Наука логики

Рассматриваемая теперь вторая определенность причинности касается формы; это отношение есть причинность как внешняя себе самой, как такая первоначальность, которая вместе с тем есть в ней самой также и положенность или действия. Это соединение противоположных определений в сущем субстрате образует собой бесконечный регресс от причин к причинам. – Начинают с действия; оно как таковое имеет некоторую причину, последняя в свою очередь имеет некоторую причину и т. д. Почему причина имеет в свою очередь некоторую причину? То есть почему та самая сторона, которая ранее была определена как причина, теперь определяется как действие, вследствие чего возникает вопрос о некоторой новой причине? – Потому, что причина есть вообще некоторое конечное, определенное; она определена как один момент формы, противостоящий действию; таким образом, она имеет свою определенность или отрицание вне себя; но именно вследствие этого сама она конечна, имеет свою определенность в самой себе и тем самым представляет собою положенность или действие. Это ее тождество также положено, но оно есть некоторое третье, непосредственный субстрат; причинность внешня самой себе потому, что здесь ее первоначальность есть непосредственность. Различие формы есть поэтому первая определенность, определенность, еще не положенная как определенность; оно есть сущее инобытие. Конечная рефлексия, с одной стороны, задерживается на этом непосредственном, отстраняет от него единство формы и признает, что оно в одном отношение есть причина, а в другом – действие; с другой стороны, она перемещает единство формы в бесконечное и продолжающимся без конца все далее и далее движением выражает свое бессилие достигнуть и удорожать его.

Точно так же обстоит дело с действием; или, правильнее сказать, бесконечный прогресс от действия к действию есть совершенно то же, что и регресс от причины к причине. В последнем причина становилась действием, в свою очередь имеющим некоторую другую причину; и точно так же обратно действие становится причиной, в свою очередь имеющей некоторое другое действие. – Рассмотренная нами определенная причина начинает с какой-либо внешности и в своем действии не возвращается обратно в себя как причина, а скорее теряет в, нем причинность. Но и, обратно, действие приходит к такому субстрату, который есть субстанция, первоначально соотносящееся с собой устойчивое наличие; в нем поэтому эта положенность становится положенностью, т. е. эта субстанция, когда в ней полагается действие, ведет себя как причина. Но то первое действие или, иначе сказать, та положенность, которая внешним образом приходит к субстанции, есть нечто другое, чем второе, производимое ею действие; ибо это второе действие определено как ее рефлексия в себя, а то первое – как нечто внешнее в ней. – Но так как здесь каузальность есть внешняя самой себе причинность, то и в своем действии она не возвращается обратно в себя; она становится в этом действии внешней себе; ее действие становится снова положенностью в некотором субстрате как в некоторой другой субстанции, которая, однако, точно так же делает эту положенность положенностью, или, иначе говоря, проявляет себя как причину, снова отталкивает от себя свое действие и т. д. до дурной бесконечности.

3. Теперь мы должны посмотреть, что получилось в результате движения определенного отношения причинности. – Формальная причинность потухает в действии; благодаря этому возникла тождественность обоих этих моментов, но тем самым лишь как единство в себе причины и действия, в котором соотношение формы внешне. – Вследствие этого указанная тождественность также непосредственна по обоим определениям непосредственности, во-первых, как в-себе- бытие, некоторое такое содержание, в котором причинность протекает внешне; во-вторых, как некоторый существующий субстрат, которому присущи причина и действие, как различенные определения формы. Последние суть при этом в себе одно, но в силу этого в-себе-бытия или внешности формы каждое из них внешне самому себе и поэтому в своем единстве с другим определено относительно него также и как другое. Поэтому, хотя причина имеет действие и вместе с тем сама есть действие, а действие не только имеет некоторую причину, но и само есть также и причина, однако действие, которое имеет причину, и действие, которое есть причина, разны, а равным образом разны между собой причина, имеющая действие, и причина, которая есть действие.

Но через движение определенного отношения причинности получилось теперь то, что причина не только потухает в действии, а том самым потухает и действие, – как это было в формальной причинности, – но что причинность в своем потухании, т. е. в действии, вновь возникает и что действие, исчезая в причине, равным образом вновь возникает в ней. Каждое из этих определений упраздняет себя в своем полагании и полагает себя в своем упразднении; здесь имеется не внешний переход причинности от одного субстрата на другой, а это их становление другими есть вместе с тем их собственное полагание.

Причинность, следовательно, предполагает сама себя или обусловливает себя. Тождество, бывшее прежде лишь в-себе-сущим тождеством, субстратом, теперь определено поэтому как пред-положение или положено в противоположность действующей причинности, и рефлексия, бывшая прежде лишь внешней для тождественного, теперь находится к нему в отношении.

