скачать книгу бесплатно
– Ладно, хватит! – оборвал его Тэмуджин. – Глупая у тебя голова. Думай там себе, что хочешь, но запомни одно: если только я услышу, что ты опять притесняешь Бэлгутэя, тут же получишь от меня десять прутьев по голой спине. Прикажу Джэлмэ и Боорчи взять тебя за оба крыла, растянуть на земле и всыпать так, чтобы на всю жизнь запомнил, как брата обижать. Ты понял?
Хасар побурел лицом, уперся взглядом в землю.
– Ты понял меня или нет? – холодно, не обещающим добра голосом переспросил Тэмуджин.
– Понял, – все так же пряча взгляд, выдавил Хасар.
Тэмуджин пристально смотрел на него и видел, что тот не желает понимать его: сидел набычившись, уперев злобный взгляд в землю, всем видом показывал свое несогласие с ним.
Набираясь спокойствия, он внушительно сказал:
– Запомни, есть две породы людей, которые я не могу терпеть, – это слишком подлые и слишком глупые. От них все беды и несчастья, из-за них страдают все вокруг, и будь моя воля, я бы всех таких уничтожил, очистил от них землю. Бэктэр был таким, и потому я решил его убить. Таков же и Таргудай, наш враг, а ты знаешь, сколько беды такие люди творят?.. Глупые и подлые – мои враги на этой земле, и я предупреждаю тебя: ты не должен быть таким, ты должен изо всех сил стараться быть умным, честным, а для этого нужно напрягать мозги. Иди и хорошенько подумай об этом.
Хасар рывком поднялся и пошел к выходу. Тэмуджин смотрел ему вслед, пока тот, согнувшись под пологом, не вышел из юрты.
Проводив его, Тэмуджин задумался о Бэлгутэе.
«Слишком уж смирен сводный брат, повадками больше не на парня, а на девушку похож, – раздраженно подумал он и тут же был озадачен запоздалыми вопросами: – А какой будет толк от такого человека в будущем, если сейчас он так безропотно сносит обиды? И в кого он пошел – такой тихий? Он и при Бэктэре был несмелый, а теперь и вовсе притих».
За дверью мелькнула, гоняясь за вечерней бабочкой, сестричка Тэмулун. Тэмуджин окликнул ее. Та, уже четырехлетняя, выросшая среди братьев не по-девичьи бодрой и порывистой, с готовностью сунула улыбчивое лицо в юрту. Тэмуджин невольно улыбнулся ей в ответ, мягко сказал:
– Сбегай, позови ко мне Бэлгутэя.
Та с достоинством поклонилась, как учили ее матери, резво побежала на южную сторону стойбища, откуда доносились голоса парней.
Бэлгутэй, как обычно, пришел скоро, не заставляя ждать. Подойдя к двери, он сначала робко заглянул в юрту и лишь затем переступил порог. Тэмуджин внимательно следил за ним. Тот смутился от его прямого взора, снял войлочную шапку и сжал в руках, опуская взгляд к земляному полу.
– Садись. – Тэмуджин указал ему на место, где недавно сидел Хасар.
Бэлгутэй вежливо кивнул, прошел, словно крадясь, и осторожно присел, пригнув голову, выжидающе глядя перед собой.
Тэмуджин следил за ним, будто давно не видел его, примечая все движения, и думал: «От одного отца дети, а этот ни на Хасара, ни на Бэктэра нутром не похож… Как же такое может быть?»
– Помнишь, – наконец спросил Тэмуджин, – когда я вернулся из тайчиутского плена, перед всеми объявил, что ты по старшинству будешь следующим моим братом после Хасара?
– Помню, – сказал Бэлгутэй и смолк, смущенно глядя на него.
– В нашем айле ты старший после Хасара человек, – сказал Тэмуджин, внушительно глядя на него, – а как ты себя ведешь?
– А как? – Бэлгутэй недоуменно посмотрел на него. – Я ведь не совершил никакого проступка.
– То, что не совершил проступка, может быть похвально для какого-нибудь харачу, овечьего пастуха, но не для нойонского сына. Ты старше двух остальных братьев, а как ты с ними обращаешься?
Тот молчал и все еще недоуменно смотрел на него.
– Ты должен повелевать ими, направлять их, а вместо этого ты точишь для них наконечники стрел. И какой ты пример им показываешь, если позволяешь кому-то обижать себя?
