скачать книгу бесплатно
Её сразили наповал и грандиозное равнодушие малярши, и расфуфыренный в ромашку автомобиль.
Она вдруг поняла, что вот у неё на глазах, осмысленной отдельной жизнью существуют и женщина эта, на крыше, и ромашковый автовладелец, который посмел сделать такой вызывающий и беспокойный тюнинг.
От увиденного она почувствовала неожиданный прилив уверенности и куража.
Она поцеловала спящего кота в морду и побежала в прихожую. Накинула на простенькое свое домашнее платьице плащ, и даже не глянув в зеркало, выпорхнула из дома.
Когда ей тяжелую и высокую дверь открыли, и она, переведя дух, хотела снять плащ, она услышала:
– Глафирушка, не раздевайся. Я тебе вынесу книгу.
Она услышала голоса из квартиры.
– У мужа раут, – сказала подруга. – Уж прости.
Она положила на руку Глафиры том в коричневом коленкоре.
– Читай. Я потом позвоню. Мне очень важно, что ты скажешь.
Глафира очнулась уже на улице.
Пришла в себя, от того, что смеялась. Не истерически смеялась, а весело.
Она отдала книжицу проходящему мимо студенту.
Тот даже почему-то не удивился.
А Глафира, чувствуя невероятную в себе свободу, поняла вдруг, что ей очень захотелось на гаражную крышу, к малярше, взять кисть и помогать ей в этом загадочном действе, расширении обновленного чистого пространства. И они бы красили и говорили, говорили. Глафира знала, что им есть о чем поговорить. Хотя бы о ромашковом автомобиле, который стоял под этой перекрашенной обновленной крышей. И был тоже загадочным и необычным гостем этого дня Глафиры, которая поняла, что всё – красиво, и малярша, и ромашковый автомобиль. И она, в своем домашнем простеньком платье.
И от этого понимания нашло на неё теплое и улыбчивое последушие, как послесловие к прожитому в понимании дню.
Провансальная тетрадь,
15 ноября 2021
Палач
Летом он работал палачом. Ходил по центру города в черном балахоне и красном колпаке. Костюм ему сшила жена Лена, которая сразу как-то придумала для него этот наряд, тут же сшила и выставила его, Костю, на улицу. Зарабатывать деньги, пока город был забит туристами, и мрачный вид Константина вызывал в них восторженный ужас.
И они сами бежали к нему, чтобы сфотографироваться, и даже иногда брали у него футляр пустой от топора и нежно прижимали его к груди или устраивали у себя на плече и делали селфи.
Костя никак не мог понять этой притягательности, но люди шли, и он хорошо зарабатывал на этом их странном дерзком желании, обнять палача. Пусть игрушечного, костюмированного, но страшный угрожающий колпак его и маска всем казались симпатичными. Иначе как можно было объяснить его популярность?
У Кости был перерыв, который он сам себе назначал, иногда образовывалось вдруг безлюдье, он шел в ближайший киоск за свежей газетой, булочкой и водой. Чтобы присесть где-нибудь в укромном местечке ближайшего двора, поесть, попить и прочитать возможные новости.
Он вошел в газетный киоск и вздрогнул, чуть не упал на пороге, так заверещала пожилая женщина, увидев его неожиданно перед собой. Она горячо перекрестилась и тьфукнула в сторону Кости.
Он сам испугался не меньше бабки. Звук её визга, казалось, навсегда поселился в ушах Кости под длинным колпаком.
Бабка уронила купленные газеты и бутылку воды. Она покатилась прочь от хозяйки прямо к ногам Кости.
Он поднял ее с грязного пола, обтер своей красной перчаткой и протянул старухе, вместе с газетами. Та вырвала у него свои покупки и стремительно выбежала на улицу.
Костя видел через стекло, как она еще трижды перекрестилась и плюнула в сторону закрывшейся за ней двери.
Костя купил всё, что ему было надо и пошел в знакомый ему уже дворик, где перекусывал уже не однажды.
Проходя мимо зеркальной витрины модного бутика, он увидел свое отражение в полный рост. Красно-черная гамма его костюма действительно выглядела зловеще и мало гармонировала с милым улыбчивым лицом манекена в коротком нежно-голубом платьице.
