banner banner banner
Написано кровью моего сердца. Книга 1. Перипетии судьбы
Написано кровью моего сердца. Книга 1. Перипетии судьбы
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Написано кровью моего сердца. Книга 1. Перипетии судьбы

скачать книгу бесплатно

– Так что скажете, полковник Фрэзер? – спросил Вашингтон. Джейми закрыл глаза и вверил душу Господу. – Окажете ли вы мне услугу, приняв командование батальоном Генри Тейлора? Тот тяжко заболел и скончался два дня назад.

– Это… большая честь, сэр, – выдавил Джейми. – Однако у меня в Филадельфии… одно неотложное дело. Как только решу его – я к вашим услугам. И, конечно же, я принесу из города последние известия о том, как обстоят дела с войсками генерала Клинтона!

Вашингтон нахмурился было, услышав отказ, но последняя часть фразы заставила Грина и Моргана одобрительно хмыкнуть, а Уэйн склонил мелкую бурундучью голову.

– Хватит ли вам трех дней, полковник?

– Да, сэр!

До города не больше десяти миль – за пару часов доберется. А чтобы забрать Клэр, достаточно и минуты.

– Вот и славно. Вы представлены к временному полевому званию генерала. И…

– Ifrinn!

– Прошу прощения, полковник? – удивился Вашингтон. Дэн Морган, который и прежде слышал, как чертыхается на гэльском Джейми, потрясенно застыл.

– Я… благодарю вас, сэр!

Джейми сглотнул, ощущая головокружительную волну жара.

– Хотя ваше назначение должен одобрить Конгресс, – чуть хмуро продолжил Вашингтон. – И есть немалая вероятность, что эти продажные сукины дети откажут.

– Понимаю, сэр, – заверил Джейми. Вся надежда теперь только на Конгресс.

Дэн Морган протянул бутылку, и он сделал большой глоток, едва замечая, что пьет. Совершенно взмокший, опустился на скамью, надеясь избежать еще каких-нибудь назначений.

Господи, и как быть теперь? Он-то рассчитывал по-тихому проникнуть в город, забрать Клэр и поехать куда-нибудь на юг, в Чарльстон или Саванну, где можно будет поставить печатный станок и до конца войны заниматься спокойным делом. А потом вернуться в Ридж. Джейми знал, что в любом случае рискует: нынче каждый мужчина младше шестидесяти лет призывался на воинскую службу, и, если уж на то пошло, безопаснее быть генералом, чем командовать мелким отрядом ополченцев. Кроме того, генерал может уйти в отставку… Единственная ободряющая мысль.

За этими разговорами Джейми украдкой разглядывал Вашингтона, обращая внимание и на то, как он говорит, и как движется, чтобы потом во всех подробностях пересказать Клэр. Жаль, что Брианна не услышит; они с Роджером Маком не раз размышляли о том, каково это – повстречать вдруг персону вроде Вашингтона… Хотя Джейми по опыту общения со многими известными личностями сказал бы, что зачастую то еще разочарование.

Впрочем, надо признать, Вашингтон вел себя достойно: он больше слушал, чем говорил, и замечания отпускал строго по делу. Держался уверенно и непринужденно, однако чувствовалось, что грядущие события весьма его волнуют. Лицо у него было рябым и совсем некрасивым, однако светилось достоинством и присутствием духа.

Внезапно он оживился и стал изредка хохотать, показывая крупные испещренные пятнами зубы. Джейми зачарованно распахнул глаза: Брианна говорила, они ненастоящие, сделаны то ли из дерева, то ли из кости гиппопотама. Невольно Джейми вспомнил о Старом Лисе: у деда тоже была вставная челюсть из бука. Когда-то давным-давно, в пылу спора, Джейми швырнул ее в огонь – и на мгновение он словно бы опять очутился в замке Босфор, почувствовал запах торфяного дыма и жареной оленины, а каждый волосок на теле ощерился колючкой, напоминая, что он в доме врага и любой из родичей с радостью его прикончит.

И столь же неожиданно он вернулся: оказался вдруг на скамье между Ли и стариной Дэном, чувствуя запах пота и волнения, от которого невольно вскипала кровь.

Странное это чувство: сидеть в шаге от человека, с которым практически не знаком, но о котором знаешь едва ли не больше его самого.

