Лилия между тернами

– Нет, насколько я знаю… Но он жил у нас в доме… Давно.

Я не стала уточнять, что мой отец выгнал его, страшно избив, когда нашел спящим в моей постели. Он в бешенстве выволок Риммана из комнаты, а я плакала и цеплялась за него. Говорила, что сама просила его спать со мной, потому что меня мучили кошмары о маминой смерти. На самом деле он приходил ко мне каждую ночь уже много лет подряд, с того времени, как появился в нашем доме. Но отец всегда был занят, а Римман уходил перед утром, и нас никогда не ловили. Но в ту ночь, не знаю уж по какой причине, отец решил зайти и посмотреть, как спит его дочь. И, распахнув дверь, тут же столкнулся с настороженным взглядом Рима… Отец велел запереть меня в комнате и утащил парня в свой кабинет. Потом он избил его во дворе и велел убираться и впредь никогда не возвращаться. Больше я никогда его не видела, и о нем никто не говорил в доме.

– А может, ты к своему жениху лучше поедешь? Вы же вроде хренову кучу лет помолвлены, и обо всем уже давно договорено, – спросил меня Гоблин. – Хотя нет. Думаю, Волки именно там и будут тебя в первую очередь ждать.

Гоблин задумался и какое-то время молчал, удерживая меня на месте своим тяжелым взглядом. Потом, резко поднявшись, сказал:

– Ну что же, может быть, поехать к этому чокнутому и есть твой выход. Ему насрать на всю иерархию, на его территории не действуют ничьи правила и понятия, кроме его собственных. Если ты сумеешь его убедить помочь тебе, то вдруг и повезет выжить.

– Ты уверен, что там она будет в безопасности? – спросила Инна, подходя и обнимая Гоблина за талию.

Он, видимо, чисто автоматическим и привычным движением наклонился и с теплотой поцеловал ее в макушку. Видеть такое даже мимолетное проявление нежности от такого жесткого человека, как Гоблин, было очень странно. Он обнял Инну руками, которыми наверняка лишил жизни не один десяток людей.

– Я в этом совсем не уверен, – ответил он холодным голосом, – но если твой отец сам послал тебя к нему, то, думаю, знал что-то, чего не знаю я. А теперь, Инка, одень ее по-быстрому в свои шмотки, и давайте валить. Чем быстрее покинем город, тем меньше шансов, что нас возьмут за задницу. И имей в виду, – ткнул он в мою сторону толстым пальцем, – если Волки поймают нас, я не стану защищать тебя. Единственное, что я готов для тебя сделать, – это отвезти к порогу этого сумасшедшего ублюдка. И на этом все! Больше никогда не хочу видеть тебя или знать о тебе хоть что-то. Появишься еще раз около Инки – сам убью!

Я видела, что он совсем не шутит. Поэтому покорно кивнула.

– Спасибо в любом случае.

– Не благодари! Я не для тебя это делаю, а для этой маленькой безбашенной идиотки, которую люблю больше, чем следует. Ну, топай, Инка! – Он подтолкнул ее и шлепнул по заднице. – Только никаких декольте и всяких мини-юбок. Как можно скромнее. Она едет не на свидание и не на прогулку в парк. Если она не договорится с Римманом и не получит его защиту, я ей не завидую. Ее может захотеть поиметь каждый из его дружков. И черт знает, будет ли шанс отказаться.

Он смотрел прямо на меня, словно спрашивая, действительно ли готова пойти на это. Но я доверяла отцу и поэтому просто вышла вслед за Инной.

Она выбрала для меня черные облегающие джинсы, зеленую водолазку и короткую кожаную куртку.

– Ничего более скромного у меня нет, прости. Скромность – не мой стиль, – сказала она. И оглянувшись на дверь, быстро зашептала: – Обещай, что, если что-то пойдет не так, ты позвонишь мне. Плевать на слова Гоблина! Я не брошу тебя! Если там будет совсем хреново, ты позвонишь мне, и я приеду за тобой. Обещай!

