скачать книгу бесплатно
– С Новым годом! – повторила врач, поднимая фарфоровую чашку с шипящим напитком. Хмель уже хорошо ударил в голову и движения рук были немного нескоординированными.
После взаимных поздравлений женщины принялись с аппетитом уминать праздничные блюда. Отведав каждое и немного утолив голод, они с удовлетворением откинулись на спинки кресел.
– Ну а вы, как без меня здесь справились? – начала разговор Марина Ильинична.
– Поступила ещё одна женщина, 25 лет, первородящая, с многоводием и, как оказалось, у нее многоплодная беременность. Представляете, близнецов родила!
– Где она стояла на учёте?
– Наблюдалась в нашей городской поликлинике и ни слова, ни полслова о многоплодной беременности!
– На осмотрах так никто и не прощупал? – удивилась Мария Ильинична.
– Никто! Представляете, какой шок у матери?
– Она не замужем?
– Замужем. В школе преподавателем работает, только после института. Сегодня её домой отпустили, и она, оказывается, мужа своего с какой-то женщиной застукала. Хорошо, что хоть дома не осталась, а вернулась в отделение. Срок у неё 36-37 недель. Правда, роды прошли успешно, как по маслу, даже ойкнуть не успела.
– С вашими-то руками, Екатерина Андреевна! Столько лет стажа, уже несколько поколений приняли!
– Всё бы хорошо, да только эта Якименко от второго ребёночка отказалась наотрез. Если честно, она и первого с трудом на руки взяла. Стресс для неё большой, что муж её обманывал. Понимаете. Пришлось даже «успокоительное» сделать.
– Вот сволочь! – прошипела Мария Ильинична. – Нужно беседу с ней провести.
– Беседу провела, только всё это зря. Она настроена очень решительно. Утром объявила, что будет отказ писать. А девочка совсем слабенькая, по шкале пять баллов всего. Вес – два сто.
– Вторая сколько?
– Два четыреста. Представляете, какая сейчас нам головная боль. К тому же ещё гибель плода – не повезло нашей смене. А главное, никто и не поверит, что ни капли спиртного во рту не было. Случись в любой другой день – поругают, да и спишут. А здесь скажут: « Новый год. Напились все – и недоглядели». Проверки нам только не хватало, – Екатерина Андреевна посмотрела на задумчивое лицо Марии Ильиничны.
– Мне только жаль Лебедеву. Столько лет ожидания. Я не знаю, как смогу ей в глаза смотреть. Не представляю, как скажу ей, что ребёнок умер, – Она обернулась к седоволосой акушерке. – Екатерина Андреевна, вины моей здесь нет. Стечение обстоятельств. Я всё сделала, чтобы сохранить ей жизнь, ценна была каждая секунда – могли и её потерять. Ещё не известно как она на поправку пойдёт. Лишится ребёночка, так и не подержав его на руках, – это тяжело для матери, может наступить депрессия. К тому же, неутешительная новость, что в дальнейшем она не сможет забеременеть, окончательно ее сломает. Будет чувствовать себя ущербной женщиной. Не всякий муж останется с бездетной. – Мария Ильинична долго молчала, потом добавила:
– Вот Якименко родила двух прекрасных девочек, а совершенно не думает о том, какое счастье коснулось её. О близнецах мечтают многие. И не только о близнецах, просто о детях. Многие пары распадаются только из-за того, что их жизнь лишена всякого смысла, нет детского смеха и плача в доме. А «эта» совершенно не думает о детях, заботится только о своём благе. Знаю точно, что с мужем они помирятся, и она пожалеет о своём решении, но будет поздно.
– Не пожалеет! Я таких мамаш знаю очень хорошо. Вы просто не видели, с каким отвращением она смотрела на этих малышек.
– Ты можешь сказать, почему одним дается всё, а другие этого лишаются?
– Мария Ильинична, представьте себе, что ожидает эту девочку? Детский дом, в лучшем случае усыновит её какая, ни будь пара, в чём я очень сомневаюсь. Воспитывать будут, вроде как свою, родную. Заметьте – «как». Но в глубине души она всё равно будет не родная, а приёмная. Ещё не известно, в какую семью попадёт. Если родители уверены, что это их кровиночка, то и любовь к малютке будет настоящей! Любовь родительская будет иная!