Впрочем, он и прежде сидел рядом с Чарльзом Стюартом, зная, какая участь ему уготована, потому что об этом рассказывала Клэр.

Хотя… Иисус говорил Фоме: «Блаженны не видевшие и уверовавшие». А как назвать того, кто все-таки видел и теперь вынужден жить с этим знанием? Увы, это трудно назвать благословением…

* * *

Прошло не меньше часа, прежде чем Вашингтон распрощался с остальными генералами. Джейми не раз успел подумать, что проще вскочить, опрокинуть стол и сбежать, а Континентальная армия пусть сама разбирается со своими бедами.

Он по опыту знал, как медленно движутся войска, не растрачивая попусту силы. Да и Вашингтон, похоже, считал, что британцы покинут Филадельфию не ранее чем через неделю. Только бесполезно себя убеждать, что времени еще достаточно – тело, казалось, живет собственными желаниями. Джейми мог подавить голод, жажду, усталость и боль от ран… Однако не мог ничего поделать с необходимостью увидеть сию же минуту Клэр.

Наверное, это и есть тот самый «переизбыток тестостерона», о котором частенько упоминали они с Брианной, когда говорили о странном, на их взгляд, поведении мужчин. Надо будет как-нибудь спросить, что такое этот самый «тестостерон»…

Джейми заерзал на скамье, пытаясь сосредоточиться на словах Вашингтона.

Наконец в дверь постучали, и в хижину заглянул темнокожий мужчина.

– Готово, сэр, – сказал он с протяжным акцентом, выдававшим уроженца Вирджинии.

– Благодарю, Цезарь. – Вашингтон кивнул в ответ, поставил обе руки на стол и поднялся. – Итак, договорились, джентльмены? Генерал Ли, вы едете со мной. С остальными, как условлено, встретимся на ферме Сатфина, если не поступит иных распоряжений.

Сердце у Джейми радостно скакнуло, и он хотел было встать, но старина Дэн схватил его за рукав.

– Погодите-ка минутку. Надо же узнать о своем новом отряде, так?

– Я… – начал Джейми и огляделся, но помощи ждать было неоткуда.

Поэтому он сел, дожидаясь, пока Натаниэль Грин поблагодарит миссис Хардман за гостеприимство и вручит ей небольшую компенсацию от армии за труды. Джейми был готов побиться об заклад, что монеты в кошеле вовсе не армейские, а самого Грина, но женщина взяла их, хоть на измученном лице не отразилось ни толики радости. Плечи ее поникли, как только последние генералы скрылись за дверью. Все-таки их присутствие подвергало женщину с ребенком немалой опасности – кто-нибудь мог увидеть в ее доме людей в форме Континентальной армии.

Она мельком взглянула на них с Дэном, но, кажется, их общество тревожило ее меньше – все-таки они в гражданском платье. Свой мундир Дэн снял и, вывернув наизнанку, сложил рядом на скамье.

– Ну как, нимб голову не печет? – спросил он вдруг.

– Что?!

Джейми оторопел.

– «В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам!»[14 - Евангелие от Иоанна, 20:19.] – процитировал Дэн и широко ухмыльнулся.

– Моя Эбигейл – женщина набожная и частенько зачитывает мне куски из Библии в надежде, что я остепенюсь, хотя, надо сказать, пользы от ее усердия мало.

Он вытащил из холщового мешка пачку потрепанных бумаг с загнутыми уголками, роговую чернильницу и пару рваных перьев.

– Итак, прежде чем свежевоскрешенный Иисус наш удалится по своим делам, позвольте написать имена ваших ротных командиров и указать их расположение, потому что находятся они все вовсе не в лагере. Миссис Хардман, мадам, вас не затруднит принести капельку воды для чернил?

Джейми приложил все силы, чтобы справиться с этим делом побыстрее, и следующие пятнадцать минут разбирал каракули, нацарапанные медлительной рукой Дэна.

До Филадельфии идти часа два… может, три…

– У вас есть деньги на первые расходы? – у самых дверей спросил Дэн.

