Опасности внезапного замужества

– Рассказывай, что у вас случилось, я тоже послушаю, – он сел на стул, – Сергей, а где чай, кофе, и где мой водитель с печеньем?

– Сейчас будет, Николай Петрович, – лейтенант пулей вылетел из кабинета.

Стас с любопытством слушал перебранку полковника с девушкой.

– Вот Стас, знакомься, если ещё не знаком, это Анастасия Григорьевна Сухарева, дочь моего друга, которая мне постоянно грубит, лезет, куда её не просят, а потом всячески подлизывается и просит помощи, потому что увязает в дерьме по самые уши, а я вынужден её из этого дерьма вытаскивать. Однако, не смотря на её вздорный и вредный характер, пироги печёт – объеденье! Ты присмотрись к ней, может, женишься и угомонишь её неугомонный нрав. Давай, Анастасия, свою историю.

Ася надула губы, однако ссориться с полковником в её планы сегодня не входило, поэтому она, поборов в себе поднимающийся протест, кротко улыбнулась и тихо произнесла:

– Это не моя история, а Наташина.

Наташа сидела, боясь пошевелиться, она даже не совсем понимала, что происходит и куда они с Асей пришли. Милиции она боялась с детства и даже представить не могла, что сюда можно прийти и попросить помощи. Мужчины уставились на девушку.

– Я, кажется, убила свою мать, – тихо-тихо, почти прошептала, Наташа.

– Подробней, пожалуйста, – попросил её Тихонов.

Пришлось девушке рассказать ещё раз свою печальную историю. Когда она замолчала, полковник вопросительно и тревожно посмотрел на Стаса.

– С Гражданской заявлений не поступало, я узнавал уже, этот вопрос сегодня с утра пораньше почему-то майора интересовал – ответил ему капитан.

– Вам нужно к участковому, это его компетенция, – как-то сразу подобрев и успокоившись, сказал Тихонов девушкам. – Всё, поеду домой, а то при виде вас, Анастасия Григорьевна, у меня давление повышается. Хотя бы в гости зашла, навестила стариков, – он встал и вышел из кабинета.

Воцарилась тишина. Стас откровенно рассматривал Асю. «Надо будет разузнать про неё у майора», – подумал он. Его размышления прервал вопрос Аси:

– Вы нам поможете? Или нам идти к участковому?

– Конечно помогу, не может же девушка ходить в одном платье целую неделю. Меня зовут Станислав Ярославович, для друзей просто Стас, – представился капитан. – Поехали знакомиться с твоей матерью, Наташа.

Они вышли на крыльцо. Стас громко свистнул. У Аси заложило уши, а Наташа вздрогнула и от испуга присела.

– Эй, Сивка Бурка, вещая каурка, встань передо мной, как лист перед травой! – прокричал он.

К крыльцу, не спеша, подъехал милицейский «уазик», из окна высунулся сивый парень и произнес:

– Конь готовь к подвигам, пожалуйте в седло, Иван-дурак!

– Я не Иван, дурья твоя башка, а Станислав Ярославович, почти князь! И уж совсем неприлично называть дураком старших по званию, особенно при представительницах прекрасной половины человечества.

Стас и девушки сели в машину и направились отвоевывать вещи Наташи у Бабы Яги и по совместительству матери девушки. До дома на Гражданской улице домчались буквально за пять минут. Около квартиры толпился народ, из-за закрытых дверей слышался вой собаки, которой подвывал кот. Стас заволновался, соседи накинулись на Наташу:

– Где ты ходишь, Наташка, у вас целую ночь собака выла, на звонки никто не отвечает, уже хотели дверь ломать. Открывай скорей!

– А у меня нет ключа, – виновато ответила девушка и покраснела.

– Как это нет, ты же здесь живёшь?! – удивился Стас.