– Я не поняла, вы к чему клоните, Екатерина Андреевна?
– К тому, что препятствовать этой Якименко я не буду. Вот только бумаги эти останутся у нас.
– Ну а дальше что? – непонимающе смотрела Мария Ильинична. От выпитого спиртного голова шла кругом и плохо соображалось.
– Дальше – по логике вещей. Ребенка этого можно Лебедевой отдать. Она же пока не знает о гибели своего.
– Екатерина Андреевна, как вы можете! Мы не вправе распоряжаться чужой судьбой! – Мария Ильинична поднялась с кресла и стала нервно ходить по комнате. Сказанное не оставило её равнодушной. Чем больше она думала, тем больше понимала, что так будет лучше всем.
– Наш заведующий на это не пойдёт, – неуверенно произнесла она.
– Кто сказал, что он вообще об этом будет знать? Четыре дня его не будет. Якименко за это время постараемся выписать. Остаётся уладить только с дежурным по операционному блоку. Думаю, наш анестезиолог уже не очень трезв, но это может быть, и к лучшему. Полагаю, что у каждого есть грешки, которые вынуждают держать язык за зубами. Вам остаётся только правильно всё преподнести. Мария Ильинична, дело за вами.
– Не знаю. Нужно всё хорошо обдумать, – сомневалась врач.
– У вас нет времени на это. С Якименко я лично побеседую, не беспокойтесь. Сейчас я иду в опер блок, а вы за это время обдумайте подробности, – Екатерина Андреевна подошла к зеркалу, аккуратно спрятала седые волосы под накрахмаленную шапочку, поправила халат и ещё раз вопросительно посмотрела на Марию Ильиничну.
Лицо у доктора осунулось и имело не совсем здоровый вид, глаза были полны страха и выражали беспокойство. От недавно выпитого спиртного не осталось и следа. Руки растерянно теребили край кармана. Мария Ильинична согласно кивнула головой.
Ирина, взволнованная ожиданием, не находила себе места. Хотелось, чтобы скорее всё это закончилось. Она была благодарна, что её позвали в отдельный кабинет для беседы. Совсем не к чему, чтобы роженицы в палате, знали, что она отказчица. Мысленно она уже подготовилась к тому, что её будут разубеждать делать этот шаг, но она была настроена категорична. Их браку с Серёжей пришёл конец и двоих детей она точно не потянет. Необязательно детский дом ждёт девочку, возможно, её возьмёт другая семья и в этой жизни она получит нечто больше, чем сможет дать родная мать.
Екатерина Андреевна очень волновалась. От переживания даже стали дрожать кончики пальцев на руках. Немного постояв у двери, она напустила маску строгости на лицо и уверенно вошла в кабинет.
– Вы хорошо подумали, Якименко? – начала первой разговор Екатерина Андреевна.
– Да, подумала, и решения менять не буду. Я вас попрошу быстрее оформить все бумаги и не мучать меня расспросами, – уверенно смотрела в глаза Ирина.
От холодного колкого взгляда пациентки ей стало как-то нехорошо, и Екатерина Андреевна подумала, что затеяла она всё это не зря, есть в этой милой на вид женщине что-то неприятное и отталкивающее, но что, она ещё не уловила.
– Как знаете, вы взрослая женщина в здравом уме, своим поступкам даёте полный отчёт. Наверно, у вас есть веские на то причины, чтобы оставить слабого малыша в больнице. Вы, надеюсь, понимаете всю серьёзность ситуации. Высшее образование, педагог, состоите в комсомольской организации, – соображаете, какой пример вы подаёте? Я так понимаю, вы не хотите своего мужа в это посвящать? Это ваше право. Вы должны понимать, что если об этом узнают в школе, вам там будет не место и вашему мужу тоже. Я полагаю, он вас не простит, если этот факт станет ему известен. Я это говорю к тому, что если вы передумаете, через годик-другой обратной дороги уже не будет.
– Я не передумаю. Мне действительно хотелось, что бы об этом никто не узнал.
– Городок у нас небольшой, новости быстро разлетаются, но мы пойдем вам на навстречу – будем хранить молчание. Вам же всем трезвонить – вовсе без нужды. Малыш ваш действительно проблемный, неизвестно ещё будет он жить или нет. Подписывайте бумагу и на этом закончим разговор.