Костя все не отходил от зеркала, он будто увидел себя глазами этой интеллигентной старушки и тоже испугался. Уже за себя. Ему показалось диким и недостойным ходить по великим улочкам города, и он вспомнил даже, как однажды молодой папаша пугал им несговорчивого своего сына, который просительно орал на всю улицу.
Он тогда сказал сынишке:
– Орать будешь, отдам вот этому палачу.
Мальчишка тогда посмотрел на Костю и сразу умолк, будто действительно представил себе картинку, как это бывает с палачом.
Костя тогда даже обиделся на этого незнакомого папашу – нашел кем пугать. Но сынишка умолк так быстро и попросился к отцу на ручки.
И Костя вспомнил этот незначительный эпизод и увидел наконец себя глазами и этой старушки, и мальчугана. Стар и мал. Вот кто видел в этом костюме какое-то смутное зло и угрозу.
Остальные же уже стояли сзади и теребили его, чтобы увековечиться рядом с таким необычным персонажем.
– Вы свободны? – чирикнули ему веселые три девчушки. – Можно?
Костя сдался. Но впервые за все дни своих этих подработок, он подумал, что зря не пошел с Павликом, который приглашал его разгружать вагоны по ночам.
Но Косте этот труд показался чрезмерно тяжким, лучше уж с туристами общаться – легче, и денег больше.
Но в ушах все еще мерещился и сильно звучал визг бабушки.
“Как она там?” – подумал с тревогой Костя.
Он повернулся к зовущим его девицам и сказал довольно грубо:
– Пауза!
И, ничего не объясняя, вошел в довольно мрачный темноватый дворик. Сел на лавку, положив на нее и футляр, подстелил газету, расчехлил булочку от шуршащего целлофана. И только собирался полакомиться любимой выпечкой, как увидел ту же бабку из киоска, она не спеша входила во двор. Наверное здесь жила. Она несла в руках белую, но пожелтевшую от времени сумку. Она шла задумчиво, губы ее о чем-то шуршали, тихо, только для нее.
Костя подумал, что это такая удача. Он сейчас извинится и объяснит, что это шутка такая – костюм палача. И что это просто его такая работа.
Он встал и сделал шаг навстречу бабушке. Он боялся испугать ее еще раз, поэтому сразу попросил:
– Не пугайтесь…
А старуха и не собиралась на этот раз пугаться.
Она смело рванула на своих, казалось, слабых ногах, подскочила к Косте и огрела его своей старой иссохше-колючей сумкой. Да так! Что с него слетел его форменный колпак.
– Брысь, брысь! – гнала она его сумкой. – Нечисть какая.
Костя старался увернуться от этого странного и мощного налета.
Он выбежал со двора. И колпак его, и красные его перчатки – остались. Но Костя не стал возвращаться за ними, не потому, что он убоялся какой-то старухи. А потому, что он уже знал, что никогда уже не наденет этот костюм и не будет трясти футляром пустым от топора. Кстати, и он остался тоже на лавке. И еще он знал, что жена Лена, и как она будет недовольна.
“А, и пусть”, – Костя решил позвонить Павлику по поводу разгрузки вагонов.
Костик шел по улице, без колпака, перчаток и пустого футляра для топора.
И уже никто не бежал к нему в объятья из многочисленных туристов.
Он услышал, как кто-то, обогнав его, спросил у приятеля:
– Это кто?
– Не знаю… Чмо какое-то.
И друзья рассмеялись, пошли дальше.
Улыбнулся и Костя. Он был рад услышанному о себе. Как будто вручили ему новое звание и новые погоны. И пошел домой, порадовать этим и жену Лену.
Она конечно же будет ругаться за испорченный костюм, но он попытается ей рассказать, что-нибудь несусветное, придумать. Он только не расскажет ей о скромной старушке, которая огласила ему и исполнила приговор.
Яркая тетрадь,
29 ноября 2021
Ви-за-ви
Утром на рассвете даже чайки были розовыми, необычного такого румяного цвета, будто потрудился над ними модный какой-нибудь визажист.
