В руках богини

– Не было печали! Сейчас будет им покрепче!

Я поставила кувшин на стол и, погрузила в медовуху указательные пальцы рук.

– Что ты делаешь? – испуганно прошептала Лаурэ.

– Спасаю тебя и себя, – отозвалась я, стараясь почувствовать магию в руках. Пальцы начало покалывать, и, спустя мгновение, энергия потекла в кувшин. Я поболтала пальцами в разные стороны и почувствовала, как жидкость отзывается на мои движения. Когда я осторожно подняла руки, то под моими пальцами висели две здоровенные капли. Одна из них, жёлтая, пахла мёдом, другая, прозрачная – спиртом. Я опустила спиртовую каплю – вернее каплищу – обратно в кувшин, и велела Лаурэ.

– Давай сюда все кувшины, какие есть в доме!

Лаурэ открыла дверцу в полу и нырнула в подвал. Через несколько секунд передо мной стояло с полдюжины кувшинов с медовухой. Мне предстояло сделать из них то, что вырубит этих вояк. Я принялась разделять спирт и мёд, собирая первый в свой кувшин, а второй – в стоявшее на полу ведро. Когда убойный коктейль, градусов на восемьдесят, был готов, я добавила немного мёда из ведра, и сунула кувшин Лаурэ.

– Неси! Скажи, что это самое лучшее ваше вино!

Лаурэ вмиг умчалась, и вскоре из комнаты донеслись восхищённые возгласы, мало-помалу утрачивавшие членораздельность. Ну, ещё бы, нельзя же так резко повышать градус!

Из комнаты донёсся звук падающего тела, потом ещё один. После четвёртого я выглянула за дверь и с удовлетворением увидела, что оруженосцы спят под столом. Бан Корлен, более выносливый, нашёл в себе силы подняться и направиться ко мне.

– Пшли кмне впстель, – невнятно выдал он. Я кивнула Лаурэ, мы вдвоём подхватили рыцаря под руки и потащили в спальню. Едва растянувшись на кровати, он захрапел. Лаурэ вытерла со лба пот и обняла меня.

– Спасибо, сестрёнка!

Глава 17

Наутро меня ещё затемно разбудила Мэл.

– Просыпайся, Маржи! – шепотом велела она. – Скоро воины князя проснутся. Они будут злые с похмелья и разозлятся ещё больше, если увидят, что в их постелях разлеглись какие-то эльфы!

Сон как рукой сняло, и я лихорадочно начала собираться, стараясь не шуметь. Послышались осторожные шаги, и Андо с Льонги, красные от натуги, внесли в комнату одного из оруженосцев, не без труда уложив на моё место. Оруженосец буркнул что-то во сне, обнял подушку и раскатисто захрапел.

Вскоре мы уже собрались возле фургонов.

– Уходим, хозяин? – задал вопрос Льонги.

– Нет, – покачал головой Ангаквар. – По случаю приезда князя в городе снова разрешено торговать. Нельзя упускать такую возможность.

Рыночная площадь Неллана – одно название, что площадь, а на самом деле просто пересечение нескольких широких, по местным меркам, улиц – и впрямь была заполнена народом. Местных среди покупателей почти не было – среди рядов бродили в основном солдаты, оруженосцы и слуги рыцарей – в общем те, кому как-то не до сладостей. Я вздохнула и нырнула в тёплое нутро фургона, ожидая возвращения Ангаквара, который, как только мы остановились перед самой площадью, вылез из своего фургона и куда-то быстро ушёл. Вскоре он вернулся довольный.

– Наместник дал разрешение, – сообщил он и махнул рукой в дальний конец площади. – Вон там мы встанем. Ари, начинай готовить фургон.

– Да, брат, – кивнул Эарин. – Эй, все вылезайте!

– Маржи, подожди, – обратился ко мне Ангаквар, когда я спрыгнула на мёрзлую грязь улицы. – У меня к тебе поручение.

– Да, хозяин! – ответила я немного растерянно. – Пересчитать товары?

