Маршрут случайных пассажиров

Маша Аглаю помнила – громадных размеров баба со свирепыми черными глазищами.

– Сначала мужчину с переломом ребер отвезла в травму. Потом женщину в кардиологию.

– А вы все это наблюдали и не уходили?

– Так сменщик запаздывал. Я и притормозил. Так вот… – Охранник осторожно теснил ее к двери, пытаясь выставить в общий коридор из своей комнаты. – Эта девушка с тупой травмой живота сидела на кушетке. И о чем-то переговаривалась с Васей. Потом позволила ему себе помочь. Они пошли, и Аглая заметила кровь на ее ногах. И завертелось. Валерия Ивановича срочно вызвали.

Кто такой Валерий Иванович, Маша тоже знала. Пересекались по прошлым делам.

– В смотровую ее Яшкин доставил?

– Да. Он. И был там еще какое-то время.

– Хорошо.

А еще этот Яшкин посещал гинекологию в ночь убийства.

Маша тут же запросила записи с камер того отделения, где произошло убийство. Охранник нехотя сбросил ей все на флешку, которая на такие вот случаи всегда имелась у нее в сумке. Записи за весь прошлый день и минувшую ночь. И с отделения. И с первого этажа, куда больные поступили после аварии.

Маша вышла из больницы на улицу. Поискала взглядом подходившую под описание Фаины женщину, не нашла и двинулась к машине.

– Товарищ майор, вы где? – настиг ее звонок Игнатова, когда она уже выезжала за больничный шлагбаум.

– А ты где, капитан?

– Я на месте происшествия. Это совсем рядом с больницей. – Игнатов надиктовал адрес, который у нее уже был.

– А квартира? Номер какой? – уточнила она, съезжая с проспекта на дублер, который вел как раз туда, куда надо.

– Так не в квартире тело, а на пустыре за домом. Там строящийся объект рядом. Огорожен сеткой в два с половиной метра. У самой сетки тело. Но не на стройке, а по другую сторону забора.

– Строители обнаружили тело?

– Да. Их собаки беспокойно вели себя. Они пошли посмотреть и обнаружили.

– Кто он? Установили? Документы были при нем? Телефон?

– Никак нет. Ни документов, ни телефона. Скорее всего, бездомный. Одет так себе. Бомж, скорее всего.

– И чего нас дернули? Мы что, теперь на каждого опившегося бомжа выезжать должны? – разозлилась Маша.

– Смерть носит насильственный характер.

– Какой же?

Маша свернула в проулок, заметила проблесковые огни и покатила машину в том направлении.

– Ему проткнули сонную артерию, – обрушил на нее новость Игнатов. И добил: – Наш эксперт сказал, что сработано профессионально. Точно в сонную артерию. И да, умер он еще вчера. И не здесь…

Глава 5

Сима открыла глаза и уставилась на натяжной потолок, провисший в левом углу у балкона. Повредили с Толиком, открывая шампанское в прошлом месяце. Был повод обмыть сделку. Решили сделать это прямо в постели. Думали, будет очень романтично.

Как в кино, мать его, не вышло! Пробка ударила в натяжной потолок. Пена выплеснулась из горлышка прямо на ее шелковое постельное белье. В бутылке осталось на треть. Они, конечно, поржали тогда. И догнались еще бутылочкой белого вина, но осадочек остался. И белье как следует не отстиралось. И на матрас попало. А матрас был дорогим, ортопедическим.

А Толик той ночью добавил дегтя, засыпая. Пробормотал сквозь дремоту:

– Какой-то плохой знак, Симон.

Только он так ее называл. Больше никто.

– Почему? Что ты имеешь в виду? – Она была трезвее его и отреагировала сразу тревогой.

– Хотели обмыть сделку шампанским, а вышло коряво, – ответил он не очень внятно.

– И что?

Она потрепала его за плечо, не давая ему уснуть.

– Чудится мне, что и со сделкой что-то пойдет не так. Как-то очень быстро все получилось. – Он распахнул глаза и глянул на нее сонно, мутно. – Как-то очень гладко. Так не бывает.

– Что не так, Толик? Земля была бросовой. Бабка давно померла, дом ее развалился. Наследников нет. Мы же проверили. Ты проверил.

И вот тут Толик обеспокоенно завозился под шелковым пододеяльником. Откинул его, сел голышом на краю кровати, сгорбился.

– Что?! – Она сразу заподозрила неладное. – Ты не проверил наследников?!

