скачать книгу бесплатно
«Только бы выдюжить! Не сломаться! Я ещё буду! Я хочу!»
Он шептал фразы в полузабытьи, боясь испугать маму. Татьяна Алексеевна всё слышала, клала свою ладошку ему на влажный лоб и тихонько баюкала неспокойное дитя.
«Болезнь оголяет человека. Выставляет напоказ внутреннее, то, из чего состоит индивидуум. А может, болезнь есть испытание? Тест на совместимость с жизнью? Тогда кто экзаменатор?» – едва слышно шептал он во тьму.
– Спи, Макарушка… – слёзы стекали по лицу, и она их смахивала свободной рукой.
– Мама, если выживу, уедем к морю. Море – это радость и покой. Море – это счастье.
– Как скажешь, сынок.
Макар забылся в полусне. Дыхание становилось глубже и тише.
Механический будильник, что стоял на прикроватной тумбочке, мерно цокал, но вдруг замер. Татьяна Алексеевна в первые секунды не поняла, что произошло.
Переведя взгляд на сына, замерла в первичном оцепенении. Дыхание исчезло, черты лица совсем заострились.
Страшная догадка ворвалась в сознание матери. Она положила руку на лоб сыну. Холодная испарина, холодная кожа…
Тишину больничной палаты разорвал цок часового механизма. Макар открыл глаза и впервые за последний месяц улыбнулся матери.
– Мне кажется, я выжил! Больше никакой химии. Забери меня отсюда, мама.
Татьяна Алексеевна не верила в чудеса. Более того, не признавала религии, эзотерики, знахарства. Но то, что произошло у неё на глазах с её собственным сыном, шло вразрез с её пониманием жизни как таковой.
– Очень хочу кушать, – тихо произнёс Макар.
– Так нельзя же, сынок! Завтра процедура.
– Мам, процедуры не будет. Я излечился. Мне так и сказал Он.
– Кто?
– Я не знаю, кто. Голос. Но он мне сказал уходить отсюда.
– Так как же можно?
– Мама, – уже твёрдым требовательным голосом обратился Макар к матери, – мы уходим домой!
У медсестёр переполох. Шутка ли – больной требует его выписать из отделения в 22:00. Когда нет врачей, когда этому больному завтра процедура назначена.
– Людмила Ивановна! – взывала в телефонную трубку дежурная медсестра, поясняя возникшую ситуацию.
«Вызывайте скорую, хотя нет. Я сама позвоню. Отпускайте Макара домой».
Медсестра так и застыла с трубкой в руке. За 17 лет работы в отделении она не припоминала случая, чтобы «Железная леди» – так звали за глаза Людмилу Ивановну – шла на поводу у больного.
«Отпускайте под мою ответственность!»
Уже в телефонной трубке были короткие гудки, а дежурная медсестра всё не могла поверить в услышанное. Опомнившись, положила трубку на рычаг аппарата связи, шумно выдохнула воздух из груди и быстрым шагом направилась к палате Макара.
Макар сидел на стуле и смотрел, как мама собирала вещи сына.
– Мама! Мы ничего отсюда не возьмём!
– Сынок! А телевизор? А магнитолу? Нельзя оставлять…
– Мы ничего с собою не берём. Не хочу с этим в новую жизнь. Телевизор… Пусть кому достанется. Это уже не важно.
Через полчаса прибыла санитарная автомашина для перевозки больного.
– Домой? – широко улыбнулся фельдшер, неоднократно бывавший в доме у Макара на назначениях.
– Домой! – улыбнулся открытой улыбкой Макар.
Автомобиль качнулся, скрипнул сайлентблоками и покатил по ночному городу.
Вступился за профессию
Приезжая в любую из городских клиник, обслуживающих пациентов 03, можно было наблюдать следующую картину.
