скачать книгу бесплатно
Бельский не смог, а оттого удар, нанесенный похищением сына, лишил его воли. Воли и, соответственно, свободы маневра. Даже все его усилия, направленные на спасение и вызволение ребенка, выглядели жалкими. Если не смешными. Чего стоила наивная вера в то, что посланная олигархом в Сибирь одиночная боевая группа, на территории, подконтрольной его противнику сумеет выполнить поставленную перед ней задачу. Да это просто еще одна жертва недомыслия и застоя ума.
Нет, определенно, развитие текущих событий ему нравилось. Путем нехитрой комбинации мальчик, как разменная фигура на шахматной доске, оказался в его руках. Группа бойцов, посланная ему на выручку, также оказалась в его паутине и вряд ли сумеет выбраться. Центральная фигура, то бишь сам Бельский, лишена преимуществ и возможности противодействия. Кажется, весь дальнейший ход игры лежал перед Андреем Силантьичем как на ладони. Неплохая, в общем-то выходит партия в эти самые «шахматишки».
«Весь мир – это большая шахматная доска, – вспомнил Козин, – А все мы лишь фигуры на игровом поле. И только лишь мы сами способны пройти путь от пешки до ферзя, в силах которого станет управлять действиями других фигур.
Его слова. Сталевара. Старик обожает шахматную тематику и, как истинный фанат, старается подогнать законы жизни к рамкам страстно любимой игры…
Отодвинув мысли на более дальний план сознания, Андрей силантьич снова взглянул на циферблат старинных настенных часов. Кажется, сегодня время для него летит незаметно. Уже четверть первого! Непорядок. Придя к подобному выводу, Козин протянул руку и нажал на кнопку электрической сигнализации, что была расположена на столешнице письменного стола.
– Семен, – произнес он, уловив движение приоткрывшейся двери, ведущей из рабочего кабинета, – Время обеда. Скажи Марье Ильиничне, чтобы сервировала стол в обеденном зале. Я буду через десять минут.
Семен, молчаливый малый с вытянутым лицом и крупными выпяченными губами, на протяжении уже более чем пяти лет исполнявший обязанности домоуправителя московской квартиры Андрея Силантьича, понятливо кивнул и сразу же исчез из виду, аккуратно прикрыв за собой дверную створку.
«Весь мир – шахматная доска, – снова вспомнилось Козину.
Он в какой-то мере разделял это субъективное мнение. И даже порой ощущал себя на этой доске значимой фигурой. Но не ферзем. Пока нет. Он верил, что ему это предстояло. Довольно скоро в обозримом будущем. Пока же корона ферзя принадлежала Сталевару. Только у него имелась та свобода мышления и тот потенциал, к которому стремился Андрей Силантьич. Только он умел с легкостью выдумывать многоходовые комбинации и создавать нужную для него ситуацию на поле игры. Только он, этот прозорливый старик, умел делать самые неожиданные ходы, способные повергнуть противника в прах.
Они встречались нечасто. Скорее, даже, редко. Несколько раз тогда…в прежней жизни, когда он еще был не тем… Возобновление отношений произошло уже на следующем этапе жизненного пути. А в последние два года общение стало особенно тесным, даже выразившись в некоторой регулярности. В большей степени, как понимал трезвомыслящий Козин, из-за того, что подготовительный этап деятельности Сталевара заканчивался. Еще немного, и он созреет для открытой борьбы с теми, кто стоит у него на пути. На том самом пути, что ведет к неограниченной власти.
«Осталось сделать лишь несколько шагов, – снова всплыли в памяти слова, услышанные в последней встрече, – Как только мы с тобой преодолеем этот оставшийся отрезок пути, впереди откроются небывалые перспективы. Перспективы, от которых у тебя, мой мальчик, захватит дух.
Андрей Силантьич был склонен верить. Некогда Сталевар являлся одним из соратников его отца. Считался другом. Понятие для партийной элиты былого Союза Советских Социалистических Республик, конечно, относительно, но все-таки… Все-таки он проявил к нему расположение в трудную минуту. Помог. Пусть небескорыстно, но по-другому в этой среде не делалось.