– Проверял. Но, видимо, не до конца. Сегодня под вечер в офис пришел какой-то дядя.

– Что за дядя?

– А я знаю! Весь на распальцовках, в татуировках. Ощущение такое, что вчера из тюрьмы вышел.

– И что?

– И начал вопросы про эту землю задавать. Нехорошие вопросы, Симон. Типа: а вы все знаете про Прасковью Михайловну? Всю жизнь ее изучили досконально?

– Блин! – Сима тогда закусила губу и тоже села рядом с Толиком. – И что, он прямо права на землю предъявлял?

– Нет, но… Но вопросы мне его не понравились.

Она подумала, подумала и рассмеялась беспечно. Ткнула его в плечо кулачком и проговорила:

– Забей, Толик. Мало к нам ходит таких вот жалобщиков и претендентов? Кроме желания поиметь чужое, у них за душой ничего. Ни единого правоустанавливающего документа. Ты вспомни, в прошлом году…

И она начала рассказывать ему о том, что он и так знал. Они успокоились, и закончилось все сексом. И забылось потом. А на днях…

– Серафима? – вкрадчиво поинтересовался мужской голос в телефоне.

– Слушаю вас.

– Это ваш клиент – Морозов. Землю купил посредством вашей конторы. Вы с Анатолием со мной работали. Вспомнили?

Еще бы! Мужик был авторитетным, богатым, со связями. В клок земли, оставшийся без хозяев, вцепился, как бультерьер. Им сказал, что собирается там себе дом построить.

– Красивое место. Выход к озеру. Лес на другом берегу. Мечта, а не место! – суетливо сновал он по заросшему бурьяном участку, без конца потирая руки. – Мог бы помощников к вам прислать, да сам хочу все увидеть и пощупать. Сам!..

Сделку они заключили, оформив землю быстро и по закону. И вдруг звонок.

– Что-то пошло не так, Серафима? – вкрадчивым холодным голосом поинтересовался Морозов.

– В каком смысле? Все в порядке, насколько мне известно, Игнат Семенович. Слышала, вы даже строительные материалы завезли на участок, – попыталась она говорить беспечно, но в желудке сделалось пусто и холодно.

– Я завез, да. Но на днях ко мне приходит некий гражданин в наколках. Месяц как откинулся.

– В смысле? – не поняла она жаргона.

– Вернулся из мест лишения свободы, – терпеливо уточнил Морозов. – Так вот, он утверждает, что является родным племянником умершей бабки, на чьей земле я собрался строить дом. Вы ничего не хотите мне рассказать, Серафима?

– Впервые слышу о племяннике. – Она делала над собой колоссальные усилия, чтобы голос не дрожал и зубы не стучали. – Мы досконально проверили все по линии МВД.

А проверил ли Толик досконально, она уверена не была!

– Не значилось у нее никаких родственников.

– Точно?

– Да. Точно. Он предъявил вам какие-то документы, доказывающие их родство?

– Нет.

– Вот видите. А без документов он может говорить что угодно.

– Самозванец? – чуть сбавил обороты Морозов.

– Видимо. Понимаете, Игнат Семенович, такие люди всегда что-то от кого-то хотят. От кого-то денег. От кого-то… очень много денег. Гоните его, если снова появится. Не было у Прасковьи Михайловны родственников.

После этого разговора, оставившего в ее душе противный холодок, Серафима не поленилась и съездила в загс. Перевернула там вместе с сотрудницей все документы по умершей Прасковье Михайловне. Ни единого упоминания о родном племяннике.

– И откуда ему взяться, если у нее ни братьев, ни сестер родных не было, – бубнила она вечером, ужиная с Толиком при свечах на собственной кухне. – И про двоюродных не найдено информации. Сотрудница загса при мне звонила в поселковый совет и интересовалась. Одинокой была та бедная женщина. Мужа схоронила. Детей не родила. Все! Вопросы?

Вопросы двумя днями позже ей начал задавать тот самый мужик в татуировках. Подкараулил ее на дворовой парковке и пристал.

– Что вы от меня хотите, мужчина? – устало глянула на него Серафима. – Мы проверили все до седьмого колена. О вас ни единого упоминания. Что вы еще хотите?

И он ее не разочаровал. Он коротко выдохнул:

– Денег.

– Каких денег? – не поняла Серафима и на всякий случай сжала в кармане пиджака газовый баллончик.

Она не вынимала его оттуда. Он всегда лежал в правом кармане этого пиджака, который считался униформой их компании.