Я смущенно кивнула, взяла клочок бумаги с номером, зная, что никогда не позвоню, уж не ради того, чтобы снова подвергнуть ее опасности, и стала одеваться. Я не понимала, почему эта странная человеческая девушка так хочет помочь мне. Но была благодарна от всего сердца и поклялась, что если выживу и сумею вернуть свою жизнь обратно, то обязательно как-нибудь отблагодарю ее.

– Поторопитесь, мы не на свадьбу, вашу мать, собираемся! – рявкнул из-за двери Женька.

Когда мы выходили из квартиры, он велел мне накинуть капюшон и опустить голову.

– Устраивайтесь, нам ехать пару часов, – отдал команду мужчина, и я забралась на заднее сидение внедорожника. Инна впорхнула на пассажирское рядом с ним.

– Ложись на сиденье и не отсвечивай, Доминика! – прозвучал очередной приказ, и я беспрекословно послушалась.

То и дело тормозя на светофорах, машина Гоблина продвигалась к выезду из города. А я лежала тихонько сзади и вспоминала, как впервые увидела Риммана.

Однажды, спустя год после маминой гибели, отец позвал меня в свой кабинет. В обычное время мне бывать там запрещалось. Мне было пять, и, даже взобравшись на красивый мягкий стул, я не могла достать до пола и сидела, болтая ногами в воздухе и вертя головой.

– Сиди тихо, Ники, и ничего не трогай, – строго сказал папа и вышел из кабинета.

Через несколько минут он вернулся в сопровождении трех мальчиков постарше меня года на три-четыре. Я сразу смутилась и замерла на стуле, желая стать невидимкой.

Пацаны были одеты как настоящие оборванцы и пахли так, словно спали на помойке. Я невольно поморщилась, и двое из них смутились и принялись теребить свою одежду. Но третий посмотрел прямо на меня почти злобно и с вызовом своими большими серебристо-серыми глазами, и я сразу отвела взгляд. Несмотря на драную одежду и ужасный запах, он казался самым красивым мальчиком, которого я видела. Чуть выше и шире в плечах двух остальных, он держался гордо, почти заносчиво, явно не собираясь стесняться из-за того, что выглядел именно так.

– Итак, молодые люди, – раздался низкий и властный голос моего папы, – я подобрал вас на улицах, привел в мой дом и готов вам дать новую нормальную жизнь. Вы больше никогда не будете нуждаться в еде, тепле и крыше над головой, получите уверенность в завтрашнем дне. При одном условии. Вы станете верно и преданно служить моему дому. Это – моя единственная дочь Доминика. Один из вас со временем должен стать ее Тенью. Вам понятен смысл моих слов?

Двое мальчиков кивнули, а сероглазый ухмыльнулся и спросил:

– Вы забрали нас с улицы, чтобы мы стали верными псами маленькой принцессы? – голос его звучал насмешливо.

– Тень – это больше, чем просто пес. Псы следуют указаниям хозяев, а Теням ради безопасности часто нужно принимать самостоятельные решения. И быть готовыми умереть, защищая. Это не просто работа. Тот из вас, что станет Тенью моей дочери, должен посвятить всю свою жизнь ей и полюбить как собственную сестру. Вам это понятно?

Опять кивнули два мальчишки, а противный сероглазый, не сводя с меня глаз, спросил:

– Вы сказали, что Тенью будет один. А что с остальными? Вышвырнете нас обратно, как мусор, на ту помойку, с которой подобрали?