– Но ведь Хасар старше меня, – наконец, начиная понимать, сказал Бэлгутэй, – я не могу выступать против него.
Тэмуджин некоторое время молчал, размышляя над его словами. Тот был прав: обычай таков, что младший почитает старшего, да и сам он только что сказал, что старший должен повелевать младшими. Но он настоял на своем:
– Хасар поступает с тобой несправедливо. Так или нет?
Бэлгутэй молчал.
– Рядом со мной не бойся ничего и говори прямо, так, как ты сам думаешь. Ведь в вашем споре он неправ?
Помявшись, он согласился:
– Да.
– Так вот, запомни: кто бы ни был перед тобой, если он неправ, ты должен отстоять свою правоту. Если Хасар будет несправедливо притеснять тебя или кого-нибудь другого, ты должен прийти ко мне и указать на это. Запомнил?
– Да, – потупив взгляд, ответил Бэлгутэй и, помедлив, удивленно переспросил: – Но как же мне идти против старшего? Ведь по обычаю каждый в роду и племени должен повиноваться старшему, а Хасар старший мой брат…
Тэмуджин и сам видел, что, приказывая Бэлгутэю не подчиняться дурному своеволию Хасара, пошел против обычая. Разговаривая с Бэлгутэем, он все время остро думал над этим и теперь решительно заключил:
– Это негодный обычай, и он должен быть отменен.
Бэлгутэй испуганно покосился на онгонов и опустил взгляд. Тэмуджин, не глядя на него, говорил:
– Завтра же утром я объявлю всем братьям, что в нашем айле я отменяю его! Каждый должен думать своей головой. Что, если этот старший окажется сумасшедшим или глупцом, который сам не понимает, что творит?! К чему может привести такое послушание? Да разве не может человек ошибаться?! Если ты видишь явную глупость или несправедливость, ты должен обратиться к более старшему, чтобы найти истину и исправить положение. Ты понял, как нужно поступать?
– Понял, – повторил Бэлгутэй, все еще раздумывая, неуверенно кося взглядом по сторонам.
– Теперь слушай меня дальше, – вновь приперев его взглядом, продолжал Тэмуджин. – Ты слишком мягок и уступчив, а это не годится для нойонского сына. Мягкость и уступчивость впору женщине, а не мужчине, да еще нойону. От такого человека для нашей семьи не будет пользы. Поэтому ты должен крепить свое нутро, чтобы дух твой стал твердым. Ты должен быть готов побить или убить всякого, кто позарится на твое достоинство или право. Для этого я и буду тебя учить, как учат щенков, ведь знаешь как? Щенков травят на драку, чтобы стали злыми, так и я тебя буду учить. С завтрашнего дня ты каждый день будешь бороться с Хасаром. Ничего, что он на год старше тебя, если будешь стараться, может быть, когда-нибудь и повалишь его, но не это главное. Главное в том, что ты привыкнешь бороться с тем, кто сильнее тебя, и тогда избавишься от боязни. А если не будешь бояться Хасара, не будешь бояться никого на свете. Ну, как думаешь, хорошо будет или плохо – никого не бояться?
– Да, – согласился Бэлгутэй, – это будет хорошо.
– Тогда иди и готовься.
С того дня Бэлгутэй ежедневно боролся с Хасаром на виду у всех. Каждый вечер после всех дел братья и нукеры собирались за юртами, и в круг выходили два брата.
Бэлгутэй был слаб и медлителен против Хасара, но старался. Падал и вставал, вытирая слезы на щеках, превозмогая боль и боязнь, и снова шел на сильного брата.
Тэмуджин еще раз поговорил с Хасаром и велел ему пожестче натаскивать Бэлгутэя в борьбе.
– Но не вздумай калечить или мучить без надобности, – строго предупредил он. – Не ломай ему дух. Среди нас, сыновей Есугея-багатура, не должно быть слабых – от таких нам нет никакой пользы. Понимаешь ты, о чем я говорю?
– Понимаю, брат, – наконец уразумел тот его мысль и дал слово: – Буду учить Бэлгутэя как младшего брата.
IV
Вскоре еще одну выходку строптивого Хасара пришлось рассудить Тэмуджину.
В один из поздних осенних дней он отправил братьев с нукерами на разведку прохода за соседний хребет – за рекой, к западу от стойбища. Те выехали все вместе перед полуднем, а возвратились вечером врозь. Первыми прибыли Хасар с Бэлгутэем и Хачиуном, позже – Боорчи и Джэлмэ.