– Нет, – покачал головой Ангаквар. – Это я могу сделать и сам. Сейчас ты возьмёшь кулёк с леденцами, отправишься на площадь, и будешь их есть, делая вид, что ты не с нами. Ешь помедленнее, и предлагай другим. Потом отправляй к нам. И смотри, не вздумай съедать всё сама! Один леденец съела – десять раздала.

Ангаквар погрозил пальцем и, взяв протянутый Эарином кулёк с леденцами, отдал мне.

– Ну, благослови тебя Матерь Илвинан!

Я вышла на площадь и смешалась с толпой. Сунула в рот леденец и принялась оглядываться в поисках того, кому предложить. Оруженосцы свистели мне вслед и приглашали в таверну, оценить их воинское искусство, но я отшучивалась. Наконец возле одного из лотков я заметила мальчугана лет девяти-десяти, глазевшего на товары. Я подошла и встала рядом с ним, демонстративно хрустнув леденцом. Он оглянулся на меня, и, не спрашивая разрешения, протянул руку. Я протянула ему один.

– Попробуй.

Он схватил леденец и проглотил, не жуя, и сразу протянул руку за следующим.

– Дай ещё!

– Ты тут не один такой! – шикнула я на него и махнула рукой в сторону фургона Ангаквара, который уже занял место в углу площади. – Вон там ещё есть!

Мальчишка со всех ног бросился сквозь толпу. Я двинулась вдоль лотков, высматривая новую цель и время от времени краем глаза поглядывая на товары. Койд последовал за мной. Я обошла один ряд, другой (попутно отправив к Ангаквару ещё нескольких желающих) и расслышала в шуме площади.

– Лучшая на свете одежда – всего за несколько крон! Купите, не пожалеете!

Мне стало любопытно, что это за одежда такая, что за неё нужно платить аж золотом. Протолкнувшись через толпу, я увидела седого старичка, перед которым на лотке возвышался ворох одежды.

– Всё продаю! – кричал старичок. – Сыну на войну деньги нужны! Не скупитесь! Взгляните, какая работа!

Он вытащил из груды совсем новую куртку, и я ахнула вместе со всеми.

– Сын мой добыл её в бою с тёмными эльфами на берегах Лейда! – принялся расхваливать товар старичок. – Эта куртка сделана из шкуры морского чудовища, которые обитают у самой Верхушки Мира. Потрогайте сами – ничего подобного вы раньше не видели, ручаюсь!

Я, одновременно с двумя или тремя покупателями протянула руку и дотронулась до рукава куртки, опасаясь, что она растает как дым. Но мои пальцы коснулись ткани как ни в чём не бывало. Обычная синтетика. Почти такая же разноцветная «дутая» полуспортивная куртка была и у меня. Но откуда она здесь?! Неужели я не единственная, кто провалился в этот мир из нашего?!

– Врёшь ты всё! – раздался из толпы чей-то насмешливый голос. – Не иначе твой оболтус шута на большой дороге ограбил! Даже эльф не станет надевать на себя этакое посмешище!

– Да не, наверное, в этой куртке какой-нибудь маляр всю жизнь работал, изгваздал в краске так, что отстирать не смог, вот и решил продать! – предположила рябая девица, стоявшая рядом со мной.

Кое-кто засмеялся, я же наоборот чуть не разревелась от нахлынувших воспоминаний. Родители… Подруги… Дом…

– Я хочу её купить! – воскликнула я, изо всех сил сдерживая слёзы.

– Двадцать пять шильдов! – отозвался старичок, потирая руки.

– Что?! – вскипела я. – Пять шильдов, и всё тут! Дороже её у вас никто не купит!

– Ну почему же «никто»? – отозвалась девица рядом со мной. – Семь!

– Десять! – ответила я, поражаясь собственной смелости. Пятнадцать шильдов звякнули друг об друга в мешочке на груди.

– Хорошо, двадцать, – уступил старичок.

– Пятнадцать!

