Запретный Союз: Искры Академии

Гастон Д'Эрелль

Запретный Союз: Искры Академии

Глава 1: Искры На Пороховой Бочке

Сладковатый запах увядающих роз смешивался с терпким ароматом конского пота и свежескошенной травы. Тени удлинялись, крадя последние лучи заходящего солнца, окрашивавшего небо над столицей Элидора в тревожные оттенки багрянца и охры. Для Лианы Верра этот уголок Королевских Садов, скрытый за высокой живой изгородью из боярышника и вьющегося плюща, был островком спасения. Здесь, у самой границы поместья, где ухоженные клумбы уступали место диким зарослям, а затем и лугам, ведущим к конюшням городской стражи, время текло иначе. Здесь она могла дышать.

Ее тонкие пальцы, привыкшие к шелку пергамента и холодному металлу счетных жетонов, нервно перебирали складки дорогого платья из синего бархата. Каждый шорох, каждый треск ветки заставлял ее сердце биться чаще. Он должен прийти. Обязательно. Мысли путались, как всегда, когда она ждала его. Дочери Лорда Кассиана Верры, Министра Финансов всей Империи Аэтерии, не пристало тайком пробираться в сад на закате, как служанке. И уж тем более не пристало встречаться с… с ним.

Легкий свист, знакомый и желанный, прорезал вечернюю тишину. Лиана вздрогнула, обернулась. Из густой тени старого дуба, чьи корни уже переползали через невысокую ограду поместья, появился он. Элиан Сунглейн. Стройный, ловкий, двигавшийся с присущей его народу грацией, словно ступая не по земле, а по воздуху. Его длинные, цвета спелой пшеницы волы были стянуты простым кожаным шнуром, открывая заостренные уши – немой укор ее миру и его незыблемым правилам. Одежда – простой льняной камзол и поношенные штаны – была чистой, но безнадежно бедной на фоне ее бархата. В глазах же, цвета весенней листвы, горел огонь, перед которым меркли все сокровища ее отца.

"Лиана," его голос, тихий и мелодичный, как журчание ручья, смыл ее тревоги. Он перепрыгнул через невысокий забор одним легким движением и оказался рядом. Его пальцы коснулись ее руки – шершавые от работы, но невероятно нежные. "Я боялся, тебя задержали."

"Отец засиделся в Совете," она ответила, стараясь, чтобы голос не дрожал. "Говорят, опять плохие вести с Восточного Фронта. Демоны активизировались. Опять требуют денег, ресурсов…" Она махнула рукой, отгоняя тяжелые мысли о войне, которая казалась такой далекой в стенах столицы, но чья тень все же ложилась на все. "Неважно. Я здесь. Ты здесь. Это главное."

Элиан улыбнулся, но в его глазах мелькнула тень. "Всегда главное." Он достал из кармана маленький, грубо обработанный деревянный цветок. "Нашел у ручья. Напоминает тебя. Такой же нежный и упрямый, пробивается сквозь камни."

Лиана приняла подарок, сердце сжалось от нежности и горечи. Этот простой знак внимания значил для нее больше, чем все драгоценности ее будуара. "Спасибо, Элиан." Она прижала цветок к груди. "Он прекрасен. Как и твои слова."

Они сели на старую каменную скамью, скрытую от посторонних глаз разросшимся кустом жасмина. На мгновение воцарилась тишина, наполненная стрекотом сверчков и далеким ржанием лошадей с лугов. Мир сузился до них двоих. Но иллюзия была хрупкой.

"Отец снова говорил о моем замужестве," проговорила Лиана, глядя на деревянный цветок в своих руках. "Лорд Брендон. Или его сын. Опять эти бесконечные расчеты выгод, союзов, влияния…" Она с отвращением поморщилась. "Как будто я – монета на его торговом столе."