– Мне мать не разрешала одной заходить в квартиру, – тихо ответила ему Наташа, голос её предательски задрожал. Соседи загалдели, все на разные лады ругали пьяницу Катьку, от которой нет жизни ни соседям, ни собственной дочери.

– Тихо, граждане! Я из милиции, капитан Сергиенко. Прошу всех разойтись!

Что было дальше, девушки понимали плохо. Слесарь не понадобился, Стас просто плечом выбил дверь. Едва дверь открылась, из квартиры стрелой выбежали Сугроб и Тапка. Они бросились к Наташе и прижались к её ногам, ища защиты, девушка присела и погладила бедных животных. Стас вошёл в квартиру, Ася двинулась за ним, но тот резко остановился, повернулся к ней и сердито прошипел:

– Ты куда лезешь? А ну быстро на лестницу!

– Я хочу посмотреть, что там? Вдруг помощь нужна?

– Вот что, Анастасия Григорьевна, я видел у подъезда лавочку, ждите меня там. Будь рядом с Наташей, а то она дамочка истеричная, как бы чего не выкинула, да и посмотри, чтобы не удрала, а то будет скитаться опять по вокзалу, дурочка. И не вздумайте своевольничать, я вам не Тихонов, вмиг голову оторву! – он грубо и решительно вытолкнул Асю из квартиры.

– Что там? – очень тихо спросила Наташа.

– Не знаю, он меня прогнал, – также тихо ответила ей Ася.

Стас показался через минуту, он внимательно посмотрел на Наташу и спросил:

– Откуда у вас можно позвонить?

– Из квартиры напротив, там живет тётя Маша, у неё есть телефон. Станислав Ярославович, а что случилось? – Наташа так на него смотрела, как будто от его ответа зависела её жизнь. Капитан ей ничего не ответил, молча прошёл в соседнюю квартиру и вернулся через несколько минут. Подошёл к Наташе и положил ей руку на плечо:

– Ты ведь сильная девушка, правда?

– Я не знаю. – Наташа чувствовала, что случилось что-то очень плохое. – Я её все-таки убила…

Стас закурил. Подъехала машина, из неё вышли несколько человек во главе с Сергеем Ермаковым. Стас подошёл к ним и стал тихо что-то говорить, указывая на Асю и Наташу, мужчины слушали молча и мрачно. Потом прошли в квартиру, Стас что-то приказал Сергею. Тот подошёл к девушкам и сел рядом с ними на скамейку.

– Серёжа, что там? – тревожно спросила его Ася.

– А разве Стас вам не сказал?

– Нет, он выгнал нас на улицу и сказал сидеть на скамейке, иначе голову открутит.

– Капитан может. Три трупа, это пока всё, что я знаю.

– Это не я их, – прошептала Наташа, – я только один раз мать ударила, а больше дома никого не было, кроме её новоявленного мужа.

– А если были бы, всех бы порешила? – Сергей усмехнулся, – Наташ, ты не дергайся, разберёмся.

– Я пойду, мне тут делать нечего, – Наташа поднялась и сделала несколько шагов.

– Сидеть! – голос Сергея прозвучал как раскат гром. Он встал, подошёл к девушке, взял за руку и вернул на скамейку. – Я же сказал – не дергайся.

– Меня что, уже арестовали?

– Ты что, дура? – грубо спросил лейтенант. – Если будешь бегать, то запросто арестуют, что бы немного поумнела.

Он ещё хотел что-то сказать, но около подъезда остановились «жигули» и из машины вышел Гришаков. Сергей направился к нему и что-то тихо сказал. Майор окинул девушек взглядом и, ничего не сказав, скрылся в подъезде. Полчаса ничего не происходило, девушки и Сергей маялись на скамейке и каждый думал о своём. Потом из подъезда вышли Сергиенко и Гришаков и уставились на Наташу. Девушка сидела, опустив голову, и боялась поднять глаза. Майор был уверен, что в этот момент она даже перестала дышать. После небольшой паузы Владимир Юрьевич обратился к напарнику:

– Знаешь что, капитан, давай по соседям. У этой особы сейчас разрыв сердца случится и будет у нас четвёртый жмурик. – Владимир Юрьевич попытался улыбнуться, но глаза его были серьёзные. Он изучающе рассматривал Наташу. Она подняла на него полные слёз глаза и прошептала:

– Это не я, я только мать…. – она не смогла договорить и разрыдалась.