Настя долго смотрела на дивно окрашенных птиц. Так долго, что теперь они уж точно стали частью ее жизни. А она стала частью их жизни, потому что щедро скормила им батон.
Настя шла домой по тихой ранней улице и сильно удивилась, встретив вдруг Костю, милого бородача из соседней квартиры. Ему-то чего не спалось? Она поздоровалась с ним, но он быстро ответил и отвернулся от нее, стал копаться под капотом своей машины.
– Проблемы? – легкомысленно спросила Настя и, не ожидая ответа, хотела зайти в парадную.
Но Костя вдруг всхлипнул:
– И ты уже знаешь?
Настя неуверенно кивнула, а Костя вдруг, не стесняясь, заплакал.
Настя испугалась в непонимании этих слез. Подошла к Косте поближе.
– Ушла. С детьми. Вчера.
“Ну, и пусть! Ну и пусть”, – хотелось сказать Насте. Но она молчала.
– Стыдно! Как стыдно! – приговаривал Костя, вытирая мокрое лицо испачканными в мазуте руками.
Настя достала сигаретку и закурила. Предложила Косте, но тот отказался, вместо этого вынул из кармана куртки красивую изящную фляжечку, сделал из нее глоток.
Они помолчали, Настя вспомнила, что о непутевости жены Кости она слышала, не один раз. Судачили о ней часто и со смаком. Жена была красавицей и всегда очень независимо держалась. Отдельно от всех. А это, понятное дело, вызывало тугую досаду и желание откусить от неё кусочек, а потом жевать, жевать. Но тормозило от исполнения сего акта только то, что эта красавица даже и не заметила бы сего грязного жеста.
Она всегда шла сквозь двор, сквозь людей в нем, к машине, садилась в нее и исчезала в загадочное мгновение.
Настя постояла еще молча немного возле Кости и, не понимая, что она ему может сказать в утешение, просто докурила сигаретку.
“Ну и пусть!” – хотела сказать она. – “Ну и пусть!”
Но промолчала, улыбнулась и пошла домой.
Костя нагнал ее и попросил ведро воды – хотел помыть машину.
– А дома не могу… Туда… там Елена Павловна.
Настя хорошо знала эту женщину. Она была матерью сбежавшей жены. Поэтому, пропустив Костю в дом и предложив ему чистое ведро, она вдруг попросила:
– А ты не уходи?!
– И то, – Костя поставил уже наполненное водой ведро на пол и легко остался. Он снял куртку, пошел в ванную, умыл лицо, вытер его большим чистым своим платком и прошел за Настей на кухню.
Она заварила чай в большом ярком чайнике, поставила на стол такие же веселые две чашки. Насте говорить не пришлось, говорил Костя. Он говорил, говорил, а для Насти это было немым каким-то фильмом.
Она видела только движение его, жесты, он хватал себя за голову, взбрасывал руки вверх, будто молился.
А Настя сидела молча и не слушала его. Будто защищала свою женскую суть от яростного гнева чужого мужчины.
Костя и не думал остановиться в своих бурных обвинениях покинувшей его жены.
Наконец он заметил, что Настя его не слушает. Чуть смущаясь, поинтересовался:
– Утомил я тебя? – он отхлебнул из фляги, глотнул и чая.
Настя долго не отвечала.
Она хотела рассказать Косте о розовом румянце чаек, о их восторженной красоте. И какой это был сегодня распрекрасный рассвет. И она, дождавшись паузы, сначала неуверенно, а потом осмелясь, поведала Косте об этом своем утре, красота которого стала теперь частью ее жизни.
Она говорила, говорила, рассказывала и вдруг обнаружила, что Костя не слышит её. Он смотрел на нее в упор, но при полном своем отсутствии на этой кухне.
Диалога не случилось. Когда Настена это поняла, она будто очнулась.
– Извини, Костя, я к тебе с такой ерундой.
Костя встал и молча взял в руку ведро с водой, хлебнул из фляги и открыл дверь на выход. Настя, очень огорченная такой беседой, как бы через зловещую стену, пролепетала:
– Пока, пока.