Лафертовская маковница. Романтические повести XIX века

Параша распахнула внутренние ставни, отдернула занавесы и уже несколько минут стояла у ног кровати с раскинутою шалью, но Алина Александровна изволила еще почивать с открытыми глазами, еще на кругу ее полога мечты проходили, подобно фантасмагорическим теням.

– Он приедет, – наконец весело произнесла она, сбрасывая одеяло, – он скоро приедет.

– Кто, ваше сиятельство? – простодушно спросила служанка, помогая ей одеваться.

– Кто?.. – Графиня задумалась. Она чувствовала, что на простой этот вопрос не могла отвечать утвердительно. – Увидим! – отвечала она со вздохом. – Накажи только швейцару, что если приедет молодой гусарский офицер, которого он до сих пор не видал, то просить его наверх без всяких докладов. Всем другим отказывать. Слышишь ли, Параша?

– Слышу, ваше сиятельство; только не понимаю, – прибавила Параша потихоньку.

И сама графиня худо понимала, что с нею сталось. За чашкой чаю и за туалетом она имела довольно времени обдумать о минувшем и настоящем. Она была в большой нерешимости, как встретить человека, который был так близок ей во дни неопытности, когда всякий прыжок сердца кажется любовью, каждый конфектный девиз – изъяснением и первое милое личико – любезным предметом, – человека, забытого ею так скоро в рассеянии забав и путешествий и к которому вдруг, в один вечер, привязалось сердце ее вновь, со всем пылом новой страсти, со всею свежестью мечты, доселе ею не изведанными! Странность ли его появления, таинственность ли его поступков, воспоминание ли прежнего или беспричинная прихоть, только графиня чувствовала, что это похоже на любовь. Но всего страннее было колебание ее между известностью и сомнением о замаскированном испанце. Она звала его Гремин, а думала о ком-то другом; ей нравилось именно то, чего никогда не замечала она в Гремине; ее пленили новость и разнообразие разговоров и познаний маски, так что она едва не желала знать испанца всегда испанцем, чем увидеть в нем Гремина. Она кончила, однако ж, заключением, что свет и опыт удивительно как развертывают молодых людей и что любезность Гремина достигла теперь полного цвету… «Но я должна со всем тем наказать его как беспечного поклонника и как недоверчивого хитреца. Вы испытаете, князь, что и я недаром прожила три года на белом свете, с тех пор как и мы жили в Аркадии: я буду с вами холодна – и холодна как мрамор».

– Однако ж который час, Параша?

– Три четверти первого, ваше сиятельство!

– Эти часы ужасно отстают, Параша. На моих уже пятьдесят минут первого.

«Ваши часы идут заодно с сердцем, подле которого лежат они; любовь – прилипчивая болезнь, ваше сиятельство», – сказал бы я графине, если б я был ее служанкою, но судьба создала меня только покорным слугою прекрасных, и я должен часто молчать, когда мог бы ввернуть словцо очень кстати.

Между тем Параша, окончив свою должность при туалете, вышла; но графиня все вертелась еще перед трюмо в прелестном утреннем платье и, подобно поэту, который точит и гладит стихи свои, чтобы они по легкости казались прямо упавшими с пера, разбрасывала каштановые кудри по высокому челу с утонченною небрежностию. Крепко забилось сердце ее, послышав скрип колес по морозному снегу и тройное падение подложки у крыльца. В ту же минуту Параша, запыхавшись, вбежала в комнату.

– Приехал, ваше сиятельство! – сказала она.

– Чему же ты обрадовалась? – возразила графиня с притворным равнодушием. – Дай мне платок и скляночку с духами.

Параша безмолвно повиновалась, и графиня принуждена была сама спросить ее, хотя ей очень того не хотелось.

– Разве ты его видела, Параша? – сказала она ласковее, набрасывая шаль на локти.

– Мельком, сударыня; а не нагляделась бы на него; уж можно сказать – молодец. Строен, высок и лицом будто красная девушка. Голубые его глаза больше ваших браслетных яхонтов, ваше сиятельство, а светлые кудри и белокурые усы его вьются колечками.

– Светлые кудри, Параша? Ты, верно, ошиблась: у него волосы чернее моих!

– Может статься, и ошиблась, ваше сиятельство; он был тогда в шляпе, и я загляделась на прекрасный султан, – так и зыблется до самого воротника!

– А воротник его коричневый, не правда ли, Параша?

– Коричневый, ваше сиятельство… Я не видала гвардейских офицеров с такими воротниками, – однако ж он, верно, гвардеец… У него такая прекрасная карета…

– Это он, – произнесла графиня, не слушая ученых замечаний своей горничной, и решительно протекла все комнаты до гостиной. Но когда должно было ступить туда, бодрость ее оставила, и она долго держалась за позолоченную ручку дверей, припоминая, какое лицо должно ей принять и что говорить. Наконец дверь распахнулась, и графиня, опустя очи, вошла в гостиную, краснея подняла их, – и что же? Перед нею стоял белокурый гусарский офицер, но вовсе не князь Гремин. Быстро сменялись розы и лилии на щеках графини, – она неподвижно глядела на незнакомца… Но он, вероятно более приготовленный к подобной встрече, после обычных поклонов первый прервал молчание:

– Я должен просить у вас прощения, графиня, и за вчерашнюю мистификацию, и за странность настоящего визита. Дон Алонзо осмеливается представить вам гусарского майора Валериана Стрелинского, а Валериан Стрелинский дерзает ходатайствовать за испанского гидальго, хотя с большим сомнением насчет действительности обоих и взаимных порук!