– Володя, я тебе всё поясню сейчас, – Ася встала между майором и Наташей. Сергей стал успокаивать девушку, что-то шепча ей на ухо. Владимир Юрьевич недовольно посмотрел на него, но промолчал. Его взор обернулся к Асе:

– Вот что, Анастасия, сейчас вы проедите ко мне в управление и подробно всё на бумажке изложите, я прочитаю ваши сочинения и решу, что делать с обеими. Сергей, проводи их!

– Я не поеду, я не хочу! – вдруг выкрикнула Наташа.

– Почему? – искренне удивился майор.

– Я боюсь, – уже почти шёпотом ответила девушка.

– И чего же ты боишься?

– Меня арестуют и скажут, что это я их убила.

– Это ещё почему?

– Потому что детдомовская.

– Чтобы убить троих человек, не нужно быть детдомовским. И откуда у тебя в голове такая каша? Убита твоя мать, мы просто обязаны тебя допросить. Или ты хочешь давать показания в квартире рядом с трупами? Сергей, увези их с глаз моих долой! – майор повернулся и направился опять в квартиру, около двери обернулся и пробубнил, – дуры!

В милиции девушек завели в уже знакомый им кабинет, дали бумагу и ручки, усадили за разные столы и велели описать всё, что они знали. Ася на своем листке бумаги с чистой совестью вывела: я ничего не знаю! Наташа сидела перед чистым листком и ничего не писала. Она не знала с чего начать. Сергей устроился на стуле около двери и пристально смотрел то на одну, то на другую.

– Советую вам все же написать всё, что знаете, ничего не скрывать и не привирать. Майора сегодня лучше не злить, вы ему выходной испортили, – предупредил Сергей.

– А дома Володя такой милый, – ухмыльнулась Ася, – зря мы всё-таки к вам пришли за помощью. И вещи не взяли, и в историю влипли.

Наташа опять заплакала. Приехал Владимир Юрьевич, он подошёл к Асе, взял её листок, прочитал и хмыкнул. Подошёл к Наташе, та всё ещё плакала. Владимир Юрьевич нахмурился:

– Значит, писать вы не хотите? Говорить не можете. И как прикажете это понимать? – он, не мигая, уставился на девушку. – Вы так и собираетесь размазывать сопли по лицу и молчать?

Наташа опять забилась в рыданиях. Владимир Юрьевич поморщился. Он плохо переносил женские слёзы, и, откровенно говоря, слабо им доверял. Но то, что это девчонка рыдает не по убиенной матери, к которой у неё не было никаких дочерних чувств, а от страха, что её обвинят в убийстве, он понял. Надо было её успокоить, но вот как? Он встал, включил чайник. Сделал крепкий несладкий чай в большой белой кружке и поставил перед девушкой, потом вопросительно посмотрел на Асю, та отрицательно помотала головой. Майор опять перевёл свой взгляд на Наташу. Та сжала кружку в трясущихся руках и всё ещё тихонько всхлипывала. Сергей подошёл к девушке, положил ей руку на плечо, Наташа вздрогнула и пролила чай на стол. Она виновато посмотрела на майора и лейтенанта и тихо проговорила:

– Я расскажу, только я не знаю, что рассказывать. Как не начну, всё как-то нехорошо получается. И потом, я ведь действительно ничего не знаю. Я даже не знаю, кого там убили. Нет, что мать – я поняла, но убиты три человека. Когда я уходила, в квартире оставались только мать и её муж, даже соседок не было.