«Большая политика – это продажная девка, – всплывшие в памяти слова тоже были изречением его нынешнего покровителя и союзника, – Она отдается только тому, кто даст большую цену. И не факт, что она задержится в его постели. Изменятся обстоятельства и эта пресловутая девка окажется с кем-то другим, более сильным и удачливым.
Козин вспомнил квартиру, где проживал Сталевар на протяжении последних сорока лет. Огромная старая темная берлога в самом центре столицы, напичканная антикварным старьем. Хозяин обитал в ней совершенно один. Нет, когда-то, наверное еще в «застойные» времена, он бывал женат. Может быть и не раз. Вроде бы имел детей. Однако, по прошествии нескольких десятилетий все это куда-то ушло, оставив старика в одиночестве. Наверное, поэтому, тот так активно вплетался в политическую жизнь страны все последние тридцать лет. Сперва в составе Политбюро, затем в составе тех «героев перестройки и новой формации», а ныне в числе близких деятелей окружения ныне действующего президента.
«Любая политическая формация, любая государственная система и любая форма правления, сиречь очередная разновидность змеиного логова, в котором все основные действующие лица беспрестанно шипят друг на друга и, преследуя свои личные цели, лишь выбирают момент, чтобы сильнее цапнуть соперника. Нет государства, в котором не играл бы ведущую роль субъективный человеческий фактор. Лишь он имеет цену, а не то, что провозглашено Конституцией. Так было и так будет всегда.
Это тоже его слова. Одни из многих услышанных в течение последней приватной беседы. Умудренный опытом старик прямо-таки сыпал философскими изречениями, а он, Андрей Силантьич, слушал, пытаясь вникнуть во все, что говорилось прямо либо исподволь.
– Андрей Силантьич, обед подан, – снова возникло в поле зрения вытянутое лицо домоуправителя, – Марья Ильинична просит в обеденную.
– Хорошо, Семен, – ответил ему Козин, – Сейчас буду.
Оставаясь погруженным в свои думы, он встал из-за стола и проследовал из кабинета в двери.
«Все-таки величавы представители той формации, которая уже практически отжила и ушла в историю, – отдал должное старшему поколению Андрей Силантьич, – Сама история учила их уникальной изворотливости и прозорливости. Они, как никто до них и после, умели предугадывать ход событий наперед. Предугадывать и подстраивать эти события для своей пользы.
В зале суетилась Марья Ильинична, заканчивая сервировку обеденного стола. Это она умела. Пожилая женщина, разменявшая, если Андрею Силантьичу не изменяла память, едва ли не седьмой десяток, исполняла свои обязанности экономки быстро и со знанием дела. Наверное, здесь тоже большое значение имел опыт. Изрядный, нажитый еще в столичном тресте столовых и ресторанов, специализировавшемся на обслуживании политической элиты. Те люди, кто еще застал те золотые времена, поговаривали, что некогда Марья Ильинична была вполне привлекательной особой и пользовалась завидным вниманием целого ряда известных чиновников. У скольких из них она побывала в постели история умолчала, однако Козин, не понаслышке знавший о царивших тогда нравах, вполне допускал и такое. При условии приватности допускалось все.
– Здравствуйте, Андрей Силантьич, – поздоровалась экономка мягким грудным голосом, – Пожалуйте за стол. У нас сегодня прямо-таки королевский обед. Пальчики оближете.
Козин не сомневался в этом. Готовила Марья Ильинична изумительно и вкусно. Сказывалось умение, полученное в «совковой школе». Наверное, из-за этой тяги к стряпне и сама она с годами изменилась, превратившись из тоненькой милой девочки с мягкими сглаженными чертами, виденной на одной из старых фотографий в невысокую «кругленькую» даму с выдающимся, колыхающимся при ходьбе бюстом.
– Спасибо, Марья Ильинична, – поблагодарил Андрей Силантьич, бросив на экономку быстрый косой взгляд в то самое время, когда проходил к своему месту, – Я не сомневаюсь, что обед великолепен.
