Пандемия

Сергей уже месяц не видел Наташу. Закрывшись в госпитале, без права передвижения, врачи всех государственных и частных клиник, как могли, спасали инфицированных. Койко-мест не хватало, десятки тысяч зараженных требовали госпитализации. Часть из них быстро шла на поправку, но многие были в критическом состоянии. Тот отек легких, который неумолимо приводил к тяжелейшей пневмонии, не помогали снять ни новейшие аппараты искусственного дыхания, ни антибиотики пенициллиновой группы, которых становилось все меньше и меньше. Страны, начавшие вначале сотрудничество и взаимопомощь в доставке медикаментов и средств защиты, прекратили диалог и наглухо закрыли границы. Один только белорусский президент продолжал сохранять невозмутимость и призывал граждан не волноваться, что было похоже на безумие. Но Белоруссию со всех сторон закрыли другие страны, так что, когда эпидемия началась и там, страна оказалась не готова к ней вовсе. Врачи массово увольнялись и убегали из клиник, не желая находиться в зоне риска без средств защиты, больные массово умирали по своим домам без помощи.

Выделенные деньги на борьбу с пандемией не могли спасти всеобщий коллапс и при такой ситуации города в скором времени ждал дефицит продуктов и всего необходимого.

Срочное совещание начальников рабочих групп правительства было назначено на 9 утра и Сергей ждал возвращения Саши. Он уже готовился к худшему, так как все их труды последних месяцев шли насмарку. Те контакты и связи, которые удалось установить вначале с Вашингтоном, рухнули в одночасье, когда Штаты вышли на первое место в мире по заражению. Там не только больницы, но и плавучие госпитали и поезда были переполнены умирающими, брошенными фактически на произвол судьбы.

Саша вернулся осунувшимся и удрученным.

– Наверху все в панике, – сказал он, упав в кресло, – Запасы терпения на исходе. Все ждут решения от президента, но и он не в состоянии что-то изменить. Кремль сам боится заражения. Все ходят в масках, не подают друг другу руки. Я вырвался оттуда, как только смог.

– А что с вакциной? Удалось продвинуться немцам или китайцам?

– Пока глухо. Они, как и мы, делают некоторые успехи, но необходимо значительное время на клинические исследования. Все твердят только об одном, почему так плохо финансировали медицину и науку по сравнению со спортом и бизнесом. Теперь все заперты в своих стенах, – Саша потер лоб и устало добавил, – Есть еще одна секретная новость, о которой я не должен говорить тебе. Президент заболел. После встречи с главврачом больницы в Коммунарке, оказалось, что врач был уже заражен коронавирусом. Сейчас все в недоумении. Врача изолировали в его кабинете, весь персонал под надзором.

– Да, это новость, так новость, – вздохнул Сергей, который продолжал думать о Наталии. Смертность в России была еще крайне низкой по сравнению с другими странами, но и пик заражений был еще впереди, как у США, где заразились миллионы. И там, на передовой, сражалась с вирусом его Наташа.

– Но надо что-то делать, нельзя сидеть так на месте, – вскочил он и начал ходить по кабинету.

– А что ты можешь предложить? – разозлился Саша.

– Нужен или быстрый прорыв в медицине или мгновенное переселение жителей в Сибирь и на Дальний Восток. Там уже тепло. Вот о чем я думал в последнее время, – ответил Сергей и остановился напротив друга. – Если мы не можем организовать городской карантин, то единственное решение – массовое переселение подальше от очагов заражения. Находиться в городе становится опасно. Вирус устойчив и живуч, он, возможно, давно летает во всем пространстве города.

– Ну ты даешь! И как же, по-твоему, мы разом эвакуируем столько народу?

– Ну ты же логист у нас в прошлом, вот и позаботься об этом. А я займусь пока набором первых групп желающих.

– Ты знаешь, а в чем-то ты прав, – сменил тон и задумался Саша, – Наша страна, как и Канада имеет огромные территории, и, если вирус туда не доберется, мы там выживем. Этим мы и отличаемся от скученной Европы и перенаселенной Азии.

– Так действуй, напросись на встречу с премьером. Получи его согласие.

– Я так и сделаю, спасибо за идею, – Саша похлопал друга по плечу и мигом выскочил из кабинета.

«А я подумаю пока, как вытащить в первую группу Наташу», – решил про себя Сергей, и набрал ее номер.

