Брак, Любовь и курочка Ряба. Учебник для 111 класса

ГРАФОМАН. Спасибо, распрекраснейшая Надежда!

ОЛЬГА (ворчит). Вот так всегда. Не успел ноты выучить, а уже рояль сперли.

Жена раба – это даже обиднее старухи у корыта.

ГРАФОМАН. Я всего лишь отметил причину разочарования, о нежнейшая.

Одна тетенька резала-резала правду-матку, а потом вдруг раз – и сама забеременела от соседа.

НАДЕЖДА (со злорадством). Вместо мужа короля – безропотный и покорный слуга. Получите, распишитесь. Трудно пережить такую подмену?!

ОЛЬГА. А чего ты радуешься? Это сын твой – слуга в данном случае. Хотя и правда, муж-подкаблучник, хоть и удобная вещь в хозяйстве, но не очень приятная. Тем более, когда замах был широким.

НАДЕЖДА (не унимаясь). Вот, потому и беситесь обе. Жена раба – это вам не королева. Так кто же его таким сделал? Хочется спросить. Сами же и сделали. Вместо того чтобы мужа во всем поддерживать, хвалить и помогать, пилите его с утра до вечера.

ОЛЬГА. Зубы, конечно, сами знают, когда им прорезаться, хотя пора бы уже… и зубам, и сыну твоему научиться за себя постоять.

НАДЕЖДА. Хочется подчинять и унижать, но при этом быть женой короля? Так не бывает.

ОЛЬГА. Это добавляет жизни и страсти в общий несъедобный коктейль. И это лучше, чем прожить всю жизнь рабыней Изаурой, как ты.

НАДЕЖДА. Куда только деваться от такой страсти? Шипит все вокруг от ее коктейлей. Срывается постоянно, кричит, вечно чем-то недовольна. Достала уже всех.

ОЛЬГА. Так она же уйти хочет. А ты рвешься ее остановить. Для чего тебе это нужно? Пусть уходит.

НАДЕЖДА. Я понять хочу, почему она так себя ведет? Почему злится на ровном месте.

ОЛЬГА. Графоман уже кучу листов перемарал на эту тему, возьми у него, почитай!

НАДЕЖДА. Хоть сто томов прочитаю, все равно не пойму, за что сыну моему такая несправедливость.

В-пятых, грязь уравняет шоколад

ОЛЬГА. У ученых, скорей всего, есть свое объяснение этому парадоксу, но, по-моему, жить с идеальным партнером – это каждый день чувствовать себя куском дерьма, понимаешь? Может ли кусок дерьма быть добрым, пушистым и источать приятные ароматы?

НАДЕЖДА (эмоционально). Я вложила в моего мальчика всю свою жизнь. А она ведет себя с ним как истеричка просто потому, что так себя чувствует?! А он-то здесь при чем?

ОЛЬГА. Она не хочет так себя вести, но вынуждена. Понимаешь? Для равновесия системы. Физику в школе учила?

НАДЕЖДА. Да куда уж мне. Я и букв-то не знаю.

ОЛЬГА. Я неплохо училась в школе. И из уроков физики знаю, что любая система стремится к равновесию. Брак – это тоже система, которая не терпит перекосов. Большое количество хорошего можно уравнять только таким же количеством плохого. Ты не хочешь, но вынужден. Иначе система рухнет.

ГРАФОМАН. Я понял. Белый свет лучше виден на фоне черного дыма.

НАДЕЖДА (с чувством). О чем вы оба? Разве нельзя быть просто нормальными людьми? И мужчине, и женщине?

ОЛЬГА. Нет, нельзя. Все чистое, белое и пушистое есть только в Раю. А на земле на каждую роскошную бабочку – свой таракан. Законы жанра. Правила драматургии. Белое-черное, день-ночь, верх-низ – все существует только в паре.

НАДЕЖДА. Вот так выдала. Похоже, по физике у тебя и правда была пятерка.

ГРАФОМАН. Пока у человека есть тело, всегда будет тень от него.

