banner banner banner
Звезды Эгера. Т. 2
Звезды Эгера. Т. 2
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Звезды Эгера. Т. 2

скачать книгу бесплатно


Оглянулся Петё налево, направо и, подкрутив усы, заговорил:

– Наш капитан Мекчеи верит в Добо и Борнемиссу. Добо и Борнемисса верят в нас и в стены твердыни. Теперь я скажу, во что я верю.

– Слушаем, слушаем!

– Нынче в числе прочих крепостей пали две могучие твердыни: Темешвар и Солнок…

– И Веспрем.

– В Веспреме не было людей. А почему пали эти две могучие крепости? Пройдут годы, и люди, наверно, скажут: пали они потому, что турок был сильнее. А это не так. Они пали потому, что Темешвар защищали испанские наемники и Солнок тоже защищали наемники – испанцы, чехи и немцы. Теперь позвольте сказать, во что верю я. Я верю в то, что Эгер не будет оборонять ни испанское, ни немецкое, ни чешское войско. Не считая пяти пушкарей, у нас все – венгерцы, да еще большинство – эгерчане. Это львы, защищающие свое логово. Я верю в венгерцев!

Лица у всех раскраснелись, все подняли кубки. Петё мог бы уже и закончить свою речь, но он продолжал с жаром народного трибуна:

– А венгерец как кремень: чем больше его бьют, тем больше искр высекают. Так неужто же две тысячи молодцов, родившихся от венгерских матерей и отцов, выросших на коне да венгерском зерне, пивших густую бычью кровь[16 - Сорт эгерского вина.] из подвалов эгерских святых отцов, – неужто они не справятся с рванью-дрянью, водохлебами, чубастыми прощелыгами?

Слова его заглушили крики, бряцанье сабель и смех, но Гашпар Петё еще разок подкрутил усы, покосившись куда-то в сторону, и закончил так:

– До сих пор Эгер был просто славным городком, городом хевешских и боршодских венгерцев. Дай бог, чтобы впредь он стал городом венгерской славы! Басурманской кровью напишем мы на стене; «Не тронь венгерца!», чтобы по прошествии веков, когда настанет вечный мир и на руинах крепости будет зеленеть мох, сын будущих столетий, сняв шляпу, гордо сказал: «Здесь сражались наши отцы – да будет благословен их прах!»

Поднялся шум, все бросились целовать оратора. И Петё уже не мог продолжать свою речь. Да ему и не хотелось больше говорить. Он сел и протянул руку лейтенанту боршодцев Тамашу Бойки.

– Тамаш, – сказал он, – там, где мы с тобой будем, туркам не поздоровится!

– И хорошо же ты сказал! – кивнул головой Тамаш. – Я хоть сейчас готов ринуться на целую сотню!

После Петё больше никто не был в силах произнести тост. Просили Гергея, но он, как ученый человек, не привык ораторствовать.

Каждый завязал беседу со своим соседом, и зал наполнился веселым гомоном.

Добо тоже оживился, чокался то с одним, то с другим соседом. Он протянул кубок Гергею, а когда священник пересел побеседовать с Петё, поманил Гергея рукою:

– Сын мой, сядь сюда.

И как только Гергей сел рядом с ним, Добо сказал:

– Я хочу потолковать с тобой о сыновьях Тёрёка. Я им тоже написал, да, как видишь, зря.

– Да, – ответил Гергей, поставив свой кубок, – думаю, что нам не дождаться их. Янчи предпочитает биться с турком в чистом поле. А Фери не поедет так далеко, он не покинет Задунайщину.

– Правда, что Балинт Тёрёк умер?

– Да, умер, бедняга, несколько месяцев назад. Только смерть освободила его от оков.

– На много ли он пережил жену?

– На несколько лет. Жена его умерла, когда мы вернулись из Константинополя. Мы как раз к ее похоронам прибыли в Дебрецен.

– Добрая была женщина, – сказал Добо, задумчиво кивая головой, и потянулся за кубком, будто желая помянуть покойницу.

– Да, таких не часто встретишь, – сказал Гергей, вздохнув, и тоже потянулся за чарой.

Они молча чокнулись. Быть может, оба думали, что добрая женщина видит с небесных высот, как они осушают чару в ее память.

– А Зрини? – спросил Добо. – Я написал и ему, чтобы приезжал в Эгер.

– Он приехал бы, да только уже несколько месяцев ходят слухи, будто боснийский паша готовится выступить в поход против него. В феврале я беседовал с дядей Миклошем в Чакторне. Он уже и тогда знал, что на Темешвар, Солнок и Эгер идет большая турецкая рать. Еще попросил, чтобы я написал для него письмо королю.

– Не пойму, куда девался Лукач. Давно пора ему вернуться. – Лицо Добо омрачилось. – Да и лазутчику Варшани тоже пора прибыть с донесением.

Перед дверями заиграли дудки и трубы:

Мишка-франт свалился в воду.

Панни ждет его у брода.

Казалось, будто всем влили новую кровь. По знаку Добо оруженосец впустил музыкантов: трех дударей и двух трубачей. В числе их был и цыган. На голове его красовался большой ржавый шлем с тремя петушиными перьями. У пояса на тесемочке висела сабля без ножен. К босым ногам были привязаны огромные шпоры. Усердно надувая щеки, трубил он на своем кларнете.

Все слушали с удовольствием. Когда песню повторили, кто-то из лейтенантов запел глубоким голосом:

Небо голубое, лес покрыт листвою.
Конь мой белоногий, дай вскочу в седло я.
Вновь пущу оружье в дело боевое,
Чтоб меня все турки поминали воя.