Наталия нервно дернулась, когда в ее кармане зазвонил телефон. Клиника, в которой она работала, требовала от врачей и волонтеров, соблюдение строжайших мер безопасности. Помимо комбинезона, перчаток и масок, они носили очки, все это крайне затрудняло и сам процесс работы, и простейшие бытовые манипуляции. Разговоры по телефону и вовсе были запрещены. Поэтому она с раздражением вытащила телефон, надеясь отчитать беспокоящуюся за нее маму. Когда же она увидела номер звонящего Сергея, она решила сменить гнев на милость.

– Привет, рада твоему звонку, – проворковала она. – Волнуешься за меня? Все хорошо, больных много, но мы соблюдаем строжайшую изоляцию и карантин. Как твои правительственные успехи? – поспешила она переключить тему.

– Нам надо срочно встретиться, Наташа, это важно, – как можно серьезнее сказал Сергей. – Мы не виделись уже две недели и это не простое беспокойство. Ты можешь взять отгул и приехать домой? Есть важная информация.

– Ты же знаешь, что не только твоя работа важна сейчас, – попыталась отказаться Наталия. – Я здесь на своем посту и сейчас эта встреча совсем некстати.

– Мне надо рассказать тебе о планах эвакуации, я хочу, чтобы ты была со мной в первой группе, – напрямую выпалил Сергей. – Но это все очень секретно, пожалуйста, приезжай. Буду ждать тебя.

– Только если меня отпустят, – взволновалась Наталия. – А про какую эвакуацию ты говоришь?

– Давай при встрече, о пропуске я позабочусь. Подробности дома, целую и до встречи, – обрадовался Сергей, так как знал, что Наташа бывает крайне упрямой.

Среднего роста, блондинка, миловидная, с кошачьими манерами и легкой грацией, она, как казалось Сергею, сводила с ума всех мужчин вокруг себя. Ее магнетизм и обаяние сочетались с начитанностью и остротой интеллекта, а достойное воспитание позволяло сохранять верность любимому мужчине. И что важно, она не выносила ему мозг, как это принято у поглощенных влюбленностью и собственной персоной женщин. Она работала врачом и ценила свою работу. Она не вторгалась мегерой в его личное пространство, не требовала безустанного внимания, а позволяла ему самому делать то, что считалось нормой в природе и не роняло ее собственного достоинства, то есть ухаживание. В общем не женщина, а находка для мужчины, поэтому так и дорожил ею Сергей.

Выехав домой, он решил сделать Наташе домашнее романтическое свидание. «Нужно только вино к рыбе», – вспомнил он и заехал по дороге в работающий еще «Ароматный мир», где взял бутылку Совиньон Блан. Аромат этого вина Наташа обожала. Черная треска лежала в холодильнике второй день, но Сергей надеялся, что она не испортилась.

Дороги были пустынные как от людей, так и от машин, и он доехал до Донской улицы за десять минут. Перед поворотом к дому его все же остановила машина службы полиции, но завидев правительственный пропуск, мгновенно отпустили. Запарковавшись в подземном гараже своего дома, он поднялся на лифте на пятый этаж и вошел в их пока еще скромную 50-метровую квартиру. Нельзя сказать, чтобы она была неуютной, но жить в ней с детьми, а он предполагал их после свадьбы, было бы тесновато. Маленькая прихожая, кухня студия и скромная по размерам спальня – вот и все жилище, на которое у него едва хватило денег после возвращения в Россию. Зато санузел с огромной ванной компенсировал отсутствие детской сполна. Там и любила нежиться Наталия, по которой Сергей так невыносимо скучал вторую неделю.

Он положил бутылку охлаждаться в холодильник, вынул и понюхал рыбу. «Вроде ничего», – решил он и присыпал ее перцем. На гарнир он решил сделать брокколи. Готовить Сергей любил, но исключительно для Наташи и друзей. Для себя он по-спартански обходился овсяной кашей и простецким салатом из овощей. Иногда жарил стейк, когда организм особенно требовал калорий и протеиновых белков.

Наташа явилась только через два часа. Она была уставшей, и чмокнув Сергея в губы, отправилась прямиком в ванную. Когда Сергей заглянул к ней спросить, когда подавать ужин, она уже лежала в пене и умоляюще подняла брови.

– Ладно, принесу все сюда. Здесь нам будет даже удобнее, – улыбнулся Сергей в предвкушении близости.