ОЛЬГА. В моем далеком детстве тетя работала на кондитерской фабрике и приносила домой битый шоколад. Приносила в таком диком количестве, что мы не считали его за лакомство. Часто раздавали или играли в магазин.

На одну чашку самодельных весов мы клали кусочки шоколада, а на другую – куски земли или грязи, чтобы уравнять весы. Чем больше сладкого было на одной чаше, тем больше грязного требовалось для другой. Я это хорошо запомнила.

НАДЕЖДА. С этим не поспоришь. Но…

ОЛЬГА. Просто горелый пирог лучше подчеркивает красоту торта с розочками. Тебе ли этого не знать?

НАДЕЖДА. Под все свои пакости еще и научную теорию подводишь.

ОЛЬГА. Таким образом достигается равновесие. Тут уж ничего не попишешь.

Поэтому стервам, на зависть всем, часто достаются «хорошие мужья». Вернее, такие мужья сами вынуждают женщину становиться мегерой, чтобы удерживать баланс в системе. Оттенять прекрасное, так сказать. Чем больше приторного на одной чаше весов, тем больше горького требуется для равновесия.

Уверена, ты так же живешь с мужем. Как ему еще уравновесить твою покорную «Настеньку»?!

НАДЕЖДА. Ты хочешь сказать, что это я заставляю его вываливать на общий стол всю свою мерзость?

ОЛЬГА. Конечно! А кто же еще?! С другой женщиной он бы так не распоясался.

НАДЕЖДА. Ну и логика?! Браво!

ГРАФОМАН. Только ухабы и колдобины помогают подниматься наверх. Идеально гладкая поверхность слишком скользкая.

НАДЕЖДА. Да уж, теория плюсов и минусов, похоже, ваш общий конек.

ГРАФОМАН. Человек – он как батарейка. Если плюс не уравновешивается минусом, далеко не уедешь. То же самое в паре. Если один выбирает только плюс, то вынуждает другого включать минус. В любой системе плюс не только уравновешивает, но и при своем избытке заставляет другого усиливать свой минус.

ОЛЬГА. Именно так! Если один в шоколаде, другой вынужден добавить говнеца. Граф, прошу зафиксировать мое открытие для Надежды.

ГРАФОМАН. Непременно, нежнейшая!

Пустая чаша на весах. Это шесть.

НАДЕЖДА. Мне вот интересно. Невестка моя обижала его, унижала, не считалась с ним. И она же уходит от него. Почему такая несправедливость?

ОЛЬГА. Похоже, у тебя не получилось встать на ее место и побыть вдутой лягушкой.

НАДЕЖДА. Не получилось, да. У меня нет внутри столько злости. По логике, ведь это сын мой должен от нее уйти. А уходит она?

ОЛЬГА. А почему ты терпишь и не уходишь от мужа? У меня к тебе такой же вопрос.

НАДЕЖДА. У нас семья. Квартира. Обязательства друг перед другом.

ОЛЬГА. Ты мне еще про любовь расскажи.

Хитрая ловушка состоит в том, что из пары уходит всегда тот, кому все это безразлично. Отрицательный персонаж уходит.

НАДЕЖДА. Но почему?

ОЛЬГА. Откуда я знаю. Наверное, потому что брак – это обмен. Один отдает свое. Другой свое. Тот, кто уходит, он или не может отдать столько, сколько получает, или просто отдать нечего. Пустая чаша на весах всегда на высоте.

НАДЕЖДА. То есть уходит тот, кто завален всем приятным?

ОЛЬГА (медленно). Как же с тобой тяжело.

Скажи, как ты станешь относиться к тому, кто добровольно дал тебе взаймы и теперь молча сопит рядом, в надежде, что ты начнешь отдавать?! А у тебя ничего нет. Долго ли ты выдержишь это «доброе» сопение рядом?

НАДЕЖДА. Ипотека на меня оформлена. Поэтому, могу представить. Хочется, чтобы банк сгорел со всеми его договорами, которые ты по глупости подписал.