Тэмуджин, встречая братьев у коновязи, по хмурым их лицам почувствовал неладное и прямо спросил у Хасара:
– Что случилось? Где Боорчи и Джэлмэ?
– Не знаю, где они там бродят, – огрызнулся тот, слезая с коня. – а только мы больше с ними ездить не будем.
Тэмуджин вплотную подошел к нему.
– Говори, что случилось?
– Да ничего не случилось! – вскинулся Хасар, возмущенно расширив глаза. – Этому Боорчи захотелось, чтобы я каждый свой шаг по его слову делал. Стали мы там проезжать по краю пропасти, а мой конь взноровился. Не хотел идти, а потом прошел. Мы уже перебрались на ту сторону, а он мне говорит, мол, проведи-ка своего коня еще раз, пусть привыкнет к этому месту. Ну, я ему и сказал, что он не имеет права мне указывать, как мне учить своего коня…
– Что дальше?
– Ничего, – тот пожал плечами. – Когда мы съездили за хребет, на обратном пути я со своими вырвался вперед и поехал по короткой дороге.
– Так все было? – спросил Тэмуджин у Бэлгутэя и Хачиуна.
– Так и было, – подтвердил Хачиун и заговорил торопясь, скороговоркой: – Да разве может какой-то харачу указывать нам, сыновьям Есугея? Они ведь нукеры, а не нойоны…
– Замолчи! – одернул его Тэмуджин и посмотрел на Бэлгутэя: – Ты тоже так думаешь?
Тот поерзал, переминаясь на ногах, и подтвердил:
– Ведь мы нойоны, а они – харачу.
Тэмуджин долго молчал. Глухое раздражение, желание тут же раздать братьям подзатыльники, наказать всех троих боролись в нем с холодным рассудком, с осознанием того, что грубость и сила здесь не помогут. Надо было убедить их в выгоде добрых отношений с нукерами.
– А чем вы, нойоны, лучше их, харачу? – сдерживая нетерпение, спросил Тэмуджин. – Вот Джэлмэ умеет ковать оружие, да и знает намного больше вас обо всем. Вы же с разинутыми ртами слушаете его, когда он начинает свои рассказы. А Боорчи… Если бы он не помог мне тогда, когда у нас угнали коней, вы все сейчас пешком ходили бы, как хамниганы[3 - Хамниганы – лесные люди. Монголы так называли эвенков.]. А сами вы кто есть из себя? Что вы сделали такого, что можете сказать, что лучше их? Ведь от вас пока что ни для кого никакой пользы не было. С вами возятся, вас учат, а вы еще артачитесь…
Братья, одинаково побурев лицами, глядели в землю. Хасар тяжело сопел, у него пошевеливались ноздри, вздувались желваки на скулах.
– А почему они у нас живут и помогают нам? – спрашивал их Тэмуджин. – Для кого и для чего стараются, вы подумали об этом? Они что, наши рабы, по наследству к нам перешли? Отвечай мне, Хасар!
– Нет, не рабы, – выдавил тот и отвернулся.
– Тогда почему они пришли к нам, какая им выгода? Ведь у нас нет ни подданных, ни войска, ни стад и табунов, ведь мы сами второй год скрываемся от людей!
Братья молчали.
– Не знаете?.. Тогда я вам скажу. Они пришли потому, что они лучшие люди во всей степи – умнейшие из умнейших, честнейшие из честнейших. Когда все другие как бараны поплелись за этими никчемными нойонами во главе с Таргудаем, они не пошли за ними. Они увидели, что у них нет правды. Они пошли за мной, потому что надеются, что я смогу устроить лучшую жизнь, создать новый улус – на правде и законе, где не грабят беззащитных, где каждый получает по праву. Они на меня надеются! А вы что делаете? Ведь вы своим глупым гонором всех оттолкнете, и больше никто к нам не будет приходить. Если хотите восстановить отцовский улус, думайте головами, иначе с одним лишь именем, что дети Есугея, и останетесь. Поняли вы?
– Поняли, – тут же промолвили Хачиун и Бэлгутэй, оглядываясь на Хасара.
Тот молчал, упрямо хмуря брови. Тэмуджин требовательно смотрел на него.
– Понял я, – проворчал тот, пряча взгляд в сторону.
Скоро показались нукеры. С невозмутимыми лицами те приблизились и слезли с лошадей. У Боорчи на губах играла легкая, все понимающая улыбка. Джэлмэ, как всегда, был бесстрастен.
