Синяя кнопка. Фантастические повести и рассказы

В столовой сидели Костнер, Сурен и Элиза.

– Как успехи, дорогая ты наша? – поинтересовался Сурен.

– Прекрасно, – с вызовом ответила она.

Костнер осталась вялой и апатичной, а вот Элиза… теперь в ее глазах светилось странное торжество. Она оживленно болтала и шутила, поглядывая на Серафиму. Наверное, уже в курсе, что Тимур ее отпустил, а больше, похоже, никто об этом не знает. Уж не Элиза ли его уговорила, уж больно резко он изменил свое мнение. Да, ладно, теперь все равно, пусть смотрит, как хочет.

Надо найти Инну и рассказать ей об огороде. А то Тимур, похоже, пропустил все мимо ушей.

Серафима решительно направилась к палатке женщин. Биологички сидели неподалеку и вяло перебрасывали карты. Кажется, Майя гадала или раскладывала пасьянс.

– Инн, можно с тобой поговорить?

Инна подняла голову.

– Я там подготовила все. Ну, грядки… Если у тебя остались семена… Я не знаю, успею ли завтра, если что, хорошо бы посадить.

– А что будет завтра? – поинтересовалась Инна.

– Возможно, я все-таки улечу.

– Ну и чего ты волнуешься? Разберемся без тебя, – зевнула Майя.

– Я знаю, что разберетесь. Но на том огороде у вас ничего не вырастет. Ну, хотя бы ради эксперимента, посадите у озера, там же только семена кинуть в землю осталось!

– Ни фига себе! Ничего не вырастет, а? Нет, ты совсем обнаглела, – возмутилась Майя.

Инна пожала плечами.

– Ну, кинуть можно, как ты говоришь, ради эксперимента. Значит, там все готово?

– Да, все-все. И поливать легко – далеко не ходить, – обрадовалась Серафима.

– Ага, раза в два нам работки прибавила, и – улетаю! – снова вступила Майя.

– А вы бросайте тот огород. Поверьте, мне, – почти взмолилась Серафима.

– Ладно, посмотрим, – неопределенно ответила Инна.

На этой обнадеживающей ноте Серафима и отправилась спать. Она не была уверена, что ей поверили. Но что она еще может сделать?

Утром ее разбудил знакомый, нарастающий звук. Она моментально выскочила наружу: Ивар!

Это был он. Довольный, уверенный в себе. Они обнялись. Серафима оглянулась.

Возле своей палатки стояла, сложив на груди руки, Элиза. Следом вылезал Сурен. Тимур тоже был здесь, буквально в двух шагах, но головы в ее сторону не повернул. Ивар направился прямо к нему.

– Вот. Письменное разрешение. Доволен?

– Засунь его себе в… – медленно ответил Тимур.

– Не понял? Ты что, опять? – закипел Ивар.

– Да охладись… Забирай Гофман и мотайте отсюда.

– Спасибо, разрешил! Кстати, держи еще вот, специально для тебя, тоже в письменном виде, – Ивар протянул Тимуру сложенную бумагу.

Тимур развернул листок:

– Им нужен отчет?

– Да, с полным описанием лагеря, членов группы, результатов исследований и планов на будущее. Собирают со всех групп.

– И когда, по-твоему, я должен его подготовить? За те пять минут, что вы будете садиться в катер?

– Ты должен был вести записи и готовить отчет к следующей связи.

– Ничего об этом не знаю.

– Ну, хоть какие-то записи и результаты у вас есть? Дай их Серафиме, думаю, она сможет привести их в порядок.

Тимур впервые за это время посмотрел на нее со своим любимым прищуром.

– Хорошо, – неожиданно покладисто сказал он, – сейчас соберу.

И ушел к себе в палатку, выпустив оттуда протирающего глаза Альбиноса.

– Слушай, Костя, – тихо сказала Серафима, шагнув к Альбиносу, – ты продолжай пить только то, что будет давать Тимур, это надо долго пить. Ты как себя чувствуешь?