ОЛЬГА. Вот видишь. Сама все знаешь.

ГРАФОМАН. Записываю. Именно «должник» чаще всего уходит из пары. Тот, кто хорошо вложился и ничего не получил, ждет до последнего. Обычно он держится за отношения.

пустая чаша на весах всегда на высоте

из пары убегает тот, кто в браке налегке

кто ничего не отдает дающему в ответ

но жадно собирает все в дорожный марш-пакет

ОЛЬГА. Ты была когда-нибудь в храме на Крещение или на Пасху?

НАДЕЖДА. Конечно, была.

ОЛЬГА. Значит, видела, как батюшка окропляет венчиком куличи, храм и прихожан. Помнишь, как с кого-то вода стекает градом, а на другого попадает только капелька. Вот есть те, у кого только капелька. Понимаешь. И им нечего отдать, даже если бы они сильно захотели. И если тот, которого щедро залили, одаривает другого, тому, кто с одной каплей в закромах, нечего вернуть. И это настоящая трагедия.

ГРАФОМАН. Как снегопад за окном. Когда один не может вернуть столько же, сколько получает, он оказывается засыпанным снегом.

Сначала по колено, и не может свободно передвигаться.

Затем по плечи, не может ничего делать самостоятельно.

Когда занесет с головой, не сможет наслаждаться миром вокруг и лишается возможности дышать полной грудью… творить… жить…

НАДЕЖДА. Тогда я приеду и скажу сыну, чтобы он сам уходил от нее.

ОЛЬГА. Сам он не уйдет. Никогда.

НАДЕЖДА. Это еще почему?

ОЛЬГА. Во-первых, я же говорила, слишком серьезно вложился и будет ждать до последнего.

Во-вторых, потому что невестка твоя, как настоящая женщина, разрешает себе то, что он не может себе позволить. И ему нравится за этим наблюдать.

В-третьих, она его не держит. И в этом ее сила. Мужчина хочет уйти только от той, кто цепляется в него, не оторвать. Канат без каната держит крепче любого каната.

А невестка твоя уже познала прелесть эффекта «неваляшки»: чем сильнее отталкиваешь, тем быстрее поднимается и возвращается к тебе.

Мужчина не способен бросить женщину, которая может без него обойтись. Он будет биться о стену в бессильной злобе, но не сможет уйти от нее.

ГРАФОМАН. Помедленнее, пожалуйста! Я записываю.

ОЛЬГА. Ну и потом, самое главное – у любой стервозной жены в потайном кармашке есть волшебные ключики, которые не доступны для услужливой «Настеньки», как бы она этого не хотела. Перец можно, конечно, добавить в манную кашу, да кто ж ее будет есть?

НАДЕЖДА. Но у «Настеньки» свои ключи имеются.

ОЛЬГА (громко). В долговую яму посадить – вот ее главный ключ. Одарить, когда ее не просят, а потом сопеть и ждать, когда ей долг вернут. При этом щебетать приторно: «Тепло мне, батюшка, тепло, Морозушко! Ничего мне от тебя не надобно».

НАДЕЖДА (с чувством). Далась тебе эта Настенька!

ОЛЬГА. Больше тебе скажу, твой Борюсик не только не уйдет от нее, но и глотку любому тихо перегрызет, кто слово плохое про стервозинку его скажет. Потому что жена его – хранитель особой магии.

НАДЕЖДА. Можешь ты дыму и пару напустить в холодной бане.

ОЛЬГА. Да, могу. А тебе не дано. Вот этим и отличается Настенька от Змеи Горгонихи. Огня в ней мало. А значит, и жизни самой.

ГРАФОМАН. Послушайте, что я записал. Мужчина никогда не уйдет от стервозной женщины, потому что она владеет особой магией: в любой Горгонихе кипит жизнь, живая и настоящая. Но как выжившая (пауза) не из ума, пардон, а после предательства, она страшно боится близости. Блокируя, подавляя, боясь и не умея выразить любовь, она остается живой в своих теневых проявлениях. Опять сложно?