Доктора и фельдшеры в синей униформе что-то пишут в белых листах формата А4. Да, это медицинские карты вызова. Фронтальная часть – то сплошные цифры, кодированная информация для статистической службы, и, что самое интересное, меня всегда веселило то, что подгонять приходилось диагноз под код, а не наоборот. Тыльная же сторона карты – это уже жалобы больного, краткий анамнез и объективное, то, что реально происходит с пациентом.
Место действия: приёмное отделение 20-й горбольницы, что в Москве, прозванной в народе «фабрикой смерти». Сидим мы напротив стойки дежурных медсестёр и с упоением занимаемся эпистолярным жанром.
Совсем молоденький мальчик лет 19, в синей новёхонькой форменной одежде, весь испуган и зажат, с румянцем от волнения на щеках, протягивает ургентному хирургу, самцу лет 35, самодовольному, хамоватому (за хамством почти всегда прячут трусость и безграмотность), брезгливо смотрящему на окружающий, как он считает, плебс, сопроводительный талон.
Хирург взял в руки серую истончённую бумаженцию и с негодованием в голосе принялся истерить в адрес молодого фельдшера, ещё недели тому назад сдававшего государственные экзамены в медицинском училище, примчавшегося на одну из городских подстанций к заведующему, находясь в романтическом флёре. С одним желанием – спасать! Помогать страждущим и болезным. На зарплату в 4 500 рублей!!! (Это было в 2004 году. – прим. автора.)
– Да что ж это за дрянь такая! – выл хирургический эскулап. – Это что ты тут понаписал? Печёночная колика. Мочекаменная болезнь. Острый аппендицит. Хронический холецистопанкреатит. Что это такое? Наберут по объявлению! – безостановочно выл хирург, свалившись на фальцет.
Молоденький фельдшер был раздавлен и низвержен этим не по годам и не в меру упитанным самодовольным хамом. И что было примечательным, он ещё поглядывал по сторонам, особо акцентируя внимание на молоденьких медсёстрах приёмного покоя.
– Ты хоть думаешь своей деревянной головой, выставляя кучу нелепых диагнозов, что мне приходится спускаться с этажа, чтобы твою же глупость читать и смотреть эту бабищу, где совсем нет хирургической патологии, где терапевт разберётся…
– Одну минуту, коллега! – убелённый сединами врач скорой помощи, отдавший службе юность, молодость, всю жизнь, Витя Казаков, с чарующим пенсне на кончике носа, с неподдельной искринкой в глазах посмотрел на хирургического специалиста и вкрадчиво, затем с нарастанием выдал тираду в адрес негодующего:
– Вы знаете, коллега! А ведь этот мальчик – фельдшер! Который обязан знать основы реаниматологи, кардиологии, терапии, хирургии, акушерства и гинекологии, инфекционных болезней, детских болезней, неврологии, травматологии, токсикологии, особо опасных инфекций… Вы же, – он помолчал, выдержав мхатовскую паузу, – окромя своего аппендицита, и знать-то, и ведать ничего не желаете! Больного смотреть без лабораторной тройки не станете, да и не страшно, что парень в клинику больную привёз, главное, что не оставил!
Хирург вылетел из приёмника пулей.
Я смотрел на Виктора, и меня распирало чувство гордости за то, что судьба наградила меня тем, что удалось работать бок о бок с такими людьми.
Людьми величайшей силы духа и воли! Желания помочь страждущим, не прячась в тишине ординаторской, нося белый халат на голое волосатое тело, потому как жарко. Да и вообще это поколение врачей скорой помощи из 70–80-х, отдавших службе 03 лучшие свои годы, променяв молодость не на карьеру, а на грязь, пот и черновую работу. В холод и дождь, метель и мороз. Таща за собою на подстанцию детей, где те, сидя за столом на кухне, рисовали на листиках карандашами да фломастерами под присмотром диспетчерской службы.
Нижайший поклон вам, поколение скорой помощи 70–80-х.