Он сервировал чайный столик и налил вино в бокалы. Рыба была изумительной, свежей и немного сладкой. Наташа закрыла глаза от блаженства, и загадочно улыбнувшись, отставила свой пустой бокал.

– Как же хорошо дома, я так устала на работе, – проворковала она, потянувшись всем телом.

Сергей не стал ждать второго приглашения и, уже через минуту они обнимались в теплой воде. Страстные поцелуи Сергея накрыли Наташу с ног до головы, и она протяжно застонала, уступая его напору. Сергей был счастлив. Наконец то, она с ним, и он никуда ее не отпустит. Ни за что на свете, пусть хоть весь мир заболеет этим чертовым коронавирусом.

Утром Сергей проснулся один. Он даже не заметил, как Наташа ушла на работу.

«Черт, надо было поставить будильник. Мы так и не поговорили о самом главном, тупой я болван!» – разозлился он на себя. «Но как же было хорошо. Наташка моя суперженщина. Надо ее спасать и как можно скорее», – выскочил он из постели.

Но ситуация вышла из-под контроля буквально за два дня. Вначале в США. Там инфекция заразила за неделю 10 миллионов человек. Болели уже не только пожилые, но и молодежь и дети. Стали рождаться зараженные младенцы. Смертность превысила цифру в 10000 человек в день. Умирали уже не только простые люди, гибли политики, звезды и известные бизнесмены. Ужас охватил всю Америку, где ввели всеобщий режим бедствия. В России, несмотря на карантин, все шло похожим сценарием с отставанием в месяц. Строжайшая изоляция несколько сгладила рост заболевших, но создавалось впечатление, что переболеть коронавирусной заразой предстояло всем, а вот выжить единицам. Вопрос выживания заключался в силе иммунитета каждого человека, его жизненной силе и способности выработать антитела до момента изготовления вакцины, которую ожидали лишь к концу года. До этого надо было пересидеть где-то лето, и главное осень. Ученые в один голос твердили, что ожидается вторая волна заражений, сильнее весенней.

На Земле наступил коллапс. И как Данте реалистично описал свой ад, так легко было увидеть его в пандемии. Но где же убежище, куда спастись? Ни Данте, ни Гете, никто другой, так и не смогли реалистично описать будущий рай. Утопия спасения тяжело поддавалась воображению, как и все деяния добра, начиная с самого воскресения Христа и веры во всевышнего. Зато ад виделся наяву как на ладони.

Тяжесть ситуации в России осложнялась еще и тем, что правительственная верхушка во главе с президентом фактически отказалась помогать населению деньгами. Выплаты безработным были мизерными и требовали сбора документов, которых у большинства, работавших без контрактов, просто не имелось. Иммигранты и вовсе не обладали правами граждан России. Те крошки, которые бросали со стола власти, были каплей в море по сравнению с тяготами, легшими на плечи горожан. Если сельские жители еще могли как-то прокормить себя огородом и запасами консервов, то горожане, привыкшие получать зарплату и отовариваться в супермаркетах, оказались брошены на самовыживание. А там, где начался голод, начались и беспорядки. Пока это были единичные случаи, пресекавшиеся полицией и Росгвардией, но как могла власть сдержать многомиллионное население мегаполиса. Люди не хотят умирать от голода, в то время, когда народная кубышка плотно запечатана на крайний случай. Для населения это случай уже наступил, и народ был готов взять свое уже не переговорами, а силой. Так было всегда, история могла это подтвердить, и не раз.

Это понимали в США и Европе, где выделялись из бюджета триллионные суммы в долларах. Но в России жадность властей вела страну к катастрофе.

Сергей осознал грядущий хаос еще вчера. Когда стало ясно, что никакого экологического переселения не будет и правительство не в состоянии его организовать, он стал собирать вещи. Маршрут спасения был разработан им заранее. Главное, чтобы согласилась Наташа, взять с собой ее и ее маму не представляло труда. Город был закрыт, но у него был правительственный пропуск, и на машине можно было выехать на Волгу. Там, не доезжая до Чебоксар, в небольшом поселке у него имелся домик для рыбалки. За домом присматривал бывший егерь, старинный друг его дяди, который и втянул его в рыбацкий отдых на просторах матушки Волги. Поселок Воротынец, родина величайшего русского воеводы и боярина Михаила Воротынского, покорителя Казани и героя битвы при Молодях, была конечной целью путешествия. Когда-то, местному герою, с малым разрозненным войском удалось разгромить многочисленную орду крымского хана Девлет-Гирея и надолго отбить тому охоту навязать свою волю Московскому княжеству, ведущему тяжелые ливонские войны. Потом он впал в немилость подозрительному государю Ивану Грозному, замучившего того пытками из-за доноса в измене. Так часто случалось с героями, но память побед Воротынского на Оке будут помнить потомки веками. Туда и хотел отправиться Сергей и как можно скорее.