ОЛЬГА. Короче! Если жена перестала выносить мозг, громко орать и бросаться грязными носками, значит, ей до вас фи-о-ле-то-во. И это уже точно, окончательно и бесповоротно.

Женское безразличие страшнее любой истерики. Это означает, что наступил конец.

Финита ля комедия.

Семь. Покорность рождает агрессию

Надежда стоит у окна. Ольга лежит на столе.

НАДЕЖДА. Тихо все. Никаких машин. Когда же все это закончится? За что мне все это?

ОЛЬГА. Мы с тобой в таком возрасте, когда вместо вопроса «За что?» хорошо бы научиться спрашивать: «Для чего?».

НАДЕЖДА. Ну и для чего?

ОЛЬГА. Похоже, у тебя сейчас по жизненному сценарию – период веселой жизни. А раз ты сама для этого ничего не делаешь, судьба решила вмешаться. Вот и тряханула тебя по-взрослому, чтобы ты на свою собственную жизнь обернулась. У Бога хорошее чувство юмора. По себе знаю.

НАДЕЖДА. Просто у меня период черной полосы. Бог повернулся ко мне обратной стороной.

ОЛЬГА. Каждый человек – сам хозяин своей темной полосы. А у Бога нет обратной стороны.

НАДЕЖДА. Как же нет? У всего есть противоположность. Вот человек – двойственное существо? А он создан по образу и подобию Божьему.

ОЛЬГА. Не нашего с тобой ума дело рассуждать о таком. Только знаю одно: даже у нас, на грешной земле, «Комплимент от ресторана» не входит в основное меню. Он существует в эксклюзивном варианте и подается каждому гостю лично шеф-поваром без альтернативы.

А вот все остальное: горячее – холодное, сладкое – горькое, мягкое – твердое, острое – пресное… – существует в паре и предлагается на выбор общим меню.

У Бога нет обратной стороны. Он просто был, есть и будет. Сам по себе.

И это не зависит от того, веришь ты в него или нет. Человек сам отворачивается от Бога. Это я точно знаю. Других вариантов не существует. Вот тогда-то и начинается вся самая жуткая муть в его жизни.

ГРАФОМАН.

черная полоса – тень

ты к свету стоишь спиной

оторвись оглянись развернись

позволь Свету владеть собой

НАДЕЖДА. Ладно. Давай собирай материал дальше. Поведай нам, из-за чего еще злятся подобные тебе ангельские создания?

ОЛЬГА (через длинную паузу). Сама небось знаешь, чем отличается свой человек от чужого?

НАДЕЖДА. Свой – чужой? К чему это? Не понимаю.

ОЛЬГА. Своего принимаешь любым, со всеми его тараканами. А под чужого… А под чужого подстраиваться надо.

НАДЕЖДА. Это тоже про злость?

ОЛЬГА. Пытаюсь сама найти причину. Не мешай пока.

Свой человек – это ведь не тот, кто похож на тебя, а тот, от которого человечки внутри прыгают. И не важно совсем, кто он – качок или ботан, красивый или в дырявых носках. Главное, что он самый родной. У него даже запах под мышками особенный.

Можно долго жить с грустными человечками внутри, но наступает день, когда больше не хочется. Когда невыносимо. Когда хоть в петлю.

НАДЕЖДА. А ты знаешь, у меня ведь было такое. Ну, вот когда человечки внутри прыгают. Давно, правда. Еще на первом курсе. Но ничего приятнее я и правда не испытывала (трет глаза).

Подожди-ка, у меня, кажется, техника под окнами.

Надежда подходит к окну. Прислушивается.

НАДЕЖДА (через паузу). Показалось…

ОЛЬГА. Вот, к примеру, твоя невестка. Может же так быть. Вот вышла она замуж. Причины для замужества нашла, а для того, чтобы узнать человека поближе, не нашла. Поняла, что человек чужой, а уже поздно, выкручиваться надо.