– Чувствую – нормалек. Спасибо, Гофман. Элька совала какие-то таблетки, но я решил, твои лучше.

– Да, правильно, больше ничего не пей! Костя, запомни, и ни капли спиртного, иначе все насмарку, понял?

Тот неопределенно мотнул головой.

– Да… все… завязывать надо…

– Вот, вот, – обрадовалась Серафима, – это не только от печени, это поможет завязать. Я все у Тимура оставлю, для тебя, но он только сам будет тебе выдавать.

– Ну что, долго он там? – Ивар приплясывал от нетерпения.

Элиза, Сурен, биологички – все стояли вокруг, словно в театре, и молчали.

Серафиме стало не по себе. Как будто она что-то забыла сказать или сделать. Чего-то не хватало, но она никак не могла поймать, уловить эту ниточку. Почему-то хотелось оттянуть момент отлета. Да и с Балтышевым надо попрощаться по-человечески. Хоть и дурацкий у него характер, но сколько раз он ее выручал!

Она решительно повернулась и постучала по колышку. В ответ – тишина. Помедлив несколько секунд, Серафима влезла в палатку без приглашения. Тимур сидел без движения, перед ним лежали разбросанные бумаги. Увидев ее, он начал собирать листы, достал из рюкзака еще одну тетрадь, что-то в ней подписал, сложил все в стопку и протянул ей, усмехнувшись:

– На, изучай. Пригодится… для исследований планеты и человека.

– Хорошо. Тимур… – начала она, не зная, как найти нужную интонацию. – Я… хочу расстаться по-хорошему. Не думай, я тебе очень благодарна. И никому тебя не выдам, – она чувствовала, что говорит не то, но не знала, как надо.

Ей хотелось увидеть приветливое понимание, но его лицо осталось непроницаемым. Ну почему он не может вести себя, как человек!

– И еще… Я сказала Альбиносу, что лекарство оставила тебе.

Он молча кивнул.

– Слушай, так и будешь на меня злиться? Ну что я плохого тебе сделала?

Тогда он, наконец, поднял на нее глаза. Но взгляда его она не поняла. Точнее, могла бы понять, но… что-то мешало. Очень тяжелый, недобрый какой-то взгляд… Или подавленный. Ей вдруг стало жалко его. Обидно, что он остается здесь один со своими проблемами. Хотя – почему один, у него есть советники, к примеру, та же Элиза. Ну, не хочешь по нормальному, как хочешь, решила Серафима и поджала губы.

– Ладно… Я пошла?

– Да, так лучше, – ответил он, скорее самому себе, чем ей, и снова отвернулся.

Когда-то – когда? – она уже слышала у него эти интонации.

Стало ясно, что больше ничего сказано не будет. Серафима помедлила еще секунду и вышла из палатки. Она сама себя не понимала, но будто свинцовые гири привязали к ее ногам, когда она залезала в долгожданный воздушный катер. Веселый Ивар втащил ее вещи. Серафима обернулась и неловко проговорила:

– Всем до свидания и удачи!

Ответом было гробовое молчание. Только Сурен деланно помахал рукой и по-клоунски произнес:

– Пока-пока!

Катер взлетел. Она глянула в окошко и увидела около озера свои аккуратные темно-фиолетовые грядки. У нее сжалось сердце. Да что же это такое! Она радоваться должна. Чтобы хоть чем-то занять себя, она развернула бумаги Тимура. Так, что тут у нас… График маршрута, которым они шли, карта местности с отметками, химический состав грунта и воды, недоделанная метеосводка Альбиноса. А это что?

