скачать книгу бесплатно
Фигуры в проеме засуетились, и вниз один за другим полетели контейнеры.
– От кого груз? – опешил Глеб.
Пилот Андреас не отвечал, а Глебу почудился смешок на том конце.
Всего Глеб насчитал десять контейнеров. Теперь они смотрелись разбросанными игрушками шаловливого ребенка-великана.
«Беркут» подлетел еще ближе и завис в 20 метрах почти над головой Глеба. Из проема наклонились вниз к Глебу пять фигур в скафандрах, махали руками и улюлюкали.
– Может, в гости зайдете? – пригласил Глеб. – А то как-то неловко даже…
– Нет-нет, – ответил Андреас. – Мне сейчас надо поспеть на следующий виток станции. Мы не собирались сюда залетать…
– Да, еще… Чуть не забыл! – заржал Андреас. – Принимайте пассажира.
Из транспортника, один из парней неловко выпал смешно махая рукой.
– Это я, Глеб!
– Майк? – растерялся и одновременно обрадовался Глеб. – Ну ты и юморист!
– Счастливо, парни, – попрощался Андреас.
– Доброго пути!
«Беркут» на ходу закрыл трюм и полетел прочь, набирая скорость.
Майк опустился, тормознув для порядка струей амортизатора, в паре метров от грузовика и молодецки развел руки:
– Здорово, старина! Не ожидал?
– Майк, – обнял его Глеб. – Вот уж правда, не ожидал!
– Давай-ка подберем груз, с Марса везу. А кое-что и подальше…
– Как ты добрался?
– Нормально. Ехал на перекладных. Посчастливилось встретить старого знакомого, и меня изволили подбросить. Они как раз к Титану летят. Как тебе мое появление?
– Да я чуть дар речи не потерял! Прилетают непонятно кто, кидают какие-то ящики… Черт знает от кого, и еще неизвестно, какой потом счет предъявят! Что за подарочный набор от неизвестного благодетеля? И тут еще и пассажир в придачу!
– Надеюсь, я не слишком потревожил тебя своим появлением?
– Я думаю, что твоей массы будет недостаточно, чтобы Феба упала на Сатурн!
Майк захохотал:
– Не знаю, как ты разглядел через скафандр, но я и впрямь слегка поправился.
– Это что, посылки от тещи? – спросил Глеб, укладывая контейнеры с розовыми полосками на свои кубы. – Довольно тяжелые…
– Здесь в основном провизия и еще кое-что по мелочи. Я тебе потом расскажу, в порядке очереди. Ты, старина, совсем заматерел, одичал. Перешел на подножный корм?
– Я с него и не сходил.
– Я про лед, – пояснил Майк.
– Ну да, я тоже. Надо же к природе приобщаться. Кстати, Майк, ты не против, если я предоставлю тебе возможность самому разместиться на корабле? Мне надо бы тут закончить работу.
– Конечно, как скажешь, капитан.
– Хорошо. Залезай, поедем на корабль, придешь в себя после дороги. Я думаю, разгрузка контейнеров может подождать до завтра?
– Разумеется, – согласился Майк. – Только контейнер номер пять мне надо взять с собой. Там у меня… тапочки домашние и халат.
– Зачет, – рассмеялся Глеб.
Контейнеры выложили из кузова, Майк со своим вошел в шлюз, и закрыл створку. Глеб вернулся к неоконченному делу. Лежавшие вразброс пять блоков льда он доплавил, скинул с грузовика восемь новых и поехал за последней партией.
Сатурн уже вовсю блистал кольцами, наклонившись над горизонтом. В этом чудилось что-то издевательское. И ледник на этот раз поддавался плохо: пила уже разряжена, а чувства Глеба пребывали в смятении от встречи с приятелем. Хотелось все бросить и начать расспрашивать его о Земле, но так нельзя. Нельзя давать волю чувствам. Общение надо дозировать после столь долгого перерыва, а то и расплакаться недолго. Из одиночества, как из голодания, надо выходить постепенно.
Шестой куб никак не хотел отделяться. Пила уже еле-еле работала, да и усталость сказывалась. Глеб присел на него, отдыхая и глядя под ноги.
…Потом волна ушла. Глеб выпустил Лисс из объятий и она, смеясь, поцеловала его. Он ощутил невероятный страх за нее, за ее будущее, ее беззащитность и хрупкость перед холодным безразличием космоса.