Элиан сжал кулаки, сухожилия на смуглых руках резко обозначились. "А я? Что я для него? Пыль под копытом его коня?" Горечь прозвучала в его голосе. "Сын коневода. Эльф. Чужеземец в глазах твоих людей. Даже если бы я был принцем, этого было бы мало. Для него я – ошибка природы, стоящая рядом с тобой."

"Не говори так!" Лиана резко повернулась к нему, ее глаза вспыхнули. "Ты для меня – все. Твоя честь, твоя доброта, твой ум… твоя магия…" Она понизила голос до шепота, хотя вокруг никого не было. Магия Элиана была другой – не громоподобной, как у человеческих магов, а тихой, как дыхание леса, как шелест травы, как тепло солнечного луча. Он чувствовал жизнь, мог успокоить испуганного жеребенка, найти чистый родник, заставить виноградную лозу обвить опору. Для ее мира, где магию измеряли разрушительной силой или сложностью иллюзий, это было почти незаметно. Почти бесполезно. "Отец этого не понимает. Он видит только то, что хочет видеть."

"Он видит пропасть, Лиана," возразил Элиан, его взгляд стал отрешенным, устремленным вдаль, за луга, к синеющим лесам его родины. "Пропасть между нашими расами. Между нашими богами." Его пальцы коснулись простого деревянного кулона на груди – стилизованного изображения Древа Предков, символа веры его народа. Люди же поклонялись Семерке Светоносных, чьи золотые статуи украшали величественные храмы в центре столицы. "Для твоего отца и его Совета, культ Предков – это дикарство, пережиток прошлого. Для моих старейшин, ваши Светоносные – чужие и жестокие боги, принесшие на наши земли меч и огонь." Он горько усмехнулся. "И эта пропасть глубже любой пропасти в горах. Ее не перепрыгнуть."

"Но мы же перепрыгнули!" настаивала Лиана, схватив его за руку. "Каждый раз, когда мы встречаемся здесь. Каждый взгляд, каждое слово… Мы строим мост, Элиан! Камень за камнем."

"Мост из песка, Лиана," прошептал он, но его рука сжала ее пальцы в ответ. "Один сильный прилив…" Он не договорил, но она поняла. Приливом был ее отец. Империя. Война. Предрассудки, въевшиеся в кости и души.

Они замолчали, прислушиваясь к наступающим сумеркам. Воздух стал прохладнее, запахи обострились. Где-то в городе забили колокола, возвещая вечернюю молитву Семерым. Элиан слегка поморщился. Лиана знала, что этот звук резал ему слух.

"Академия…" вдруг проговорил он, словно пробуя слово на вкус. Его зеленые глаза загорелись новым, решительным огнем. "Лиана, я думал… Академия Магии Арканум."

Лиана нахмурилась. "Арканум? Но это же… нейтральная территория. Под патронажем самого Архонтеса. Туда принимают по таланту, а не по крови или титулу." Она знала об Академии. Это было легендарное место, расположенное далеко на севере, в горах, на границе оспариваемых земель. Там учились маги всех рас – люди, эльфы, даже говорят, дракониды и орки. Место силы и знаний, но и место постоянных трений. Отец называл его "рассадником смуты" и "ненужной тратой золота".

"Именно!" воскликнул Элиан, оживляясь. "Там наши различия… ну, они все еще будут. Но они не будут иметь такого значения! Там ценят магический дар. Твой дар, Лиана, он же сильный! Я чувствовал его, когда ты злишься… или когда боишься." Он посмотрел на нее с восхищением. "А мои способности… может, они там найдут применение? Укрощение стихий, связь с природой… В Аркануме изучают все виды магии. Даже самые редкие." Он говорил быстро, страстно, рисуя картину будущего. "Там мы могли бы быть вместе. Открыто. Учиться. Стать сильнее. Найти способ быть… просто нами."

Идея, дикая и опасная, упала на благодатную почву. Лиана почувствовала, как в груди загорается искра надежды, ярче любой магии. Убежать! Уехать от отцовского контроля, от сплетен двора, от этой удушающей атмосферы предрассудков. В место, где их чувства не будут преступлением. Где ее магия, дикая и необузданная, которую она боялась показать даже ему, может быть понята и направлена.