Позвал он и Сашу, но тот все еще сомневался. Что делать, люди быстро забыли пандемию 100-летней давности, когда, не успев вылечиться от брюшного тифа, 100 миллионов человек умерли от испанки. Смертность тогда превысила количество умерших от холеры, оспы и чумы вместе взятых. Сергей же ожидал худшего.

Но настоящим шоком для него стало заражение Наташи в госпитале. Первым желанием было сразу ехать к ней. Он пытался дозвониться и выбить пропуск на посещение, но все было тщетно. Карантин есть карантин. Мысли Сергея понеслись сплошным вихрем неизвестно куда. «Я чувствовал, что надо уезжать еще тогда, я мог спасти ее», – упрекал он себя, – «Но что я мог сделать, она так упряма, и она врач. Это был ее долг! Теперь вся надежда на чудо», – думал он, шагая днями по кабинету. Работать в таких условиях он не мог.

Но чуда не произошло и, как и тысячи других, Наташа умерла через неделю. Не спасли ни лекарства, ни аппарат вентиляции легких, к которым были подключены многие умирающие. Его так и не пустили к ней на свидание. Мир Сергея, как, впрочем, и весь мир рухнул в одночасье. Но если всех охватил ужас и смятение, то Сергей впал в апатию. Нет, он не впал в ступор, инстинкт понес его автоматически к цели. Он не стал задерживаться в Москве ни минуты, попрощался с Сашей и выехал поздно вечером из Москвы. Там, на Волге, он уже не надеялся пережить свою трагедию и заполнить хоть чем-то образовавшуюся в сердце пустоту. Его просто несли ноги. «Трус, сбежал с корабля», – слышался ему собственный голос, – «Даже не похоронил Наташу». Но что он мог сделать, трупы сжигали за день сотнями и выдавали на руки родственникам только прах в урнах. Хоронить мертвецов уже боялись, как во время чумы. Попрощаться с покойными можно было только на онлайн церемонии, что Сергей делать не стал. Как мог он смотреть в лицо ее матери, когда мог спасти ее! И он решил сохранить лицо Наташи живым и счастливым в своей памяти. Мир вокруг покатился к черту, а медицина оказалась беспомощной перед страшным заболеванием века.

Глава 4

Сергей пришел в себя только в Нижнем Новгороде. Как он доехал туда на машине он не помнил. Смутно вспоминались посты по дороге, проверка документов, но сама дорога не запомнилась абсолютно. Всю дорогу лил дождь, видимость была никакая и он не сразу сообразил, что преодолел четыреста с лишним километров за два с половиной часа. Должно быть ехал он быстро. «Странно, что не разбился», – пролетела шальная мысль в голове, – «Хотя было бы легче». Страшная утрата снова легла тяжелым грузом на сердце. Ехать дальше он не мог и припарковался у ближайшей гостиницы. В Нижнем карантин был еще не так строг, как в Москве. Сюда зараза только протянула свои щупальца, но тем не менее у Сергея на ресепшене замерили температуру и проверили пропуск с документами.

– Надолго к нам? – спросила девушка за стойкой. Из-за маски видны были только ее испуганные глаза.

– До утра, – машинально ответил Сергей, забирая документы.

– Как там у вас, в столице? Неужели это правда, что люди умирают сотнями, а врачи сложили руки? – не скрывала она любопытства.

– И да, и нет. А врачи то как раз сложили не только руки, но и головы, – отрезал Сергей и схватив ключ от номера поспешил к лестнице.

– А как вы думаете, до нас дойдет? – бросила девушка ему вдогонку, но Сергей уже скрылся из вида.