– Наташ, ты пей чай пока горячий, потом расскажешь, – Сергей старался не смотреть на майора, который при этих его словах даже потерял дар речи. Ермакову было жалко девчонку, и грубость и напористость Гришакова по отношению к ней он не одобрял. Наташа сделала один маленький глоток, потом ещё один, так потихоньку чай выпила, с нервами справилась и рыдать перестала.

– А можно мне позвонить? – спросила она Володю.

– Кому? – удивился майор.

– Подруге, пожалуйста.

– Ладно, звони.

Наташа взяла телефон и долго набирала номер.

– Алло, Алька, это я. Я в милиции, у меня мать убили. Нет, я не одна, со мной Ася. Аль, я боюсь! Хорошо, – Наташа положила трубку. – Она велела рассказать вам всё, только я правда, не знаю, что рассказывать.

– Чем занималась последнее время? – майор взял стул и сел напротив Наташи. – Анастасия, подожди в коридоре, раз ничего не знаешь, делать тебе тут нечего.

– Вот ещё, я тут посижу, мне тоже интересно.

– Анастасия, быстро в коридор, иначе будешь ждать в обезьяннике!

Девушка скорчила недовольную мину, показала майору язык и вышла в коридор, не забыв как следует хлопнуть дверью. Владимир Юрьевич вопросительно посмотрел на Наташу.

– То, что я утром Станиславу Ярославовичу рассказывала, рассказывать? – тихо спросила Наташа.

– Да, всё в мельчайших подробностях. И не надо так дрожать, а то я больше слышу стук твоих зубов, чем твою речь. Начинай!

Наташа повторила свой рассказ ещё раз, и вопросительно посмотрела на Владимира Юрьевича:

– Что мне теперь будет?

Он оставил её вопрос без ответа.

– Значит, ты уже неделю дома не живёшь?

– Да.

– И вчера весь день была с Асей?

– До одиннадцати часов мы работали, надо было срочно сметы сделать, я не успевала, Ася и Маргарита Николаевна мне помогали. Потом было торжественное собрание, Ася на собрании была, а я салаты готовила. Потом у нас была вечеринка, и Ася забрала меня к себе домой.

– А почему ты на собрании не была?

– Там премии давали, а я недавно работаю, ещё ничего не заработала, вот меня и командировали на кухню, – Наташа неуверенно улыбнулась.

– Так, хорошо. А почему ты так милиции боишься? У тебя были неприятности с нею?

– Нет, что вы! Просто у нас, как что-то не так, говорят: вот попадёшь в милицию, там из тебя быстро дурь вышибут. А однажды у нас забрали Витю Рыбкина, якобы он ночью залез в ларёк и обворовал его, а мы точно знаем, что Витя был в кино с Алькой. Но с нами никто и говорить не захотел. А когда Алька стала доказывать, что Витька не виноват и даже нашла свидетелей, её саму забрали в милицию. Вам ведь раскрываемость нужна, и дела нет до какого-то детдомовского мальчишки и какой-то детдомовской девчонки. И со мной так же будет, – она снова заплакала.

– И что, их осудили? – поинтересовался Сергей.

– Нет, но несколько дней продержали в милиции.

– Да! Серега правильно говорит, дурочка ты ещё. Тебе лет-то сколько?

– Двадцать… скоро будет.

– Всего двадцать и уже никому не веришь.

– Нет, я верю, только мне всё равно страшно.

– Твою мать и соседок убили вчера, примерно в десять вечера, ты в это время знакомилась с Виктором. Так что у тебя алиби, железное. В непосредственном убийстве женщин тебя никто не обвинит.

– А вы откуда про Виктора знаете, я же про него не говорила – забыла, – смутилась Наташа.

– Работа у меня такая – знать, что глупые девчонки скрывают. А теперь серьёзно, Наташа. Ты говоришь, у мамы был любовник, так?

– Нет, она сказала, что он её муж. Только я с ней прожила почти три месяца, а его видела первый раз, правда, я не всегда дома ночевала.