– Я был там. Я видел. Там нет никакого края, Лисс. И светлые миры, если они и вправду существуют, то где-то слишком далеко, и люди не готовы найти их. Знаешь, Лисс, я хотел бы, чтобы сейчас, пока эта Земля еще твоя, пока ты в своем времени, ты жила бы здесь…
– А ты бы спускался ко мне между своими рейсами? – издевательски продолжила она.
Глеб покраснел, осекся, но продолжил с жаром:
– Неужели ты не понимаешь, что можешь потерять все это навсегда?
Лисс взглянула ему в глаза и прошептала:
– А ты неужели не понимаешь?..
5
Освободившись от скафандра, Глеб поднялся по трапу на третий ярус, в жилой отсек, и ступил на мягкую ковровую дорожку, приноравливаясь к притяжению. После пятнадцати часов на Фебе движения стали неловкими, неуверенными. Прошелся по кольцевому коридору, отметив, что Майк вселился в каюту номер 2, рядом с его каютой. Принял душ, побрился. Довольный собой, напевая что-то умиротворяющее, решил зайти на камбуз что-нибудь перекусить. Здесь его ждало потрясение: в центре стола почетно возлежал пирог в обрамлении яблок, рядом стояли банка с густо-золотым медом и бутылка красного вина. Майк, этот молодой добродушный балагур, с курчавой черной головой и вечно торчавшими в разные стороны прядями волос, широко улыбался и пританцовывал в фартуке. На его ногах и впрямь красовались домашние шлепанцы.
– Вино из захолустья, но очень хорошее, – пояснил Майк, снимая через голову фартук. – Я его везу тебе из одного райского местечка. Как же я им надрался как-то раз!
Глеб, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, потер лоб.
– Что за начинка? Просто потрясающа! – поинтересовался он, откусив кусок.
– Клюква, черника, еще что-то. Не поверишь, но кое-что собрал сам, – улыбнулся Майк. – Расскажи, что было после моего отъезда? Как живешь?
– Ничего интересного, Майк. Мне объяснили, что после Веги мне такая страховка нужна, какую Агентство не в состоянии оплатить. Вот с чем связан отказ в визе на Землю.
– И ты что?
– Я впал в некоторое уныние и здесь нашёл себе временное пристанище. Решил заняться заготовкой льда и стать на время отшельником. Еще год с небольшим, и я буду совершенно свободен от всех обязательств по контракту с АКПО. Так что время на моей стороне. Ещё не решил, что буду делать потом, но никто меня уже никуда не пошлет и уже не прикажет. На Землю в любом случае не пустят. Вот и живу. Уныние прошло постепенно, но недоумение осталось.
– Слушай, а ты новости получаешь?
– Новости ловятся иногда и то обрывочно. Феба – закоулок, где никого толком нет. Ретрансляционная станция ближайшая на Титане. – Глеб махнул куда-то рукой. – Мне не от кого новости получать. Сам давай рассказывай!
Майк вожделенно потер руки, глотнул вина и, пригладив вихры, начал:
– Короче, дело было так. Прибыл в Лунариум, в карантин. Посадили в одиночку. Взяли анализы. Истыкали иголками спину и череп. Но на второй неделе одобрили содержимое черепа, выписали в общий изолятор с четырьмя дурачками с Ганимеда. Там отсидел еще пару недель, после чего вставили под кожу чип с паспортом, – он показал на лоб. – И отпустили. Некоторое время я шлялся по барам, да по девушкам. Сам понимаешь, после всего пережитого хотелось оторваться. Душа горела, хотелось скорей на Землю. Взял билеты на ближайший лайнер, потом рейсом в Германию – теплынь, лето, дождь! Ну, это лирика.