– Ирина, не читая, быстро размашисто расписалась и отодвинула лист.
– Если вы не хотите огласки и связанных с этим неприятностей, то я советую забыть об этой минуте и не пытаться больше наводить какие-либо справки, – строго сказала седоволосая женщина и спрятала бумагу в папку.
– Не волнуйтесь, теперь только дело за вами, – Ирина быстро покинула кабинет.
Как только дверь за ней захлопнулась, возникло необъяснимое чувство потери. Как будто она что-то забыла там за дверью, захотелось вернуться и посмотреть. «Может быть, ее мучит совесть?» «Нет, я уверена, что поступила правильно». Ирина не оглядываясь, зашагала вперед.
В коридоре послышался шум от колес движущейся железной каталки. Ирина с замиранием сердца ждала приближение. Дверь палаты распахнулась, и внесли туго затянутых в детские одеяльца кричащих младенцев. Читая фамилии на маленьких бирках, акушерка ловко двигалась между рядами и раздавала матерям детей. Дверь закрылась, и каталка поехала дальше, звонко дребезжа колёсами. Женщины принялись разглядывать малышей. Ирина долго не решалась притронуться к тихо попискивающему кульку. Собравшись с силами, она всё же взяла ребёнка на руки, но к своему удивлению заметила, что не почувствовала ничего, что должна была, по её мнению, почувствовать мать. Безразличие – и только; никаких чувств, никакой привязанности.
Немного почмокав, ребёнок с жадностью стал сосать грудь, но в силу своей слабости скоро устал и уснул. Ирина спокойно рассматривала нежное детское личико. Все черты удивительно напоминали Серёжу, даже выглядывающая из-под косынки, прядь чёрных волос напоминала густые кудри мужа. Внезапно накатил необъяснимый прилив ярости к этому маленькому существу. Ирина положила ребёнка в кроватку и отошла к окну. Она понимала, что это милая девочка её дочь, но обида и злость на мужа просто затмили разум.
Светлана открыла глаза и прислушалась к звукам в коридоре. Отчётливо было слышно, как везли на кормление детей. Шум приближался, она затаила дыхание, но каталка проехала мимо. Наступила тишина. Светлана огляделась, в палате находилась она одна. Очень сильно беспокоила послеоперационная рана. Любое движение вызывало нестерпимую боль. Минуты ожидания казались вечностью. Хотелось скорее увидеть своего малыша. За окном уже стало темнеть, на противоположной стене появились длинные тени от уличных фонарей, а в палату к ней так никто и не заглянул. Её ещё совсем слабое тело снова погрузилось в сон.
Светлана с ужасом смотрела на уже немолодую женщину с бледно-нездоровым цветом лица и усталыми глазами. Длинные непонятные медицинские термины, как приговор, слетали с её тонких сухих губ. Внутри у нее все похолодело, руки судорожно хватали простынь. В глазах потемнело, и в нижней половине тела, появилась лёгкость, на мгновение ей показалось, что какая-то часть её поднимается в воздух и парит. В висках стучало: «Вы не сможете больше иметь детей». Наверно, это единственное, что она поняла из долгих объяснений доктора.
– А ребёнок? Что с ним? – Чуть слышно выдавила из себя Светлана. – Он жив? Она чувствовала, как бешено, стучит в груди её сердце. Страх услышать правду сковал её, и те считанные секунды, пока врач подбирала нужные слова, показались вечностью. Она замерла в ожидании.
– У вас девочка, вес – два сто, рост – сорок сантиметров. Сейчас вашему ребёнку ничего не угрожает, она потихоньку набирает вес, вам педиатр всё потом расскажет подробно, а сейчас нам нужно вас осмотреть.
Светлана облегчённо вздохнула. Девочка! Как же она рада, что у неё дочка!
– Мария Ильинична, спасибо вам! Спасибо, что спасли мою девочку! – Светлана ухватила за руку врача и хотела поцеловать, но женщина быстро её убрала.
– Не нужно! Мы сделали всё возможное – это наша работа. – Чтобы не встречаться глазами с женщиной, она стала осматривать живот роженицы.