– И где же ты ночевала и почему не дома?

– У меня же не было ключа, когда приходила с работы домой, мне или мать открывала или соседки. Но иногда никто не открывал, я даже не знаю, дома они были или нет. Часто мать была пьяная и лезла драться. Тогда я ехала к подруге, она живёт в частном секторе, вдвоём с бабушкой. Они меня к себе жить звали, только мне неудобно было их стеснять, вот я ехала к ним, когда некуда было деться.

– Почему же ты не поехала к подруге на этот раз, а скиталась по вокзалу?

Наташа опустила глаза и ничего не ответила. Сергей засмеялся:

– Так она от нас пряталась, мы ведь сразу же поехали бы искать её к подруге, а вокзал нас совсем не заинтересовал бы. Что, скажешь не так?

Майор нахмурился и сердито посмотрел на коллегу:

– Сергей, если будешь мне мешать, составишь компанию Анастасии.

– Всё, молчу.

– Хорошо, Наташа, а кому ты сейчас звонила?

– Подруге, если вы мне не поверите, она может помочь.

– И как же?

– Найдёт настоящего убийцу.

– О боже! Нам и Аси одной хватает, а ещё и подруга какая-то! Нет, давайте с вами договоримся, вы нам рассказываете всё, что знаете, а искать убийц мы будем сами. Как выглядел муж твоей мамы?

– Мелкий, мерзкий и плешивый, – скривилась девушка.

– А ещё что-нибудь тебе бросилось в глаза?

– Он был не лысый, но выглядел как лысый.

– Поясни.

– Когда я вошла, мне показалось, что он лысый, а потом он затряс головой и волосы рассыпались, их на голове совсем не видно было. А я поняла: цвет у них как у лысины, не белый, не розовый, а такой, телесный и блестит.

– Так, умница. Я тебе сейчас покажу несколько фотографий, посмотри, может, кого-нибудь узнаешь, – Владимир Юрьевич взял телефон. – Леночка, принеси нашу картотеку, пожалуйста.

Майор выглянул в коридор, увидел Асю, ухмыльнулся.

– Ладно уж, заходи, будешь у неё за адвоката. Сейчас чайку сделаю.

Пришла Леночка и принесла пару альбомов. Наташа начала их рассматривать, а Ася и Владимир Юрьевич, заваривая чай, тихо переговаривались. Говорили они о Наташе.

– Навряд ли она захочет сейчас жить в своей квартире, там прописан ещё брат Михаил, его мы найти пока не можем, – Владимир Юрьевич с тревогой смотрел на Наташу. – У девочки каша в голове, ты присмотри за ней, как бы чего не натворила. А я присмотрю за тобой, как бы ты не бросилась нам помогать, да и сама не попала бы в ловушку.

– Володя, она пока у меня поживёт, а там мы ей общежитие дадим, всё будет нормально.

– Да не надо ей общежитие, всё уляжется и будет она жить в своей комнате одна, без алкоголички матери. Вот только неизвестно, кого к ней ещё подселят. Но одну из комнат можно ей смело отдать, ведь Михаил там тоже прописан, как ни крути, а двое взрослых, можно считать две семьи. Вот только похлопотать за неё надо, сама понимаешь. Ты уж поговори со своим начальством, ладно?

– Хорошо, что в наших силах, мы сделаем для неё. Володя, она хорошая девочка и никак не могла убить их.

– Я и не обвиняю её, во всяком случае, пока. Но что-нибудь знать она может, ведь не глухая же она, да и на дурочку не похожа, наверняка что-то слышала, только значения этому не придаёт. Ты поговори с ней по душам, когда она успокоится, вдруг что-нибудь, да вспомнит. А что за подруга у нее?

– Она работает в ЦУМе, девчонки в одном детском доме росли, там и подружились. Аля старше года на два, Наташа очень дорожит её мнением. И когда она в детдоме жила, на каникулы приезжала вместе с этой подругой.