Да, он умел быть учтивым. Это было в его крови. Как и гены родителя, слывшего в годы застоя довольно успешным человеком на политическом поприще столицы. Как ни крути, а заслугу «правильных» генов Козин не исключал при любом раскладе. Родись он в семье какого-нибудь крестьянина –интеллигента, имей он хоть семь пядей во лбу – никогда не достичь бы ему тех высот, что стали доступны сейчас.
«Тебе повезло, мой мальчик, – вспомнил Андрей Силантьич, придвигая к себе первое блюдо, – В отличие от нас, тех, кому пришлось извернуться для того, чтобы выбраться из грязи, тебе этого делать не нужно. У тебя есть отличное образование, развитый ум и та финансовая платформа, которая помогла тебе стать тем, кем ты являешься сейчас. Это все заслуга твоего отца. А вот упрочить свое положение и двинуться по намеченному пути дальше – это будет зависеть только от тебя самого.
«Я двигаюсь, – ответил он в мыслях, вливая в себя первую ложку горячего супа, – Правда для этого приходится слишком многих отодвигать с пути.
Не только ему одному. Он знал, что тому же самому Сталевару, стремящемуся к своей цели, пришлось убрать слишком многих и слишком многим пожертвовать. Наверное, поэтому, у старика не осталось ни одного близкого человека. Страсть к политике заменила ему все, что должно иметь ценность для нормального человека. Оттого поступал и судил он так свободно и легко.
«Я многое повидал на своем веку. Видел диктаторов и откровенных слабаков. Есть с чем сравнить. В большой политике нельзя быть сентиментальным, нельзя идти на поводу у кого бы то ни было. Нельзя иметь ярко выраженных слабостей. Иначе всегда найдется тот, кто сумеет использовать эти слабости в свою пользу. А это для любого руководителя уже не свобода решений. В этом случае тот, кто должен управлять, становится марионеткой. Управляют им…
Андрей Силантьич, вспомнивший и эти слова, вызвал в памяти облик своего наставника. Благородную седую шевелюру, чуть крючковатый тонкий нос и колкие глаза за профессорскими очками. С таких можно икону писать. Посмотришь и не скажешь, что за этим благообразным интеллигентным ликом таится настоящий дьявол, способный буквально на все.
«Сделайте небольшой экскурс в нашу современную историю, мой мальчик, – уверенный тембр продолжил звучание в голове Козина, – Вспомните всех тех, кому вручали бразды правления страной за последние двадцать лет. Вы увидите, что после достославного Леонида Ильича достойных личностей просто не было. Сперва последовала короткая череда почтенных старцев, которым досталось лишь просто пожинать плоды установленного порядка и стабильности. Кто-то из них не мог, кто-то просто не успел воспользоваться своими возможностями правителя большой империи. В любом случае, сделать что-то стоящее они не сумели. Им на смену пришел мечтатель, желавший изменить мир к лучшему, но не знавший реальных путей достижения этой цели. Этакий хиппи от партийной системы. Слабость его, как личности, была настолько очевидна, что остается удивляться тому, как он продержался так долго у власти, прежде чем его додумались сместить…
Аппетит, поначалу довольно большой, таял стремительными темпами. Не располагали к поглощению пищи подобные размышления. Пища духовная несовместима с пищей физиологической. По крайней мере для него. Вздохнув этому выводу, Андрей Силантьич отодвинул от себя едва ополовиненную тарелку и положил на другую тарелку бифштекс.