Светлана с нетерпением ждала подходящего момента, что бы ещё что ни будь, узнать о ребёнке. Врачи сосредоточенно осматривали послеоперационный шов и о чём-то тихо разговаривали между собой. Как только возникла первая небольшая пауза в их разговоре, Светлана сразу же вставила свой вопрос:
– Мария Ильинична, почему ребёнка не приносят на кормление? Мне так не терпится увидеть её, можно я хоть одним глазком сквозь стекло на неё посмотрю? Пожалуйста! Понимаете, я так долго ждала этого момента, что не нахожу себе места, мысли дурные в голову лезут, пока не увижу её, не успокоюсь.
Мария Ильинична вопросительно посмотрела на Екатерину Андреевну. Седоволосая женщина закрыла глаза и согласно кивнула головой.
Светлана уже хороших полчаса смотрела на крохотное тельце в кувезе. Слёзы счастья застилали прозрачной пеленой глаза, мешали, как следует, разглядеть нежные черты её новорождённой дочери. Женщина восторженно радовалась каждому её движению. Боль и слабость отступили. С каждой минутой ей становилось лучше, она чувствовала прилив сил, ей казалось, что теперь она сможет сдвинуть горы.
Несколько дней в роддоме пролетели незаметно, и вот Ирина переступила порог собственного дома. Неприятные воспоминания снова овладели её мыслями. Как ни старалась она переключить своё внимание, на что ни-будь другое, гнев и обида постоянно точили её изнутри, не давая возможности забыть недавние события.
Серёжа вёл себя, как ни в чём не бывало, будто и не было вовсе никакой ссоры между ними. Всё свободное время он крутился у кроватки с младенцем и восторженно восклицал:
– Ирина, посмотри какая она миленькая, такая крохотная, а уже открыла глазки и смотрит на меня! Мне кажется, она все видит!
– Не видит она ещё ничего! – раздражённо отвечала Ирина. Излишняя суетливость мужа действовала ей на нервы.
– Доченька моя, моя принцесса! – не обращал внимания на слова жены Сергей. – Ты не возражаешь, если мы назовём нашу девочку Катей? Мне кажется ей это имя очень подойдёт.
– Хорошо, давай Катей, – равнодушно соглашалась Ирина, не чувствуя никакой привязанности к дочери. Изо дня в день, она старательно и добросовестно исполняла свой материнский долг: стирка, глажение, уборка, вот только никакого удовольствия это не приносило. Домашняя рутина затягивала в круговорот и становилась не выносимой. Бессонные ночи окончательно выбили её из сил. Жизнь казалась серой и беспросветной, совершенно бессмысленной. Материнство не принесло ей той радости, о которой она мечтала, ещё несколько месяцев назад, будучи в интересном положении. Вся литература о правильном и здоровом воспитании малыша, старательно приобретённая на последних месяцах беременности, пылилась на полках и казалась не нужной. Интерес к жизни угасал.
Серёжа спокойно относился к такому поведению жены, списывая всё на женские капризы. Он задумался о серьёзном недуге, только после разговора педиатром. Участковый врач обратила внимание на странное поведение Ирины. Это ее насторожило и навело на определённые мысли. Сделав незаметно знак Сергею, она стала подробно расспрашивать о пациентке. Не замечал ли он каких-либо странностей в ее поведении? Выслушав мужа, доктор сделала заключение, что Ирина серьёзно больна и нуждается в срочном лечении. Диагноз послеродовая депрессия, ни о чём серьёзном Серёже не говорил, но слова медработника заставили задуматься, и он вынужден был с нею согласиться.
Ирина почувствовала, как у неё открылось второе дыхание. После лечения ей заметно стало лучше, появился интерес к жизни. Она как будто пробудилась после долгого зимнего сна. Впервые после долгих месяцев серости и одиночества, ей захотелось изменить свою жизнь, наполнить её смыслом и наверстать упущенное время. Она женщина и не смотря ни на что, должна создать атмосферу уюта и покоя у себя в доме, окружить лаской и заботой своих самых близких и родных людей. Теперь она точно знала, что ошибку могут совершить все, но не всё можно исправить в этой жизни, а потерять то дорогое и единственное, что у тебя есть, так просто!