Инородное тело прямой кишки
«Двадцать!» – с нежностью вылетел призыв из динамика, и дальше в невыключенный микрофон из недр диспетчерской нёсся дикий ржач фельдшеров по приёму вызовов и коллег, находившихся в диспетчерской. «Срочный!» – и снова смех. На «срочный» бежать нужно стремглав. Я влетел в диспетчерскую «будку» и сразу понял, что веселье явно из-за меня. Ирина, та, что меня отправляла на вызов, задыхалась от смеха. Схватив лист, я пробежал глазами графу «ПОВОД К ВЫЗОВУ: инородное тело прямой кишки, мужч., 34 года…».
– Ну блин! Я что, проктолог? – и, рассмеявшись сам, посмотрел на Ольгу М., врача-невролога, человека, отдававшего скорой всю свою жизнь. О! Этот человек – медицинский архангел! Ожидая от нее реакции, так как пропустить сей занимательный факт она не могла, хрипло кашляя прокуренными «Явой» лёгкими, она выдавила из себя: «Сладенький тебя ждет!». Я помчал!
Скрипя сайлентблоками, «газель», будто старый фрегат, выезжала из ворот с сиреной и мигающими синими маяками, распугав автомобилистов, «хохоча» направо и налево грозным кряком горна.
Войдя в квартиру, я давил в себе смех. В комнате было двое. Он и она.
– Что стряслось? Я внимательно Вас слушаю, – усилием воли пряча своё настроение, жадно хватая воздух, проговорил я.
– Доктор! – метнулся ко мне взволнованный мужик лет тридцати четырёх. – Познакомьтесь! Это моя жена Леночка, – я недоуменно смотрел то на говорящего, то на давящуюся смехом женщину.
«Может, путаница в карте? Диспетчер…»
– Вот, – продолжал мужик.
– Стоп! – оборвал его я. – К кому вызов?
– Ко мне, доктор, ко мне! – обрадовался мужчина.
Я смотрел то на мужчину, то на женщину, и понимал, что в данной ситуации что-то не совсем так. Женщина рыдала от смеха, уткнувшись в свои колени, и её светло-русые вьющиеся волосы, расплескавшись, устремились к полу. Мужик же, переминаясь с ноги на ногу, стоял передо мною.
– У кого инородное тело прямой кишки? – спокойно и в то же время твердо поинтересовался я.
– У меня! У меня! – радостно и с чувством полного облегчения, прижав руки к груди, закивал мужик.
В моей голове информация, влетевшая в мозг, силилась зацепить хоть одно логическое звено таких разномастных злоключений в моей медицинской практике. Я молча уставился на мужчину.
– Поймите правильно, доктор! Мы с Леночкой решили заняться анальным сексом! – мужик заговорщицки мне подмигнул. Леночка, что тряслась в кресле, вдруг взвыла и зашлась в диком хохоте, уже откинувшись на спинку кресла, при этом топая ногами.
– Анальным? – переспросил я.
– Именно! Вы сейчас всё поймёте! – мужчина двинулся ко мне.
– Стоять! – грозно крикнул я и шагнул к раскрытой межкомнатной двери.
Леночка уже рыдала от смеха и извивалась в кресле.
– Больной кто? У кого инородное тело? – снова переспросил я.
– Да я больной, у меня… – затараторил больной. – Я ей: «Давай туда!». Она мне, мол, нет! Мне больно будет. Я ей: «Ну давай, я аккуратно!». Она мне: «Да нет, больно». Ну, я тогда взял баллончик освежителя воздуха, что в туалете стоял. Смазав его маслом, себе вставил в анус и показываю ей, что, мол, не больно…
Девушка Леночка – она уже ревела от смеха белугой. Я смотрел на этого идиота с полным чувством бессилия понять сложившуюся ситуацию. В моём мозгу не укладывалась полученная моим слуховым анализатором информация как таковая.
– Ну! Вот, в принципе, и всё.
– Что всё? – с видом дебила спросил я.
– Ну, – замялся он, – он туда полностью и вошёл.
– Кто вошёл? Куда?
Мужик стоял передо мною, понуро склонив голову, словно школьник, нашкодивший в столовой.