«Слабость руководителя для страны фатальна, – голос Сталевара в его памяти окреп, едва не вытеснив другие сопутствующие мысли, – Едва руководящая ветвь государственного строя ослабевает, страну начинают раздирать на куски. В действие приходят скрытые силы, ищущие свою собственную выгоду. Распри, хапуги и взяточники самого разного пошиба, которых в другие времена попросту бы расстреляли, всякого рода подстрекатели националистических течений, льющие воду на мельницу наших потенциальных врагов за рубежом. Все эти силы становятся тем крепче, чем слабее тот, кому поручено наводить порядок. Вспомните. Первым следствием такой слабости стал распад прежде величайшего государства. Государства, перед которым трепетал весь остальной мир. На месте этого величия осталась горстка нищих стран с полуголодным населением. Отсюда рост влияния криминалитета, доморощенной буржуазии в самом извращенном понимании этого понятия, всякого рода контор, вышедших из-под влияния государственной власти. В полунищей стране вовсю разворовывали национальное достояние, грабили фонды, захватывали заводы и продавали ваучеры, однако правитель этой страны, в обязанности которого входило наведение порядка, не смог ничего поделать. Ему, неспособному оказать достойный отпор, пришлось мириться с этим разгулявшимся ворьем. Именно тогда, в угоду всей этой мрази, все кому не лень начали восхвалять воровской уклад, романтизировать образ уголовщины…
Козин попытался разжевать кусочек мяса, отрезанный им от бифштекса. Нет, определенно, нельзя совмещать размышления с едой. Процесс раздумий так увлек его, что чувство вкуса пропало совершенно. А какой интерес в еде, если не способен получить от нее удовольствие?
«Ситуация в стране слишком дестабилизировалась, чтобы улучшиться сразу после того, как упомянутого руководителя сместили с места, которого он оказался недостоин. Слишком много сил оказалось задействовано для того, чтобы изменить структуру власти. Каждый теперь тянул одеяло на себя. Оттого и появился следующий руководитель, устраивающий всех. И криминализированные структуры, и откровенных бандитов, и государственные структуры. Этакое промежуточное звено, после которого характер власти либо окончательно приобретет черты легализованной преступности, либо вернет то содержание, которое характерно для развитой державы. Руководитель, который встанет во главе этой новой державы и определит это самое содержание…
Андрей Силантьевич окончательно отказался от мысли продолжить трапезу. В ее завершение, он отхлебнул из стакана небольшой глоток чистой воды и, сухо поблагодарив помрачневшую лицом Марью Ильиничну, встал из-за стола. Пусть ее. Она всего лишь экономка, чтобы оправдываться перед ней за плохой аппетит. Посудив так, Козин поспешил вернуться в рабочий кабинет.
«Щепетильность нынешней ситуации состоит в том, что существуют некие консолидированные силы, способные качнуть маятник государственной власти в свою сторону. Из известных мне подобных коалиций можно назвать в первую очередь приверженцев государственных структур исполнительной, судебной и надзирательной власти. В случае прихода к правлению этих людей мы можем получить насквозь бюрократизированное общество, где вольготно живется лишь чинушам разного пошиба. Противовесом выступает объединенное сообщество криминализированного предпринимательства. При благоприятных условиях они будут готовы продать страну любому, кто даст достаточную для них цену. Все остальные объединения и союзы, суть многообразие переходных форм между этими полюсами. Нужно обладать мужеством и прозорливостью, чтобы избежать и того, и другого.
Старик рассуждал разумно. И, естественно, знал свой вариант развития грядущих событий. Именно для этого он обретал вес и авторитет. Придет время, и он покажет на что способен. А уж история затем рассудит, прав ли он был или нет. Впрочем, так выходит всегда. В любом случае он, Козин, намерен держать его сторону. По крайней мере, пока.
С этой мыслью Андрей Силантьич зашел в кабинет и снова занял свое кресло. Затем, утвердившись в своих мысленных выкладках, потянулся к аппарату мобильной связи и, подняв его со стола, набрал вызов нужного абонента.
– Алло! Здравствуйте, мой дорогой друг, – привычно улыбнулся он в микрофон своей голливудской улыбкой, – Надеюсь, не оторвал от дел? Нет? Хорошо. Я? В полном порядке. Просто хотел поставить вас в известность. Задуманное мероприятие началось. Да, да, пока в рамках предсказуемости. Думаю, что так и будет дальше. Объект поставлен в рамки тех ограничений, которые необходимы для достижения результата. Постараемся выжать из этого положения все, что возможно. Вы в этом уверены? Вашими бы устами…
_________________________________________________________________________
Москва. Всеволод Артемьевич Бельский. Около 15:45 часов 4 августа 1996 года.