– Пойдемте все, поговорим, – позвал Тэмуджин и первым пошел в большую юрту.
Бортэ хлопотала на женской стороне. Она взглянула на них и по лицам их поняла, что разговор будет мужской, быстро собралась и ушла в молочную юрту.
Все расселись по своим местам: братья по правую руку от Тэмуджина, нукеры – со стороны двери. Женская сторона оставалась пустой.
– Пора окончательно установить порядок между нами, – сказал Тэмуджин, оглядывая посуровевшие их лица. – Вы, мои нукеры, простите вину моего младшего брата, по своей глупости он стал артачиться перед вами. Он уже дал зарок, что ни словом, ни делом не будет больше перечить вам, и я тому буду порукой. А вы, мои младшие братья, запомните навсегда: если вы мои братья по крови, то нукеры – мои братья по оружию. Если вы меня почитаете, то должны не меньше почитать и моих нукеров. Кто из вас, моих братьев и нукеров, старше? По крови старше вы, мои братья, потому и сидите ближе ко мне, но годами, силой и умом нукеры старше вас. Если на наше стойбище нападут враги, кто из вас лучше знает, как защитить наше знамя и очаг, нашу семью? Нукеры. И потому до тех пор, пока вы не повзрослеете, мои нукеры будут считаться старше вас и вы должны слушаться их. А в будущем, когда мы вернем отцовский улус и вы, как правнуки Хабула, вступите в свои права, у вас будут свои нукеры, тогда и будете ими распоряжаться. Согласны со мной?
– Согласны, – хором выдохнули братья, и впервые Тэмуджин увидел на их лицах что-то похожее на удовлетворение.
– Хасар, – Тэмуджин помягчел лицом, улыбнулся глазами, – доставай архи и чаши, выпьем за новый закон, который я устанавливаю между вами: в нашем айле в мужских и воинских делах старшими после меня будут мои нукеры, и вы должны их слушаться.
Тот с бесстрастным лицом поднялся и направился к полкам на женской стороне.
V
Бортэ быстро прижилась в новой семье, понравилась матерям и прочно заняла место рядом с ними. В первый же день после свадьбы, когда Тэмуджин с братьями уехал к кереитскому хану, она с почтительным поклоном отобрала у Сочигэл подойник, и с того дня матери не подходили к коровам. За что бы ни брались Оэлун и Сочигэл – масло ли сбивать, шкуры ли разминать, – к ним тут же подбегала Бортэ со светлой улыбкой на лице и ласково освобождала их от работы. Вместе с Хоахчин она справлялась со всем небольшим их хозяйством, а если не успевала – звала на помощь Хачиуна и Тэмугэ.
– Теперь вам нужно отдыхать, – говорила она свекровкам. – Сейчас моя очередь потрудиться.
Те с великой радостью отходили от хлопотных дел, переводя дух, отпускали хвалу невестке, а сами брались за шитье, до которого раньше не доходили руки, осматривали зимние одежды сыновей, перебирали накопившиеся звериные шкуры.
Оэлун с удивлением заметила, что, хотя невестку в их доме никто не принуждает, та сама старается соблюдать все запреты, положенные по обычаю молодой снохе: никогда не повернется спиной к онгонам, к очагу, к свекровкам, не прикоснется к мужскому снаряжению, не переступит в юрте на мужскую половину. Даже в пылу работы, в спешке, она, искусно изворачиваясь, безошибочно занимала нужное положение. И Оэлун с радостью убеждалась в том, что невестка имеет хорошую выучку от своих родителей, как и сама она когда-то, получила настоящее воспитание. И оттого Оэлун исполнилась еще большей привязанностью к невестке, радуясь, что сыну досталась такая жена.
«Тяжелая доля с самой юности выпала, – с жалостью думала она о сыне, – нойонский сын, а живет вдали от людей, скрывается, словно вор или разбойник, так хоть пусть жена такая будет, что не каждому счастливцу достанется. С такой он и в молодости, и в старости будет счастлив».
Сочигэл тоже была довольна: до сих пор в доме она считалась младшей женщиной, а теперь и ей стали оказывать знаки почтения; и за очагом, когда собиралось все семейство, теперь она сидела не ниже всех, как раньше. Горделивому ее нраву это было по нутру и она благоволила невестке. Она и сама при молодой женщине в доме как-то встряхнулась, оживилась, с каких-то пор стала доставать из сундуков свои шелковые халаты и украшения, снова белила и румянила лицо, забавляла всех своими острыми шутками и смешными рассказами.