– Нет, если вы согласитесь начать обучение. Прежде чем хотя бы претендовать на статус Тени для моей дочери, вам придется много и тяжело учиться. И вы будете жить в моем доме, рядом с Доминикой, так же, как если бы являлись братьями моей дочери. Вы должны по меньшей мере стать друзьями и единомышленниками. И в конечном итоге окончательный выбор Тени – за Доминикой. Ведь вам предстоит проводить в будущем массу времени вместе. И, естественно, нужно, чтобы между моей дочерью и ее Тенью царило полное взаимопонимание. Те же, кто не будет избран, останутся в моем доме в службе безопасности. Работа всегда найдется для хорошо обученных и преданных людей. Так что выбирайте: вернуться, откуда пришли, или служить мне и моему Дому.

– Я готов служить, – шагнул вперед зеленоглазый лопоухий мальчишка, ставший впоследствии моей Тенью Ариманом.

– Я тоже, – не отстал от него рыжий и желтоглазый.

Сероглазый молчал дольше всех и изучал меня так, словно на мне был написан правильный ответ. Потом он поднял голову и посмотрел прямо в глаза моему отцу. Рискованный шаг в мире перевертышей – смотреть так на сильнейшего самца.

– Я тоже хочу попробовать. Только я не стану подтирать зад вашей маленькой испорченной принцессе! – с вызовом сказал он.

У меня от злости сжались кулачки, и я зарычала на этого наглеца. И пусть в пять лет это звучало почти комично! Я была в самой настоящей ярости!

– Моя дочь достаточно взрослая и самостоятельная, чтобы самой с этим справляться, – усмехнулся отец. – Но вам, молодой человек, следует научиться быть повежливей с дамами, если хотите остаться в этом доме.

Ноздри сероглазого дернулись, и он вспыхнул, но сумел погасить свой порыв.

– Я постараюсь, – кивнул он и опустил глаза.

– Ну, раз так, то я думаю, с новой жизнью вы должны получить и новые имена.

Сероглазый получил имя Римман.

Мальчишек поселили в комнате напротив моей. Ариман и Даниан – второй мальчик – с удовольствием общались со мной. Римман же все время держался отстраненно и холодно. На Аримана и Даниана он смотрел свысока и фыркал презрительно, когда они возились со мной.

Все изменилось в ту ночь, когда меня опять накрыло волной кошмаров. Я снова видела себя сидящей в заклинившем, перекошенном детском кресле в разбитом автомобиле и плачущей. И мамочка тихим голосом уговаривала меня успокоиться.

– Нас спасут, Ники, не плачь! Сейчас подоспеет помощь, и нас спасут, – мамин голос дрожал и прерывался.

Но шли минуты, машины проносились по трассе. Никто не останавливался и не подходил к нам. А голос мамы был все тише.

– Ники, детка, ты должна постараться выбраться… Ты у меня сильная… Постарайся, девочка моя… – каждый вдох давался маме все сложнее. – Мой телефон… он упал куда-то под сидение… Достань его… Ты должна позвонить папе…

Я, рыдая, начала выбираться из зажавших меня ремней. Перебравшись на переднее сидение, я стала шарить под сидением. Телефон нашелся. Он был разбит. Я не знала, что мне делать дальше. Кричала, тормошила маму и умоляла сказать мне хоть что-то. Но мамочка не отвечала. Дрожа и всхлипывая, я свернулась клубочком на соседнем сидении и замерла. Я не знала, что мне делать во внешнем мире без нее.

В машине не осталось никаких звуков, кроме оглушительного звука падающих капель. Капель крови моей мамы…

Я, как всегда, проснулась в рыданиях. Скрутившись в комочек, как тогда в машине, в такой большой постели чувствовала себя бесконечно одинокой и покинутой, и слезы никак не заканчивались. Тихо скрипнула дверь, и в комнату проскользнул Римман.

– Эй, ты чего тут ноешь? – совсем не любезно спросил он.

На нем почему-то была куртка, а в руках он держал объемный рюкзак.

– Мне страшно, – неожиданно честно призналась я и громко всхлипнула. – Посиди со мной. Ну, пожалуйста!