"Арканум…" прошептала она, представляя высокие башни, библиотеки, полные древних фолиантов, возможность быть рядом с Элианом без страха. "Но как? Отец никогда не позволит! Он планирует мою свадьбу здесь, в столице, к концу года!"

"Мы не будем спрашивать позволения," твердо сказал Элиан. Его лицо стало решительным, как у воина перед битвой. "Мы уедем. Тайно. Доберемся до Арканума сами. Пройдем вступительные испытания. Если твой дар так силен, как я чувствую, они примут тебя. А я… я найду способ доказать, что моя магия чего-то стоит." В его голосе звучала непоколебимая уверенность. "Это наш шанс, Лиана. Единственный."

Она смотрела на него, на его лицо, озаренное последним лучом солнца, на его глаза, полные любви и отчаянной надежды. Страх сжимал горло. Побег? Обман отца? Путешествие по опасным землям, где шла война с демонами? Это было безумие. Но оставаться здесь… быть проданной, как товар, потерять его навсегда… Это было хуже любой опасности.

"Да," выдохнула она, и это слово прозвучало как клятва. "Да, Элиан! Давай сделаем это! Давай уедем в Арканум!" Она бросилась ему в объятия, прижимаясь к его груди, вдыхая знакомый запах леса и лошадей. Деревянный цветок зажался между ними.

В этот миг экстаза, когда мир сузился до их объятий и безумного плана, они не услышали тихий скрип гравия на дорожке. Не увидели, как тень, длинная и искаженная заходящим солнцем, упала на них, перечеркивая их островок безопасности.

"Что. Это. Значит."

Голос. Леденящий, тихий, налитый таким нечеловеческим гневом, что воздух вокруг буквально затрещал от сдерживаемой магии. Лиана в ужасе отпрянула от Элиана, как от раскаленного железа. Сердце у нее упало, превратившись в ледяной ком. Она знала этот голос лучше собственного.

На краю их укрытия, в проеме между кустами, стоял Лорд Кассиан Верра. Высокий, импозантный, в безупречном камзоле из черного бархата, расшитого серебряными нитями. Его лицо, обычно холодное и непроницаемое, как маска, сейчас было искажено яростью. Глаза, цвета стального лезвия, метали молнии, переходя с бледного, как полотно, лица дочери на Элиана, который встал, заслоняя Лиану, его поза была защитной, но не агрессивной. В руках Лорда Верры был сжат посох из черного дерева с навершием в виде сферы из чистого обсидиана – фокус его немалой магической силы. От посыха исходило едва заметное фиолетовое сияние.

"Отец!" вырвалось у Лианы, голос дрожал. "Я… мы…"

"Молчи!" его рев оглушил ее. Он сделал шаг вперед, и Элиан инстинктивно отступил, почувствовав волну чистой, неконтролируемой магической угрозы. "Я запрещал тебе приближаться к этому… этому созданию!" Он указал посохом на Элиана, словно тыкая в нечто омерзительное. "Ты, дочь Верры, кровь древнего рода, позоришь себя, позоришь меня, позоришь наш дом, валяясь в грязи с сыном конюха! С эльфом! Осквернителем святынь!"

"Лорд Верра," начал Элиан, стараясь говорить спокойно, несмотря на сжавшиеся кулаки. "Наши чувства…"

"Твои чувства?" Кассиан Верра засмеялся, и это был звук, полный презрения и ненависти. "У тебя нет права на чувства рядом с ней! Ты – пыль! Грязь под ногами! Твоя жалкая магия годится лишь для того, чтобы траву подкармливать да лошадей успокаивать! А ты," он повернулся к Лиане, его взгляд прожигал ее насквозь, "ты осмелилась ослушаться меня? Осмелилась плевать на вековые традиции, на будущее нашего рода ради… этого?" Он снова ткнул посохом в сторону Элиана. "Ты думаешь, я не знал? Я всегда знал! Я ждал, когда ты одумаешься! Но ты… ты перешла все границы!"