И вот варит она борщи, варит, женой приличной притворяется. Всех обманывает и сама верит. А потом вдруг как обухом по голове. Не могу больше. Не хочу. Ну не совпали. Так бывает. В самом главном не совпали. И что делать?

Ее истинное желание – поскорее свалить. Но голова говорит: «Это неправильно. От таких не уходят. Все женщины мечтают иметь такого мужа. Чтоб выполнял все желания и терпеливо сносил все твои выходки. Это же так классно и удобно». И злится на себя. За свою нерешительность злится, за привычку, за удобство, за ничего неделание. Мучается. Мордует себя. Очень ей хреново, понимаешь?

Все перепробовала. Ничего не помогает. Злость душит. Нет спасения. В одной ненависти долго не проживешь. До точки доходит. До края.

И когда уже совсем невмоготу, и устала, и выхода не видит, и в стенку уперлась, начинает злость свою сливать на того, кто это позволяет. Причем прям вот по-жесткому сливать. Потому что медузная бесхребетность, рабская покорность и бездействие взрывает еще больше. Увеличивает злость многократно. Доводит до гнева. Когда тебе не сопротивляются, хочется додавить, додушить, добить, дожать, мордой об асфальт хочется, рылом в дерьмо. Чтоб проснулся, чтоб начал чувствовать… унижение, сопротивление, гордость. Чтоб долбанул в ответ.

Борюсечка-примбамбусечка, оглобля тебе в рот. Это не жена, а вы с мужем его таким сделали. Жена только добивает.

(Спокойнее, через паузу.) Вот такой вот компот и круг заколдованный. И хочется, и колется, и мама не велит. Покорность другого рождает агрессию. А это уже тройная порция злости.

ГРАФОМАН.

какие страшности в себе ты познаешь,

соединившись с кем-то в паре,

доселе неизвестные тебе…

(затяжное молчание.) Надо срочно вспомнить какой-нибудь анекдот. Так, так, так…

…Степаныч вышел на крыльцо в семейных трусах и поскользнулся на гололеде: «Быстро же в этом году осень пролетела!»

Причина восьмая. Страх отрекает любовь

ОЛЬГА (обращаясь к Графоману). Так сколько причин беспричинной истерики ты насчитал?

ГРАФОМАН (читая по бумажке).

Первая. Попытка раскромсать и перекроить на свой лад того, кто не соответствует мечте.

Вот про лягушку очень интересно. Это вторая.

Третья. Когда дарят не из любви, а за похвалу и аплодисменты.

Жена раба в четвертом пункте.

Пятым номером у нас физика: если один в паре слишком идеален, второй вынужден становиться, простите, дерьмом.

Шестая причина. Пустая чаша на весах и нечего отдать дающему, сопящему и ждущему.

Седьмая. Когда рядом чужой – прям боль, которая рождает адскую агрессию. Да, еще выбешивает сильно, когда терпят и не сопротивляются.

ОЛЬГА. Даааа. Сама удивляюсь списку такому.

ГРАФОМАН. Вы говорили, что их восемь?

ОЛЬГА. Я и сама не знала, пока не начала собирать.

Хотя да. Есть восьмая. Главная причина без причин, которая не просто выбешивает, а срывает с петель. Где гнев и боль в сильнейшей связке.

НАДЕЖДА. Ну, давай. Что ты еще придумала?

ОЛЬГА. Страх. Вот оно!

Ольга медленно снимает сапоги, садится на пол и натягивает шерстяные носки.

ОЛЬГА (продолжает). Как ребенок спасается от страшной действительности, которая его пугает? Когда реальность становится больше его фантазий и придуманных историй?

НАДЕЖДА. Он прячется под стол, за занавеску, в шкаф, в чулан. Куда угодно, лишь бы подальше. Чтобы не видеть, не слышать, не чувствовать.