Между бумаг лежала тетрадь, которую он положил в последний момент. Серафима пролистала ее – совершенно пустая тетрадка. Только в середину вложен неразграфленный листок. Рисунок. Внизу, в левом углу автор изобразил мужчину, похожего на Балтышева. Он сидел на камне с опущенными руками и смотрел вверх, в сторону нарисованной в центре листка горы. Над горой в правом верхнем углу сверкала, разбрасывая свет, огромная звезда. А по горе поднималась девушка. Она шла по направлению к звезде, обратив к ней восторженное лицо, протягивая к ней руки. На спине у нее был рюкзак. Девушка ничем не напоминала Свету из того сна. Ни длинных волос, ни высокого роста, ни прекрасного бюста. Маленькая, худая, с короткой лохматой стрижкой. В принципе, рисунок был сделан настолько ярко, что подпись в левом нижнем углу была не нужна. Но подпись стояла. Только одно слово. «Прощай».

Серафима тупо уставилась на листок. Ее мир как будто перевернулся с ног на голову. Несколько секунд она сидела неподвижно. А потом словно с глаз спала некая пелена, и она увидела картинку целиком. Всё сразу, все разговоры, взгляды, каждый жест. Она видела со стороны себя – эгоистичную, высокомерную, зацикленную на себе и ничего не желающую знать. И впервые за долгое время сказала самой себе: «Ну и дура же ты, Гофман. Дура и сволочь».

ЧАСТЬ 2. ЗВАННЫЕ

Последние два дня прошли суматошно. Встречи, разговоры, ночевка в одном месте, перелет в другое. Только сейчас, когда они с Иваром прибыли на экспериментальную стоянку, она начала осознавать, что в жизни произошли перемены. Но мысли и чувства так и не пришли в порядок. Нет, всё, надо убедить себя – вот ее дом, по крайней мере, пока. И, конечно, здесь ее друзья.

Возможно, она слишком долго ждала, находясь в трудных условиях, мечтала о встрече. А ее друзья жили в это время нормальной жизнью. К тому же, кажется, все очень заняты. Поэтому, хотя и ужасно обрадовались, но… Как-то она все представляла себе по-другому. Может, они попросту отвыкли друг от друга? Тоня, конечно, крепко ее обняла, сразу потащила к себе в палатку, напоила чаем. Но у нее уже была соседка, а Серафиме надо было устраиваться на новом месте. Лин с мужем радостно ей улыбнулись, и только. Но они и всегда были сдержаны в проявлении чувств. А Кристина собиралась принять ее на следующий день. Серафима с приятным удивлением узнала, что именно Кристина назначена на стоянке главной. Хотя – чему тут удивляться? Она всегда знала, что Кристина – необыкновенная.

Но вечером ее ждал настоящий праздник – друзья подготовили сюрприз. Все собрались у палатки Кристины, развели костер и устроили пир. Сама Кристина подошла чуть позже, усталая, но веселая. Ей было около пятидесяти, но на вид – не больше сорока. Красивая, полная сил, с умными серыми глазами… Серафима кинулась к ней. Кристина обняла и поцеловала ее.

– Ну как ты, дорогая?

– Не знаю… У меня столько вопросов, что голова трещит!

– Сегодня никаких вопросов. Завтра у нас будет большой разговор. А сейчас – отдыхаем.

Лин с Тоней потеснились, усаживая свою начальницу.

– Давайте петь! – предложила Тоня. – Мы теперь все в сборе, ну давайте!

– Давайте, давайте, – улыбнулась Кристина.

Она окинула Серафиму внимательным, заботливым взглядом:

– Ничего, ничего, девочка моя, все у нас наладится.

Разница между недавним прошлым и сегодняшним вечером была столь велика, что Серафима не выдержала и разревелась. Тоня тотчас бросилась ее обнимать. Она привела свою соседку по палатке – Марину. Миловидная девушка тихо сидела рядышком и улыбалась.

А Ивар притащил приятеля. Тот деловито представился, наполнил бокал и начал прогуливаться вокруг костра, подходя то к одному, то к другому, и прислушиваясь к разговорам.