– К кому приезжали? У Али есть родители?

– Нет, у неё только бабушка, которой сейчас много лет. А куда её родители делись, я, честно признаюсь, не знаю, не интересовалась. Я и подругу эту только понаслышке знаю, но ни разу не видела.

– Понятно… Кажется, я догадываюсь, о ком идёт речь…

– Вот он, точно он! – закричала Наташа так, что майор и Ася вздрогнули.

Владимир Юрьевич подошёл к Наташе, посмотрел на фотографию, хмыкнул.

– Ты его знаешь? – спросила Ася майора.

– Известная личность! Любитель несчастных обездоленных женщин. Встречает женщину, дурит ей голову, и селится к ней месяца на два-три, потом исчезает, вместе с ним исчезают разного рода ценности. Женщины бегут к нам, просят вернуть милые их сердцу безделушки. И что в нём находят? – тяжело вздохнул майор. – Ладно, девчонки, пейте чай и по домам. Лариска у меня опять одна на выходные осталась, и всё из-за вас

Зазвонил телефон, и майор снял трубку.

– Гришаков слушает! А, привет, Василий Иванович. Что? У меня, чай пьёт. Да нет, всё нормально. Я тебе из дома позвоню. Пока! – Владимир Юрьевич положил трубку и посмотрел на Асю. – Ну что, Анастасия, у твоей подопечной нашёлся адвокат более влиятельный, чем ты, так что я думаю, с квартирой у неё всё решится. Ты только присмотри за её мозгами. А Наташину подругу я немного знаю, тоже любительница приключений.

Когда Ася с Наташей вышли из здания милиции, начинало смеркаться. От стены отделилась огромная фигура и подошла к ним.

– Я вас провожу, если вы не против, – Стас решительно взял девушек под руки.

– А если против? – спросила Ася и посмотрела на Сергиенко хитрыми колдовскими глазами.

– Всё равно провожу, негоже девицам одним по вечерним улицам бродить, – пробурчал он в ответ.

Глава 3

Стрелки часов медленно, но уверенно подходили к восьми, покупателей уже не было, и Аля достала свою косметичку, посмотрев в маленькое зеркальце, улыбнулась сама себе. Природа не наградила её яркой внешностью, зато наградила красивыми светло-карими в крапинку глазками, которые совсем немного, но всё же смотрели в разные стороны. В школе, особенно в младших классах, Алю часто дразнили Косой. Прозвище обидное и от него никуда бедной девчонке было не деться. По этой причине она с одноклассниками почти ни с кем не дружила, а после школы сразу же бежала домой, где всегда ждали её бабушка и мама. Для них она была самая красивая, обаятельная и привлекательная. Она была их принцессой, ради которой они жили. Когда маленькая Аля жаловалась маме на одноклассников, та гладила её по голове и рассказывала разные красивые сказки о Золушках, которые были трудолюбивы и послушны, и которые всегда встречали своего принца.

Беда пришла, когда Але шёл четырнадцатый год, и она училась в седьмом классе. Косой её уже не дразнили, да и друзья и подруги появились, правда, их было немного. Машину «скорой помощи», в которой ехала Алина мама, протаранил грузовик, за рулём которого сидел пьяный водитель. Алина мама погибла, а так как бабушке было уже много лет, девочку отправили в детский дом, где она и закончила восемь классов. В принца Аля верила и ждала его, вот только глаза свои прятала под тёмными очками, ярко красила губы и пудрила носик.

Заведующая отделом Анна Никодимовна не одобряла яркий макияж своих подчинённых. «Покупатели должны видеть товар, а не ваши разукрашенные лица. У нас отдел женской верхней одежды, а не публичный дом», – говорила она. Но юным продавщицам нравилось злить начальницу и многие, если не все, старались специально краситься как можно ярче и вызывающе не только для того, чтобы привлечь к своей особе парня, но и чтобы позлить злую начальницу. Кроме того, они были в том возрасте, когда ещё не понимаешь, что природная молодость и свежесть привлекают парней больше, чем яркая дешевая косметика на лице.