Только сейчас она по-настоящему оценила любовь и заботу мужа. Все эти месяцы он находился рядом и исполнял свой отцовский и супружеский долг. Он терпеливо сносил внезапный приступ гнева любимой супруги, который заканчивался слёзным рыданием и упрёками в его адрес. Где-то в глубине души он понимал, что сам довёл Ирину до такого состояния и теперь ради маленькой Кати, в которой души не чаял, нужно заставить Ирину вернуться к нормальной жизни. Подрастающей девочке нужна здоровая мать.
Обстановка в семье заметно улучшилась, больше не было слёз и упрёков. Ирина не вспоминала мужу ту неприятную предновогоднюю историю, и он был за это ей искренне благодарен. Любовь и гармония вернулись в этот дом. Ирина, как и прежде, просыпалась счастливой и уверенной в себе женщиной. Взаимоотношения между супругами напоминали тот конфетно-цветочный период беззаботной холостяцкой молодости.
В один из воскресных дней молодые супруги нежились в постели, довольствуясь теми малыми крохами времени, что у них были, пока Катька мирно сопела носиком в своей кроватке. Разговоры шёпотом о ближайших планах на будущее плавно перешли к самому личному и сокровенному. Сергей, окрылённый самыми нежными чувствами к жене, вдруг вспомнил, что у него в роду – были двойняшки. И вовсе не исключается тот факт, что у них с Ириной могут родиться близнецы и совсем неважно, мальчики или девочки.
Эта бредовая идея Серёжи о малышах-близнецах, заставила Ирину вспомнить о том, что она так тщательно старалась забыть и стереть из своей памяти. Теперь мысли о брошенной девочке не покидали её. Оставаясь наедине с собой, она всё чаще задумывалась о своём поступке. Девочка не выходила у неё из головы.
Сам того не подозревая, какую боль он причиняет жене, Сергей в последнее время очень часто заводил разговор на эту тему.
– Ещё один ребёнок только укрепил бы наши семейные отношения, – говорил он. Ирина даже не хотела слушать на эту тему. У неё на это были свои причины.
Ирина прислонилась к холодным железным прутьям высокого забора. Уже целый час она стояла неподвижно, не чувствуя холода и редких капель дождя. Сильный ветер время от времени трепал густые пряди её длинных волос. Ее внимание было приковано к маленькому детскому пятачку игровой площадки.
Младшая группа детдомовских воспитанников осуществляла прогулку на свежем воздухе в сопровождении двух работников. Сбившись в кучу, дети неподвижно стояли под деревянным навесом. Самые маленькие пытались потрогать товарищей в неповоротливых куртках. От прикосновения те теряли равновесие, и вся группа один за другим начинала падать по цепочке. Выругавшись, воспитательницы нехотя доставали руки из карманов и приступали ставить детей на ноги. Хныкающие колобки на коротких ножках продолжали интересоваться окружающим миром: то задирали головы, то пытались толкнуть соседа, то пытались убежать. На радость воспитателей дождь усилился – прогулка подошла к концу. Детей построили по двое, колонна медленно двинулась к зданию. Самым поразительным для Ирины было, то что никто из детей не просился на руки. Слышалось только жалобное хныканье, но ни один из маленьких воспитанников не протянул свои ручки к взрослому.
Две недели Ирина ездила в другой конец города, чтобы неприметно, на безопасном расстоянии постоять у облезшего забора и понаблюдать за детьми. Каждый раз она пристально всматривалась в лица воспитанников. Из-под вязаных шапочек и туго затянутых шарфиков, торчали только маленькие носики, к тому же, дети не стояли на месте и постоянно двигались, а это усложняло задачу. Как ни всматривалась Ирина в эти сиротские лица – знакомых родных черт так не находила. Она точно была уверена, что её дочери здесь нет. Означало ли это, что ее девочку усыновили? Об этом она с уверенностью думать не могла, ведь ребёнка могли отправить в другой город.