Лейтенант был статный парень с холеными усами. Усы торчали у него в разные стороны двумя стрелами. Даже сзади можно было его узнать.

– А кто этот лейтенант? – спросил Гергей, склонившись к Добо.

– Иов Пакши, младший брат капитана Комаромской крепости.

– Хорошо поет!

– И, должно быть, храбрый малый. Кто любит петь, тот и дерется храбро.

– А тот молодой человек, с огненным взглядом и закрученными усами?

– Пишта Будахази, офицер. Шесть конников привел с собой.

– Видно, что прирожденный воин. А тот подальше, с густой бородой, тянется сейчас за кубком?

– Беренц Бай, офицер. Пять конников привел. Тоже славный малый.

– А этот молодцеватый паренек с шелковым платком на шее, рядом с эгерским горожанином?

– Пишта Фекете, офицер. Шесть конников привел.

– Да, верно, ведь я же беседовал с ним.

Лейтенанту Пакши хотелось спеть и второй куплет песни, да слова вылетели из памяти. Дудари ждали, когда он начнет.

Вдруг кто-то крикнул:

– Да здравствует наш священник!

– Да здравствует старейший в нашем войске! – крикнул Золтаи.

Цецеи весело возразил:

– Может, прадед твой старейший, а я еще совсем не старый!

– Да здравствует самый молодой защитник крепости! – гаркнул Петё.

Тут уж и Криштоф Тарьяни взял в руки кубок и, зардевшись, чокнулся с гостями.

– Да здравствует тот турок, – крикнул Гергей, – которому мы первому вышибем зубы!

Все захохотали, и каждый чокнулся с соседом.

С места поднялся румяный эгерский дворянин. Он откинул с правого плеча синий плащ с большим воротником, разгладил усы в обе стороны, пригладил чуб и сказал;

– Да здравствует тот, кто первый сложит голову за Эгер!

Гордым и серьезным взглядом посмотрел он вокруг и, ни с кем не чокнувшись, осушил бокал до дна.

Вряд ли думал он, что пьет за самого себя.

Стрелки больших стоячих часов показывали одиннадцать. Вошел караульный и, остановившись в дверях, доложил:

– Господин капитан, турки уже в Макларе.

– Только передовые части, сын мой.

– Нет, побольше, господин капитан. Они лавой идут при лунном свете, а позади в поле видно множество шатров и огней.

– Ну, стало быть, завтра они будут здесь, – сказал Добо, кивнув головой.

Он отпустил караульного, сказав, что до утра можно не являться с новыми донесениями, и встал. Это означало, что пора расходиться.

Мекчеи увлек в угол зала Гергея, Фюгеди, Петё и Золтаи. Он перекинулся с ними несколькими словами, затем поспешно подошел к Добо и, звякнув шпорами, сказал:

– Господин капитан, двести человек готовы выехать ночью.

– Куда это к лешему?

– В Маклар.

– В Маклар?

– Пожелать туркам спокойной ночи.

Добо весело пригладил левый ус и отошел к оконной нише, куда за ним последовал и Мекчеи.

– Что ж, ришта, не возражаю. Такая вылазка ободрит народ в крепости.

– И я подумал так же.

– Когда охота биться – и сабля здорово берет. Но тебя я не пущу.

Мекчеи огорчился.

Добо спокойно взглянул на него:

– Ты ведь точно бык – на любое дерево налетаешь. И, смотри, когда-нибудь сломишь рога. А тебе надобно голову беречь. Если моя голова упадет, пусть хоть твоя цела останется. Это я говорю только тебе. Борнемисса и остальные могут ехать. Гергей осторожнее тебя – пусть он встряхнет хорошенько турецкие передовые отряды. Позови его сюда.

Гергей мигом очутился возле Добо.

– Что ж, Гергей, можешь ехать, – сказал Добо, – только возьми с собой не двести, а восемьдесят – девяносто человек. Хватит и этого. Вы ударите внезапно, вызовете смятение. И тотчас летите обратно. Да смотри, чтоб ни один не погиб!

Подошли и другие офицеры.

– Господин капитан, разрешите и мне.

– Всем ехать нельзя. Я поручаю это дело Борнемиссе. Пусть выберет троих. А тот, кого не возьмут, должен помнить о присяге: беспрекословное подчинение.

– Петё, Золтаи, Фюгеди! – перечислил тоном приказа Гергей.

Пишта Фекете взглянул на него с такой мольбой, что Гергей добился разрешения взять и его.

– Пиште Фекете я уже давеча обещал.

– Господин капитан, – умоляющим тоном произнес юный Тарьяни, – разрешите и мне поехать!

Добо снова пригладил усы.

– Ладно уж, так и быть. Только держись все время около господина лейтенанта Гергея! – И шутя добавил: – Смотри, если тебя убьют, не смей показываться мне на глаза! Это я говорю тебе заранее.

6

Гергей чуть не бегом бросился в казарму конных солдат. Трубить не стал. В широком коридоре выстрелил из пистолета.

Солдаты соскочили с постелей.

– Сюда, ко мне! – крикнул Гергей.

Он выбрал в свою сотню самых шустрых.

– Раз-два, одеться! И пока я трижды моргну, быть верхом с саблями у ворот. Ты беги к господину второму капитану и попроси у него человеколова. Захватишь с собой. И чтоб у каждого на луке было маленькое ружье.