Телефонный звонок застал Бельского за чашкой кофе. Наверное, поэтому, тот не стал спешить отвечать на вызов абонента, а позволил себе сделать еще один неторопливый глоток ароматного напитка. Подождут.
Телефон не умолкал, продолжая раздражать слух. Недовольно поморщившись, Всеволод Артемьевич оторвался от своей утренней чашки и потянулся за аппаратом мобильного телефона.
– Слушаю, – уже более миролюбиво произнес он, мельком разглядев на табло знакомый номер.
– Доброе утро, Всеволод Артемьевич…
– Короче, – поморщился олигарх, – И, пожалуйста, без имен. Как успехи?
– Мы в квартире…
– Тогда, тем более, не нужно озвучивать имена. Что там?
– Все соответствует вводным данным. Дверь не заперта, в квартире два пленника. Один пленник женского, один мужского пола. Зафиксированы в нейтральном положении так надежно, что даже не попытались освободиться…
– Установочные данные подтверждены?
– Точно так, Вс…, извините, босс, – голос поперхнулся едва невысказанным именем и сразу приобрел виноватые нотки, – Мужчина – Павел Фомин, владелец нескольких предприятий в сфере торговли и автосервиса. Достаточно крупный бизнесмен и, к слову, один из числа тех, с кем вы ведете свой бизнес на взаимовыгодной основе. Валовой доход с его предприятий составляет…
– Понятно, – сделал вывод Бельский, – Один из мнимых союзников в бизнесе, мечтающий при удачном повороте дела захватить все мои активы. Такой, пожалей его, может натворить бед.
– Как поступить с ним?
– Он мой враг, – жестко и решительно высказался Всеволод Артемьевич, – Раз принял участие в похищении моего сына и наследника. Хотел нажиться на горе того человека, с которым вел свои дела. Как мы поступаем с врагами, когда они оказываются в наших руках? Выполняйте… Только позаботьтесь о том, чтобы перед этим, Фомин официально передал свой бизнес в мои руки. Он должен заплатить по полной, поэтому лишится всего сразу. Пусть это чувство сопровождает его до последней минуты.
– А как поступить с женщиной? Кажется, она…
– Здесь мне тоже тебе объяснять на пальцах?!! Эта баба тоже принимала непосредственное участие в похищении Данила. Соответственно, заслужила аналогичное наказание. К тому же, мне совсем не нужны лишние свидетели, способные хоть как-то известить правоохранительные органы. Это будет лишним козырем в руках похитителей. Понял? В принципе, мог бы догадаться и сам.
– Я понял вас. Больше инструкций не понадобится.
– Тогда выполняйте, – обронил в трубку Всеволод Артемьевич и отключился.
Его собеседник на другом конце линии выслушал череду коротких гудков, пронесшихся в радиоэфире, после чего тоже отнял от уха свой аппарат связи и аккуратно вложил его в специальный футляр на поясном ремне.
– Что он сказал, Серый? – поинтересовался здоровенный двухметровый детина в черном кожаном пиджаке, до сих пор, ожидая окончания разговора бригадира с боссом, подобием маятника нетерпеливо вышагивавший перед замершими пленниками, – Может пора уже что-то предпринять? А то я уже измаялся ждать с моря погоды.
Серый сощурился и внимательно посмотрел в корявое лицо детины, задержавшись на его приплюснутом носу, растоптанным в какой-то давнишней драке.
– А что ты предлагаешь предпринять, Назар? – спросил он с неожиданным участием.
Верзила в ответ радостно осклабился, обнажив на свет крупные желтые зубы, выросшие редко и невпопад.
– Я предлагаю сперва немного сбросить напряжение, – выдвинул идею Назар, приблизившись к Анжеле Пашутиной, напряженно съежившейся на стуле так, что сдерживавшие ее путы скотча оказались туго натянуты, – Смотри какая сладкая и ухоженная, – он подошел вплотную и по-хозяйски запустил здоровенную лапу в декольте ее нарядного атласного халата, а затем добавил, – И мягкая!