Серафима уселась с Тоней в углу – та жаждала рассказа о приключениях подруги в группе Балтышева.

– Ну, как ты, бедненькая наша? Ивар рассказывал всякие ужасы, как плохо к тебе там относились… Не могу поверить!

Пока Серафима находилась в группе Тимура, она только и мечтала, чтобы вот так посидеть с Тоней и поплакаться ей в жилетку. А сейчас…

– Да… – махнула рукой она, – не вписалась я к ним, конечно. А так – нечего рассказывать.

– А этот Тимур, как говорит Ивар, редкая сволочь! – продолжала возмущаться Тоня.

– Это неправда… Он просто… со своими тараканами. И он относился ко мне лучше других.

– Ну, значит, Ивар просто ревнует, – лукаво улыбнулась Тоня. – Он тут рвал и метал, когда тебя не выпустили. Эх, бедная Мариночка…

– А почему бедная? – Серафима оглянулась на Марину.

– Ну… она у нас от Ивара без ума. А он об этом и не подозревает. Слишком она у нас скромная.

– А кто этот парень с Иваром?

– А, нравится? Симпатичный, правда? Это у нас первый парень на деревне – научный руководитель, Андрей. Очень активный и умный.

– Эй, девочки, вы что там уединились? – позвал Ивар.

Он встал, взял Серафиму за руку и потянул к костру, ласково глядя на нее своими блестящими черными глазами. Кажется, он все еще не хотел выходить из роли ее спасителя. Они сели рядом, но ладони ее он не отпустил, а наоборот, горячо сжал своей сильной, загорелой рукой.

Ее это тяготило, но не хотелось обижать Ивара, и она улыбнулась ему. К ним подошел Андрей.

– Ну вот, видите, наши, – с ударением произнес он, – наконец, собираются. Говорят, скоро приедет сам Бастуров.

– А что, уже понятно, по какому принципу люди заболевают?

Андрей многозначительно усмехнулся:

– Заболевают… Не каждый может так «заболеть»!

– Это я понимаю, – нетерпеливо перебила Серафима, – вот и хочу узнать, по какому принципу… известно это уже?

– Ну-у… теорий-то много. И каждый придерживается своей.

– То есть определенно ничего не известно? – продолжала давить Серафима.

– Пожалуй, что нет.

– А у вас есть своя версия?

– Конечно, – Андрей уселся рядом с ними. – И давай сразу на «ты».

– Эй, только не сейчас, – засмеялся Ивар. – Сим, не позволяй ему, он как начнет – и на пару часов. К тому же, Андрюша у нас географ. А теория у него почему-то зоологическая.

– Нет, мне как раз очень интересно, – Серафима потихоньку вытащила свою руку из его руки. Ивар глянул обиженно.

– Ну, вот посмотри, – начал Андрей, отмахиваясь от Ивара, который пытался заткнуть ему рот большим куском рыбного пирога, – посмотри, оглянись вокруг. Какие формы жизни выбирает Иклона?

– Иклоне нравится минимализм. Но при такой красоте – наверное, ничего лишнего и надо.

– Я не совсем про то. Все формы жизни на планете – безобидные, не способные нанести вреда ни планете, ни человеку, ни друг другу. Где хищные звери и рыбы? Растения, выживающие друг друга? Грозы? Засухи? Стихийные бедствия? Конечно, мы еще здесь недолго… Но всё подтверждает, что… Да вот, кстати, и человек – тоже отсутствует. А кто на Земле приносит больше всего вреда и себе, и всему окружающему?

– То есть принцип Иклоны, по-твоему, это безвредность?

– Ага, очень верно подмечено. Мы тут ей, конечно, совсем не нужны. Но! Иклона не приемлет насилия, и избавиться от нас с помощью катаклизмов, видать, не желает. И вот из людей, которые тут появились, планета выбирает самых безвредных, не способных на преступление или уничтожение жизни. Остальных она просто аккуратно выживает, – Андрей огляделся с видом победителя.