– Ты же получила деньги от сделки? Свой процент? – не очень внятно бубнил мужик, без конца оглядываясь. – И я хочу процент от этого процента. Морозов меня наладил. Против него не попрешь. Авторитет. А ты, сучка, мне обязана. Потому что я племянник тети Прасковьи. Двоюродный и незаконнорожденный. Ее двоюродный братец моей матери заделал меня, да так и не признал до самой его смерти. А мать спьяну разоткровенничалась как-то, когда на свиданку ко мне в зону приезжала. И сказала, что я получаюсь единственным наследником.

– Послушайте… – Серафима осторожно сняла с газового баллончика колпачок. – То, что наговорила вам ваша мама, будучи не совсем трезвой, к делу не пришьешь. Нужны документы, доказательства.

– Какие, если все померли! – воскликнул он с горечью, вполне себе неподдельной.

И вот тогда Серафима совершила свою первую и главную ошибку. Она дала бесплатный совет этому чудаку.

– Сделайте анализ ДНК, – пожала она плечами и отошла от него на всякий случай подальше.

Пускать в ход баллончик ей не очень хотелось. Мужику будет очень худо. И неподалеку гуляли подростки. Вдруг ветром до них донесет струю.

– С кого же я этот анализ сделаю, если все умерли? – почесал плешивую голову мужчина.

– На этот счет существует эксгумация тела. Но вещь хлопотная и дорогостоящая. Есть средства и возможности? В путь…

И эта побитая жизнью сволочь изыскала и средства, и возможности. Он доказал в суде, что является наследником Прасковьи Михайловны. Сделку по земле признали недействительной. Компания вернула деньги Морозову плюс выплатила неустойку, оговоренную в контракте. Стройматериалы с участка исчезли, зато появились проблемы у Серафимы.

– Ты надоумила его сделать тест и вырыть бабку? – шипел почти каждым вечером Морозов, названивая ей. – Ты! Не отказывайся, я знаю – ты! Он мне признался. Ты виновата в моих проблемах. И ты, сучка белобрысая, за это ответишь…

Серафима сменила сим-карту в мобильном. Ее не приглашали к телефону на работе, когда кто-то ее спрашивал. Но Морозов ухитрялся каким-то образом просачиваться и напоминать о себе. А потом…

– Спишь, сучка?

Он все же узнал ее новый номер мобильного и позвонил за два дня до аварии, она как раз принимала ванну и ждала Толика.

– Что вы хотели? – Серафима резко села в ванне, расплескав воду на пол.

– Хотел сказать тебе, что я все же выкупил участок у зэка. Зачем он ему? И отдал даже дешевле, чем прежде, когда заключал сделку с представителями власти поселка и с вами. Так что я не внакладе.

– Рада за вас, Игнат Семенович, – совершенно серьезно отреагировала она. – Надеюсь, вы понимаете, что предвидеть данную ситуацию было невозможно.

– Согласен. Никто не может знать, где всплывет незаконнорожденное чадо. Но… – Морозов делано вздохнул. – Но ты помогла ему. Надоумила его.

– Он мог получить консультацию в любой занюханной юридической конторке, Игнат Семенович.

– Да, мог. Но получил эту консультацию от тебя. И это стоило мне нервов. И за это я с тебя спрошу.

– Как?! – опешила Серафима.

– Еще не решил, но ты бойся и готовься к расплате.

Последние его слова прозвучали напыщенно. Она даже улыбнулась. Не поверила угрозам. И сказала Морозову, что весь разговор записывала. А она записывала! Угрозы и раньше случались. И она всегда была готова.

А через два дня попала в аварию. До сих пор не может успокоиться, с ужасом вспоминая, как летел из проулка на красный сигнал светофора огромный грузовик прямо на маршрутку. Удар, крики, стоны, чья-то кровь на ней, боль в голове и ноге.

– Это он! Точно Морозов подстроил все это! – тряслась она всем телом в крепких руках Толика. – Он обещал мне отомстить. Он это сделал!

– Ага, конечно, – хмыкал недоверчиво Толик. – А заодно подверг опасности и еще несколько человек, да? Он не был уверен, что ты пострадаешь. Он бы сделал иначе.

– А сделал именно так! – плакала она, удрав из больницы.

– Глупо и неэффективно, – возразил Толик и приказал ей взять себя в руки. – Если тебе станет легче, Симон, пойди и заяви в полицию.

– И что я им скажу? – хныкала Серафима.