Зашел в Агентство. Там какое-то запустение царило. Кто в отпуске, кто в пространстве. Никого из знакомых не найти. Сидит молодая поросль, ничего не понимает, никакого уважения ко мне не испытывает. На третий день добыл-таки из них положенную путевку на Средиземное море, на Болеарские острова. На Болеарах познакомился с цыпой. Отличная девчонка. Она развела меня профессионально – к концу второй недели я после одной бурной вечеринки очнувшись в одних плавках на пляже и насилу добравшись до отеля, понял, что остался без денег. Вот дерьмо! Ее и след простыл. Пришлось лезть в кредиты. Полетел я в Канаду к друзьям. Думаю, леса, чистый воздух – тратить много не придется. Выхожу из самолета, ко мне подваливает некий человечишка и говорит: вы сколько времени планируете провести здесь? Я ему – месяц, а что? – А то, говорит мне человечишка, что каждый день здесь обойдется тебе голубчику в 170 эрт. – Это почему так? – Вот потому так, что вы на американской территории, а приписаны к Европейскому Агентству. Ну, я дней пять побыл там, посетил могилы предков, навестил друга моего детства и обратно вернулся.
Захожу снова в Агентство, получаю весточку от начальника нашего, Василевского. Оказывается, перевели нас в подчинение Комитета Безопасности. Мировое Правительство подумало-подумало и порешило, что слишком много у них забот и без Поиска, а безопасности ужасно мало. Василевский, сказал, что будто бы все это ненадолго, поиграют в безопасность и будя. Но, по слухам, дело обстоит иначе.
– А ты что думаешь?
– Не знаю. Террористы недавно взорвали лайнер, шедший на Меркурий. Народу погибло… Безопасность нужна, конечно. Но слишком перестраховываются. Визы зачем-то сократили – теперь никому, даже простым работягам грузчикам, транспортникам больше трех месяцев не дают. Да что там! – махнул рукой Майк. – В общем, погулял я, вернулся весь в долгах на Лунариум.
Тут вручают мне задание от Василевского доставить тебе груз и сообщить, что ожидает он тебя с «Далеким Зовом» на Тритоне. А знаешь ли ты что такое Тритон? – ликующе спросил Майк, потирая руки.
– Что такое Тритон? – спросил Глеб, перебрав в памяти все что он знал о луне Нептуна и не найдя причин для приступа воодушевления исходящего от Майка.
– М-м-м! Тритон… Это же самое туристическое место в Дальнем космосе! Там подзаработать – раз плюнуть…
Глеб недовольно поморщился.
– Ну да, я так и подумал, – слегка разочаровался Майк. – В общем, теперь нашего АКПО нет, а есть отделение Комитета Космической Безопасности именно на Тритоне… Прикинь? Раз вы космос осваиваете, то и сидите-ка вы в своем космосе…
Глеб недоуменно почесал лоб.
– Значит, вызывают нас на Тритон? Обидно. Я-то надеялся оставят в покое.
– Да, капитан. Нам надо прибыть 18-го.
– Маневры… Разгон… – подсчитывал Глеб, зажимая пальцы. – Да, с запасом десять дней. Пара тонн воды.
Глеб закончив подсчет, отпил из бокала:
– Вино прелесть! Новости – хуже некуда. На кой черт нужны деньги, если на Землю толком не пускают?
– За выслугу пускают, причем пожизненно. Дают белый паспорт.
– За выслугу? – переспросил Глеб.
– Ну, если ты на хорошем счету у начальства, – начал перечислять Майк. – дают задание, и учитывают стаж, лет 20 должно быть, обещают белый паспорт. Выполняешь задание, отсиживаешь карантины, дают тебе пробно поселиться на Марсе в течении двух лет с ежегодным отпуском в три месяца, потом отсиживаешь еще карантины и наконец вручают белый паспорт истинного землянина.
– И никак иначе? – изумился Глеб.
– Нет. Теперь только так, – развел руками Майк.
Глеба вытер ладонью лицо, подавив негодование.
Майк допил свое вино и разлил еще.
– Что-то там нехорошее происходит, Глеб. Но к чему все это, я не пойму. Сначала филиалы сворачивали, теперь вообще все представительства Поиска упразднили. Значит, поисковики уже не нужны Мировому Правительству. Нашли видать, другие методы регуляции численности… Правильно: всех обучить да к чертям запустить на погибель, дороговато обходится, на одной идеологии разоришься.
– Тебе удалось что-нибудь узнать о Лисс? – спросил Глеб спустя минуту.
Майк вздохнул и поднял глаза, смотря прямо на Глеба.
