скачать книгу бесплатно
Развилка. Поэмы и были
Дмитрий Гавриленко
Книга «Развилка» по объёму невелика. В ней читатель найдёт поэмы и были, созданные за полувековой творческий путь. Эпический и лиро-эпический жанры запоминаются зорким мастерством автора и достоверными картинами прошлой и сегодняшней жизни. В «Дебрянске» изображено средневековье, в «Ночной рыбалке» – вторая половина 20-го столетия, а быль «У Высоцкого» рассказывает о современности.
Развилка
Поэмы и были
Дмитрий Гавриленко
© Дмитрий Гавриленко, 2021
ISBN 978-5-0055-7729-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Поэт Д. С. Гавриленко на осеннем автопортрете
ОТ АВТОРА
Семнадцатилетним студентом Суражского педагогического училища я отправил почтой свои стихи в Москву известному поэту, литературоведу, профессору Литинститута имени М. Горького Льву Озерову. У меня почти не было надежды на отклик маститого писателя. И тем не менее ответ не заставил себя ожидать. Не просто письмо, а крепкая серая книжечка с избранной лирикой и дарственной надписью под портретом: «Дмитрию Гавриленко на добрую память от автора». Размашистая, округлая подпись сделана синим стержнем шариковой ручки. У меня же сохранилось впечатление, что поэт подписался по старинке, гусиным пером. Быстро выведенные буквы как будто представились живым ощущением связи с неувядающим, цветущим садом русской классики. Строгих её традиций я старался придерживаться и в собственном творчестве, которое сполна отразило не только личные, но и общественные потрясения, переполошившие всех.
НА ТРОИХ
(отрывок из поэмы)
По пьянке плакался на жизнь
Киклоп худой и одноглазый,
И противоречивый разум
Всё откровенно изложил.
Промчались лучшие года
В погоне трудной за дипломом,
А он тогда не слыл киклопом,
Киклопом не был он тогда.
О, сколько девушек вокруг —
Их нежно-ситцевая сила!
И счастье около ходило
Прелестных лиц, прекрасных рук.
Но эгоизм преодолеть
Не просто взрослому мужчине,
К тому же в невысоком чине,
К тому ж начавшему стареть.
И что тут делать? Он запил,
Чтобы развязней на судьбину
Пенять соалкашу-кретину,
Ругая и войну, и мир.
И в голос медленно-живой
Вложились, будто бы в доспехи,
И плотские его успехи,
И импотенция его.
А Одиссей в родном краю,
Невзгодами на юг гонимый,
Под мини-юбкою любимой
Оставил голову свою.
Он знал, что женихов стада
Потопчут без пощады ниву,
Не мог беспечно быть счастливым,
Когда вокруг вода-беда.
И потому любой уклон
Сердечного их разговора
Нам сразу говорит, в котором
Есть хитрый ум, а кто – киклоп.
А третий, чувствуя весну,
В морях не плавал, не сражался,
Женился рано, размножался,
Боготворил по гроб жену.
1974
ТОРФЯНИК
(быль)
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Сергей Есенин
«Ходить здесь надо осторожно.
Вот в лёгкой зелени пырея
Сверкает будто бы дорожка —
Канава топкая, чернея,
Где трактор землю грыз, а ныне
Стена отвесная нависла.
Здесь летом душно, как в пустыне,
И воздух тут от пыли кислый,» —
Рассказываю терпеливо
Ученикам про жизнь болота,
А солнце сверху – с рыжей гривой:
От пыли стёрлась позолота.
Раскрылась пасть – корми машину.
Мелькает торф, как будто птица.
Я в передышку фото выну —
Миг, что ушёл и ночью снится.
И в нём, беспечный и бездумный,
Устойчиво, как скифский камень,
Стоит мальчишка, чуть угрюмый,
С привычными к труду руками.
Ходить не будет осторожно:
Он знает, где среди пырея
Сверкает будто бы дорожка —
Канава топкая, чернея.
Он видел, как слегка у края
Уж воду колыхнул в карьере.
Он рос трудясь, а не играя,
Открыт добру, любви и вере.
Когда менялся запах лета
На предосенний, предморозный,
Для девочки чернявой Светы
В болото лазил за рогозом.
Но вот крутнулась пыль по следу,
И торф – на новую машину.
Работают устало дети,
Я с ними гну на солнце спину.
И кажется, что на коне…
Так нет, здесь кони не проскачут.
Живёт и будет жить во мне
Мальчишка, верящий в удачу.
1979
НОЧНАЯ РЫБАЛКА
(быль)
Иван Иванович Перов
И Пётр Петрович Водолазов
В один из майских вечеров
(Им бредень дал старик Алмазов),
Шутя беспечно и легко,
Гонимые попутным ветром,
Сошлись в лесу, недалеко
От берега речушки Светлой.
Сей ручеёк прослыл рекой
С разлива бурного в апреле.
«У старой вербы глубоко», —
Перов промолвил еле-еле.
Он первый раз ходил в ночи,
Стучал зубами от испуга
И непривычки. «Помолчи!» —
Одёрнул Пётр Петрович друга.
Как за бухгалтерским столом,
Где он полжизни проработал,
Петрович, сразу за селом
Наметив путь, шёл как по нотам.
Остановились у реки.
Излуки здесь как переулки,
А под водой лежат пески,
Что золото на дне шкатулки.
Теченье шустрое, как вихрь,
Но общий колорит так беден!
Иван Иванович притих,
И стал разматываться бредень.
Река темна и холодна
С улыбкой смутной, неживою.
Тащили первый раз со дна
Мотню с корягой и травою.
Попалась пара пескарей
Да краснопёрок лёгких стая.
Повторно всё пошло скорей,
Само собой произрастая.
Одежда мокрая была
В реке приятна и теплее,
И два капроновых крыла
Раскрылись шире и смелее.
И вот из тёмной глубины,
Волнуясь, шепчет Водолазов:
«Иванович, поправь штаны —
Против течения вылазим».
Натужено упёрлась сеть,
Отчаянно согнулись спины.
Вода упрямая, как смерть,
Их не пускала из стремнины,
Песок сыпучий ускользал…
Лишь на мели пошли быстрее
И с нетерпением в глазах
Сложили створки, словно стрелы.
Мотня ползла песком бесшумным,
Храня и тину, и улов.
Всё споро делали, бездумно,
Не отгоняя комаров.
Пропеть бы радость петуху —
Другие будут на подхвате.
«О, тут не только на уху,
Коль продадим – на водку хватит!» —
Возрадовался так Перов,
Добавив в развесёлом слоге:
«Пропал мой тапок и шнурок,
Ванваныч нынче разноногий».
Бросал в мешок лещей, плотву,
И окуней, и щук зубастых.
Во сне, не только наяву,
Такое видится нечасто.
И вдруг ему на спину чёрт
Метнулся, прыткий, из-за вербы!
И мрак не мрак, и спорт не спорт:
Враг наскочил коварно первым.
Но Водолазов не дрожал,