– Что-то мне не кажется, что все, кого Иклона не выбрала – опасны, – пожала плечами подошедшая Тоня.

– Иклоне лучше знать, – многозначительно произнес Андрей.

Серафима задумалась. Что-то в этой теории было похоже на правду, но что-то ей совершенно не нравилось. Безобидность… Себя она безобидной не считала. Хотя, по большому счету… Нет, не понятно.

– А как же, к примеру, слоны? – вступил Ивар.

– Слоны? Какие еще слоны? – удивился Андрей.

– Ну, есть же крупные виды совершенно безвредных животных. Где они на Иклоне? Где высокие деревья? Какой от них вред?

– Слоны не так уж безобидны, – вмешалась Тоня, – в гневе они могут растоптать и убить.

– Ну, пусть не слоны, так жирафы! Верблюды… Все равно.

– Наверняка, есть причина. К примеру, деревья могут загораживать свет другим растениям, а жирафы… жирафы – вытаптывать насекомых.

Тут Серафима, Тоня и Ивар, не выдержав, рассмеялись.

– Послушай, Андрюх! Ты, пока размахиваешь руками и ерзаешь здесь, уже не одного жучка раздавил! А сколько ты сегодня рыбы съел… Нет. Тебя надо срочно отправить на Землю. Ты чрезвычайно опасен, – хохотал Ивар.

Андрей обиделся и встал.

– Я и не говорю, что теория стройная. Но надо еще думать. В конце концов, остальные теории не лучше.

У Серафимы слипались глаза. Муж Лин увел жену спать – они всегда соблюдали режим дня. Ушла, договорившись об утренней встрече, Кристина. А вот у Тони началось самое веселье – ей как будто смешинка попала в рот, хохотала над каждым словом. Марина по-прежнему только тихо улыбалась, молча глядя на Ивара. А тот вовсю спорил с Андреем, причем уже было не понятно, кто какую теорию защищает.

Наконец Серафима не выдержала.

– Ребята, вы меня простите, я – всё. Очень спать хочется.

– Конечно, – засуетилась Тоня, – ты так устала, пойдем, мы с Мариночкой тебя проводим.

– Идите, идите, я сам провожу, – Ивар сразу забыл про Андрея и спор.

– Ну… ладно, – с хитрой усмешкой сказала Тоня, – тогда спокойной ночи.

Она подхватила погрустневшую Марину под ручку и удалилась в темноту, все еще напевая.

Серафиме совсем не хотелось романтических проводов. К счастью, Андрей увязался за ними и до самой палатки развивал свою теорию, впрочем, сам в ней изрядно запутавшись. Пожелав мужчинам спокойной ночи, она юркнула к себе. Но, как только легла, поняла, что спать больше не хочет. Мысли пошли по прежнему кругу: Тимур, Иклона, источник, Альбинос, Элиза, Кристина, Ивар, огород, снова источник, снова Тимур.

Тимур… Ей было больно думать о нем. Теперь она постоянно представляла его таким, как на его рисунке – одиноким, растерянным, обозленным. Чувствовала, что ему плохо. И ей было страшно за него.

Если эксперимент удастся, что будет с лагерем Тимура? Судя по всему, его судьба решится в ближайшее время. Серафима не выдержала и вылезла наружу, все равно не заснуть. Вот опять над ней эта огромная яркая звезда. Сейчас она видна и из лагеря Балтышева… Ничего, ничего, завтра они поговорят с Кристиной. Она что-нибудь придумает…

Успокоившись, Серафима отправилась спать. Ей приснился Тимур. Это был обыкновенный, не «иклоновский» сон. Тимур сидел на берегу озера и вертел в руках пистолет. Она видела его из окошка воздушного катера. Надо было крикнуть ему, чтобы не играл с оружием – это опасно. Но катер улетал все дальше и дальше… Господи, неужели выстрел? Серафима резко села. Нет, это просто снаружи грузили какие-то ящики.