Вместо ответа, Серый вынул из-за пояса пистолет с глушителем, привычным движением взвел курок, затем направил его в сторону пленницы и выстрелил. Оружие в его руке дернулось, с тихим хлопком послав заряд. Пленница, на лбу которой появилось оплывавшее кровью отверстие, дернулась всем телом и обмякла, начав заваливаться набок. Из перекосившегося рта, заклеенного скотчем, не донеслось ни звука. За исключением странного вздоха, с которым, наверное, отлетела душа.
– Сбросил напряжение? – коротко спросил Серый Назара, все еще глядя на свою жертву, упасть которой со стула не давали скотчевые путы, – Достаточно? Или будут какие-то дополнения еще?
Он смерил подчиненного глазами с головы до ног и, не найдя в корявой физиономии каких-либо намеков на неудовольствие, перевел их на Ивана Усова, с безучастным видом охранявшего входную дверь. Тот, равнодушно скользнув взглядом по телу убитой, отвернулся.
– Ну, раз возражений не поступило, будем считать вопрос решенным, – вывел резюме бригадир и развернулся в сторону второго пленника, – Расчехли ему рот, Назар. На пару слов.
В это самое время сила тяжести мертвого тела одолела сдерживающий фактор в виде привязывавшего его к стулу скотча. Перевесившись до критической точки, оно рухнуло на пол с глухим шмякающим звуком. Серый, которого на секунду привлек этот звук, мельком оглянулся. Потом снова обратился к Фомину, с губ которого к тому времени лапища Назара уже сорвала липкую ленту.
– Поговорим, бизнесмен? – поинтересовался он, взглянув в побелевшее лицо находившегося в его руках человека.
Не в силах вымолвить что-то в ответ, тот отчаянно закивал массивной головой.
– Вот и ладушки, – холодно улыбнулся бригадир, – Думаю, что тебе не придется ничего объяснять на пальцах. Наверное, уже понятно, что ты совершил непростительный поступок в отношении человека, с которым имел общие дела? Или нужно что-то пояснить?
До смерти перепуганный Фомин отрицательно замотал головой. Глаза его косили в сторону. Очевидно, чтобы лишний раз не наткнуться на труп, лежащий почти у самых его ног.
– Раз ты признаешь за собой вину, – почти судейским тоном закончил свою речь Серый, – Тогда понимаешь, что доложен ответить. Как положено. Через тридцать-сорок минут мои ребята доставят сюда одного хорошего нотариуса. Он поможет составить дарственные бумаги, по которым весь твой бизнес перейдет к тому человеку, которому ты принес зло. Это будет справедливо.
Выслушав и осознав до конца весь смысл слов, сказанных ему бригадиром, бизнесмен Фомин дернулся всем телом. Почти так же, как пять минут до этого, получив пулю в голову, дернулась его содержанка. Потом сфокусировался на Сером и натолкнулся на ответный взгляд, сквозивший холодом и расчетом душегуба. В этом взгляде Павлик увидел свой приговор.
– Возражений не последовало, – в свойственной ему манере подвел черту в короткой беседе бригадир и, натянуто усмехнувшись, отвернулся.
Глава 10.
Омск. Маргарита Корнеева. Около полудня 5 августа 1996 года.
С трапа самолета, доставившего ее в город Омск, Рита сошла с видом праздной и явно не бедной путешественницы, которую занесло сюда, бог знает каким ветром. Тому способствовали манеры и внешний вид, продуманный ею с особой тщательностью. Мало ли… Она не знала наверняка, проглотил ли Витольд сказку о смерти Маргариты Корнеевой и достойных проводах бедной девушки в мир иной. Так же, как не могла быть уверена в том, что информация о ее новой миссии не просочилась к неприятелю. Раз нельзя располагать подобными данными, то предполагать можно что угодно. А потому нынешний маскарад девушки являлся вполне уместной мерой превентивной защиты от тех, кто, может в это самое время, высматривает среди пассажиров прибывшего авиарейса потенциально опасного для Козина человека.