Аля подкрасила губы, провела пудрой по лицу, убрала косметичку и подняла глаза, чтобы окинуть пустой магазин прощальным взглядом. Сегодня закончился её последний рабочий день перед отпуском.

Он стоял за манекеном, одетым в женское демисезонное пальто непонятного цвета, и откровенно наблюдал за ней. Его глаза смеялись, а губы были растянуты в ироничной усмешке. У Альки замерло сердце, она прикрыла глаза и унеслась мыслями на год назад. Ночь, кромешная темнота, сквозь эту темноту она бежит к своему дому, чтобы позвать на помощь и спасти двух маленьких детей, которые попали в лапы преступников. В темноте она не увидела тропинку, ведущую на мостик через речушку, возвращаться и искать времени не было. Она бросилась в воду, поскользнулась, но поднялась и побежала дальше, и только увидев автобус с парнями в камуфляжной форме, почувствовала боль в ноге. Один из них легко поднял её на руки и понёс. Лица парня она рассмотреть не могла, так как он был в чёрной маске, зато хорошо запомнила зелёные глаза.

И вот эти зелёные глаза смотрели на неё и смеялись. Аля ещё раз бросила свой взгляд на мужчину, смутилась, опустила глаза и быстро надела тёмные очки. Он подошёл к ней и спросил шёпотом:

– Девушка, вы шпионка?

– Что?! – одновременно удивилась и растерялась Аля. – Почему вы так решили?

– А зачем вам тёмные очки в пасмурный день, да ещё и почти ночью? – в его голосе прозвучали издевательские нотки.

Что?! Он над ней смеется? Обида захлестнула девушку. Аля не любила, когда над ней смеялись, и сдачу давала сразу, и не думая о последствиях. Не утруждала лишними думами свою головушку она и сейчас. По пустому залу разнесся звонкий звук пощечины. Он был такой громкий, что из своего закутка выбежала Анна Никодимовна, уже одетая и мыслями находившаяся дома.

– Что случилось? – спросила она и уставилась на мужчину и девушку.

Аля молчала и только сердито сопела. Её глаз не было видно, но Кирилл мог поклясться, что они сверкали, как молнии зарницы в душную летнюю ночь. Он держался за пострадавшую щеку и смотрел на неё вытаращенными и удивлёнными глазами.

– Я только спросил, почему она в тёмных очках, а она мне чуть зубы не выбила. Разве можно так с покупателями? – мужчина повернулся к Анне Никодимовне.

– Голубева, ты в своём уме?! – вскричала Анна Никодимовна.

– Это моё дело, что носить на своём лице. А покупатели пусть лучше интересуются этими страшными пальто, – Аля была зла.

Зла в первую очередь на себя. Мужчина ей нравился, может, это и есть тот принц, о котором столько рассказывала ей в детстве мама? И эти его зелёные глаза! Они снятся ей уже год!

– Всё Голубева, моё терпение лопнуло, можешь писать заявление по собственному желанию! – брюзжала слюной заведующая.

– И не подумаю, мне здесь нравится! Хотите меня уволить, пишите сами на меня директору жалобу, а у меня рабочий день закончился, с понедельника я в отпуске, – Аля встала, бросила на мужчину прощальный печальный взгляд и удалилась как царица с гордо поднятой головой.

– Молодёжь пошла совсем распущенная, старшим грубит, покупателей не уважает, работает кое-как. Знает ведь, нахалка, что директор её не уволит, вот и безобразничает. А вы, молодой человек, напишите на неё жалобу, книга жалоб в зале висит, пусть её хотя бы премии лишат. А я подожду, – Анна Никодимовна сама сходила в зал и принесла мужчине злополучную книгу «Жалоб и предложений».