Значит, новый день. На новой стоянке. Эх, сейчас бы не помешало глотнуть водички из того источника. Может, здесь есть такой же поблизости? Пока она видела только небольшую речушку.

Перед завтраком Серафима прогулялась к воде, с удовольствием умылась. Но вода здесь была попроще, не такая, как в том источнике. Надо рассказать об этом Кристине. Ой, нет, пока нельзя. Отправят кого-нибудь на их стоянку, привлекут внимание к лагерю Тимура… Ей надо быть осторожней. Конечно, здесь все друзья, но она не может предать его.

Кристина приняла ее в просторной светлой палатке с прозрачным потолком. На ее добром лице лежала печать заботы.

– Симочка, я рада, что ты вернулась. Если честно, у меня огромные надежды, связанные именно с тобой.

– Со мной? – растерялась Серафима. – А что я?..

– Я видела вчера… ты хочешь докопаться до сути. Ты поняла уже, наверное, как много у людей догадок и теорий. Но внятного ответа ни у кого нет.

– Я думала, он есть у вас.

– Нет, дорогая. У меня тоже – одни вопросы.

– Значит, у меня будет определенная работа?

– Ты будешь делать то, что тебе хочется. Отвечать на собственные вопросы, думать. У тебя логический склад ума, ты способна видеть то, чего не замечают другие.

– Я? Не уверена… Если вы имеете в виду эти «сны», то…

– Нет, дорогая, эти, как ты говоришь, сны, способны видеть все переболевшие. У нас договоренность – мы не лезем в память и прошлое друг к другу. Что касается остальных… это не возбраняется.

– Разве мы имеем право – в чужую жизнь?

– Хорошо. Давай начнем сначала. Как думаешь, для чего Иклона наделила нас новыми способностями?

– Не знаю… возможно, чтобы мы узнавали, как лечить людей или где лучше выращивать овощи, – вспомнила свои подвиги Серафима.

– Но ведь способности этим не ограничены.

– Тогда почему одни люди получают право изучать других? Чем они лучше? В чем их избранность?

– Вот на этот вопрос я и хочу, чтобы ты мне ответила. Пока могу высказать только легкую догадку. Единственное, что объединяет нас всех на этой стоянке – это то, что здесь собраны… как бы лучше выразиться? Люди порядочные.

– Я знаю порядочных людей, которых здесь нет, – упрямо сказала Серафима.

На самом деле она вовсе не была уверена, что Кристина сочтет Тимура порядочным человеком. Но та согласно кивнула:

– Разумеется. Значит, со временем они будут здесь. А пока нам придется изучить оставшихся людей, пользуясь нашими способностями. Остальных, кто не пройдет отбора, отправят назад. В этом и будет спасение эксперимента.

– Может, предоставить все-таки это право Иклоне? Пока она справлялась сама…

– Проблема в том, что время не терпит. Мы можем погубить все дело, выжидая, остался ли еще хоть кто-нибудь, кто имеет право остаться.

– Но как мы можем взять на себя ответственность… Нас самих только недавно… и в точности неизвестно почему. Как я могу изучить кого-то, не зная даже себя!

– Бастуров считает, что сама Иклона и наделила нас этим правом, выдала нам мандат в виде наших способностей. С нашей помощью планета быстрее произведет отбор.

Серафима молчала – ей не хотелось противоречить Кристине. Но откуда она или Бастуров могли знать, чего ждет от них Иклона?

Кристина мягко улыбнулась.

– Детка… Знаешь, почему я хочу, чтобы мне помогала именно ты? Как раз из-за твоих сомнений в своем праве судить. Ты не представляешь, сколько на свете желающих решать чужие судьбы. Но тем, кто жаждет это делать, нельзя доверить даже судьбу муравья. А мы – мы никому не причиним зла. Те, кого не оставят, всего лишь вернутся на Землю, что тут ужасного?