Мальчик нерешительно потоптался у двери, но потом бросил свой рюкзак, подошел и забрался в мою постель. Он больше не пах своей помойкой, а только новой одеждой, гелем для душа и немного собственным потом. Но мне нравился этот запах. Он был каким-то уютным и успокаивающим. Я подползла к нему под бок и прижалась к теплому телу. Римман напрягся и даже не дышал, но потом выдохнул и осторожно обнял меня, будто боялся обжечься. Я заснула почти мгновенно.

Утром его не оказалось. Но следующей ночью он опять пришел.

– Ты как сегодня, принцесса Ники? – спросил мальчик с порога.

– Не называй меня принцессой. Я никакая не принцесса. Ты можешь посидеть со мной и сегодня?

Вздохнув и что-то пробормотав, он уселся рядом и уже уверенно обнял меня.

– Только давай засыпай побыстрее. Не буду же я с тобой сидеть всю ночь, – недовольно сказал он.

Но я знала, что он оставался почти до утра. Так же, как и каждую ночь после этого, и я больше не была одна…

– Доминика! Ника, проснись! – громкий окрик Гоблина буквально подбросил меня. – Мы на месте! Вы, девочки, продрыхли всю дорогу!

– Боже, ну и жуткая дыра! – раздался хриплый со сна голос Инны. – Ты вообще уверен, что мы в правильном месте?

– Абсолютно. Доминика, ты должна войти в этот бар и спросить Риммана. Так что выметайся из машины.

– Мы не можем оставить ее в подобной дыре! – возмутилась Инна.

– Очень даже можем! И только посмей мне возразить! – рявкнул Гоблин. – Давай, Доминика, на выход. Заходишь и спрашиваешь. Думаю, это несложно. И если тебе охренеть как повезет, то Риммана позовут для тебя раньше, чем поимеют всей толпой.

– Женя, заткнись! Ну зачем ты ей это говоришь? – закричала Инна.

– Затем, что это правда! Пусть не ждет, что ее встретят розами и шампанским.

– Спасибо за все, – сказала я, выбираясь.

Инна хотела выйти за мной, но Гоблин заблокировал двери. Взвизгнули покрышки, и через минуту я стояла одна перед входом в мрачного вида бар под названием «Каракурт».

Глава 3

Заведение располагалось в плохо освещенном переулке. На парковке выстроились байки в несколько рядов. Воняло какими-то отбросами, кислым пивом и блевотиной. Из приоткрытых дверей орал рок. В свете вывески стояли несколько одетых в кожу парней и с явно плотоядным интересом рассматривали меня. У меня внутри все затряслось. Никогда в жизни раньше я не бывала в подобных местах и, будь моя воля, ни за что бы не оказалась. А когда один из парней свистнул и пошел с похабной улыбочкой в мою сторону, то и вообще захотелось сорваться с места и бежать со всех ног. Но байкер, шедший ко мне, был перевертышем, как и остальные, так что в этот раз у меня не было ни единого шанса сбежать. Да я и не за этим сюда пришла.

– Посмотрите-ка, какая маленькая чистенькая киска пришла к нам. – Он подошел вплотную, и я ощутила острых запах пива и сигарет. – Что, домашней девочке захотелось много грязного, потного секса с реальными самцами? Так ты пришла в то самое место! – наклонившись к моему лицу, он втянул запах и заурчал довольно. – Пахнешь ты так сладко! Как и положено такой миленькой девочке. Жаль, что к утру ты будешь вонять, как любая из тех шлюх, что уже работают внутри. И почему сучки такие скоропортящиеся?

Он заржал, и дружки поддержали его.

– Так что, киска, войдем внутрь, или позволишь нам отодрать тебя прямо тут, у стены? – рыкнул он мне в лицо и схватил за подбородок, поворачивая лицо к свету. – А ты охрененно классная, детка. Может, я пока оставлю тебя себе.

– Хрен тебе, Локи! Мы увидели девку одновременно, так что себе заграбастать не получится! – возразил один из байкеров.