с) Действие и противодействие Причинность есть пред-полагающее делание. Причина обусловлена; она есть отрицательное соотношение с собой как пред-положенное, как внешнее другое, которое в себе, но лишь в себе, есть сама причинность. Это другое есть, как оказалось, то субстанциальное тождество, в которое переходит формальная причинность, определившая себя теперь против этого субстанциального тождества как его отрицательное. Или, иначе говоря, оно есть то же самое, что субстанция причинного отношения, но как такая субстанция, которой противостоит мощь акцидентальности как то, что само есть субстанциальная деятельность. – Это – пассивная субстанция. – Пассивным является непосредственное или такое в-себе-сущее, которое не есть также и для себя, – чистое бытие или сущность, которой присуща лишь эта определенность абстрактного тождества с собой. – Пассивной субстанции противостоит соотносящаяся с собой, отрицательно деятельная субстанция. Последняя есть причина, поскольку она в определенной причинности через отрицание самой себя восстановила себя вновь из действия; – нечто такое, что в своем инобытии или как непосредственное- ведет себя по существу как полагающее и опосредствует себя с собой через свое отрицание. Поэтому причинность здесь уже больше не имеет никакого субстрата, которому она была бы присуща, и есть не определение формы по отношению к этому тождеству, а сама она есть субстанция, или, иначе говоря, первоначальное есть только причинность. – Субстрат есть та пассивная субстанция, которую причинность предположила себе.

Итак, эта причина действует, ибо она есть отрицательная власть над самой собой; вместе с тем она есть свое же пред-положенное; таким образом, она действует на себя как на некоторое другое, на пассивную субстанцию. – Тем самым она, во-первых, снимает инобытие последней и возвращается в ней обратно в себя; во-вторых, она определяет ее, полагает это снятие своего инобытия или возвращение в себя как некоторую определенность. Эта положенность, поскольку она есть вместе с тем ее возвращение в себя, есть ближайшим образом ее действие. Но и обратно, так как она, как пред-полагающая, определяет самое себя, как свое-другое, то она полагает действие в другой, пассивной субстанции. – Или, иначе говоря, так как пассивная субстанция сама есть нечто двоякое, а именно, некоторое самостоятельное другое и вместе с тем некоторое пред-положенное и в себе уже тождественное с действующей причиной, то и процесс действия последней сам есть нечто двоякое; он есть то и другое сразу: снятие ее определенности (т. е. ее условия или снятие самостоятельности пассивной субстанции) и снятие действующей причиной своего тождества, с пассивной субстанцией, так что действующая причина- тем самым пред-полагает себя или, иначе говоря, полагает себя как другое. – Благодаря последнему моменту пассивная субстанция сохраняется; то первое снятие ее представляется по отношению к этому моменту вместе с тем также и так, что лишь некоторые ее определения снимаются и что тождества ее с действующей причиной появляется в ее действии внешним образом.

Постольку она испытывает насилие. – Насилие есть явление мощи или мощь как нечто внешнее. Но мощь есть нечто внешнее лишь постольку, поскольку причинная субстанция в ее процессе действия, т. е. в полагании себя самой, есть вместе с тем пред-полагающая, т. е. полагает самоё себя как снятую. Поэтому и обратно, дело насилия есть также и дело мощи. Насильственная причина действует только на ею же самой пред-положенное другое; ее действие на это последнее есть отрицательное соотношение с собой или проявление самой себя. Пассивное есть такое самостоятельное, которое есть лишь некоторое положенное, некоторое надломленное внутри самого себя, – такого рода действительность, которая есть условие и притом теперь уже условие в его истине, а именно, некоторая действительность, которая есть лишь возможность, или, обратно, некоторое в-себе-бытие, которое есть лишь определенность в-себе-бытия, лишь пассивно. Поэтому над тем, что подвергается насилию, не только можно, но и необходимо должно совершать насилие; то, что имеет возможность совершать насилие над другим, имеет эту возможность лишь потому, что в совершаемом им насилии его собственная мощь проявляет как себя, так и другое. Пассивная субстанция полагается насилием лишь как то, что она есть поистине: так как она есть простое положительное или непосредственная субстанция, то именно потому она есть лишь нечто положенное. То «пред», которое она есть как условие (т. е. то обстоятельство, что она, как условие, есть нечто пред-положенное. – Перев.), есть та видимость непосредственности, которую действующая причинность сдирает с нее.