– Семнадцать! – вклинилась девица.

– Ну? – усмехнулся старичок, глядя на меня. – Есть у тебя больше?

Я скрипнула зубами и сдёрнула с шеи платок.

– Вот, возьмите и его!

– Э, нет, я продаю, а не покупаю, – покачал головой старичок. – Деньги у тебя есть?

– Подождите! Сейчас! – ответила я. Оглянулась назад и, найдя взглядом Койда, метнулась к нему.

– Помоги! – умоляюще прошептала я, схватив его за руку. – У тебя есть пара шильдов? Я потом отдам!

– Умолкни! – буркнул Койд, – У меня их нет, и у почтенного Ангаквара точно не найдётся.

Я обернулась и увидела, что та девица уже натянула куртку и протянула старичку деньги. Глядя, как напоминание о моём родном мире ускользает из рук, я скрипнула зубами, чувствуя, что внутри всё заныло. Чуть не разревевшись, отвернулась, опустила голову и мрачно зашагала вдоль торгового ряда. Койд нагнал меня и, дёрнув за рукав, протянул на ладони горсть снега.

– Умойся, – велел он строго, но с ноткой неловкости в голосе. – Почтенному нужно сегодня продать побольше, а ты не привлечёшь ни одного покупателя с таким похоронным лицом. Стыдно – из-за каких-то нарядов рыдать!

Я нехотя мазнула мокрым холодным снегом по разгорячённому лицу и мрачно поглядела на гнома. Тот только пожал плечами.

«Это не просто какие-то “наряды”, это вещь из моего мира!», – могла бы сказать я, но Койд всё равно не понял бы. Вместо этого, скривившись, я сунула в рот очередной леденец, который, теперь, уже не показался мне сладким.

Ангаквар, услышав мою просьбу, сначала рассмеялся, а потом, когда я попыталась настоять на своём, рассердился.

– Ты мне и так дорого обошлась, Маржинель, чтобы ещё в каждом городе на тебя тратиться. Сначала отработай долг, а потом проси! Твои наряды никуда не денутся.

Помолчав, он чуть смягчился и добавил.

– За сегодняшний день я, пожалуй, спишу с тебя шильдов пятнадцать, после того, как ты всё пересчитаешь вечером. А городов у нас впереди много – успеешь отработать.

Он требовательно уставился на меня, и я, не сразу сообразив, всё-таки поклонилась и пробормотала.

– Благодарю вас, почтенный, вы очень добры ко мне!

Наша торговля, похоже, и впрямь шла бойко – к фургону подходили всё новые и новые покупатели, в основном из горожан. Ангаквар досыпал мне в кулёк леденцов, и я вновь отправилась привлекать клиентов.

Когда солнце скрылось за городскими стенами, окрасив небо в розовый цвет, мы начали собираться в путь. Льонги занялся оленями, я приняла и пересчитала деньги у Андо, потом взялась за оставшиеся товары, которые Койд с Эарином принялись устраивать в фургоне поудобнее. Когда мы, кое-как пробились через запруженную беженцами улицу, ведущую к Фреханкским воротам, уже начало темнеть. Впрочем, мне было не до того – я занималась подсчётам нашей прибыли, сидя в фургоне Ангаквара. Мне даже выдали небольшой изящный светильник, единственный в нашем маленьком караване. Мэл то и дело заглядывала мне через плечо. Когда я, наконец, покончила с работой, она заявила.

– Маржи, я тоже хочу научиться так ловко считать! Ну, пожалуйста!

Я вздохнула. Это ж что же получается? Я и бухгалтер, и учитель, и менеджер по продажам, и так далее – и всё это за одну зарплату… Которую, я, пока что, так и не увидела. В душе вновь всколыхнулась обида, но посмотрев на сияющую в предвкушении Мэл, я невольно улыбнулась и кивнула.

– Ладно, научу.

Вскоре Андо прокричал снаружи, что дороги уже не видно, и пора искать ночлег. Ангаквар, прикрыв глаза, на мгновение задумался и велел.