– Ни пенни, – признался Джейми, бросая взгляд на пояс, где обычно болтался кошель. Он давно отдал его Дженни, чтобы та во время дороги могла развлечься и купить какие-нибудь безделушки. А сегодня утром он так торопился увидеть Клэр, что из типографии выскочил, не прихватив ничего, кроме одежды на плечах и пачки листовок для Фергуса.

Джейми задумался на минуту, как все сложилось бы, не попадись он на глаза солдатам, когда передавал Фергусу бумаги, – тогда он не привел бы за собой погоню в дом лорда Джона… не столкнулся бы с Уильямом…

Хотя сокрушаться в любом случае уже поздно.

Дэн снова залез в свой мешок, выудил еще один, поменьше, и звенящий кошель впридачу.

– Вот, немного еды на дорогу и аванс в счет вашего генеральского жалованья, сэр. – Он расхохотался над собственной остроумной шуткой. – Униформу придется купить; ни один портной в Филадельфии не возьмется за пошив мундира Континентальной армии. И горе вам, если предстанете пред очи Джорджа Вашингтона в ненадлежащем виде. Он рьяный сторонник мундиров: говорит, нельзя внушить к себе уважение, если выглядишь последним оборванцем. Хотя вы и сами, небось, это знаете.

Дэн (который в обеих битвах под Саратогой сражался в одной лишь охотничьей рубахе, из-за жары повесив мундир на ветку) широко улыбнулся. На загорелой коже ярко проступил белый шрам у верхней губы, там, где пуля прошла навылет.

– Засим позвольте откланяться, генерал Фрэзер!

Джейми фыркнул, но все же с улыбкой встал, чтобы пожать Дэну руку. Затем вернулся к разбросанным по столу бумагам, сложил их вместе с кошелем (и одиноким пером, которое позабыл старина Морган) в сумку. За еду он был особенно благодарен: мешок источал аромат вяленого мяса и лепешек, на дне прощупывались твердые яблоки. Утром Джейми даже позавтракать не успел.

Он встал – и вдруг ногу от поясницы до самой стопы белой вспышкой пронзила боль. Ахнув, Джейми упал на табурет: нижнюю часть спины и правую ягодицу скрутило судорогой.

– Господи Иисусе, Пресвятая Дева Мария, только не сейчас! – простонал он сквозь зубы не то молитву, не то проклятие.

Первый раз спина хрустнула, еще когда он избивал Джона Грея, но тогда в пылу схватки Джейми не обратил на это внимания. Потом, в седле, был слишком занят невеселыми мыслями. А теперь, после часа на жесткой скамье, мышцы успели вконец закоченеть, и…

Он попытался было встать, но тут же сполз обратно. Уперся в столешницу кулаками, склонил голову и произнес на гэльском пару фраз – отнюдь не молитвенных.

– Все хорошо, Друг мой?

Хозяйка дома тревожно прищурилась.

– Се… кундочку, – выдавил Джейми, пытаясь дышать так, как учила Клэр, чтобы снять спазмы.

– У вас будто бы схватки, – насмешливо сказала женщина.

Прежде и сам Джейми находил это забавным, но не сегодня.

Боль понемногу улеглась. Он вытянул ногу и очень медленно снова согнул. Вот так, потихоньку… Но только он приподнялся, всю нижнюю часть тела опять сковало, и ягодицу прострелило слепящей болью.

– У вас есть… виски?.. Или ром?

Только бы встать на ноги… Однако женщина покачала головой.

– Прости, Друг. Даже пива нет. И молока для детей тоже, – с горечью добавила она. – Солдаты всех коз увели.

Она не уточнила, что за солдаты; впрочем, ей было и не важно. Джейми, буркнув под нос извинения на тот случай, если это были борцы за независимость или ополченцы, снова опустился на стул. Такое с ним случалось уже трижды – неожиданная вспышка боли напрочь лишала его возможности двигаться. Первый раз он встал на ноги лишь на четвертый день, потом – на второй, но следующие несколько недель все равно передвигался с большим трудом.

– Сильно болит? Могу дать сироп из ревеня, – предложила женщина.

Джейми выдавил улыбку, но покачал головой.

– Благодарю, мэм. Просто спину прихватило. Сейчас отпустит и будет легче.

Беда в том, что отпустит далеко не сразу, и все это время он будет практически беспомощен. Джейми начинал паниковать.