Он поднял посох. Воздух вокруг навершия сгустился, заискрился фиолетовыми молниями. Элиан напрягся, готовый оттолкнуть Лиану, хотя знал, что против магии уровня Лорда Верры он бессилен.

"Отец, нет!" закричала Лиана, бросаясь между ними. "Не тронь его! Это я! Я во всем виновата!"

Кассиан Верра замер. Его взгляд, полный ненависти к Элиану, сменился ледяным разочарованием, обращенным к дочери. "О, я знаю, что ты виновата, дочь моя. И ты будешь наказана. Сурово." Он опустил посох, но напряжение не спало. "Но сначала…" Он медленно перевел взгляд обратно на Элиана. "…я позабочусь о корне этого позора. Раз и навсегда."

Элиан выпрямился, глядя Лорду Верре прямо в глаза. Страха не было. Была только решимость и горечь. "Я люблю ее, Лорд Верра. И она любит меня. Никакие запреты, никакие пропасти не изменят этого."

"Любовь?" Кассиан фыркнул. "Романтический бред для служанок и менестрелей. В нашем мире правят сила, золото и союзы. Ты не имеешь ничего из этого. Ты – препятствие. И препятствия… устраняют." Он сделал едва заметный жест свободной рукой. Из тени деревьев вышли двое стражников в латах с гербом Верры – серебряным веером на черном поле. Их лица были бесстрастны, руки лежали на эфесах мечей. "Возьмите его."

"Нет!" Лиана бросилась к Элиану, но сильные руки одного из стражников схватили ее за плечи, оттащили в сторону. Она билась, кричала, но была бессильна.

Элиан не сопротивлялся, когда второй стражник грубо схватил его за руку. Он смотрел на Лиану, его глаза говорили: Не бойся. Я выдержу.

"Достаточно мягкости," прошипел Кассиан Верра, подходя к Элиану вплотную. Его голос упал до опасного шепота, слышного только им троим. "Слушай внимательно, сын конюха. Если ты когда-нибудь, когда-нибудь приблизишься к моей дочери снова, я сотру с лица земли не только тебя. Я сожгу твой жалкий поселок дотла. Твою семью. Твоих друзей. Каждую лошадь в твоих конюшнях. Я сделаю так, что имя Сунглейн станет синонимом позора и пепла. Ты понял?"

Элиан побледнел, но не отвел взгляда. Гнев и ужас закипели в нем, но он сжал зубы. Он понял. Понял, что этот человек не блефует. Ради своей цели, ради власти, он уничтожит все.

"Я понял," прошептал он хрипло.

"Убери его с моих глаз," приказал Кассиан стражнику. "И пусть запомнит дорогу отсюда."

Стражник грубо потащил Элиана прочь, к дальним воротам сада, ведущим на луга. Элиан оглянулся лишь раз, его взгляд, полный боли и обещания, встретился с отчаянным взглядом Лианы. Потом его поглотили сумерки.

Кассиан Верра повернулся к дочери. Стражник отпустил ее, и она едва устояла на ногах. Слезы текли по ее щекам, но в глазах горел не страх, а ярость.

"Ты… монстр," прошептала она.

"Я – твой отец," холодно парировал он. "И я спасаю тебя от самой себя. От гибельного пути." Он подошел ближе, его тень накрыла ее. "Забудь его. Забудь этот бред об Аркануме. Твое место здесь. Твое будущее – здесь. Под моим присмотром." Он взял ее за подбородок, заставляя поднять голову. Его прикосновение было ледяным. "Ты не выйдешь из своих покоев без сопровождения до самого дня твоей свадьбы с Лордом Брендоном. А если я услышу хоть намек на то, что ты пытаешься связаться с этим… эльфом…" Он не договорил, но угроза в его глазах была красноречивее любых слов. Он бросил взгляд на деревянный цветок, выпавший из рук Лианы и лежавший на земле. Легким движением ноги в дорогом сапоге он раздавил хрупкий символ их любви в труху. "Убери госпожу в ее покои," приказал он стражнику. "И удвой караул у всех выходов."