– Поворачивай направо и через полсотни сане остановимся.

– Слушаюсь, почтенный! – Андо засвистел в свой свисток, фургон качнулся и запрыгал по каким-то неровностям. К счастью это продолжалось недолго. Олени встали, как вкопанные, и Мэл первой выскочила на улицу.

– Несчастье моё! – вздохнул Ангаквар, впрочем, без особого недовольства. – Учу её, учу, что первым должен выйти мужчина и осмотреться, а уж потом…

Он встряхнулся и вылез вслед за Мэл. Темень кругом стояла и впрямь непроглядная, но по шуму ветвей можно было понять, что рядом опушка. Я запалила файербол и увидела поодаль фургон Льонги. Из-за него появился Эарин и быстро подошёл к нам.

– Не нравится мне это место, – произнёс он озабоченно. – Того и гляди ночью придёт полный песец!

У меня отпала челюсть. С каких это пор воспитанный, вежливый Эарин заговорил как гопник?!

– Это хорошее место, – возразил Ангаквар. – Я своему чутью верю. Тем более, найти место получше мы сейчас вряд ли сможем.

Эарин кивнул, хотя было непохоже, чтобы его успокоили слова брата и обратился уже ко мне.

– Маржи, поможешь развести костёр?

– С удовольствием!

Я принялась за дело, и когда Эарин вернулся с котлом, пламя уже весело потрескивало.

– Отличная работа, Маржи, – кивнул он. – А ты можешь сделать пламя пожарче?

– Не знаю, – растерялась я. – Можно попробовать…

Протянув ладони к огню, я мысленно приказала ему гореть сильнее, но ничего не вышло. Попыталась добавить в него немного магической энергии.

– Так лучше?

– Пока не понять, – ответил Эарин. – Подождём.

– Слушай, – произнесла я, как бы, между прочим. – А что ты там говорил про песца? Почему он должен прийти к нам? И почему – «полный»?

– Это просто поговорка, – улыбнулся Эарин. – К северу от наших земель лежит Незримая Граница, за которой деревья утрачивают жизненную силу, становясь с каждым сане всё ниже и ниже, пока не превращаются в жалкие чахлые кустики, похожие, впрочем, на своих настоящих собратьев. А ещё севернее исчезают даже они, и остаются лишь бескрайние болота, почти весь год покрытые снегом. Ночь там длится полгода, и столько же – день. Там обитают только народ снежников, не похожий ни на нас, ни на людей; северные олени, ледяные мыши, да песцы. А ещё севернее лежит море Ветров, и в нём нет никакой земли, до самой Вершины Мира. Когда-то, давным-давно, когда в мире ещё не было людей, а эльфы жили одним народом всюду, где только растут деревья. В один год зима выдалась особенно суровой. Сначала море Ветров покрылось льдом до самого берега. Птицы замерзали на ветвях, а звери в норах. Те же, которые не хотели замерзать – летели, бежали, шли на юг. Но зима шла по их следам и обгоняла их, входя в земли, где о ней даже не слышали. В лесах сугробы вырастали до нижних ветвей деревьев и от холода начали гибнуть не только звери, но и эльфы, гномы и орки. Песцы досыта отъедались на телах погибших от холода и бежали дальше на юг. И каждый знал: коли пришёл полный песец – следом за ним придёт лишь смерть…

– И что же? – тихо спросила я. – Эта зима всё-таки закончилась?

– Закончилась в свой черёд, конечно же, – кивнул Эарин. – Но птицы, с тех пор, взяли за правило улетать осенью на юг. На всякий случай. А у нас сложилась поговорка: «Не говори, что не может быть хуже – подожди, пока придёт полный песец!».

Я громко рассмеялась, и огонь полыхнул сильнее, почти что лизнув ладони.

– Вот так! – одобрительно произнёс Эарин, бросив в костёр ещё один пучок хвороста.