Смущение светской женщины – минута. С любезно-шутливым тоном отвечала она:

– Напрасное сомнение, господин майор! Я очарована случаем познакомиться с вами без маски и, конечно, ничего не теряю в вашем превращении.

– Ваши слова для меня оракул, графиня, и, позвольте сказать, на этот раз так же двусмысленны. Ничего не теряете, сказали вы, – но из чего? Из хорошего или дурного мнения обо мне?

Есть люди, умеющие так естественно говорить самые необыкновенные вещи, предлагать самые нескромные вопросы в мире, что в их устах они нисколько не кажутся странными и с первой минуты знакомства располагают всякого к подобной же откровенности. Стрелинский принадлежал к их числу.

– Вы слишком требовательны, майор, – отвечала графиня, улыбаясь. – Теперь вы бы могли усомниться в истине моего ответа, потому только, что он сказан при первом вашем посещении; я храню это удовольствие для позднейшего знакомства.

– Но как осмелюсь я скучать вам повторением визитов, не уверенный в прощении за первый? Вы желали видеть меня без маски, графиня; будьте же снисходительны к моим самородным странностям. Руку на сердце, и скажите искренно: вы не меня ожидали увидеть в дон Алонзе?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Ныне мутная Неглинная». (Прим. В. Жуковского.)

2

Маткина-душка – народное название душистой фиалки.

3

Ночная красавица – народное название растения вечерница.

4

Троицкая дорога – дорога к Троице-Сергиевой лавре, ныне Ярославское шоссе.

5

Лафертово – народное название Лефортова – местности Москвы, где находился дворец Ф. Я. Лефорта (1656–1699) – военачальника, сподвижника Петра I.

6

Проломная застава – площадь в Лефортове.

7

Роспуски – телеги, грузовые дроги, розвальни.

8

Бердыш – боевой топор в виде полумесяца, насаженный на длинное древко; в русской армии был на вооружении в XVIII в.

9

Палаш – холодное оружие, прямая широкая сабля.

10

Кирасиры – тяжелая кавалерия, имеющая в числе своего вооружения металлические латы – кирасы.

11

…славного китолова Скорезби. – Вильям Скоресби (1789–1859) – английский мореплаватель, впервые объехал восточный берег Гренландии и составил первую точную карту; выпустил книгу своих наблюдений о северных морях.

12

Трехбунчужный паша – Паша – титул первых сановников Турции; знак достоинства – бунчук (пучок конских волос).

13

Плумпудинг – сливовый пудинг.

14

Фрейшиц – «Вольный стрелок», опера немецкого композитора Карла Вебера (1786–1826), впервые поставлена в 1821 г.

15

Аппликатура V. C.P. – металлическая накладка на горлышке бутылки («V.C.P.» – сорт шампанского).

16

Рутировать – ставить на одну и ту же карту.

17

Дорогой Николай (фр.).

18

…брандскугельное послание – здесь: в переносном смысле – зажигательные послания; брандскугель – зажигательный снаряд.

19

…соляной обломок Лотовой жены. – По библейскому преданию, патриарх Лот, его жена и дочери были выведены из нечестивого города Содома. Вопреки запрещению, жена Лота обернулась назад, взглянула на горевший город и была обращена в соляной столб.

20

…убрался в Елисейские – т. е. умер; Елисейские поля – загробный мир, где блаженствуют праведники (греч. миф).

21

Альнаскар – персонаж комедии русского драматурга Н. И. Хмельницкого (1789–1845) «Воздушные замки».

22

Это счастье необозримое! (фр.)

23

Если я в чем-нибудь виноват, то только в отступлениях. Байрон (англ.).

24

Аполог – аллегорический рассказ, басня.

25

Ажурные (фр.).

26

…покрытое покрывалом Изиды… – Изида – египетская богиня. По преданию, в Саисе была статуя Изиды, находившаяся под покрывалом, которое никто не смел снять. Выражение «покрывало Изиды» означает тайну.

27

Рождественская елка (нем.).

28

За заслуги (фр.) – прусский орден.

29

Остроумие (фр.).

30

Епанча – верхняя одежда в виде плаща.

31

«Ах, как они милы! Ах, как это красиво!» (фр.)

32

Котильон – танец.

33

Да, сударь, конечно, сударь (фр.).

34

Помни о смерти (лат.).

35

Пара (фр.).

36

Прагматические пуговицы – т. е. не ложные, лишь служащие украшением, а достоверные.

37

Завтрак с танцами (фр.).

38

Но он, право, недурен (фр.).

39

Итальянский чичесбеизм – обычай в старой Италии, по которому замужняя женщина должна была выходить из дому лишь в сопровождении постоянного спутника.

40

Пастушка (фр.).