«Попробуй сейчас угадай во мне агента, прибывшего со специальным поручением, – внутренне усмехнулась Корнеева, представив, как выглядит сейчас со стороны, – Блондинистый парик из натуральных волос, модное коротенькое платьице яркой расцветки, черные ажурные чулочки, кокетливо обтянувшие стройные ноги. Туфельки на высоченном тоненьком каблуке. Праздная кокотка, да и только. При взгляде на меня у любого мужика, будь он хоть трижды профессиональным сыскарем, должны возникнуть только мысли фривольного характера. И ни единого подозрения.
В правильности своего образа она убедилась почти сразу, когда бойко процокала «копытцами» мимо группы каких-то неясных личностей и двух обрюзгших мужиков в серой милицейской форме. И те и другие проводили ее ладную фигуру заинтересованными мужскими взглядами и сальными комментариями, произнесенными вполголоса. Эффект что надо. Она усугубила впечатление чисто женской кокетливостью, после чего, вполне убедившись в отсутствии поводов для того, чтобы бить тревогу, поймала такси прямо на выходе из аэровокзала и, не став торговаться с «бомбилой» относительно заломленной цены, благополучно уехала восвояси.
Впрочем, подобный имидж девушка сохраняла только до тех пор, пока не добралась до гостиницы и не оказалась в изолированном одноместном номере. После часового пребывания в нем, Корнеева преобразилась настолько, что ни один из видевших ее в аэропорту мужчин не узнал бы в ней жеманную блондинку, увиденную на трапе. Темно-синий джинсовый костюм, удобный и хорошо сидящий по фигуре, крепкие и легкие кроссовки в тон, темная бейсболка, из-под которой выбивались собранные в «хвост» темные волосы. Разумеется, минимум макияжа. В таком виде сразу превращаешься в неприметную среднестатистическую девицу. В городе таких видишь на каждом шагу. Типаж с размытыми чертами миловидного лица. Легко влиться в толпу и потеряться на ее фоне.
Совершив очередное запланированное превращение, Корнеева покинула гостиничный номер, более не планируя в него вернуться. На плече у нее болталась легкая спортивная сумка с набором тех немногих вещей, которые ей понадобятся в дальнейшем. Чемодан с набором «блондинки» остался «в подарок» для гостиничной обслуги, которая, как можно предположить с определенной степенью уверенности, для своих нужд приберет его безо всяких следов, едва минут сутки, на которые снят номер.
Выйдя на улицу, Рита действительно потерялась в толпе прохожих. Хорошо. Это даст ей свободу независимого передвижения. Как и время на то, чтобы обдумать каждый свой дальнейший шаг. В ее положении следовало тщательно переваривать каждую крупицу полученной информации, дабы выверить все свои поступки и движения.
«А информации пока в избытке, – подумала девушка, пройдя по улице к городскому скверу и сворачивая на ближайшую аллею, – Пусть она неконкретна и расплывчата, но здесь тоже есть над чем поразмыслить.
Бельский дал девушке на отдых один день. Точнее, зная то, что та ожидает его указаний и информации на конспиративной квартире, намеренно забыл о ней до тех пор, пока не наступил вечер того самого дня, когда она «с пристрастием» допросила свою бывшую подругу и ее бой-френда.
Возможно, что это время требовалось самому Всеволоду Артемьевичу. Для того чтобы немного разобраться в изменившейся ситуации. А также для того чтобы суметь подготовить почву для заброски «десанта на вражескую территорию». Имевший большой потенциал и возможности в самой Москве, Бельский, как фигура, был чужд периферии. Главным образом из-за этого предстоящая операция по вызволению собственного сына из рук похитителей представлялась ему очень сложной. А потому, если разобраться, олигарху требовалось определенное мужество для того, чтобы перебороть свои страхи и дать «добро» на начало рискованной операции.
«И все же он решился, – отдала Корнеева должное характеру своего недавнего благодетеля, – Требуется определенная крепость характера, чтобы дать завариться каше, в которой будет затронута жизнь собственного единственного отпрыска.
Так это было, либо Риту подводило ее чутье, но вечером того дня, когда она уже начала терять терпение, телефон городской сети, расположенный в квартире, затрезвонил тревожной трелью. На ее вопрос, холодный незнакомый голос выдал информацию на некоего Андрея Силантьевича Козина, для изыскания которой, как она подозревала, Бельскому пришлось подключить бездну различного народа. Учтя это соображение, девушка сразу и на полную мощность включила свой мыслительный потенциал, впитывая каждое слово, произнесенное неведомым координатором.