– Ну что же, жаль, но и правда придется делиться! – нагло ухмыльнулся тот, которого называли Локи, и схватил меня за руку. – Ну, чего замерла? Пошли, сама ведь сюда притащила свою роскошную задницу. Хотела, чтобы тебя хорошенько трахнули? Ну, так чего теперь застыла?

Мой примерзший во рту язык решил наконец зашевелиться, как только он рванул меня на себя.

– Мне нужен Римман! – выкрикнула я, ударяясь о широкую грудь мужчины.

Локи замер, а потом, схватив в кулак мои волосы, больно дернул, поворачивая лицо к себе.

– Что ты сказала, шлюшка?

– Мне нужен Римман! Я пришла к нему! – еще громче закричала я.

– А кто ты, на хрен, такая, что думаешь, будто заслуживаешь того, чтобы увидеться с Римманом?

– Он увидится со мной. Вам нужно просто отвести меня к нему, – попросила я их.

– Ты знаешь, сколько долбаных сучек приходит сюда в надежде запрыгнуть на его член? Поверь, даже с его аппетитами ему со всеми не справиться. Ты, конечно, очень хорошенькая, но Римман парень переборчивый. Может, все же не будешь тратить свое время понапрасну и выберешь кого-то из нас? Бери хоть с завязанными глазами – не прогадаешь! – похотливо ухмыльнулся мне в лицо Локи, а его дружки опять глумливо заржали. – Тем более что Римман все равно пользует сучек только одну ночь, а потом отправляет к нам.

– Мне нужен Римман! – рыкнула я в лицо Локи, посмотрев ему прямо в глаза.

Отец учил меня, что сильные не отворачиваются и не отводят первыми взгляд. А я, в конце концов, дочь своего отца. Мы с Локи впились друг в друга глазами, и через минуту мужчина яростно зарычал, угрожая. Я не опустила голову и продолжала смотреть прямо. Локи опять издал звук животного недовольства, но первый прервал наш поединок взглядов.

– Кто ты, на хрен, такая? – зашипел он раздраженно.

– Тебя это не касается! Просто отведи меня к Римману.

– Да? И почему же он должен захотеть увидеться с тобой. Насколько я знаю, у него уже на сегодня есть компания, – подал голос один из стоящих у входа.

– Просто скажите, что Доминика хочет увидеться с ним.

– Жди здесь. – Один из парней ушел внутрь.

– Доминика, – тихо прошептал Локи. – А я ведь знаю, кто ты.

Я решила его игнорировать, хотя, учитывая, что он по-прежнему держал меня за волосы и нагло обнюхивал, это было сложно.

– Я ведь не ошибся с самого начала, ты пахнешь как настоящая домашняя девочка. – Он лизнул кожу на моей шее и застонал. – Чистая… Сладкая… – Его язык опять прошелся по моей шее, заставляя сжаться от страха. – И еще совсем не тронутая! Ты девственница, не так ли?

– Отвали от меня! Это тебя не касается! – огрызнулась я и попыталась вырваться.

– Да перестань ты! Детка, если Римман не захочет тебя, то я весь к твоим услугам. Только ты и я. Такую, как ты, хочу только для себя и готов даже накостылять остальным желающим. Ты пахнешь как кусочек сладкого рая, куда таким, как я, конченым грешникам входа нет. Если решишь остаться со мной, то не пожалеешь…

– Локи! Отойди от нее! – раздался низкий, рокочущий голос, и Локи тут же отшатнулся в сторону.

Я повернулась и посмотрела на мужчину, стоящего в дверях бара. Свет падал ему со спины, позволяя видеть только силуэт, но даже от этого по моей коже прошлись невидимые ласкающие горячие пальцы, и волоски на затылке встали дыбом.