– Раз числилась в АКПО когда-то, то теперь вся оставшаяся информация у Василевского на Тритоне. И я, поверь мне, ничего больше этого получить не в состоянии. Вот еще что…
На Лунариуме есть, оказывается, центр, где ведется учет и наблюдение за землянами. Называется загадочно: Центр Миграционного Контроля и Связи. Там работает Кейша, одна такая колоритная дамочка, с которой я очень близко и давно знаком. Она сообщила мне, что поскольку у каждого землянина имеется вшитый чип, теоретически можно с точностью до суток сказать кто, где, когда. Я упросил ее сделать сие, не очень законное действо. Пришлось даже рассказать твою душещипательную историю. Кейша растаяла и согласилась.
– Не тяни, Майк, – умоляюще перебил Глеб и непроизвольно сжал пальцы в кулак.
– Глеб, я не знаю, обрадует тебя или расстроит. Короче, нет такой Лисс Весты на Земле. Просто она вышла замуж, сменила фамилию и дело с концом. Ни одна баба не будет ждать героя девять лет, сам подумай, скорее Вселенная схлопнется нахрен!
– Баба, может и не будет…
– Дерьмо! – Майк хлопнул себя по колену. – Сколько парней мне говорили одну и ту же несусветную чушь: она ждет меня, мы любим друг друга! Ни одного не знаю, кого бы дождались. Молодая девка, как бы ни была влюблена… самый цвет жизни растратить, ради чего? Даже год – срок непомерный, не говоря уж о девяти! Ну сам ты подумай хорошенько. Даже при наиогромнейшей к тебе любви и ожиданию тебя три года, получить известие о гибели, потом еще три года ждать зачем?
– Не три, а два года с половиной ждать, – мрачно поправил Глеб.
– Ну хорошо, старик. Пусть два с половиной. Ты сам бы уже не надеялся. А тут? Молодость уходит, ради чего? Вдруг ей встретился хороший парень, и все в ее жизни поменялось, ушла она из этого долбанного Агентства с нищенской зарплатой и живет не зная горя где-нибудь на тех же Болеарах? У них ребенок, она вышла замуж, все хорошо. Она и знать то не знает, что ты вернулся. Даже если знает. Вот представь, как она встретит тебя, что тебе скажет?
Глеб задумался.
– Вот ребенок у нее, вот любимый муж, все хорошо. И тут – ты вернулся. Бросает она ребенка, мужа, работу и спешит встречать тебя. И стоит она и говорит извини, думала ты помер, не дождалась, влюбилась в другого, в живого и доброго, любит меня и дитя у нас. Сожалею, что никого у тебя не осталось, что на Землю тебя не пустили. А теперь побегу обратно, а то домашних дел по горло. Так что будь здоров, дорогой, не падай духом, держи хвост пистолетом, авось еще кого-нибудь найдешь. Так она скажет? Но зачем ей еще раз тыкать нож в рану? Давай-ка, старик, жить по-новой! Какого черта ты гробишь себя, когда весь мир наш, только руку протяни! А?
Майк был прав. Сто раз прав. Повисло напряженное молчание. Глеб вздохнул и закрыл уши руками, чтобы не слышать противного писка.
6
Из мерцающей пустоты со звоном выпал еще один осколок.
Судьба столкнула их, но тогда получилось как бы вскользь. И только вторая попытка оказалась удачной. И спустя довольно много времени с момента знакомства, Глеб вспомнил, что они встречались раньше. Это случилось, когда Глеб вернулся со стажировки, получив звание второго пилота и уже поступив на работу в Поиск. Ему предстояло задание, но для него первое настоящее, – его первый поиск в дальнем космосе, участие в двухлетней экспедиции на Данхкут. Прощай родной университет!
Глеб сгреб со стола всякие мелочи и бросил в раскрытую сумку. Снял со стены фотографию родителей, положил сверху. Застелил постель покрывалом, приоткрыл форточку, осмотрел напоследок комнатенку, которую он занимал последние десять лет. Застегнул молнию на сумке, и закинув ее за плечо, легко и беззаботно вышел во двор кампуса, где пахло весной и слепило солнце, будто в новую светлую жизнь, навстречу приключениям и новым друзьям… чуть не натолкнувшись на тонкую светловолосую девчонку в потертых джинсах, грязно-голубой рубашке и огромных черных очках.
– Прости, ради бога! – извинился Глеб.
– Ты спешишь? Уезжаешь? – она поправила очки, из-под которых удивленно поднялись брови, и выпрямилась, стараясь казаться выше.
– Навсегда, – вздохнул Глеб.