Наскоро поужинав, мы бросили жребий, кому когда караулить. Мне и Льонги выпала третья по счёту стража, перед рассветом, так что мне удалось более-менее выспаться, прежде чем нас разбудил Эарин.

– Что-о-о? – зевая, спросила я. – Не приходил ещё песец?

Эарин покачал головой.

– Слава Великой Матери, всё спокойно. Идите, ребята, песцу сегодня не до нас, – он улёгся на тряпьё, укрывавшее ящики с товаром, завернулся в одеяло и мгновенно заснул.

Мы сели возле костра, друг напротив друга, чтобы видеть все стороны. Льонги открыл фляжку с вином и, немного придя в себя, протянул мне.

– Желаешь погреться?

– Нет.

– Ну ладно, иди сюда, я тебя так согрею! – Льонги одёрнул воротник и гордо расправил плечи.

– Не смешно, – буркнула я, нахохлившись.

– А волк, который смотрит на тебя вон из-за того дерева – тоже не смешно? – вкрадчиво спросил Льонги, махнув рукой куда-то мимо меня. Я испуганно оглянулась, ожидая увидеть, если не серую тушу с оскаленной мордой то, как минимум, пару горящих в темноте жёлтых глаз. Но за моей спиной, конечно же, ничего не было. Льонги широко ухмыльнулся, я погрозила ему кулаком и спрятала руки в рукава.

Холод и впрямь стоял собачий, но я решила попробовать согреться собственными силами, и обратилась к магии. Потерев ладони друг о друга, попыталась усилием воли разогнать кровь в жилах и заставить сердце биться чаще, но ничего не вышло. Я предприняла ещё несколько неудачных попыток согреться, пока меня не отвлёк голос Льонги.

– Эй, Маржи, я что-то вижу!

– Не шути! – сердито отозвалась я.

– Да посмотри ты!

Я нехотя обернулась и обомлела. Над землёй, метрах в ста от нас, горели яркие голубые огоньки (около десятка), освещавшие стволы деревьев и сугробы призрачным светом.

– Красота какая! – выдохнула я. – Что это?

– Не знаю, – прошептал Льонги. – По-моему они летят к нам. Чует моё сердце, не к добру это…

Я пригляделась, и увидела, что огоньки и в самом деле неторопливо движутся в нашу сторону. Их становилось всё больше. За моей спиной зашевелились олени, шумно втягивая ноздрями воздух и поднимаясь с земли.

– Маржи! – воскликнул Льонги испуганно. – Надо уезжать! Буди хозяина, а я сейчас запрягу!

Я хотела возразить, что маленькие огоньки, чем бы – или кем бы – они ни были, всё равно ничего нам не сделают, но страх в голосе Льонги заставил меня подчиниться. В конце концов, он, наверное, знает этот мир лучше меня. Я бросилась к фургону Ангаквара и, заглянув внутрь, увидела, что он уже проснулся.

– Что за шум? Что за свет? – произнёс он, увидев меня.

– Там какие-то огни! – отозвалась я, махнув рукой в ту сторону, откуда летели огоньки. Ангаквар выглянул наружу и переменился в лице. Огоньки уже плясали всего в нескольких шагах, отсветы их сияния падали на бока фургонов.

– Беда! – воскликнул он, спрыгнув на снег. Вытащил из-за пазухи свисток и трижды сильно дунул в него. К нам подбежал Льонги.

– Они и там тоже! – крикнул он, указывая рукой в сторону нашего фургона. В том направлении и впрямь виднелись яркие сполохи. Огоньки подступали к нашему лагерю со всех сторон, и я увидела, что они, кружась, сталкиваются друг с другом, увеличиваясь в размерах.

– Уезжаем! – крикнул в ответ Ангаквар, и обернулся к Андо, который высунулся из фургона, жмурясь от яркого света. – Давай, залезай!

Льонги бросился к нашему фургону, я за ним. Огней стало меньше, но если сначала они были величиной с яблоко, теперь уже стали с мою голову. На мгновения я остановилась, чтобы засыпать снегом костёр – не хотела снова устроить пожар.