Лиана не сопротивлялась, когда стражник повел ее назад, к огромному, похожему на крепость особняку Верра. Она шла, не видя дороги, ее сердце разрывалось между болью, страхом и всепоглощающей яростью. Она оглянулась в последний раз на разрушенное убежище в саду, на растоптанный цветок. На западе, над крышами столицы, закат пылал алым, как кровь, как предзнаменование. Война с демонами казалась далекой, но другая война – война за ее жизнь, ее любовь, ее будущее – только что началась здесь, в ее собственном саду. И первая битва была проиграна. Но не война. План, рожденный в отчаянии – Арканум – теперь горел в ее душе не искрой, а факелом. Единственным светом в наступающей тьме.

Глава 2: Врата Раздора

Три дня. Семьдесят два часа в роскошной клетке. Покои Лианы, всегда казавшиеся ей просторными и светлыми, теперь душили, как погребальная савана. Воздух был тяжел от запаха дорогих духов и невысказанных угроз. Каждый скрип двери, каждый шаг стража за порогом заставлял ее сердце бешено колотиться – то ли от надежды, то ли от ужаса.

Отец сдержал слово. Двойной караул у всех выходов. Окна нижнего этажа забраны коваными решетками, зачарованными на отталкивание. Даже служанки, приносившие еду и убирающие, были под надзором старшей горничной, верной пса Лорда Верры. Лиана чувствовала себя экспонатом в музее – дорогим, хрупким и совершенно бесполезным.

Но огонь, зажженный планом Элиана и раздутый отцовской жестокостью, не угасал. Он тлел где-то глубоко внутри, под пеплом страха и отчаяния, питаясь каждым воспоминанием о зеленых глазах, о тепле его рук, о растоптанном деревянном цветке. Арканум. Это слово стало ее мантрой, щитом и мечом.

На третий вечер, когда сумерки сгустились до чернильной темноты, а в городе завыл ночной ветер, приносящий с востока запах гари и далекие отголоски тревожных колоколов (вести с фронта ухудшались), Лиана сделала первый шаг. Она знала расписание смены караула у потайной двери в старом винном погребе – двери, которую когда-то использовала для своих тайных встреч. Знание, добытое годами осторожных наблюдений, теперь было ее оружием.

Она надела самое простое платье – темно-серое шерстяное, без украшений, поверх – темный плащ с капюшоном. Ее руки дрожали, завязывая шнуровку на грубых ботинках, спрятанных под кроватью для таких "случаев". В небольшой поясной мешок она сунула горсть золотых монет (украденных из отцовского кабинета месяцы назад "на всякий случай"), небольшой нож и крошечный кристалл лунного камня – подарок матери, давно умершей, обладавший слабым свойством успокаивать нервы.

Сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда она бесшумно спустилась по служебной лестнице вглубь особняка. Каждый скрип ступенек звучал как гром. Каждая тень казалась стражником. Воздух в погребе был сырым и холодным, пахнул пылью, старым деревом и забродившим вином. Она замерла у потайной двери, замаскированной под стеллаж с бутылками. До смены караула оставалось пять минут. Пять вечностей.

Из-за двери донеслись приглушенные голоса стражей, лязг доспехов. Потом – шаги, удаляющиеся по коридору. Смена! Лиана прижала ухо к дереву. Тишина. Еще мгновение… и она нажала на скрытую пружину. Дверь бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий, темный проход в сад.

Холодный ночной воздух ударил в лицо, смешавшись с запахом земли и опавших листьев. Лиана выскользнула наружу, прижимаясь к стене. Вдали, у парадного входа, маячили огни фонарей и силуэты новых стражей. Здесь же, в глухом углу сада, царила почти непроглядная тьма. Она знала путь к месту их встреч – к старому дубу у границы поместья.