– У тебя сохранилась запись телефонного разговора с Морозовым, – напомнил Толик. – Можешь предъявить ее. Там конкретные угрозы с его стороны в твой адрес…

Сейчас, рассматривая провисший угол натяжного потолка, Серафима соображала: пойти ей в полицию или нет? С одной стороны, у нее есть доказательства угроз Морозова. А с другой стороны, вдруг это просто треп, игра на нервах? А она подставит уважаемого бизнесмена. Во второй раз подставит!

Пусть все идет как идет, решила она через полчаса, проведя их в размышлениях. Выбралась из кровати, приняла душ, надела любимый халат и пошла на кухню. Ей вдруг захотелось поесть. Все равно что, но поесть.

В холодильнике нашлись сыр, масло, хлеб в вакууме. Серафима приготовила три сэндвича, сварила себе большую порцию какао. Села за стол. И только собралась поесть, как в домофон позвонили.

Почему-то она шла к входной двери на цыпочках. И придирчиво рассматривала женщину, которая нетерпеливо переминалась с ноги на ногу у подъездной двери. Высокая, худощавая, тщательно причесанная, в темной блузке без рукавов и серых джинсах. На вид ей можно было дать как двадцать пять лет, так и на десять лет больше. И она точно не была ей знакома.

– Вы кто? – задала вопрос Серафима.

– Майор полиции Борина. – Дама приложила к камере развернутое удостоверение. – Есть вопросы по аварии, в которую вы попали. Поговорим? Я не задержу вас надолго.

Начинается! Сима закусила нижнюю губу, которая вдруг начала дрожать.

– Входите, – нажала она кнопку на домофоне.

Через четыре минуты майор Борина вошла к ней в прихожую. С чего-то не захотела пройти, глянула на часы и сослалась на занятость.

– У меня буквально несколько вопросов. Это не займет много времени. Сотрудники ДПС с вами уже говорили. Протоколы я читала. У меня к вам разговор скорее не о вас, – порадовала Борина. Достала телефон, открыла чье-то фото. – А вот об этой девушке. Она вам знакома?

Фото было из паспорта Анны Листовой.

– Да. Я ее знаю. Она какое-то время работала в нашей компании. Но недолго. Ей не понравилась сама специфика, и она ушла. Раньше мы все время ездили с ней на этой маршрутке. Она садилась раньше. Не знаю, где именно. Никогда не спрашивала. Потом, когда она уволилась, ездить со мной на этой маршрутке перестала. И в то утро вдруг опять. Спрашиваю: Ань, снова к нам?

– Как, вы сказали, ее зовут?

– Аня… Листова Аня. По отчеству не помню. Это надо в кадрах у нас узнавать. А в чем дело, товарищ майор?

– Ее убили минувшей ночью в больнице. Задушили подушкой, – безо всяких вступлений, не щадя ее нервы, ответила Борина. – Но убили ее как Веру Вострикову. Паспорт при ней был именно на Веру Васильевну Вострикову. И у меня к вам вопрос: вы ничего не перепутали?

Глава 6

Маша так вымоталась за минувший день, что смотреть на ужимки Васи Яшкина просто не могла. Сил не осталось. Она бы с удовольствием надавала пинков этому жеманному пижону, но прав не имела. При исполнении находилась. Да еще до тошноты предупредительный капитан Игнатов на нервы действовал. Увязался за ней в конце дня, наврав, что ему по дороге. А то она не знала, где он живет!

– Я просто не хочу оставлять вас одну, товарищ майор, – сознался он, когда она поймала его на вранье.

Маша покосилась на него и промолчала. Он, конечно, силен и троих матерых преступников махом уложить сможет, но Вася…

Ну какой из него преступник? Парень, по ее мнению, собственной тени боялся. Всячески пытаясь это скрыть под масками вежливости и дружелюбия, он лишь сильнее обнажал свою сущность. Маша, во всяком случае, чувствовала это очень остро. У нее был нюх на всякие скверные проявления душ человеческих, со слов подполковника Галкина. Преступные наклонности, по его мнению, Маша улавливала сразу.

Так вот, что касалось Васи…

Он вряд ли когда-либо в жизни убил даже лягушку, но это не значило, что по трусости и слабости он не смог бы убить человека. Если бы обстоятельства приперли его сильно, он бы мог это сделать.

Так она размышляла, наблюдая за тем, как Вася Яшкин накрывает им стол. Они, конечно, отказывались. Убеждали, что не стоит. Но он не послушался. И нарезал сыра с колбасой, выложил на тарелку хлеб для тостов, порезав его на треугольники. Вскипятил воду, заварил чай. Поставил красивую посуду. За это ему Маша была тайно благодарна. Красивую посуду она любила.

