, – киваю, – договорили. Не переживай. И отличного тебе свадебного путешествия! – ухмыляюсь напоследок и стремительно ухожу в сторону.

Подумать только, Демид не ночевал с собственной женой в первый же день. Не все так гладко, оказывается, у этих мажоров. Мое настроение стремится ввысь.

С другой стороны, это лишний раз доказывает, что у Волчанского не чувства на первом месте, а голый расчет. Это печально. Не знаю, возможно, я ошибаюсь, возможно, узнай я, что Демид именно полюбил другую девушку, я бы не чувствовала такое ошеломляющее опустошение внутри?

Да нет, бред. Качаю головой в такт своим мыслям, и, кажется, озадачиваю этим случайных прохожих. Плохо, дурно, больно, горько, пусто и прочее на душе было бы при любом раскладе. Тут как не крути. И несмотря на то, что чисто по–женски я рада, что Демид ночевал не с Жанной, на деле мне от этого факта ни горячо, ни холодно. Я все еще та, которую даже по–человечески бросить поленились.

Настроение куда–то продолжать идти улетучивается. Приходится свернуть на центральную аллею парка, чтобы не возвращаться домой тем же путем. Краху моего привычного счастливого уклада меньше суток, а я себя чувствую, как выжатый лимон.

Давит очень то, что я должна принимать решения относительно дальнейшей жизни, не могу просто оставить все, как есть. Как минимум, хозяйка квартиры не даст мне остаться на месте, да и вещи Волчанского надо перебрать и выкинуть, мне так много половых тряпок точно не понадобится.

– Шаурма, – неосознанно шепчу и останавливаюсь у ларька с уличной едой. Вот уж точно стресс меняет людей, мне вдруг кажется ужасно аппетитным запах, который я раньше на дух не переносила. Ну не нравилось мне никогда уличное мясо в лаваше, а тут вдруг трясусь, так хочется съесть именно его. – Дайте порцию, пожалуйста, – сдаюсь и делаю заказ.

Поедание уличной еды за пластиковым столиком возвращает мне относительную бодрость духа. А еще я перестаю грызть себя вопросами: «Что делать?» и «Как быть?». Попросту решаю плыть по течению, съехать я еще успеваю, пока что мне некуда. Нужно еще пережить неделю на работе с кучей любопытных взглядов.

Воскресенье проходит мирно. Я дома, трачу деньги на службу доставки, смотрю кабельные каналы с неиссякаемыми ток–шоу про расставания. Да, я позволяю себе удариться в эту грань, надеясь на то, что это поможет мне собраться морально к завтрашнему дню.

Удивительно, но и впрямь помогает, я иду в понедельник на работу в относительно неплохом состоянии духа. Я уверена в своих силах, уверена, что смогу прожить рабочую неделю и даже смогу среди людей быстрее прогнать боль, причиненную поступком Демида.

Но проблема приходит, откуда не ждали.

Глава 10

Прихожу в офис немного раньше остальных, усаживаюсь за стол, включаю компьютер и действительно настраиваюсь на работу.

Несмотря на подработки с первого курса, официально по специальности я тружусь лишь последний год. Организация у нас наполовину муниципальная, заработная плата соответствующая, у меня еще и самая низкая категория. Ровным счетом ничего хорошего, вот честно.

Никому не волнует то, что я делала проекты в институте, так как они шли не под моим именем. Еще и Демида послушалась, устроилась сюда, в надежное место с именем, а не в а–ля «шаражкину контору» с заработной платой на порядок выше, пусть и не вся она отображалась бы в официальных документах.

Стоп.

Никакого Волчанского, я здесь одна. Я теперь везде одна. Сбежавший с первой брачной ночи жених ко мне не являлся. И это к лучшему. Уже позлорадствовала над Жанной, но о ней есть, кому позаботиться, а обо мне нет.

Наконец–то проваливаюсь в работу и перестаю отвлекаться на посторонние мысли. Как бы там не было, мне нравится то, чем я занимаюсь, и отпуск я еще не брала, вот и будет повод получить двойную заработную плату и уйти в сиреневый закат на вольные хлеба.

Я совершенно не слежу за временем, нас в кабинете сидит пять человек, но каждая за своей зоной, в отдельном деревянном закутке. Я сижу одна в углу, столы остальных девочек расположены так, что им проще контактировать между собой, но на чай меня всегда зовут. Обеды проводим по–разному, чаще мы с Кристиной идем куда–то, с той самой, с которой я больше всего сблизилась.