Однажды по дороге домой она встретила возле школы старшую группу воспитанников детского дома. В сопровождении взрослых, дети пяти-шести лет, возвращались с прогулки по городскому парку. У всех воспитанников был счастливый вид, в маленьких ручках у каждого из них таяло белое мороженное. Дети с удовольствием его ели, стараясь слизнуть, сбежавшие белые ручейки таявшего десерта, с маленьких ладошек. Тщательно вылизав обёрточные фантики, они бережно прятали их в свои карманы, вероятно, как память о весёлой прогулке. Ирина расплакалась. Что бы немного успокоиться, свернула в парк и присела на скамейку. Неожиданно ее осенило: дети часто гуляют в городе, и однажды Сергей или кто-нибудь из знакомых может встретить вторую девочку, если она находится здесь, в детском доме. Близнецы – значит, похожи как две капли воды. Вот тогда её тайна и раскроется. Сергей возненавидит её за этот поступок. Работу в школе они потеряют. Ирина в растерянности судорожно соображала, как найти выход из этой ситуации. Назад всё равно ничего не вернёшь, а жить с этой ношей нужно дальше.
Вдруг решение пришло само собой: нужно просто уехать в другой город, где никто их не знает. Ирина купила свежий выпуск газеты и внимательно стала вчитываться в объявления. Возможно, это и есть их шанс. Теперь остаётся убедить Серёжу уехать в областной центр и подыскать себе новое место работы. В страхе, что её могут разоблачить, она готова была бежать на край земли, лишь бы её тайна не раскрылась. Ведь она очень любит своего мужа, а он никогда ей не простит такого поступка.
Глава 2
Даша
Светлана развернула одеяльце – в белоснежных пелёнках лежало крохотное тельце малышки. Супруги склонились над ребёнком, не решаясь к нему прикоснуться. Почувствовав свободу после тугого пеленания, малышка выпрямила маленькие тонкие ручки с зажатыми кулачками и сделала движение похожее на потягивание. Родители улыбнулись от умиления.
– Сколько вы будете стоять там? Ребёнка заморозите! Несите уже её сюда, вода остынет! – послышался скрипучий старушечий голос.
Светлана прикрыла младенца, взяла его на руки. Осторожно, будто хрустальную вазу, она передала свёрток в грубые морщинистые руки старухи. Взяв малыша под головку, старая женщина медленно опустила его в воду. Оказавшись в воде, ребёнок открыл глаза и засучил ножками.
– Красавицу-девку родила! Только уж больно маленькую. Деток я много искупала, а такую кроху держу впервые! – Старуха черпала рукой воду и поливала тельце малышки. Вероятно, водная процедура была по душе малышке, и она тихо прислушивалась к звукам льющейся воды.
Закончив ритуал купания, старуха передала девочку отцу. Обернувшись, приняла из рук матери большой кусок однотонной материи. Потерев пальцами ткань, старуха довольно улыбнулась, потом присела к накрытому столу. Отведав застольного угощения и пропустив рюмашку-другую, она взволнованно посмотрела в окно. Сумерки незаметно сгустились – в соседних домах уже зажглись огни.
– Мне пора домой. Запрягай, Володя, коня. Нужно ехать, пока совсем не стемнело. Чай не близкий свет!
– Не волнуйтесь! Я вас быстро домчу, с ветерком! – мужчина накинул тёплый с лежанки тулуп.
– А с именем – не тяните. Нехорошо это, так долго ребёнка ни как не называть! – сказала напоследок старуха.
Супруги переглянулись. Володя сдвинул кроличью шапку на затылок, будто вспоминая что-то, и с шумом выдохнул:
– Дашенька! Я уже давно Светке говорю об этом имени, а она всё сомневается.
– Дарья, значит, – старуха прислушалась к своему голосу, – Дарья – хорошее имя. Не думай. Светлана, так и назовите, оно ей подходит. У нас в округе, уже давно таким именем никто не называл детей. Значит, Дарью, твою ни с кем не спутают.
Светлана пожала плечами и в знак согласия закивала головой. Дескать, пускай будет Дарья.
К тому времени как сани стояли у ворот, вечерняя синева незаметно опустилась на тихий хуторок. В тёмном бездонном небе показался тонкий серп месяца. Голубоватый свет ясно освещал одинокую дорогу в поле. Вдали чёрной полосой виднелся зубчатый лес. К вечеру мороз окреп и недавно выпавший снежок брался ледяной коркой. Подняв столб снежной пыли, сани дёрнулись с места и поехали, пискливо скрипя старыми полозьями.
