Грета Гарбо. Жизнь, рассказанная ею самой

Первый заработок!..

К нему почти сразу добавились деньги за съемки уже в рекламных роликах. Альва тоже снималась и фотографировалась. Думаю, если бы она не умерла так рано от болезни легких и рака, то смогла стать куда более знаменитой актрисой, чем я.

Двадцать крон за ролик для нас, экономивших каждое эре, были сумасшедшими деньгами. Почти богачки… Тогда мы сумели сделать маме подарок, о котором она не могла и мечтать, – золотые украшения! Пусть это была позолота, пусть низкопробная, но уже излишество, которое мы могли себе позволить. Я никогда не гонялась за драгоценностями, не считала, что «лучшие друзья девушек – бриллианты», и мама тоже. Даже когда я стала уже богатой и смогла забрать ее в Нью-Йорк, обеспечив всем, она не обвешивала себя золотом и не швыряла деньги на ветер, сказывалась многолетняя привычка экономить. Но покупка золотых безделушек после стольких лет бедности была символом того, что нам удастся вырваться из этой самой бедности.

Ради красного словца журналисты придумали мою «страшную клятву» у постели умирающего отца, мол, как и Скарлетт О’Хара, я дала себе слово, что обману, украду, убью, но голодать не буду! Никто не задумался, что в то время мне было всего четырнадцать, и настоящей цены деньгам я еще просто не знала, а уж о том, чтобы обмануть, украсть или убить ради них, вообще помыслить не могла. Не было клятвы, но было понимание, что деньги значат много.

Иногда они действительно значат слишком много.

Следом за рекламой шляпок начались съемки в рекламных роликах иногда с совершенно дурацкими названиями и темами, например, «Как не стоит одеваться». Кому пришло в голову снимать такой ролик, не знаю, но я с удовольствием изображала вполне целомудренное переодевание из одного нелепого наряда в другой. Я не отличалась стройной фигурой, потому мешковатые пальто, которые набрасывали мне на плечи, оказались вполне подходящим антуражем.

Что такое большие деньги, я узнала раньше, чем научилась их зарабатывать. Обычный путь хорошенькой простушки? Возможно…

Много ли усилий нужно, чтобы, будучи отъявленным ловеласом и имея большие деньги, совратить глупенькую девчонку? Представляю, какой визг поднялся бы, признайся я журналистам в том, что меня на шестнадцатом году жизни соблазнил красавец М.Г. Что ужасного, кроме моей юности? М.Г. был много старше и богат.

В действительности ничего безобразного в этом не было. Макс никогда не обещал мне главного – замужества, если я о нем и мечтала, то лишь по собственному почину. Не мечтать не могла, потому что не представляла, как можно девушке заработать самой на жизнь.

К обеспеченной жизни имелись три пути: замужество, торговля своим телом или дорога в актрисы. Второй отпадал сразу, пуританское воспитание в семье давало себя знать, за него я благодарна маме. Чтобы стать актрисой, требовалось нечто большее, чем у меня тогдашней, кроме хорошенького личика нужна стройная фигура и талант. Стройностью я не отличалась, сказывались деревенские корни родителей, никакой аристократической бледности, наоборот, «кровь с молоком» и здоровая крестьянская упитанность. Да еще и страшная застенчивость и зажатость…

Оставалось замужество.

Только такая наивная дурочка, какой была тогда я, могла искренне верить, что аристократ М.Г. женится на девушке, которой приходилось вместе с семьей обрабатывать огород, чтобы хоть как-то прокормиться. Мои успехи в рекламе шляп тоже большими не назовешь. Несколько фотографий и рекламных роликов способны скорее отвратить от меня, чем привлечь. Да, хорошенькая, да, не испорченная, но деревенская простушка без образования и приличных манер, о деньгах и говорить не стоит.

И все же я благодарна Максу, он показал мне другой мир, в котором мужчины дарили своим возлюбленным богатые подарки, а не тискали их в знак приязни в углах. Я узнала, что такое роскошь, не по кадрам из фильмов или подглядыванию в окна домов, а воочию. Нет, М.Г. не представлял меня своей семье и не выводил в свет как невесту, на это не стоило и надеяться, но он был внимателен и добр. Влюбиться в красивого, умного и богатого аристократа нетрудно и более изысканной девушке…

Конечно, маме совсем не нравились наши с М.Г. отношения, какой же матери понравится? Она лучше меня понимала, что никакого замужества не будет, что это лишь временная связь, а закончиться может все очень плохо. Назревал скандал, я ушла жить в особняк к М.Г.

Никому и никогда не рассказывала и впредь не намерена этого делать, каково жить в особняке богача молоденькой дурочке, втайне мечтавшей стать там хозяйкой. Как смотрят на такую самозванку слуги, как приходится сидеть в своей комнате, если появляются гости. Игрушка…

М.Г. был очень добр и щедр, он и желал бы жениться, но это означало испортить самому себе репутацию и отношения со многими. Теперь, по прошествии стольких лет, я прекрасно это понимаю. Деревенскую девчонку, пусть даже родившуюся в Стокгольме, но в бедном районе, ни за что не приняли бы в его круге даже в качестве супруги богатого М.Г. А деловые и дружеские отношения связаны неразрывно. Думаю, то, что я не вынудила М.Г. на себе жениться, очень хорошо, испортила бы жизнь и ему, и себе, потому что скоро начались ссоры. Из меня, как оказалось, можно сделать леди, но для этого нужно стать Пигмалионом, а Макс этого не желал и не сумел бы.