– Ты дурак? – спросил я его, не веря тому, что он мне наговорил.
– Я пописать не могу, доктор! Спасите меня.
Что происходило внутри меня в тот момент, мне вряд ли удастся описать, так как для обывателя это полный П. Для доктора скорой сие есть работа.
– Ну-ка! Ложись на спину и покажи мне живот! – совладав с замешательством, я шагнул к дивану. Он лежал на диване, я осмотрел его живот. Даже визуального осмотра было достаточно, для того чтобы понять, что рассказанное им ранее было правдой. По ходу прямой кишки было инородное тело сумасшедших размеров.
– Господи! – простонал я. – Ты бы взял ещё баллон с монтажной пеной. Собирайтесь!
– Ну, вот, доктор, смеётесь вы… – заканючил тот.
– Да ты сейчас ещё всю больницу веселить станешь, и особенно хирургов, что тобою, балбесом, заниматься станут! – в сердцах произнёс я и стал оформлять сопроводительный талон.
Меня вдруг осенила догадка. Вот так просто воткнуть в себя этот предмет он вряд ли смог бы без подготовки.
– Ах, милый! – широко улыбнулся я. – Да ты шельмец! Шалун! Я всё понял. У тебя проблемы с потенцией, и ты таким образом стимулируешь, то бишь делаешь себе массаж предстательной железы!
Мужик густо покраснел.
– Ну, нельзя же так, – укоризненно покачал я головой. – Сходил бы в магазин для взрослых, купил бы резиновое изделие.
– Ему в магазин для взрослых идти стыдно! – услышал я голос Леночки.
Весьма приятный голос. И только сейчас я обратил внимание на барышню.
Да! Стильная красивая женщина, невероятно симметрично сложена и сногсшибательно красива. Её глаза были цвета спелой зелёной оливки. Разрез глаз ранил прямо в сердце неимоверным миндалевидным изгибом. Губы и рот пленяли чувственностью и жаждой. Грудь сводила с ума, а узкая талия, переходящая изгибами в аккуратную и красивую попку, шатала нервную систему и швыряла в желание обладать её длинными и точёными ногами.
– Ндя! – крякнул я и посмотрел на мужчину понимающим взглядом.
Уже на крыльце городской больницы мужик заговорщицки шептал мне в ухо, чтобы я его подождал или оставил телефонный номер, чтобы он меня смог отблагодарить.
– Да полноте вам, – с иронией в голосе отвечал ему я, – скорая помощь у нас оказывается на безвозмездной основе, то бишь бесплатно. Мне государство жалование платит.
Телефонный номер я всё же оставил и, признаться, не пожалел. Потому как не раз и не два пил кофе в окружении прелестницы, пока её супруг залечивал увечья от любовной страсти к анальному сексу.
Гадание по руке
Коллизии в отношениях между сотрудниками на работе приводят в такие дебри, что скулы сводит от смеха. Не раз и не два я натыкался на истории, в которых сам попадал в эпицентр паутины смешной ситуации. Чаще лично заплетал историю, разбавляя унылость трудового подвига.
Сергей был водителем автомобиля скорой помощи. Водитель от Бога, как говорится, и иначе не скажешь. Только говорить любил, а вернее, возмущаться. Вопрос заработной платы – вообще притча во языцех! Он переходил на такие феноменальные обороты речи, что слуховой анализатор отказывался сотрудничать с восприятием информации. Он не стеснялся женского пола и даже считал вполне логичным на данную тему изъясняться сугубо нецензурной лексикой.
За бытовым хамством, и это было очевидно, Серёга прятался. За скептицизмом хоронил свои «скелеты из шкафов», а впрочем, я никогда не встречал человека, который бы приходил и говорил: «Здравствуйте! Я Иван Перов. Вот моё прошлое!», – и хрясь! Прямо перед всеми. Нате, мол, кушайте из моего прошлого. Огладывайте мои косяки!
Но случилось так, что довелось мне сидеть в очереди на приём то ли в ЖЭКе, то ли в «Водоканале».