Но сегодня время чая прошло, а меня никто никуда не звал. Хмурюсь, но решаю не зацикливаться на этом факте, беру кружку и сама шагаю в архив, где и расположен электрический чайник, холодильник и прочие блага. Немыслимо, конечно, творить подобное среди бумаг, но они настолько старые, что уже не имеет значения, кто и что творит рядом с ними, а пожарная безопасность мало кого волнует.

– Привет, девочки, – попутно здороваюсь с коллегами, уткнувшимися в свои компьютеры, – я пропустила момент, когда вы пришли. Если здоровались со мной, а я не ответила, то извиняюсь, увлеклась очень.

– Ничего, Рита, бывает.

– И тебе привет.

Нестройно отвечают они. Мне кажется, или взгляды коллег чуть дольше, чем следует, задерживаются на моем лице? Но я решаю не превращаться в параноика, я только–только почувствовала себя нормальным человеком, и это дорогого стоит.

– Пообедаем сегодня вместе? – спрашивает Кристина, окончательно развеивая мои подозрения и доказывая, что у меня паранойя.

– Конечно, с удовольствием, – отзываюсь с преувеличенным энтузиазмом.

Универсальный совет, когда что–то случилось – посидеть и поговорить с подругой. Почему–то никто никогда не уточняет, что жаловаться при этом на то, что произошло, нужно аккуратно, а то и вовсе никак. Ведь обычные посиделки с разговорами на отвлеченные темы тоже помогают разгрузить психику. Ну и коллега, с которой чаще других обедаешь – это еще не подруга, как ни крути.

Наступает обед, мы с Кристиной заходим в бюджетную столовую через дорогу от нашей организации и становимся в очередь на раздаче. С моим желудком случается очередная метаморфоза, теперь мне очень нужно первое, второе и салат с компотом. Но так как сегодня я жажду полезной пищи, решаю не сопротивляться. После странных выходных, суп – это то, что нужно.

– Ничего себе ты набрала, так можно и живот наесть, поедая все подряд от стресса, – произносит Кристина, окидывая скептическим взглядом мой поднос.

Мы занимаем столик у окна, можно приступать к еде.

– С чего ты взяла, что у меня стресс? – не реагирую на выпад. – И у меня нет хлеба, порции небольшие. А ты все время пытаешься обмануть себя и систему, поедая гору салата и заедая ее не меньшей горой хлеба.

– Зато я честна с остальными. Хотя бы колечко додумалась снять, хвалю, не все потеряно, – кивает Кристина, с невозмутимым видом делая глоток из своей кружки.

– В смысле додумалась? – не понимаю претензии и откладываю столовые приборы. – Если ты смотрела пятничные новости, то должна знать, что меня вообще–то бросили!

Повышаю голос, привлекая внимание соседних столов, и замолкаю во избежание.

– Я смотрела не только пятничные новости, но и репортаж с Жанной Мирошниченко. Она призналась, что у них с Демидом был период, когда в их крепкие отношения вклинилась третья сторона. Но настоящая любовь победила, разлучница осталась ни с чем. Даже попытка приворота, сделанного знакомой бабушкой в деревне, этой разрушительнице семей не помогла! – едко выплевывает Кристина. – А ты еще отговаривала меня от похода к подобным помощницам, а сама!

– Что сама? – теперь я совсем ничего не понимаю.

– Чуть семью не разбила, вот что! Конечно, твое имя не называлось, но я–то знала, с кем ты живешь! А ты еще прикидывалась бедной овечкой, святую из себя строила, а на самом деле насильно отворотила парня от семьи и невесты!

Глава 11

– Ты так горячишься, словно Жанна твоя родственница, – произношу прохладно, окончательно отставляя от себя поднос с едой.

Я наелась, завтра на обед отправлюсь в одиночестве.

– Не родственница, но мечту о свадьбе с моим Русланом разрушила такая же, как ты! Знала бы сразу, что ты подлая разлучница, даже не начинала бы общаться с тобой!

После этого заявления Кристина подрывается с места, с неприятным звуком отодвигая стул и едва не роняя на меня свой поднос, и уходит, все–таки раскидывая над столом и моими волосами своими хлебными крошками.