Поэтому пассивная субстанция, подвергаясь воздействию некоторого другого по отношению к ней насилия, получает лишь должное. Теряет она при этом указанную непосредственность, чуждую ей субстанциальность. То, что она получает как нечто чуждое, а именно, то обстоятельство, что ее определяют как некоторую положенность, есть ее собственное определение. – Но когда ее полагают в ее положенности или в ее собственном определении, то она этим скорее не снимается, а сливается таким образом лишь с самой собой и есть, следовательно, в своей определяемости первоначальность. – Следовательно, пассивная субстанция, с одной стороны, сохраняется или полагается активной субстанцией, а именно, поскольку последняя делает самое себя снятой; но, с другой стороны, то обстоятельство, что пассивная субстанция сливается с самой собой и тем самым делает себя чем-то первоначальным и причиной, есть дело самой этой пассивной субстанции. Полагаемость некоторым другим и собственное становление есть одно и то же.

Благодаря тому, что пассивная субстанция теперь сама превращена в причину, действие в ней, во-первых, снимается; в этом состоит вообще ее противодействие. Она есть в себе положенность, как пассивная субстанция; положенность была также и положена внутри ее другою субстанциею, поскольку, именно, она восприняла в себя действие этой последней. В ее противодействии заключается поэтому равным образом двоякое, а именно, во-первых, что то, что она есть в себе, полагается, и, во-вторых, что то, какою она полагается, оказывается ее в-себе-бытием; она есть в себе положенность, поэтому она получает некоторое действие от другой; но эта положенность есть, обратно, ее собственное в-себе-бытие: таким образом, это есть ее собственное действие, она сама оказывается причиной.

Во-вторых, противодействие направлено против первой действующей причины. Ибо то действие, которое субстанция, бывшая прежде пассивной, снимает внутри себя, есть именно как раз вышеупомянутое действие первой действующей причины. Но причина имеет свою субстанциальную действительность лишь в своем действии; так как последнее снимается, то снимается ее причинная субстанциальность.

Это происходит, во-первых, в себе через ее самое, поскольку она делает себя действием; в этом тождестве исчезает ее отрицательное определение, и она становится чем-то пассивным; во-вторых, это происходит через бывшую прежде пассивной, а теперь воздействующую ответно субстанцию, которая снимает действие первой причины. – Правда, в определенной причинности субстанция, на которую оказывается воздействие, в свою очередь также становится причиной, и, стало быть, действует против того обстоятельства, что в ной было положено некоторое действие. Но она не действовала обратно против той причины, а полагала свое действие опять-таки в некоторую другую субстанцию, вследствие чего появлялся бесконечный прогресс действий; ибо здесь причина тождественна с собой в своем действии пока что лишь в себе, и потому она, с одной стороны, в своем покое исчезает в некотором непосредственном тождестве, а, с другой стороны, пробуждается вновь в некоторой другой субстанции. – Напротив, в обусловленной причинности причина соотносит себя в действий с самой собой, так как действие есть ее другое как условие, как предположенное, и ее воздействие благодаря этому есть столь же становление, сколь и полагание и снимание другого.

Она, далее, тем самым ведет себя как пассивная субстанция; но, как оказалось из предшествующего, последняя через произведенное на нее действие возникает как причинная субстанция. Та первая причина, которая действует первой и получает свое действие в себя обратно как противодействие, тем самым снова выступает как причина, вследствие чего процесс действия, оказывающийся в конечной причинности дурно-бесконечным прогрессом, поворачивается обратно и становится возвращающимся назад в себя, бесконечным взаимодействием.

С. Взаимодействие В конечной причинности сторонами отношения служат субстанции, которые относятся друг к другу как воздействующие. Механизм состоит в этой внешности причинности, в том, что рефлексия причины в ее действии в себя есть вместе с тем некоторое отталкивающее бытие, или, иначе говоря, что в том тождестве с собой, которое свойственно причинной субстанций в ее действии, она столь же непосредственно остается чем-то внешним себе, и действие перешло на некоторую другую субстанцию. Теперь во взаимодействии этот механизм снят; ибо оно заключает в себе, во-первых, исчезновение вышеупомянутого первоначального устойчивого сохранения непосредственной субстанциальности, а, во-вторых, возникновение причины, и тем самым содержит в себе первоначальность как опосредствующую себя с собой через свое отрицание.

Ближайшим образом взаимодействие представляется взаимной причинностью предположенных, обусловливающих друг друга субстанций; каждая есть относительно другой одновременно и активная и пассивная субстанция.