Впрочем, информация с небольшим уточнением лишь подтверждала ее прежние предположения. Теневой делец, с большим размахом развернувшийся в Сибирском регионе, имеющий там крепкую «корневую систему» и почти неограниченные возможности. Андрей Силантьич подмял под себя практически все официальные управленческие структуры, сделавшись практически единоначальным теневым управленцем течения тамошней жизни. Тобольск, Усть-Ишим, Тара, реки Тобол, Ишим, Иртыш, Демьянка – названия мелькали в сознании, пока не имея возможности привязаться к конкретным географическим координатам. Где-то там, в указанном районе, располагались поселения, безоговорочно подчиненные власти Козина. А среди них так называемая «вотчина» Андрея Силантьича, его официальное логово. По предположениям аналитиков, похищенного Данила просто обязаны были доставить именно туда. Основным доводом в их устах звучало убеждение, что в таком месте даже официальные представители власти бессильны продиктовать тамошнему царьку свою волю.
«Не факт, – подумала по этому поводу Рита, продолжая усваивать информацию, – Есть миллион не таких приметных мест, где мальчишку можно держать без особой охраны, приставив к нему одного-двух человек для присмотра. Так логичнее. И в этом случае возможность планомерно выследить местонахождение Данила за короткое время будет почти исключена.
Далее голос координатора поведал ей о том, что группа оперативной поддержки, созданная для ее страховки, отправилась в Омск уже час назад. Членам группы поставлена задача первоначального изучения обстановки на месте, изыскания первичных возможностей для оперативной разработки искомого объекта и создания базовых условий для осуществления самой операции. Это сообщение разозлило Корнееву. Она несколько иначе представляла себе функции группы, целевое предназначение которой заключалось в обеспечение благоприятных условий для ее единоличной работы. Этакие мальчики «на подпевках».
«Ладно, – ей пришлось одернуть себя, дабы несколько умерить разыгравшиеся амбиции, – Бельскому и его профессиональным ищейкам виднее, как организовать антураж. В конце концов, я сохраняю свое инкогнито и, прибыв на место, уже буду располагать кое-какой информацией.
– Хорошо, – произнесла она вслух, – Пусть так. Но я требую, чтобы меня снабдили самой подробной информацией о фигурантах, замешанных в этом деле. В первую очередь о самом Козине и его ближайшем окружении.
Голос в трубке не выразил неудовольствия. Скорее наоборот. Несколько оживившись, он пообещал, что завтра же утром, приблизительно за час до того, как ей будет нужно отправляться на рейс самолета, следующего в Омск, на конспиративную квартиру прибудет специальный курьер, который доставит пакет с самой подробной, на сей день информативной базой и фотографиями фигурантов.
Рита вслух одобрила собеседника за такой подход к делу. Однако, как ни крути, это было еще не все. Не хватало конкретики. Не хватало деталей, непосредственно касавшихся обстоятельств похищения Данила Бельского и переправки его в Сибирь. Имевшаяся информация оказалась крайне скудна. Настолько, что девушка пока побоялась делать какие-то выводы.
«Мы проверили базы данных о пассажирах, вылетевших из Москвы в город Омск в указанное вами время, – счел нужным сообщить на ее вопрос координатор, – Однако не можем с точностью утверждать, что располагаем достоверными данными. Существует целый список лиц, которых можно подозревать в том, что они замешаны в это дело. Эти лица сопровождали детей, каждый из которых мог являться Данилом. Более точной информации у нас нет.
– На нет и суда нет, – задумчиво обронила Рита, пытаясь представить, насколько длинным будет означенный список, – Однако, убедительно прошу вас раздобыть хоть какую-то информацию и о людях, входящих в этот список. Желательно с фотографиями. Возможно, это поможет определить конкретно причастное лицо.
– Сделаем, – пообещал ей координатор, – Только на это понадобится время.