ОЛЬГА. Взрослый, который боится, похож на такого испуганного ребенка. Он накрывает себя прозрачным колпаком, сажает в непроницаемую капсулу и живет там придуманную жизнь, боясь посмотреть реальности в глаза и баюкая мертворожденную сказку.

Его представление об идеальных отношениях жестко ударилось о действительность и стало для него настоящей катастрофой.

Из двух вариантов: спасать реальный брак или сладкое представление о нем, он выбирает второе.

Он похож на ГузельЯхинского профессора Лейбе, продолжающего видеть запонки, которых давно нет, но не замечающего разных пуговиц на своем пальто.

Потому что он сидит «в яйце».

Под прозрачным колпаком в «яйце Лейбе» хранятся только ценные музейные экспонаты. Жить рядом с ними невозможно. Разве что смахивать пыль и протирать таблички возле.

Колба – место хранения мертвого, законсервированного, бывшего.

Быть каждый день рядом с тем, кто в обнимку со сказкой живет свою идеальную жизнь в капсуле, закрытой от тебя – невыносимо.

Помещая себя под прозрачный колпак, «идеальный» бросает другого, оставляя его в собственном аду.

Ольга встает с пола.

ОЛЬГА (продолжает). Капсула – это не только подавленная чувствительность, закрытые глаза и уши, это постоянное вранье, притворство, угодничество.

Что чувствует тот, кто находится рядом с человеком в капсуле?

Он спотыкается о его стеклянные бока. Больно ударяется о твердое. Ходит вокруг и около, уговаривая: «Сим-сим, откройся!» Что еще ему остается?

Как достучаться? Как докричаться? Как разбить это «яйцо»?

Размахивать кулаками? Взывать к разговорам?

Часто обычная истерика не помогает. Требуются методы более жесткие, чтобы тот, кто в капсуле, вспомнил, что он не ребенок, и начал действовать по-взрослому, смело шагнув в реальность, какой бы страшной она ни казалась.

Начал принимать этот мир и учиться влиять на него. Учиться слушать, слышать, анализировать, подстраиваться, принимать решения. Искать способы самому пришить новые пуговицы, смело и честно признавшись себе, что они разные.

Двум взрослым трудно остаться сухими под одним детским зонтом. Взрослая любовь и детский страх не живут рядом.

Ольга натягивает на себя старую растянутую кофту.

ОЛЬГА (обращаясь к Графоману). Я бы назвала твой трактат: «О невыносимой жизни острого, но открытого, с милым, но спрятанным под длинными пушистыми ушами».

ОЛЬГА (обращаясь к Надежде). Представляешь, что чувствует твоя невестка, живя с человеком, который посадил себя в капсулу и поет колыбельные своим сказкам?

НАДЕЖДА. Колба. Яйцо. Капсула. Страх.

А кто его туда упрятал? Не такие ли всезнайки, как ты?

ОЛЬГА. Взрослый отличается от ребенка тем, что его никто не может никуда упрятать без его согласия. Думаю, дорогу в капсулу он протоптал себе еще в детстве.

НАДЕЖДА. Опять мы виноваты? А вы с невесткой – бедные страдалицы?

ОЛЬГА. Но это только одна сторона страха. Есть еще кое-что.

Капсула – это невозможность быть рядом, когда требуется плечо, поддержка, нужное слово.

Вот проживаю я, к примеру, маленькой серой мышкой в доме на общих, законных основаниях. И прошу хозяина защитить меня от посягательств жирного, наглого, самодовольного кота. А хозяин сам столбенеет при виде меня. Где мне искать защиты? А главное, как относиться к трусливому хозяину?

НАДЕЖДА (притворно смеясь). Ой, держите меня! Маленькая серая мышка. Насмешила. Крыса зубастая – вот ты кто. Поэтому и боятся тебя все.

ОЛЬГА. Внутри каждой крысы живет слабая мышка, которую когда-то очень сильно задрали.

ГРАФОМАН. Одна тетенька так долго была хорошей девочкой, что стерва из нее получилась знатная.