Добежала, спотыкаясь о корни, задыхаясь от страха и бега. Он не должен был подвести. Он не мог подвести.

"Элиан?" прошептала она в темноту, едва слышно.

Из-за ствола дуба возникла знакомая тень. Он был здесь! Жив! Он шагнул вперед, и лунный свет, пробившийся сквозь облака, выхватил его лицо – бледное, с синяком под скулой, но глаза горели прежним решительным огнем.

"Лиана! Ты пришла!" Он схватил ее за руки, его пальцы были ледяными. "Я боялся… после того, как…"

"Я тоже," она прошептала, чувствуя, как ком в горле мешает говорить. "Отец… он сказал…"

"Знаю," Элиан резко кивнул, его взгляд стал жестким. "Он прислал людей. К отцу. Предупредили. Угрожали. Но отец… отец сказал им, что я уехал. На север. Искать работу." В его голосе прозвучала гордость и горечь. "Он рискнул всем ради меня. Ради нас."

Лиана сжала его руки. "Мы не можем подвести их. Никого. Нам нужно идти. Сейчас!"

Элиан кивнул, подхватил небольшой мешок за спиной. "Лошади ждут за лугом. Две выносливые клячи. Добраться до Арканума – минимум две недели пути, если повезет и обойдем горячие точки." Он посмотрел на высокую каменную стену, ограждающую поместье от лугов. "Готовься. Держись крепче."

Он легко взобрался на стену, нашел опору и протянул руку ей. Лиана, не привыкшая к физическим нагрузкам, с трудом карабкалась по холодным камням, царапая руки. Элиан почти втащил ее наверх. Внизу, в нескольких шагах, чернела свобода и бескрайние луга. И страх.

"Прыгай!" прошептал Элиан. "Я поймаю!"

Лиана зажмурилась и прыгнула в темноту. Она упала не на землю, а в его крепкие объятия. Они покатились по мокрой траве, смешавшись в клубок плащей и смеха, сдавленного страхом быть услышанными.

"Быстро!" Элиан поднялся первым, помог ей. "К лошадям!"

Они бежали через луг, спотыкаясь о кочки, чувствуя, как влажная трава хлещет по ногам. Где-то позади, в поместье, залаяла собака. Лиана чуть не вскрикнула от ужаса. Элиан схватил ее за руку крепче, почти потащил.

"Вон они!" он указал на две темные фигуры, стоявшие у опушки леса. Лошади, неказистые, но крепкие, терпеливо ждали. Элиан что-то тихо проговорил на своем языке, погладил гриву ближайшей лошади. Животное тихо зафыркало, ткнулось мордой ему в плечо. "Она спокойна. Садись!"

Он помог Лиане взобраться на одну лошадь, сам вскочил на другую. Последний раз оглянулся на освещенные окна особняка Верра – на свою прошлую жизнь, на тюрьму.

"Вперед!" скомандовал Элиан, и лошади тронулись рысью, унося их вглубь леса, навстречу неизвестности и надежде.

Путь на север был кошмаром и чудом одновременно. Две недели превратились в три из-за объездов, непогоды и постоянного страха. Они избегали больших дорог и городов, двигаясь проселками и лесными тропами. Вести с фронта преследовали их: разговоры в редких придорожных тавернах (куда они заходили только за хлебом и информацией, тщательно скрывая лица) были полны ужаса. Демоны прорвали оборону у Перевала Черного Камня, сожгли несколько деревень. Беженцы тянулись на запад, сея панику. Власти усилили патрули на дорогах, ища дезертиров и шпионов.

Лиана впервые в жизни увидела настоящую нищету, страх и жестокость. Видела плачущих детей, стариков, бредущих с узелками, слышала рассказы о демонических тварях, не боящихся стали. Ее мир сузился до спины Элиана впереди, до усталости в костях, до постоянного гнетущего чувства опасности. Ее бархатное платье было порвано и выпачкано грязью, волосы спутаны, руки покрыты царапинами и мозолями. Но внутри горел тот самый факел – цель.