Он открыл дверь номера, достал из сумки бутылку виски и налил себе полный стакан. Осушив его наполовину, упал на кровать и закрыл глаза. Виски медленным теплом растекалось по телу, стало немного легче, и он допил остатки. Но тяжесть на сердце не проходила. «Все, спать. Не надо думать, так можно сойти с ума», – решил он и провалился в сон. Там, во сне, его ждала Наташа. Она стояла у двери собственного подъезда и тянула к нему руки. Но как ни старался Сергей подойти к ней, у него не получалось, так как асфальт под ним постоянно двигался и отдалял его как траволатор все дальше и дальше. Сергей побежал, но и траволатор стал двигаться быстрее, пока Наташа не стала и вовсе маленькой зовущей точкой вдали.

Сергей проснулся и резко сел на кровати. Часы показывали пол шестого утра. Отогнав кошмар, он попытался уснуть снова, но сон не шел, а мысли заносились в голове с невероятной быстротой. «Что я сделал? Надо было увезти ее тогда силой, надо было убедить ее ехать. Какой же я дурак! Как я мог так поступить»! – упрекал он себя, – «Сам то я жив и здоров». Сергей ударил себя ладонью по лицу, потом еще раз, резко поднялся и не в силах вынести груз внутренних упреков, разрыдался перед зеркалом. Оттуда на него смотрел чужой уже человек. Человек без счастья, уставший, больной и одинокий.

Побрившись и переодевшись в джинсы и свитер, он все же нашел в себе силы собраться и вышел из номера. Он спустился вниз и бросил ключи на пустую стойку. На улице светало и было прохладно. Нижний замер, как перед чумой. Надо было быстрее уносить отсюда ноги.

«Надо ехать», – подумал он, втянув голову и подходя к машине, – «Нельзя сидеть на одном месте. Так я просто сойду с ума».

На выезде из города у него опять проверили документы.

– Повезло вам вырваться из столицы, – усмехнулся молодой лейтенант ДПС, – С сегодняшнего дня Москва на военном положении, и пропуск ваш был бы недействителен. Город изолировали для всех, военные перегородили все дороги. Мышь не проскочит. Говорят, один депутат хотел улететь вертолетом, так его насильно посадили в поле и сдали на карантин. Вот так!

Сергей безразлично кивал лейтенанту, который все говорил без умолку. Про речь президента, про продуктовые карточки, про кошмарные перспективы. Для него было в кайф поболтать после ночной смены, и он не знал, что для Сергея, в противоположность ему, все это было сейчас безразлично.

«Почему он здесь, а не там», – он не понимал, – «Даже если инстинкт самосохранения включился в нем и двинул его на выезд из Московской ловушки, ему уже было все равно». Когда лейтенант отдал ему в руки документы, Сергей все также продолжал сидеть, глядя перед собой в пустоту. И только когда тот с подозрением подошел к нему повторно, Сергей рефлекторно включили передачу и выехал на трассу. Через пятнадцать минут он уже пролетел Кстово и был на пути к Волге. В его голове снова заработал автомат, который двигал его к единственному убежищу – деревенскому дому с избой и лодкой в сарае.

И Сергей выжил, выжил духовно, приняв всю тяжесть утраты и прогревав ее сполна. Через месяц он, наконец-то, вышел на улицу. Как он доехал, как жил все это время, что ел и чем занимался, помнил смутно. Не раз, в его сумрачном тогда сознании, всплывал образ Михаила, егеря и друга дяди, который что-то готовил на плите и давал ему поесть. Заросший, немытый и ослабевший, он выбрался на крыльцо своего дома и прищурился от яркого солнечного света. Раннее июльское солнце нещадно палило все вокруг своими лучами и зной окутал поселок. Прохладно было лишь на воде, но до Волги было километр ходу. В темноте и прохладе дома было гораздо привычнее и первой мыслью Сергея было вернуться обратно, в постель. Он обвел взглядом выросший бурьян, отогнал рукой жужжащих мух и посмотрел на дорогу. Его внимание привлекла его машина. Вольво стояла с разбитым окном, без колес и странно, что она вообще стояла, а не исчезла. Сергею она была уже безразлична, и он улыбнулся. «Интересно, а лодка в сарае еще стоит»? – проскочила мысль.

– Извини, мародеры похозяйничали, – услышал он голос откуда-то сбоку. Повернувшись, он увидел Михаила. Тот стоял как всегда крепко на ногах, одетый в камуфляж и держа в руках охотничье ружье. Угрюмый, коренастый, с огромными сильными руками, он был похож на поселковый памятник боярину Воротынскому. Егерь положил свою тяжелую ладонь на плечо Сергея и крепко сжал. Он понимал, что Сергей понес утрату, раз приехал один, без обещанной невесты, не говорил он про это в ночном бреду.