Что-то сверкнуло, грянул раскат грома, я инстинктивно бросилась ничком, а когда вскочила, то увидела, что зола и угли костра разбросаны вокруг. Насмерть перепугавшись, я в два прыжка оказалась возле фургона и нырнула внутрь. Снаружи снова грохнуло, и наш фургон завалился набок. Я, не удержавшись, снова вывалилась наружу, больно ударившись плечом и ногой. Послышались жалобные вскрики оленей. Лёжа на снегу, я увидела, что огни сливаются в большой голубовато-белый шар, около метра в поперечнике. Упряжка Андо уже успела взять с места и теперь удалялась. Мгновение спустя из фургона выскочил, перепрыгнув через меня, Койд с обнажённым топором, лезвие которого было окружено желтоватым сиянием.

– Стой! – крикнул ему Эарин. Шар света качнулся, и из него в гнома ударила самая настоящая молния! От топора, шлема и кольчуги Койда полетели во все стороны искры, и гном опрокинулся навзничь.

– Маржи! Ты можешь что-нибудь сделать?! – прокричал из-за фургона Льонги. Молния ударила снова.

«Чем защищаться?», – лихорадочно соображала я. «Это чудовище электрическое – светится и током бьётся! Как его разрядить? Заземлить!».

Я кое-как поднялась на колени. Скинув перчатки, наскоро разрыла снег перед собой и коснулась твёрдой, жёсткой земли. Сосредоточилась на том, сколь отличается ощущение земли от снега. Оперлась на ладони и, вскинув голову, мысленно приказала земле: «Вверх!». Передо мной, аккурат под шаром, вздыбился, раскидывая снег, небольшой земляной холмик и начал расти, пока не коснулся шара. Затем вспышка и громовой раскат ослепили и оглушили меня. Я потеряла сознание.

Глава 18

Без чувств я пробыла недолго – когда, всё-таки, удалось открыть глаза и, не без труда, сесть, вокруг было так же темно и тихо, как до появления огоньков. Рядом лежал без движения Койд. Я осторожно коснулась лица гнома. Оно было ещё не таким холодным, как окружающий воздух, но уже гораздо холоднее, чем моя рука.

Сейчас я чувствовала совсем не то же, что несколько дней назад на поляне. Те разбойники в лесу были для меня чужими, да и при жизни я их не знала, так что не было причин печалиться о них. А сейчас погиб Койд, и для меня это стало потрясением. Хоть мы и не успели подружиться, но я всё равно привыкла к его басу и тяжёлым шагам гнома. Так что сейчас мне казалось, что всё вокруг происходит не со мной. Как будто я сейчас со стороны смотрю, как моя рука касается лица Койда. Кажется, вот-вот моё тепло передастся ему и он, застонав, поднимется на ноги. Но нет. Он по-прежнему лежал на снегу, а снежинки ложились на его крючковатый нос и не думали таять.

Что-то коснулось моего затылка и я, вздрогнув, инстинктивно дёрнулась в сторону.

– Тише, Маржи, тише, – мягко прошептал Эарин, осторожно обнимая меня и помогая подняться. – Вставай. Не пристало воительнице сидеть в сугробе.

Я, всхлипнув, уткнулась в плечо эльфа. Он долго вытирал мне слёзы, гладил по волосам и что-то говорил, но слушать было неохота. В конце концов я сердито вытерла глаза снегом и кое-как пришла в себя.

Остаток ночи эльфы провели, приводя в порядок повреждённый фургон. Льонги, как оказалось, тоже попал под молнию, но отделался легче – у него от электрического удара парализовало одну ногу. Теперь он, постанывая, лежал в фургоне Ангаквара. А мне и Мэл Эарин велел сложить погребальный костёр для Койда. Лишь после того, как последние почести были отданы, и огонь прогорел до конца, мы тронулись в путь. На передок нашего фургона перебрался Андо, а второй Ангаквар вёл сам, вдобавок, велев мне сесть к нему.