– Ох…

Женщина нерешительно замерла, но тут заплакал ребенок, и она взяла его на руки. Из-под кровати выползла девочка – мелкая еще, лет пяти-шести – и с любопытством уставилась на Джейми.

– Ты останешься на ужин? – на удивление четко заговорила она и нахмурилась. – Кажется, ты очень много ешь.

Похоже, она все-таки постарше – лет восьми, а то и девяти. Джейми улыбнулся. От боли на лбу выступила испарина, но уже можно было дышать.

– Вашу еду, nighean[15 - Дочка (гэльск.).], я брать не буду, – заверил он. – Более того, в сумке у меня есть добрый ломоть хлеба и мясо, это тебе.

Глаза у нее стали размером с монету, и Джейми уточнил:

– Я хочу сказать, всем вам.

Она уставилась на сумку и жадно сглотнула слюну. У Джейми засосало под ложечкой.

– Прю! – прошептала девочка, глядя под стол. – Еда!

Оттуда выползла еще одна малышка и встала рядом. Обе они были тощие, что твои жерди, но при этом совершенно разные на вид.

– Я слышала, – сообщила новенькая и торжествующие посмотрела на Джейми. – Не вздумай пить мамин сироп из ревеня, – предупредила она. – Дерьмо так и попрет, до уборной не успеешь убежать…

– Пруденс!

Та благоразумно замолчала, хотя по-прежнему бросала на Джейми любопытные взгляды. Ее сестра встала на колени и, пошарив под кроватью, выудила глиняный коричневый горшок – важный предмет домашнего обихода.

– Мы, если надо, отвернемся…

– Пейшенс!

Миссис Хардман, красная от смущения, отняла горшок у девочек и погнала их к столу, куда (мельком взглянув на Джейми и убедившись, что он не передумал) выложила хлеб и мясо из его сумки, скрупулезно поделив их на три части: две побольше для дочерей, одну поменьше – для себя, отложив ее в сторону.

Горшок она оставила на полу у кровати. Джейми заметил белую надпись на дне. Он прищурился, чтобы разобрать при тусклом свете буквы, и улыбнулся. Вокруг пчелки, озорно подмигивающей из горшка, вилась латинская надпись: Iam apis potanda fineo ne.

Такие штуки он встречал и прежде: в эдинбургском борделе, где он когда-то снимал комнату, было полным-полно посуды с подобными каламбурами на псевдолатыни. Иногда откровенно вульгарными, иногда, как здесь, вполне удачными.

Если читать по-латыни, звучит как бред: «Не пейте пчелу сейчас», но если по-другому расставить пробелы в словах, на английском они обретают смысл: «Я ночной горшок, причем отличного качества».

Джейми задумчиво уставился на миссис Хардман. Вряд ли надпись – ее рук дело. Скорее всего, ее супруг был человеком образованным… Причем, судя по нищете в доме, именно что «был»… Джейми мысленно перекрестился.

Проснувшийся младенец возился в колыбели, попискивая, словно новорожденный лисенок. Миссис Хардман взяла его на руки, ногой подтянув потертый стульчик для кормления. Положив на минутку ребенка на кровать рядом с Джейми, она расстегнула лиф, свободной рукой подхватив при этом яблоко, которое случайно столкнула локтем со стола одна из старших девочек.

Ребенок жадно чмокал губами, изголодавшись не меньше сестер.

– Я так понимаю, это маленькая Честити? – спросил Джейми.

– Откуда вы знаете, как ее зовут?! – поразилась миссис Хардман.

Джейми взглянул на Пруденс и Пейшенс – Благоразумие и Терпение, – которые жадно набивали рты мясом.

– Ну, девочек по имени Трезвость и Стойкость я прежде не встречал, остается только Целомудрие, – негромко ответил он. – Пеленки совсем промокли, у вас есть чистые?

У очага сушились две изношенные тряпицы. Женщина сняла одну и, повернувшись, обнаружила, что Джейми уже распутал отсыревший подгузник, как называла эти штуки Клэр, и, придерживая ребенка за ножки, вытирает младенческую попку.

– Как вижу, у вас есть дети…

Миссис Хардман удивленно приподняла бровь. Кивнув, она забрала грязную пеленку и бросила ее в ведро с водой и уксусом, стоявшее в дальнем углу.