Элиан был ее скалой. Он находил безопасные места для ночлега под открытым небом, добывал еду (иногда охотясь, иногда меняя последние монеты на лепешки у таких же беженцев), успокаивал лошадей, когда те пугались ночных шумов. Его связь с природой проявлялась постоянно: он находил чистую воду, предчувствовал приближение патруля или дикого зверя, успокаивал разбушевавшийся ветер на перевале. Его магия была тихой, но жизненно необходимой.

Магия Лианы же, напротив, рвалась наружу в моменты сильного стресса, как дикий зверь. Когда на них напала стая голодных волков на горной тропе, отчаянный крик страха Лианы вырвал из нее волну чистой силы. Воздух вокруг нее сгустился и ударил по зверям, как невидимый таран, отшвырнув их в ущелье. Когда пересохший ручей оказался единственным источником воды, а лошади изнемогали от жажды, ее отчаяние заставило землю под ногами содрогнуться, и из трещины хлынул грязный, но живительный поток. Каждый раз после таких всплесков она чувствовала себя опустошенной и испуганной. Что, если в следующий раз она не сможет контролировать это? Что, если причинит вред Элиану?

"Это сила, Лиана," успокаивал он ее, когда она дрожала после очередного неконтролируемого выброса энергии. "Дикая, да. Но сильная. В Аркануме тебя научат управлять ею. Как укрощают молнию." Его вера в нее была непоколебима.

Они миновали выжженные войной земли, где воздух пах серой и смертью, где руины деревень стояли как мрачные памятники. Видели вдали силуэты демонов – огромных, искаженных, излучающих зловещую энергию. Каждый раз они прятались, затаив дыхание, молясь, чтобы их не заметили. Война перестала быть абстракцией. Она была здесь, вокруг, дышала им в спину.

И вот, на исходе третьей недели, измученные, грязные, но не сломленные, они увидели его. Арканум. Он возвышался над горной долиной, как корона, высеченная из самого неба. Не просто здание, а целый город магии. Огромные башни из светлого камня, казалось, росли из скал, их шпили терялись в облаках. Мосты из чистой энергии перекидывались между башнями. Купола сияли под солнцем неземным светом. По периметру, на гигантских утесах, стояли каменные изваяния грифонов, драконов и других мифических существ, чьи глаза, инкрустированные самоцветами, словно следили за приближающимися. Ворота, огромные, из черного металла, испещренные рунами, были открыты, но от них веяло не гостеприимством, а испытанием.

"Мы… мы добрались," прошептала Лиана, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Усталость, страх, надежда – все смешалось в один клубок.

"Добрались," подтвердил Элиан, но его голос звучал напряженно. Он смотрел не только на величественные башни, но и на толпу у ворот. Сотни фигур. Люди в дорогих мантиях и простой одежде. Эльфы в изящных, природных тонах. Массивные, покрытые чешуей дракониды в практичных доспехах. Суровые орки с ритуальными шрамами на лицах. Изящные, с гибкими телами и змеиными глазами ламии. И даже пара фигур, чья раса была не сразу определима – возможно, с элементами крови драконов или иных существ. Это был плавильный котел рас, культур и магических традиций. И атмосфера была наэлектризована не только предвкушением испытаний, но и явной, осязаемой напряженностью.

Они спешились, оставив усталых лошадей на импровизированном посту у подножия тропы, ведущей к воротам. Подходя ближе, Лиана почувствовала на себе тяжелые взгляды. Особенно от группы молодых людей в богатых одеждах, явно столичных аристократов. Один из них, высокий, с надменным лицом и плащом, отороченным горностаем, презрительно оглядел ее грязное платье, а затем перевел взгляд на Элиана. Его губы искривились в усмешке.