– Надо жить, – тихо сказал он и повел, поддерживая, Сергея в дом. – Вещи твои я схоронил. Продукты припрятал у себя в доме. Ты извини, но времена настали непростые. Люди валят из городов сюда, к Волге. Без жилья им не прожить здесь зимой, так что начинают озорничать. Пора бы и тебе прийти в себя, иначе может случиться беда.

– Спасибо, – выдавил из себя Сергей, – В баню бы, помыться. Ничего не помню, сколько времени я здесь провел?

– Месяц с гаком. Я уж заволновался, умом бы не тронулся.

– Наташа умерла, – тихо сказал Сергей, – Но сейчас мне легче.

– Вот и хорошо, что легче. Нам в деревне лишние руки нужны. А еще мозги твои. Банды вокруг, так и норовят что-нибудь стащить, а то и ограбить. Полиция вся разбежалась. Эпидемия косит людей как мух. Больницы все в городе, так что лечить нас и некому. Из всего поселка и осталось только пара десятков домов с жителями. В остальных беженцы засели, в основном из Нижнего. Все закрылись, как во время чумы. Что дальше будет, ума не приложу.

– А по телику что говорят? – спросил Сергей, мысли его уже потекли правильным руслом.

– Телевидение не работает уже две недели, ни первый, ни Россия. Только радио слушаем, и то пара станций всего осталась, все Нижегородские. Но я им не верю. Не может вся Москва так просто вымереть. Говорят улицы пустые. Одни военные вокруг Кремля. В Питере врут про голод и мор страшный. Да их послушать, так все города встали! Не правда это, Сибирь еще стоит и Урал. И у нас на Волге люди живут. Не верю! Брехня это все.

Михаил поднялся и косолапо побрел на выход. – Баню пойду растоплю, на стол соберу. Помнишь дорогу-то? Приходи через час. Там и потолкуем. Я председателя приглашу, Константина. Ты его знаешь, он мужик толковый.

Сергей кивнул и стал потихоньку собираться. Вымыл посуду холодной водой, подстриг наскоро бороду. Бриться было некогда, да и незачем. Теперь жить предстояло по-деревенски, по-простому. Он надел чистую футболку, джинсы и захватил куртку. На ноги одел кроссовки, что стояли в сенях, и захватил очки от солнца. Без них глаза мигом слезились, еще бы, столько времени он провел без солнечного света. Документы и деньги он спрятал в тайник под кроватью. Оттуда же достал и старенький Вальтер. Калибр надежный, но патронов в обойме немного, но сгодится в ближнем бою. Раньше он любил пострелять из него по банкам после рыбалки. Пистолет он убрал в карман куртки вместе с запасной обоймой. На ремень повесил охотничий нож, подарок дяди.

Дом Михаила был не так далеко, в конце улицы. Сергей неспешно побрел по дороге, осматривая проходившие дома. Где-то были заколочены ставни, но видно, что кто-то живет, хоть и тайком. В других дворах вовсю дымит баня и сохнет белье на веревках. Через дом и вовсе дети вышли поиграть в саду и слышно, как женщина, увидев Сергея, срочно зовет их к себе. Деревья обросли листьями, березы и дубы склонили свои могучие кроны над домами предоставив их жителям спасительную тень от жаркого летнего солнца.

«Ох, не сдохнуть бы в бане при такой жаре», – подумалось Сергею, а мысли вновь вернулись к Наташе, – «А как ей там, на небе? Уж точно в раю, такие люди, как она, попадают только туда». Слеза скатилась по его щеке, и он чуть было не стал опять раскисать, когда внезапно его окликнул чей-то голос. Он обернулся, по дороге его догонял председатель, Константин, который был до смешного, уменьшенной копией Михаила. Такой же крепкий волжский мужик, с обветренным лицом, и колючими глазами. Шел он вразвалочку, по-моряковски. Что делать, кто на Волге кормится, с детства привыкает к ее качке, как матрос на корабле.

– Здорово, – сказал он, подходя ближе.

– Привет, – продолжил Сергей шаг.

– Давно не видел тебя у нас, когда прибыл?

– Месяц назад.