Несомненно, как порядочный человек, Макс не раз задумывался над моим будущим. Что со мной делать дальше, ведь постоянно наши отношения продолжаться не могли.

– Чего ты сама хочешь, Грета Ловиса?

Конечно, я хотела за него замуж, но как об этом скажешь?

– Стать актрисой.

Никогда не забуду почти жалостливый взгляд М.Г. Актрисой хочет стать девушка столь неуклюжая и зажатая, что предпочла бы и на сцене стоять в углу, не привлекая к себе внимания? Нелепость данной мечты была Максу очевидна, но не отказывать же мне еще и в этом?

На мое счастье, какой-то из рекламных роликов попался на глаза режиссеру мини-фильмов с пустейшим содержанием Эрику Петшлеру, который разглядел актерские задатки у толстушки Греты Ловисы. Я всем сказала, что получила стипендию на учебу в «Драматене» за свой «талант» и что сумела поступить в студию, несмотря на большой конкурс (более 10 человек на одно место). Все поверили или сделали вид, что поверили. Как и в то, что Петшлер ходатайствовал за меня перед бывшим директором Театральной Королевской академии, а тот даже прослезился от моих дарований…

Теперь, когда М.Г. уже столько лет нет с нами, можно хотя бы так признаться, что это он щедрой рукой оплатил не только мое обучение, но, кажется, и поступление тоже. Задатки задатками, но были куда более талантливые претендентки. Хорошо, что в 1922 году я просто этого не понимала, иначе совесть замучила бы.

С Максом мы остались в дружеских отношениях, позже он не раз выступал моим финансовым консультантом и даже снова твердил о своем желании на мне жениться. Но нельзя дважды войти в одну реку: став богатой и знаменитой, я стала другой, совсем другой… Я благодарна ему за помощь в решающий момент. Таких решающих было немало, позже мне еще не раз помогали. Но как иначе выбиться наверх девушке из бедного квартала Стокгольма?

«Драматен», наряду с Королевской оперой, самый почитаемый театр в Швеции, думаю, не только в ней. Учиться в его студии означало наверняка стать настоящей актрисой. Блестящие преподаватели, новые, ранее невиданные методики наряду с прежними, испытанными временем…

Но мне очень мешало отсутствие всякого образования.

– Грета, ты мечтаешь сыграть Марию Стюарт?

– А кто это?

Мгновение в комнате стоит мертвая тишина, а потом раздается дружный хохот…

Это превратилось в расхожую шутку, как и мой ответ на вопрос о том, когда родился Стриндберг:

– Зимой.

Я помнила, что где-то читала, как сам Стриндберг говорил о снеге в день его рождения. Мне и в голову не пришло, что нужно назвать 1849 год.

Конечно, я была невозможно необразованна, да и где набраться знаний, в парикмахерской, взбивая мыльную пену, в лавочке или при демонстрации шляп? В нашей парикмахерской клиенты разговоров об эстетике произведений Стриндберга не вели, в лавочке, где я помогала наводить порядок после дня торговли, тем более, и в шляпном отделе универмага тоже. М.Г. в голову не приходило заниматься моим образованием, для Макса я была хороша и такой.

Позже я пыталась наверстать то, что не получила в детстве и юности, очень много читая, но из-за стеснительности и неуверенности никогда не могла демонстрировать свои знания. Даже Битон, не раз удивлявшийся моему знанию поэзии и литературы, смог заявить, что я ничего не читаю.

Что такое студия «Драматена» 1922 года? В театрах актрис хватало, нас готовили, скорее, для кино. Студии, штамповавшие фильмы, росли как грибы после дождя. Но кино-то немое! Все эмоции требовалось выражать жестами, движениями, проигрывать мышцами лица.

Мы просто штудировали системы ритмичного движения Дельсарта и Далькроза. Для тех, кто ничего о них не знает (есть же такие, кто, как я, не слышал о Марии Стюарт):

– француз Франсуа Дельсарт, живший в прошлом веке, изучал природу движения человеческого тела, разбив все движения на центробежные, центростремительные и нейтральные. Он считал, что только естественные, освобожденные от условностей жесты способны выразить чувства и красива только природная пластика. Он же разработал шкалу движений по аналогии с музыкальной;

– Эмиль Жак-Далькроз пошел дальше, он решил соединить пластику и музыку, заставлял своих учеников и последователей телесно проживать музыку. Одна из школ Жака-Далькроза была открыта и в Стокгольме. У него очень сложная и одновременно доступная и понятная система соответствия музыки мелодическим темам и голосам оркестровых инструментов.