– Вы один тут живете? – спросил Денис, уже приступив к бутербродам.

– Да. Отец подарил мне квартиру на совершеннолетие.

– Щедрый подарок, – похвалил родителя Васи Игнатов, хватаясь за чашку с чаем. – Хороший отец.

– Да. Я ему очень благодарен, – вежливо улыбнулся Вася, потихоньку вытирая пот со лба ладонью.

Маша заметила. И тут же задалась вопросом: чего это он потеет? В однокомнатной квартире, которую она, вопреки мнению Игнатова, сочла унылой, работал кондиционер. И было даже прохладно. А Вася потеет. Переживает? Боится?

– Василий, расскажите, что произошло тем утром, когда недалеко от вашей больницы произошла авария с маршруткой.

– А что произошло? Ничего особенного. Все штатно. Поступило четыре человека. Одна девушка ушла сразу после перевязки. Мужчину с травмами ребер отправили в травматологию. Женщину с сердечным приступом в кардиологию.

– Та девушка, которую убили ночью… Как ее звали по паспорту?

Маша наморщила лицо, словно пыталась вспомнить. И даже пальцами пощелкала, призывая Василия ей помочь.

Вася на помощь не пришел. Смотрел широкого открытыми пустыми глазами на них и молчал.

– Вострикова Вера Васильевна. Вспомнила! – сдалась она, не дождавшись подсказки. – Вы ее принимали?

– Да. Она сначала огрызалась. Не подпускала к себе. Выдумывала что-то… – Он густо покраснел. И нехотя добавил: – Говорит, не лапай меня. А мне оно надо!

Надо, надо! И еще как надо! Серафима Орлова стопроцентно уверена, что с этим медбратом что-то не то. Он ее откровенно лапал, осматривая. И ни о какой предвзятости речи не идет.

«Он чертов извращенец, – добавила она напоследок. – И Аня тоже его по рукам шлепнула».

Вася не признается никогда, что как-то не так использует свое служебное положение. И доказать это очень сложно.

– Что было потом? – поторопила она Васю, нехотя взяв с его тарелки кусочек сыра.

Не в ее правилах было угощаться в домах фигурантов уголовных дел. Но она вымоталась и даже кофе не попила ни разу.

– Потом она призналась, что ей очень худо, и попросила помочь добраться до смотровой. Туда вызвали доктора. Он ее осмотрел и велел готовить ее к операции. Но этим занимался уже другой персонал больницы.

Она это знала.

– Вы еще какое-то время находились в смотровой. Не врите мне, – резко остановила Маша Васю, когда он попытался отрицательно мотнуть головой. – Я видела записи с камер наблюдения.

– Господи! – выдохнул он с испугом. – Так и знал, что из-за этой сволочи у меня будут неприятности.

– О какой сволочи речь? – вытаращился на него Денис. – О погибшей девушке?

– О ней, – мотнул головой Василий, сделался мрачным, усаживаясь к столу между Машей и Денисом.

– И почему же она сволочь?

– Она… Она в прошлом мне едва жизнь не сломала. Спасибо отцу: понял все мгновенно и перевез меня сюда – в Москву.

– А до этого вы жили где?

Василий назвал какой-то городок, который и на карте не найти сто процентов.

– И я был с ней знаком. И даже ухаживал. А потом… – Он сжал ладони коленями, принялся раскачиваться вперед-назад. – А потом она пригласила меня на квартиру к какой-то своей родственнице. И возбудила до такой степени, что я… я облажался.

– Сколько же вам было лет на ту пору? – удивленно рассматривала крепкого парня Маша.

– Пятнадцать! – почти весело фыркнул Яшкин и глянул на Игнатова. – Вы меня можете понять, я думаю. Первый опыт, девочка, в которую я был влюблен. Я страшно волновался и… В общем, она принялась ржать. Обзывать меня. И тут из соседней комнаты вывалились ее подруги, которые, оказывается, наблюдали за всем. И начали водить хоровод вокруг меня с ржанием и всякими кричалками. В общем, не знаю, как я до дома добрался. Честно, не помню. Месяц, наверное, из дома не выходил. Больным притворялся. Отец потом заподозрил неладное и вызвал меня на откровенность. Я ему все рассказал. И он так меня поддержал! Он так мне помог! Он изменил мою жизнь. Мы переехали в Москву. Я поступил в хорошую школу. Обзавелся друзьями. Начал встречаться с девушками. Потом институт. Все в моей жизни хорошо. И…

– И тут вдруг, в один прекрасный день, вы обнаруживаете в приемном покое ту, что едва не сломала вам жизнь. И вы перепугались, – перебила его Маша, начав рассказывать свою историю, сложенную только что. – Вы перепугались, что она снова сотворит с вами что-то подобное, расскажет всем в больнице о вашем первом неудачном опыте, высмеет вас. Вы перепугались и убили ее.