Володя любил такие вечера. Кругом тишина, только вдали слышен лай деревенских собак и гул проводов в морозном воздухе. В такие часы хорошо побыть одному наедине с природой. Вслушаться в едва различимые звуки лесной глуши. Может поэтому он и остался после армии в своём родном хуторе, где всего только двадцать дворов. Живут в них одни старики, не считая нескольких хат на соседней улице, где остались ещё такие же молодые семьи – вся молодёжь подалась в город, отвоёвывать там своё место под солнцем.
Маленький хуторок со всех сторон окружён лесом и полем, ближайшая деревня в трёх километрах. У края леса, за деревенскими хатами небольшое голубое озеро, его так и зовут – «голубое», за прозрачную и чистую, как росса воду. Летом стоишь на пригорке и видишь, как внизу отражаются белые воздушные облака, а если присмотреться, то у самого берега можно без труда увидеть небольшие серебристые косяки рыб-колючек. Жёлтое песчаное дно хорошо просматривается с берега. В голубое озеро впадает тихая речушка, которая берет своё начало в самой чаще леса из подземного источника. Все местные жители знают это место и если часом, у кого случается какой недуг, приходят сюда за лечебной водицей. Вода здесь и правда необыкновенная: серо-голубого цвета и имеет солёный привкус. Володя вырос в этих местах и как никто другой знал все легенды и обычаи здешних мест. Любовь к природе зародилась ещё с детских лет, как говорится: «впиталась с молоком матери». Никогда и не думал он о другой жизни – городская суета не для него. Всегда мечтал иметь большую семью, кучу детишек и свой дом. Долгие годы ожиданий, надежд, слёз и разочарований, пришлось вытерпеть ему с женой, но теперь это всё в прошлом. Любимая жена Светлана родила ему дочь, хотя он очень надеялся, где-то в глубине души на сына, но теперь это не важно. Сейчас нужно поставить своих девочек на ноги, после больницы они ещё не совсем окрепли, хотя Светлана старается держаться молодцом, но ему то, виднее как ей тяжело.
Володя так углубился в свои мысли, что и не заметил, как подъехал к деревянному дому старухи, вросшему ставнями в землю. Придержав за узды лошадь, он подождал пока встанет с повозки хорошо разомлевшая от крепкого самогона женщина. Проводив взглядом старую до ворот, Володя прыгнул в сани и, присвистывая, погнал лошадь.
Супруги Лебедевы, как оказалось, совсем не имели опыта с детьми. Как только ребёнок начинал плакать, они тут же бросались к нему. Если малыш был накормлен и в сухих пелёнках, а плач продолжался, у супругов начиналась паника и они готовы были плакать за компанию со своим чадом, лишь бы ему, чем ни будь помочь. Но несколько месяцев бессонных ночей не прошли даром, опыт потихоньку накапливался и родители уже не бросались в крайности, от жуткой паники за угрозу жизни малыша. Теперь Светлана спокойно оставалась дома одна с ребёнком, но стоило Володе немного задержаться, в груди появлялось небольшое волнение. Особенно Светлана не любила лето. С самого утра и до позднего вечера, Володя осматривал лесные угодья, ещё бы, участок не маленький – 800 гектаров леса почти на него одного. Помощники были далеко не прыткими работниками, так и норовили незаметно раствориться в лесном массиве, подальше от глаз лесника и пропустить по рюмочке. В таких случаях, Володя очень злился, и каждый раз грозился донести начальству в лесхоз, но дело только этим и ограничивалось. К утру гнев остывал. Помощники знали отходчивый характер лесничего и частенько этим пользовались в своих личных целях.
Лето пора пожаров, тем более места здесь болотистые и много завалов. Дороги топкие и трудно проходимые для транспорта. Сизые струйки дыма на торфяниках всегда вызывали опасения и требовали повышенного внимания. В такие дни тревога в сердце Светланы поселялась надолго. С нетерпением ждала она возвращение мужа, подолгу всматривалась в вечерние сумерки, прислушиваясь к каждому шороху со стороны леса. Даша всегда чувствовала тревожное настроение матери, и в такие минуты вела себя тихо. Появление отца, всегда вызывало много эмоций. Ребёнок активно двигал ножками и ручками, смешно улыбался беззубой улыбкой. В эти минуты Владимир чувствовал себя самым счастливым на свете. Прижимая к себе ликующего ребёнка, нежно целовал в чёрные кудряшки.