Поскольку обе тем самым и активны и пассивны, постольку всякое различие между ними уже снято; оно есть совершенно прозрачная видимость; они суть субстанции лишь постольку, поскольку они суть тождество активного и пассивного. Само взаимодействие есть поэтому все еще лишь пустой вид и способ; и теперь еще требуется только некоторое внешнее суммирование того, что уже и имеется в себе и положено. Во-первых, теперь находятся друг с другом в соотношении уже не субстраты, а субстанции; в движении обусловленной причинности упразднилась еще остававшаяся предположенная непосредственность, и обусловливающий характер причинной активности заключается еще только в воздействии или в собственной пассивности.

Но это воздействие исходит, далее, не от другой первоначальной субстанции, а как раз от такой причинности, которая обусловлена воздействием или, иначе говоря, которая есть некоторое опосредствованное. Это ближайшим образом внешнее, которое приходит в причину и составляет сторону ее пассивности, опосредствовано поэтому ею самою; оно порождено ее собственной активностью и есть тем самым положенная самой ее активностью пассивность. – Причинность обусловлена и обусловливает; обусловливающее есть пассивное, но в той же мере пассивно и обусловленное. Это обусловливание или пассивность есть отрицание причины ею же самою, так как она существенным образом делает себя действием и именно благодаря этому есть причина.

Взаимодействие есть поэтому лишь сама причинность; причина не только имеет некоторое действие, а в действии она как причина находится в соотношении с самой собою.

Благодаря этому причинность возвращена к ее абсолютному понятию и вместе с тем она дошла до самого понятия. Она есть ближайшим образом реальная необходимость, абсолютное тождество с собой, так что различие необходимости и соотносящиеся в ней друг с другом определения суть по отношению друг к другу субстанции или свободные действительности. Необходимость есть, таким образом, внутреннее тождество; причинность есть его проявление, в котором ее видимость субстанциального инобытия сняла себя и необходимость возведена в свободу. – Во взаимодействии первоначальная причинность представляется как возникновение из ее отрицания, т. е. из пассивности, к прехождение в этой пассивности, – представляется как становление, но так, что это становление есть вместе с тем в такой же мере лишь свечение видимостью; переход в другое есть рефлексия в себя само; то отрицание, которое есть основание причины, есть ее положительное слияние с самой собой.

В этом слиянии необходимость и причинность, следовательно, исчезли; они содержат в себе и то и другое: непосредственное тождество, как связь и соотношение, и абсолютную субстанциальность различенных и, стало быть, их абсолютную случайность, – содержат в себе первоначальное единство субстанциальных различий, – следовательно, абсолютное противоречие. Необходимость есть бытие, потому что оно есть; единство с самим собою бытия, имеющего себя основанием. Но и обратно, так как оно имеет некоторое основание, то оно не есть бытие, а есть безоговорочно только видимость, соотношение или опосредствование. Причинность есть этот положенный переход первоначального бытия, причины, в видимость» или голую положенность, и, наоборот, положенности в первоначальность; но самое тождество бытия и видимости есть пока еще внутренняя необходимость. Эту внутренность или это в-себе-бытие движение причинности снимает; тем самым утрачивается субстанциальность стоящих в отношении сторон и раскрывается необходимость. Необходимость становится свободой не в силу того, что она исчезает, а только в силу того, что ее пока еще внутреннее тождество проявляется, причем это проявление представляет собою тождественное движение различенного внутрь себя самого, рефлексию в себя видимости как видимости. – Вместе с тем, обратно, и случайность благодаря этому становится свободой, так как стороны необходимости, имеющие образ таких действительностей, которые сами по себе свободны и не светятся друг в друге, теперь положены как тождество, так что эти тотальности рефлексии-в-себя теперь также и светятся как тождественные в своем различии или, иначе сказать, положены лишь как одна и та же рефлексия.

Поэтому абсолютная субстанция, отличая себя от себя как абсолютная форма, уже больше не отталкивает себя от себя как необходимость, равно как и не распадается, как случайность, на безразличные, внешние друг другу субстанции, а диференцирует себя, с одной стороны, на такую тотальность (то, что прежде было пассивной субстанцией), которая есть нечто первоначальное как рефлексия из определенности внутрь себя, как простое целое, содержащее внутри самого себя свою положенность и положенное как тождественное в этой положенности с самим собой, – на всеобщее, а, с другой стороны, на тотальность (то, что прежде было причинной субстанцией) как на рефлексию равным образом из определенности внутрь себя к отрицательной определенности, которая таким образом, как тождественная с собой определенность, равным образом есть целое, но положена как тождественная с собой отрицательность, – на единичное. Но непосредственно ввиду того, что всеобщее тождественно с собой лишь постольку, поскольку оно содержит в себе определенность как снятую и, следовательно, есть отрицательное как отрицательное, непосредственно ввиду этого оно есть та же самая отрицательность, что и единичность, а единичность, так как она равным образом есть определенное определенное, отрицательное как отрицательное, есть непосредственно то же самое тождество, что и всеобщность- Это их простое тождество есть особенность, которая содержит в себе от единичного момент определенности, а от всеобщего момент рефлексии в себя, содержит их в себе в непосредственном единстве. Эти три тотальности суть поэтому одна и та же рефлексия, которая, как отрицательное соотношение с со- бой, диференцирует себя на те два определения, но как на вполне прозрачное различие, а именно на определенную простоту и на простую определенность, которые суть их одно и то же тождество. – Это есть понятие, царство субъективности или свободы.