Теперь он допытывался, что же, собственно, произошло.

– Как ты умудрилась прикончить лиеккио? – говорил он, искоса поглядывая на меня. – Так грохнуло – я думал, небо на землю рушится! Что ты сделала?

– Леккио? Эти штуки так называются? – осторожно переспросила я. – Я думала, что это просто болотные огоньки.

– Огоньки! Тут на лигу окрест не найдётся ни одного самого захудалого болотца! Вдобавок, где ты видела, чтобы блуждающие огоньки подбирались к живым? Наоборот пытаются увести за собой – покажутся и сразу уплывут. Лиеккио – другое дело. Они обычно появляются после грозы и ищут места, куда не смогла ударить небесная молния. Ума не приложу, откуда они взялись здесь зимой! Даже Ари, и тот удивился!

Закончив столь необычно длинную для него речь, Ангаквар перевёл дух и потянулся к лежащему рядом меху с водой.

– Что это были за чары? – спросил он, немного отпив.

– Так ведь эта штука – она электрическая… – ответила я, пожимая плечами. – Конечно же, она должна была разрядиться от заземления.

Не успев договорить фразу до конца, я поняла, что сморозила глупость, но было уже поздно. Ангаквар покачал головой.

– Ты сказала, но понятнее не стало. Особенно – то длинное слово в середине. На каком это языке?

– Не знаю! – ответила я, сердясь на себя. – Так было написано в книге, которую я читала.

– И что же оно означает?

Я начала было объяснять эльфу, что такое электричество, перескакивая то к атомам и электронам, то к молниям, но, похоже, запутала его ещё больше.

– В общем, любое электричество стремится уйти в землю, и я решила сделать так, чтобы земля сама встретилась с этим леккио.

– Умно! – кивнул Ангаквар. – Чем больше я узнаю тебя, Маржи, тем меньше понимаю.

– Что значит – «меньше»? – спросила я с лёгкой опаской.

– Меньше, – повторил Ангаквар. – Ты решилась подружиться с вампиром, если конечно Мэл не врёт. А врёт она очень редко, и это всегда видно. Однако сама ты вампиршей не стала. Ты знаешь грамоту и счёт, и даже читала о вещах, про которые я за всю вою жизнь ни разу не слышал. А ещё ты колдунья и поджигаешь леса.

Несмотря на мороз и встречный ветер, мне всё равно стало жарко. Зря я надеялась, что Ангаквар примет мою легенду, как должное, и не станет вникать. Вник, обдумал и вот, до чего-то додумался.

– Ко всему прочему, имя у тебя тоже не эльфийское, – добавил Ангаквар.

– Разве?

– Да, Маржинель. В нашем языке нет буквы «ж». Я тешил себя надеждой, что твоя мать, не зная толком эльфийского, тщилась придумать хоть что-нибудь, что было бы похоже на наши имена, но ей это всё равно удалось не вполне. Однако же, чем больше я наблюдаю за тобой, тем меньше у меня надежды. Так кто же ты? – в голосе эльфа неожиданно прозвучал металл.

– Вы всё равно не поверите! – вырвалось у меня.

– Откуда ты знаешь, во что я поверю, а во что – нет? – пожал плечами Ангаквар. – Мне, по человеческому счёту, двести тридцать лет, и я навидался всякого. Когда я отправился в своё Странствие, не было ещё Миргского королевства. Ты начинай, а я скажу, когда станет совсем несообразно.

Я, состроив жалобную гримасу, уставилась на эльфа, одновременно лихорадочно перебирая в уме возможные объяснения. Рассказать ему всё, как есть? Что-то мне подсказывало, что он не сильно обрадуется, если узнает, что я не из этого мира. Ральф никому об этом не проболтался, но у него были на то причины – он и сам раскрылся передо мной.

– Я родилась в столице, – начала я, наконец. Между прочим это было правдой, я действительно родилась в Москве. – Мой отец был начальником цеха…