К вечеру ноги ныли от усталости, хотелось быстрее добраться до кровати и отдохнуть. Но стоило только перешагнуть порог дома и усталость, как рукой снимало. Весёлый смех Дашки не мог оставить его равнодушным. Володя всегда старался хоть немножко с ней поиграть, а иногда замечая, что жена тоже валиться с ног от усталости, укладывал малышку спать.
Светлана любила в такие минуты любоваться мужем: коренастый и широкоплечий с большими мозолистыми руками, он как-то по-особенному, очень осторожно держал Дашу на руках. Картина была очень трогательной: крепкий, здоровый мужик, как-то неловко носил на руках ребёнка и при всём этом старался петь колыбельную тихим сиплым голосом. И что удивительно, малышка вслушивалась в хрипловатый шёпот на распев и вскоре засыпала. Володя ещё некоторое время любовался сонной доченькой, а потом аккуратно укладывал её в колыбель.
Незаметно девочка подрастала и уже ни чем не отличалась от своих сверстников. Светлана даже не успела опомниться, как быстро пролетели годы и вот уже Даше скоро пять лет. На радость родителей она выросла послушным и ласковым ребёнком. С готовностью всегда рада помочь в любом деле. Широко распахнутые глаза ребёнка с любопытством наблюдали за любой работой родителей, ни одно домашнее дело не проходило без её участия. Если мать месила тесто, Дашка была тут как тут, и тонкие ручонки старательно мяли и били непослушную тугую массу. Маленькие пальчики быстро уставали и становились не ловкими, но Даша не сдавалась: лоб, щёки и любимое платье в муке, мать терпеливо смотрит на её старания, но команды отставить не даёт, позволяет дочери потрудиться на славу. И вот дело сделано, тесто ставят на тёплую печь, Даша как взрослая рукой вытирает лоб и устало выдыхает. Мать улыбается и хвалит труд дочери. Довольная девочка мчится к отцу, обняв его за шею, радостно делится рассказом о только что проделанной работе, ожидая похвалы. Володя обнимает дочку и похлопывает по спине, мука с Дашиного платья остаётся белым пятном на майке папы. Светлана весело смеётся над мужем. В такие минуты, она понимает, что такое женское счастье и как мало для него надо.
День подходил к концу, солнце уже спряталось за верхушки заснеженных елей, но было ещё довольно светло. Застывшие от холода сосны, бросали причудливые тени на дорогу. Старый конь по кличке Рыжик, проваливаясь по колено в рыхлый снег, медленно пробирался в глубь леса, сани легко скользили по недавно выпавшему снегу. Володя не торопил коня, время до темноты ещё было. Возле поворота, где начиналось болото, он спрыгнул с саней в снег. Рыжик остановился. Мужчина развернул коня в сторону деревни и положил с воза ему охапок сена, тот с охотой стал перебирать. Где-то здесь у дороги, ещё с осени насмотрел пышную лесную красавицу. Снега навалило много, и мужчина не сразу обнаружил то место, пришлось немного потоптаться. Стряхнув с колючих лапок снег, он положил топор и ель в сани. Рыжик спокойно жевал сено.
« Даша будет очень рада! – подумал Володя.– Нужно возвращаться, пока ещё не совсем поздно». Мужчина посмотрел по сторонам, уже стало довольно темно. В том месте, где он рубил ёлочку, были очень странные следы: решил вернуться и ещё раз посмотреть. Одни следы точно принадлежали зайцу, а другие не были похожи ни на одни, которые он видел раньше, но очень напоминали отпечатки домашней кошки. Мужчина согнулся, что бы лучше, их рассмотреть и в этот момент произошло что-то непонятное: мирно жующий до этого времени сено, Рыжик, вдруг замер и наставил уши, прислушиваясь к чему-то. В следующее мгновение он сорвался с места, и что есть прыти, рванул по намеченному следу в деревню. Напрасно Володя бежал сзади и кричал. В считанные минуты конь скрылся из виду. Лесник остался стоять на дороге, безнадёжно махнув ему вслед.