ОЛЬГА. Вот именно.

ГРАФОМАН. Это объяснимо на самом деле. По природе своей самка ищет защитника. Ей хочется видеть рядом сильного, смелого, надежного самца. Она не чувствует себя в безопасности с тем, кто ее боится. Тогда ей приходится самой вооружаться, чтобы защитить себя, свою территорию, дом, детей. Поэтому обеспечение безопасности – главное условие при выборе самца.

ОЛЬГА. Это очень правильно. Женщина не может чувствовать себя в безопасности с мужиком, который ее боится и из-за страха постоянно врет и уползает в притворство, – это создает чувство тревоги и опасности вокруг.

Любая фальшь как бревно по голове.

ГРАФОМАН. Как вам кажется, что является антонимом понятия «Жизнь»?

НАДЕЖДА. Смерть, конечно.

ГРАФОМАН. Ответ верный только на первый взгляд. На самом деле на холодной стороне, в ее тени, лежит страх. Это высказывание Фрейда.

ОЛЬГА. Неприятно знать, что тебя не любят. Но намного страшнее видеть, что тебя боятся.

Мой муж боялся меня, ты боишься мужа, твой сын боится жену. Страх вместо любви. Это невыносимо. Это настоящий ад.

ГРАФОМАН. Это правда. Где есть страх, там нет любви. Там вообще ничего нет.

ОЛЬГА. Ад – это место, где нет любви. Если любовь ушла, внутри образуется пустая комната. Любая пустота стремится быть заполненной. И если туда не поместили любовь, то во внутреннюю комнату пробираются злость, обиды, зависть, страх, негодование, уныние.

То же самое происходит с общей комнатой. Только двое решают, чем ее наполнить.

НАДЕЖДА. Ну вы договорились оба. Жизнь с идеальным мужем или примерной женой – это ад?!

ОЛЬГА. «Я рядом. Мы вместе. Поделись со мной. Мы справимся. Я пойму. Все нормально» – именно таких слов ждет женщина, когда ее несет и разрывает на части. Даже если она отталкивает мужчину и сопротивляется.

Если бы ты не запретила сыну чувствовать злость, он был бы способен в такой момент испытывать любовь к жене. Потому что знал бы, какой ад у нее внутри. Он бы не сбежал от страха в капсулу с табличкой: «Недоступен».

Запретив ему чувствовать ненависть, ты отрезала ему доступ к любви.

Нельзя запретить одно чувство, оставив другое.

Нельзя жить половинкой себя. Либо ты любишь и ненавидишь, либо ты бездушный механизм. Если мужчина тебя боится, он не способен найти такие слова.

Понимаешь теперь, чего ты лишила своего сына? Возможности чувствовать. Быть живым.

Представляешь, каково твоей невестке жить с мужиком в футляре, который ничего не чувствует и только боится ее? Нет ничего ужаснее этого.

НАДЕЖДА. Я всегда считала, что мой сын – это опора, стена, защита для своей семьи.

ОЛЬГА. Быть и казаться – разные вещи. Если ты боишься, значит, ты уже не стена. Постоянно дрожащие коленки раскачивают и разрушают любую стену.

НАДЕЖДА. И что же тогда?

ОЛЬГА. Любой реке нужны надежные берега.

НАДЕЖДА. Не знаю почему, но сейчас впервые я тебе, кажется, верю.

ГРАФОМАН.

если женщина – это река

то мужчина тогда – ее берега

и чем круче те берега,

тем спокойней и полноводней река

а коль осядут те берега,

то разольется, засохнет, исчезнет река.

не мельчали бы те берега,

не разносило бы реку незнамо куда…

ОЛЬГА. Очень красиво. Надежный берег поднимает реку. Греет ее в ладонях. Позволяет ей свободно стекать по своей грубой коже.

(обращаясь к Надежде). А наши с тобой берега, похоже, размыло и унесло ветром в неизвестном направлении.

В болото бы не превратиться при таком жизненном раскладе.