Вася на какое-то время остолбенел, глядя на нее остановившимися глазами. А потом рассмеялся. Звонко. Искренне. Ошибиться Маша не могла. Это был легкий смех незапятнанной совести.

– Серьезно так думаете? – оборвал он веселье и налил себе чаю тоже. – Зря. Только время потеряете. Это ложный след. Аня не узнала меня. Вообще не узнала. Даже не заподозрила, что мы могли с ней когда-то где-то пересечься. И даже если бы и узнала, думаю, промолчала бы. Испугалась бы, что я выведу ее на чистую воду. Она же Анна Васильевна Листова от рождения. С какой стати вдруг стала Верой?

– Вы не спросили ее об этом, когда задержались в смотровой?

– Нет. Просто стоял, смотрел и недоумевал: что я мог найти в ней десять лет назад? Замызганная, потертая, несчастная. Она все время пыталась кому-то дозвониться. Но там телефон был вне зоны.

– Кому? Не видели?

– Нет. И не пытался. Думаю, пыталась дозвониться отцу своего потерянного малыша. Она переживала. Даже губы кусала с досады – эту привычку я ее еще помню. Она звонила. Он не отвечал. Она злилась. А я…

– А вы испытывали чувство удовлетворения? – закончила за него Маша, безошибочно угадав его настроения.

– Честно? – Он посмотрел на них по очереди. – Да! Я был рад, что судьба с ней так жестоко обошлась. Смотрел на нее и радовался. Назовете меня подлым? Как пожелаете. Но я ее не убивал. Зачем?

Он посмотрел Маше прямо в душу. Да, он считал себя отмщенным, удовлетворенным, но вряд ли смог бы убить.

– Она явно от кого-то скрывалась, раз поменяла имя, – продолжил рассуждать Василий. – Может, украла что-то или еще чего похуже. Зачем мне было снова из-за нее портить себе жизнь? Она ее и так наказала.

– Понятно.

Маша полезла из-за стола, сделав знак Игнатову следовать за ней. Того не останови – все съест и еще добавки попросит. Они пошли гуськом в Васину прихожую. Уже отпирая дверь, он вдруг задумался. Потом посмотрел снова на Машу проницательно и откровенно и проговорил:

– Знаете, я тут думал… Долго думал над тем, кто мог ее так убить.

– Как – так? – навис над ним Денис.

– Подушкой. Это же… как-то не по-настоящему. Если бы настоящий убийца проник в отделение по пожарной лестнице, он бы позаботился, чтобы Анна умерла быстро. Пистолет с глушителем, нож, в капельницу опять же что-нибудь влил. Ей капельницу поставили как раз. Добавил три капли чего-нибудь такого – и все. А тут подушка.

– Считаете, что убийство было спонтанным? – заинтересованно глянула на него Маша.

Она тоже об этом думала. Просто еще не доложила о своих соображениях Галкину.

– Да. Подушка – это очень ненадежное орудие убийства. А если бы Аня вырвалась и закричала на все отделение? В окно не успеешь сигануть. Кстати! – Вася приложил указательный палец к губам и несколько раз постучал по ним. – Я тут вспомнил. Когда меня вызвали в это отделение, помочь женщину повернуть, чтобы поменять ей постель и укол поставить, окно было закрыто.

– В смысле? – Маша оторопела. – Это было до полуночи, так?

– Да. Можно точно посмотреть на записях, как мы с медсестрой входим в палату и потом выходим. Окно было закрыто. Я еще спросил: что за духота у вас?

– А она его тут же побежала открывать?

– Нет. Она сказала мне, что боится с открытым окном дежурить. И открыть она его точно не могла. Это сделал кто-то из своих. Либо сотрудники, либо пациенты. Ищите, товарищ майор.

Глава 7

– Что за ерунда! – возмутился мгновенно Галкин, стоило ей доложить о странности аварии с маршруткой. – Ты мне тут еще про вселенский заговор сказки начни рассказывать!