Я видела в последний раз Риммана семнадцатилетним, когда мой отец избивал его в нашем дворе. Уже в то время он выглядел очень крупным и мускулистым. Мне тогда было тринадцать, и я мало еще понимала, насколько он привлекателен. Мне он представлялся старшим братом, который прятал каждую ночь от кошмаров. Но я знаю, что на него уже в ту пору западали почти все особи женского пола. Как-то я слышала, как девицы из прислуги болтали, что Римман и мой отец – это два самых красивых самца, которых им вообще случалось видеть. Совсем странно, учитывая, что сходства между ними я не усматривала никакого. Но все это было одиннадцать лет назад, и сейчас в дверях определенно стоял не тот мускулистый, гибкий юноша, нет. Мужчина – взрослый, огромный и устрашающий.

– Ты! – ткнул он пальцем в меня. – Подойди!

Голос его был холодным и безразличным и отозвался внутри болезненностью. А чего я ожидала? Что он обниматься ко мне полезет? Римман, которого я помнила, не стал бы делать этого и раньше, а тем более теперь, спустя столько лет и после того, как он, в принципе, из-за меня пострадал: был избит и изгнан из дома моего отца. Но все же мне хотелось услышать в его голосе хоть чуточку тепла. Ведь сама-то я была готова на шее у него повиснуть.

Я выполнила приказ Риммана и подошла. Не говоря больше ни слова, он схватил меня за руку, и прикосновение как кипятком обожгло. Я зашипела, но, видимо, Римман тоже что-то почувствовал. Резко выдохнул, нахмурился сильнее, его ноздри гневно дернулись, и он потащил меня внутрь с такой скоростью, что едва успевала ноги переставлять. Свет, грохот музыки, гомон голосов, плотный сигаретный дым – все это нахлынуло на меня и заставило совсем растеряться. Лица и тела мелькали вокруг, а Римман волок меня вперед.

Мы вынырнули из этого сбивающего с толку месива, пройдя в какой-то боковой коридор, и тут же на нашем пути встала какая-то девица.

– Ты вернулся! – расплылась она в улыбке и попыталась повиснуть у Риммана на шее.

Он же небрежно двинул мощным плечом и стряхнул ее.

– Ты мне больше не нужна. Уходи, – раздраженно сказал он.

– Что?!! – взвилась его сегодняшняя партнерша. – Раз трахнул меня и вышвыриваешь?

– Что-то не устраивает? – Римман звучал уже откровенно угрожающе. – Ты сама пришла ко мне и сказала, что хочешь просто хороший трах. Я что-то перепутал, или у тебя планы поменялись?

– Я думала, что мы проведем вместе всю ночь, – сразу сбавила обороты девица.

– Если не удовлетворена – вали в бар, там до хрена парней, готовых сделать твою ночь незабываемой, – ответил Римман и увлек меня дальше.

Наконец он толкнул дверь, и мы вошли в какую-то комнату. Развернувшись, он запер ее и встал прямо надо мной.

Сколько себя помню, мне всегда приходилось смотреть на него снизу вверх, и, похоже, ничего с годами не изменилось. Римман по-прежнему возвышался надо мной, как башня, а его широченные плечи и мощнейшие мускулы, отчетливо играющие под одеждой, реально подавляли, заставляя чувствовать себя крошечной и беспомощной.

Римман поначалу буквально расчленял меня, осматривая с ног до головы, но затем выражение его серых глаз изменилось: они загорелись жестким голодным огнем, и его дыхание сменило ритм, было похоже, что злость росла в нем с каждой секундой. Меня почему-то бросило в жар, и собственная кожа почудилась неуютным пленом. Римман, не скрываясь, втянул полной грудью мой запах, и его красивый, жесткий рот дернулся в оскале. Глаза потемнели, и в них словно родился торнадо, затягивающий меня в их глубину. Язык присох во рту, а воздуха вдруг стало слишком мало.

– Доминика… – прерывая это странное безумие, пророкотал у моего лица Римман. – Ты выросла.

Я могла только молча кивнуть. Римман прервал наш зрительный контакт и отвернулся.