Высоко оценил свою жену и Тэмуджин. Он крепко запомнил и часто с теплотой вспоминал, как его молодая жена восприняла то, что он прямо со своей свадьбы, сразу же после проводов сватов, поехал к хану Тогорилу. Тогда, после разговора с матерью, он объявил Бортэ о своем решении ехать в дальний путь. Не только упрека или досады, как он ожидал, но даже и тени удивления не увидел на ее лице Тэмуджин. Бортэ восприняла его поступок как должное. Бесстрастно выслушав, она лишь помолчала, свыкаясь с неизбежным, кивнула головой и тут же стала готовить ему в путь нужные вещи. Спокойным и разумным своим поведением она как будто говорила всем окружающим: «Муж мой, воин и нойон, знает, что нужно делать, а остальные должны повиноваться его решению».
Тэмуджин в ту самую пору, всем нутром пребывая в тревогах и заботах, не обратил на это особенного внимания, но позже, вспоминая, он со всей полнотой оценил достойное поведение своей жены. Он убедился, что боги послали ему женщину очень высокого ума, способную быть супругой большого вождя. Глядя на нее, и обе матери, как показалось Тэмуджину, стали вести себя с ним более почтительно, не противились, как раньше, его желаниям.
«Сама она дочь нойона, – задумывался он о жене на досуге, – видно, что привычна к разным поворотам. Да и родители, должно быть, подсказали ей, как нужно вести себя при муже, в новой семье».
Беседуя с ней, он всегда чувствовал, что жена легко улавливает его мысли, понимает его думы. И, оставаясь с ней наедине, Тэмуджин все чаще стал открывать ей свои потаенные замыслы.
Около месяца после их свадьбы между ними произошел разговор. Был поздний вечер, они были в юрте одни. Тэмуджин, сидя у очага, долго думал, прежде чем начать.
Бортэ сидела рядом, подшивала к его зимним унтам новую подошву. Попеременно беря в руку железное шило и костяную иглу, ловко орудуя, она стежку за стежкой быстро натягивала крепкую нить из сухожилий.
– Бортэ, – сказал Тэмуджин, – давай поговорим.
Она остановила работу, внимательно посмотрела на него и отложила шитье. Запасаясь терпением, молча ждала. Тэмуджин, прищурив глаза на огонь, все еще молчал, не зная, как начать.
– Говори, – сказала она и ласково взяла его за руку, – все, что будет тобой сказано, я пойму и приму.
– Я должен стать ханом, – сказал он, отчего-то взволновавшись и мучительно подбирая слова. – Я должен объединить все роды нашего племени, чтобы больше не было войны, чтобы люди не убивали друг друга… Для этого я должен больше думать о благе племени и поменьше заботиться о своих нуждах. Я часто буду отлучаться от дома, ездить по делам других родов, а тебе придется запастись терпением и трудиться дома за себя и за меня.
Бортэ долго молчала. Тэмуджин ждал ответа, боясь, что она не поймет и так же, как матери Оэлун и Сочигэл, испугается его слов и станет отговаривать, говоря, что дело это трудное и опасное, что он еще не получил даже отцовского улуса, а думать о большем сейчас неразумно, что время покажет, как жить. Но у той было другое лицо. Со светлыми, восторженными глазами она смотрела сначала на огонь, потом перевела взгляд на него и тепло сказала:
– Я когда-то в детстве слышала слова моего деда, что у больших людей большие помыслы, у малых – малые, что мышь ходит до соседнего холма, а конь достигнет и крайнего моря. У тебя, это видно, ум большой, значит, будешь большим человеком. С тобой и сейчас взрослые и знатные разговаривают, как с равным. И к кереитскому хану после нашей свадьбы ведь ты не просто так ездил. Такие люди, как ты, должно быть, и становятся ханами. Делай свое дело, а я буду стараться в женских делах. И еду повкуснее сготовить да накормить тебя не заставлю ждать, и согреть тебя с холода своим горячим телом буду готова всегда, и приодеться тебе перед народом достойно будет во что. Делай свое дело, а я уже сейчас вижу, что ты станешь ханом, если богам будет угодно. – Подумав, она с улыбкой добавила: – Уж если ты сумел забрать меня у моего отца, своего ты и здесь добьешься…