– Свинья, – произношу с чувством, отряхиваясь, – свинья и непроходимая дура.

Вот как? Как можно принять на свой счет чужую историю? Я у Кристины жениха не уводила! Я и у Мирошниченко его не уводила, в том–то и дело!

Но какая–то передача – и я враг народа номер один. Ах нет, враг Кристины. Мое имя не называли, счастье–то какое, и моя личность осталась тайной. Отныне я коварная разлучница, разбивающая счастливые пары! Трепещите все!

Тьфу!

Медленно поднимаюсь и отношу поднос с посудой, тщательно контролируя свои движения. Так обидно внутри, как будто я действительно в чем–то виновата, даже невольно начинаю копаться в себе, а вдруг и впрямь я провинилась? Вдруг я могла всего избежать, все наладить и прочее?

Мотаю головой и выхожу на улицу. Может, и мне стоит податься в ток–шоу? История с моей стороны будет не менее, а то и более шокирующей, как минимум, потому, что более оригинальной.

Разлучница, приманившая к себе парня с помощью приворота – это сюжет прошлого века. Избито, распространено, измусолено вдоль и поперек.

А вот дурочка с простеньким колечком на пальчике, которая ждала любимого из командировки, а он прямо в этот момент жениться изволил на другой невесте, это да, это не избито! Новый сюжет, ведь правда. С этим дурацким финтом я уже не просто бедненькая дурочка, поверившая богатенькому мальчику, я девушка, которую очень оригинально бросили.

Чертова Кристина, зачем только я с ней обедать пошла? Было две подруги в институте, но те уехали после окончания домой. Не нужно было пытаться построить новые дружеские отношения.

Торопливо стираю с щек злые слезы и иду подальше от работы, время еще есть, мне нужно срочно собраться и вернуться к концу обеда невозмутимой и спокойной. Я там работаю, в конце концов, мне не должно быть никакого дела до одной идиотки.

И почему я раньше считала, что люди с технической специальностью не могут быть дураками? Вот же доказательство, что могут. Кристина тому яркий пример.

Захожу обратно в офис, тщательно контролируя дыхание, и занимаю свой стол, ни на кого не смотря. Какое счастье, что у меня свой проект и работы в нем еще полно. И ни к кому из присутствующих не нужно обращаться по смежным разделам.

За чертежами и нормативной документацией немного остываю. Впервые целиком и полностью радуюсь тому, что столы в кабинете именно что ограждены и не позволяют свободно наблюдать за остальными, разве что приподнимаясь и выглядывая вбок. Можно представить, что я одна в своем крошечном, но личном кабинете.

Остается два часа рабочего времени, но я снова хочу пить. Иду в архив, погруженная в мысли о проекте, позабыв о Кристине и прочем, жаль только, что она обо мне не забыла.

– О, все тут, а я и не смотрела, – произношу, увидев коллег, оккупировавших маленький деревянный стол. – Кипяток еще остался?

Мне отчего–то не отвечают, но я способна разобраться с чайником самостоятельно. Наливаю в кружку воду и только сейчас осознаю, что за моей спиной стоит оглушающая тишина. Необычно и странно для особей женского пола в количестве аж четырех штук, собранных за одним столом.

– Не ожидали мы от тебя такого, – подает голос Маша, – у самой плохие отношения с матерью, уехала от нее, так еще парня рассорила с родителями!

– У меня обычные отношения, – разворачиваюсь, – и откуда ты вообще знаешь про мою мать? Ах, Кристина, – киваю, разобравшись, в чем дело. – Ты нашла повод для сплетни? Решила всю меня прополоскать своим поганым языком?

Глава 12

– Сама виновата! – вздергивает нос коллега и уходит, вслед за ней исчезает и Маша, еще одна моя коллега.

– А я считаю, нельзя судить по версии одной из сторон, но твою никто не знает и вряд ли узнает, – произносит Света. – На Кристину не обижайся, она слишком близко принимает подобное, она же была беремена от Руслана, но случился выкидыш.

– И меня это должно заботить? – повышаю голос на пока что единственного человека, не обвинившего меня ни в чем. – Это я была причиной ее выкидыша?

– Нет, но, – Света кривится, – в общем, ладно, пойду я. Лучше закрыть тему и не поднимать.