Кое для кого это ужасно, подумала Серафима. Кристина тронула ее за плечо.

– До этого пока далеко. Сейчас – просто пообщайся с людьми на стоянке, послушай их, подумай, и мы поговорим с тобой через несколько дней. Возможно, ты найдешь между всеми нами что-то общее. Есть разные теории – талант, интеллект, безобидность и тому подобное. Общаясь со мной, каждый, понятно, хочет выглядеть как можно лучше. А тебе будет проще разговорить их.

Серафиме все это не нравилось. Конечно, она слишком уважала Кристину, чтобы ей отказать. Но сейчас ее больше заботила не судьба экспериментальной стоянки и даже не исход экспедиции. Наверное, она стала мелкой эгоисткой, но волновало ее сейчас только одно: что будет дальше с Тимуром? Однако никакого иного пути помочь ему, как работать на Кристину, у нее не было.

И она нехотя кивнула.

Выходя, она столкнулась с Андреем. Тот важно поздоровался. Интересно, а что поручено ему?

– Кстати, Серафима, – он задержался при входе, – Ивар сказал, что список группы Балтышева у тебя?

– Д-да-а… кажется… Надо разобраться в бумагах. Пока не было времени, но я сделаю отчет…

– Да-да, сделай. И обязательно – напиши про всех членов группы, по пунктам. Сейчас дам тебе анкетку, заполнишь на каждого.

И он протянул ей листок. Серафима пробежала анкету глазами.

– Настоящее досье… Я вряд ли смогу такое заполнить. Я очень плохо их знаю.

– Ну, так узнай! – Андрей удивленно поднял глаза. – Разве ты не понимаешь, как?

– Нет, извини, – произнесла она тверже, – не смогу.

– Почему? – деловито осведомился тот.

– По многим причинам. Например, ничего не хочу о них знать. А главное, никогда ни на кого не доносила.

– При чем тут донос? – изумился Андрей. – Ты на Земле писала характеристики на сотрудников? Разве это донос?

– Если как их начальник – это одно. А я была простым членом группы, и не считаю себя вправе…

– Да ты не понимаешь до сих пор! Ты – не простой член группы. Ты – выбрана, избрана, ясно?

– Нет, пока не ясно, – коротко ответила она.

– Странно. Кристина сказала, что на тебя можно положиться… Да и группе Балтышева ты этим добра не сделаешь. Их просто тогда придется отправить обратно, без всякого разбора. Кроме тебя некому их охарактеризовать.

Серафима задумалась. Действительно, возьмут и отправят. Или начнут копать, если она откажется, и докопаются до истинной биографии Тимура. А она могла бы преподнести все иначе. То есть… соврать? Неужели она готова врать Кристине, своим людям, друзьям, ради Балтышева?

Готова, поняла вдруг она. И… пожалуй, не только ради одного Балтышева.

– Хорошо, я попробую заполнить, – Серафима быстро спрятала листочек в карман.

По привычке она отправилась думать к реке. Значит, ее главная работа здесь – это доносительство. Кристина просит поговорить с людьми на стоянке, а потом отчитаться. Андрей выдает заполнять досье. И это и есть то, к чему она так рвалась? А к чему, собственно, она действительно стремится? И как представляет себе свое светлое будущее на этой планете?

Серафима остановилась. А ведь ответ лежит на поверхности. Надо было просто жить, жить на Иклоне. Любоваться закатами, выращивать овощи, войти во вкус нового существования. Почему же люди все время суетятся и пытаются диктовать друг другу? Конечно, надо что-то придумать с этими болотцами. Но ей почему-то казалось, что Иклона примет их, стоит им только расслабиться, не делать столько усилий.

– Симочка! – это Тоня нашла ее. – Ты чего здесь прячешься? Пойдем к нам, мы сейчас с Иваром будем облетать местность, поможешь нарисовать план.