Идея соединить музыку с пластикой, конечно, великолепна, яркий тому пример Айседора Дункан, Нижинский, Йосс… Только мне это не помогало абсолютно. Возможно, я просто бесталанна музыкально и пластически, но раскрепоститься в достаточной степени не удавалось, толстушка Грета оставалась неуклюжей.

Макс мог оплатить мое обучение и содержание, но купить мне пластику он не мог, а самой не удавалось даже похудеть, не говоря уже об изящности. Как раз в это время я окончательно переросла себя прежнюю и теперь была похожа на папу. Главное – неуловимо изменилась форма глаз, они вдруг стали глубокими и словно увеличились в размерах.

Я научилась «правильно» откидывать голову назад, что на экране в зависимости от ситуации означало любовь или ненависть, держаться прямо, либо глубоко дыша (волнение), либо не дыша совсем (спокойствие), картинно прикладывать руку тыльной стороной ладони ко лбу… Но дальше выражения эмоций при помощи лица и рук дело не пошло, тело не желало ни подчиняться, ни худеть. Мне категорически не давались танцы и фехтование, моя пластика никуда не годилась, страшно мешала зажатость и сознание того, что я излишне упитанная.

И все-таки Эрик Петшлер пригласил меня сняться в эпизоде полнометражного фильма «Питер-бродяга». Я в настоящем кино – это почти исполнение мечты, казалось, от эпизодической роли до статуса звезды остался один шаг. Особых изысков с закидыванием головы или фехтованием в фильме не было, немного покрасоваться в купальнике, покривляться, якобы дразня главного героя, и все… Режиссер Эрик Петшлер не предъявлял высоких требований к игре, оператор Оскар Норберг не терзал нас новыми и новыми дублями, сняли довольно быстро, уже в декабре 1922 года состоялась премьера.

Мама скрывала слезы в темноте кинозала, но я видела, что она плачет. Ее Кета стала актрисой! В том, что я буду звездой, мы все тогда не сомневались. А как же иначе?

Успех? Ничуть, вряд ли кто-то кроме моих родных и знакомых заметил крайнюю справа девушку в купальнике, излишне болтливую от смущения.

Несмотря на занятия, я ничего не умела и страшно смущалась. Чтобы снять зажатость и искоренить застенчивость, одного старания мало. Но педагогам некогда возиться со смущающейся девушкой, такие в актрисы не идут. Благодаря симпатичной внешности роли в эпизодах мне были бы обеспечены, может, даже крошечные роли второго плана, но не больше.

Так и осталась бы никем, не встреться мне Мориц Стиллер, мой ангел-хранитель.

Мои Пигмалионы

Если кто-то из молоденьких девушек, мечтающих о славе звезды Голливуда, считает, что достаточно иметь симпатичную внешность и актерские данные, то сильно ошибается.

Во-первых, ни одна самая примечательная внешность эталоном сама по себе не является, ее нужно обрабатывать. Мою тоже.

Ни одна из звезд не есть цветок, пересаженный на почву «фабрики звезд», они все ВЫРАЩЕНЫ там, созданы. Для начала селекционированы, потом жестоко ограничены во всем, часто «перелицованы» в буквальном смысле этого слова (большинству актрис-звезд что-то поправляли), перевоспитаны и поданы с соответствующим гарниром ролей.

Это неизбежно. Мало кто из актрис остался с собственной внешностью, и чье амплуа совпадало бы со своим характером. Какой быть, решала студия, покупавшая не только твою внешность, но и саму душу. Полное подчинение и послушание.

Девочки, мечтающие о карьере звезды экрана, учтите это, не думаю, чтобы подход сильно изменился. Пусть сколько угодно твердят, что актеры ныне вольны выбирать себе все от гримера до студии. И тогда могли, но только звезды. Думаю, старлетки и сейчас не вправе.

Нужно немного объяснить, что такое Голливуд первой половины века. Тот Голливуд, о котором грезили миллионы по всему миру, тогда только рождался. Где-то за год до нашего со Стиллером приезда в США слились три кинокомпании, образовав «Метро-Голдвин-Майер» – МГМ, быстро ставшую лидером всего кинопроизводства Америки и мира. Энергичный Майер набирал новый персонал для расширения производства, а потом приглашал приглянувшихся актеров, режиссеров, художников, композиторов – всех, кто чего-то стоил, работать в МГМ, обещая золотые горы.

Если честно, то для многих эти горы состоялись, но куда больше было таких, чье золото оказалось черепками, а то и вовсе обернулось трагедией.

Студийная система только складывалась, позже ее много ругали, утверждая, что она губительна, но в период, когда звуковое и цветное кино лишь зарождалось, особенно в годы Великой депрессии, именно эта система позволила выжить многим в киноиндустрии.

Студия заключала контракт с актером или актрисой, определяя еженедельную плату и обещая некоторое количество фильмов в год. Это удобно и неудобно одновременно и для студии, и для актеров. Зарплата даже при отсутствии съемок давала возможность как-то существовать, если на актера не было спроса. Обычно если снимали и не в эпизодах, то актеры получали еще плату за роли.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.