Приложения. Предисловие издателя[77] (Леопольда фон Генниига)

Автору «Науки логики» не было даровано закончить предпринятую им с большим рвением новую обработку этого сочинения. Едва он успел написать последние слова предисловия к I тому нового издания, как он был схвачен той болезнью, печальный исход которой положил неожиданный конец его дальнейшей деятельности на пользу столь мощно подвинутой им вперед науки. Хотя из сравнения прежнего с новым изданием I тома этой «Логики» можно заключить, в какой степени также и оба другие тома (перепечатываемые ныне с вышедшего в свет в 1813 и 1816 гг. первого их издания) еще выиграли бы под рукой их автора в строгости диалектического построения, в определенности выражения и во внешней доступности, тем не менее нам служит немалым утешением возможность сказать, что почившему великому учителю, предпринявшему эту работу не без многолетней подготовки к ней и уже во вполне зрелом возрасте, удалось уже в первоначальном ее выполнении создать сочинение, за которым как уже и ныне, так еще более следующими поколениями будет признана слава покоящегося на прочном фундаменте и во всех главных своих частях мастерски выполненного органона мыслительного познания. Если, однако, не оказывается недостатка и в таких друзьях истины, которые с полным признанием того, что здесь сделано, считают необходимым несколько задержать свое суждение и вообще не желают ничего знать о готовой системе истины, так как, по их мнению, после такой системы для них и для дальнейших поколений ничего не осталось бы делать (причем они имеют обыкновение ссылаться на известное изречение Лессинга)[78], то эти люди могут для своего успокоения в достаточной мере усмотреть из предпринятой новой обработки этого сочинения, как обстоит дело с этой внушающей опасение законченностью науки и каким образом ею нисколько не исключаются новые достижения и успехи. – В каких границах наш покойный друг в учениях о сущности и о понятии, составляющих содержание второй и третьей части настоящего сочинения, предпринял бы новую их обработку и какие новые развитие и определения получили бы они, это в общих чертах можно усмотреть из сравнения их с соответствующими отделами вышедшей в 1830 г. третьим изданием «Энциклопедии философских наук». Из этого сравнения видно, что автор, строго удерживая великие основные мысли своего сочинения, на которые, по его собственному скромному заявлению, следует смотреть, как на общий результат работ его предшественников в области философского познания, и последовательно проводя метод, справедливо признанный им за единственно правильный, сумел сохранить в себе потребные для живого прогресса науки свежесть «и подвижность духа. Пусть тем, которые призваны к дальнейшей разработке нашей науки, служит постоянным образцом эта способность самоотречения, это мужество разума и неутомимо стремившееся вперед рвение дорогого учителя; и тогда не может возникнуть никакой основательной жалобы на оцепенелость науки и на стеснение – ее дальнейшего развития.

Задача издателя при перепечатке настоящего сочинения по самому существу дела могла состоять лишь в тщательном исправлении найденных опечаток и описок, и в этом отношении он в сомнительных местах позволял себе исключительно лишь такие изменения, относительно которых он имел право быть вполне уверенным в согласии автора, если бы была дарована возможность получить это согласие, Берлин, 3 мая 1834 г.

Примечания

1

См. стр. 319 «Философских тетрадей» Ленина. Ред.

2

К теории отражения. Ред.

3

История капитализма и анализ понятий, резюмирующих ее. Начало – самое простое, обычное, массо-видное, непосредственное «бытие»: отдельный товар «бытие» в политической экономии.

4

Бамберг и Вюрцбург в издательстве Гебгарда 1807. Во втором издании, которое появится в свет на ближайшей пасхе, это название будет исключено. Вместо указываемой далее предполагавшейся второй части, которая должна была содержать в себе все другие философские науки, я выпустил после этого в свет «Энциклопедию философских наук», вышедшую в прошлом году третьим изданием.