– Ты зачем сюда приехала? – схватив со стола бутылку пива, он залпом опустошил ее и зашвырнул в мусорку с такой силой, как если бы метил в голову злейшего врага.

– Мой отец умер… убит… Все мои близкие… – пролепетала я ему в спину.

– И? – безразлично спросил Римман.

– У меня никого не осталось.

– В самом деле? И ты приехала сюда в надежде, что я опять стану нянькой для избалованной богатой сучки?

– Ты никогда не был мне нянькой, – повысила голос я, чувствуя, как сердце медленно скатывается в желудок.

Отец ошибся. Римман не станет помогать. Ему плевать на меня.

– Разве? Тогда кем? Ночной сиделкой? – Губы Риммана презрительно искривились.

– Всегда считала тебя другом, – возмутилась я.

– Другом? – рассмеялся Римман хриплым циничным смехом. – Миленькие, чистенькие принцессы не дружат с парнями с грязных помоек, которых их папаши находят, чтобы натаскивать тех стать верными псами, готовыми сдохнуть ради хозяйки.

– Мой отец сказал, что ты поможешь мне! – Я готова была опять заплакать.

– Что? Старый Барс сказал тебе, Ники, что я помогу?

И он расхохотался так, что оконные стекла задрожали, и я едва сдержалась, чтобы не вжаться в стену от этого жестокого смеха или не кинуться на Риммана с кулаками.

– Да! Мой отец сказал мне перед самой смертью, что только ты можешь помочь мне! – выкрикнула я, желая разнести тут все.

– Чушь! – рявкнул мне в лицо Римман.

– Это правда, Рим! Но, видимо, он ошибался! – Я почувствовала себя опять той брошенной и испуганной девочкой, плачущей от кошмаров в ночи. – Извини, что побеспокоила!

Я развернулась и попыталась открыть дверь, повернув торчащий в замке ключ.

– Стоять!

Мощное тело прижало меня к двери, буквально распластывая и выбивая весь воздух.

– Разве я позволял тебе уйти? – прорычал он прямо в мое ухо.

Весь он был грубым, жестким, источающим жар и становился все горячее. Римман уткнулся носом мне в волосы и как-то судорожно вдохнул раз, и еще, и еще. Его бедра шевельнулись, и я почувствовала, как нечто твердое располагается прямо между моих ягодиц. Римман вжался в меня сильнее, и от этого по моему телу пронеслась дрожь страха и возбуждения.

– Ри-и-им, – умоляюще выдавила еле слышно, – отпусти.

Но Римман и не подумал сделать это. Наоборот, его огромные ладони прошлись по моим бокам, а затем одна из них поднялась и до боли стиснула мою грудь, а вторая скользнула вниз и накрыла промежность, властным движением еще больше вдавливая в собственное тело. В голове поплыло как от алкоголя, а сердце рвануло в горло. Внутри все затряслось от страха и дикого предвкушения.

– Надо же, как интересно, Ники! Что, старый Барс вместе с беднягой Ариманом так и не подпустили к тебе ни одного мужика? Для маленькой, чистенькой принцессы никто не был достаточно хорош? – его горячее дыхание и шепот буквально царапали мою кожу, рождая совершенно незнакомый мне трепет.

– Мне некуда торопиться, – собирая остатки самообладания, огрызнулась я.

– Да брось ты, Ники! Мы перевертыши и озабочены до безумия! Попробуй найти среди нас хоть одну девственницу после пятнадцати. Ты уникум. И как только ты не уложила в свою постельку Аримана, раз больше никого под рукой не было? Неужели между ног не чесалось? Или все же уложила?

Его рука вторглась дальше между моих ног и самым бесстыдным образом начала довольно жестко потирать там, и от этого мое тело дернулось, отказываясь мне подчиняться. Испугавшись собственной реакции, я всхлипнула и стиснула ноги изо всех сил.