Рождественские рассказы # Торшерная терапия 4

Уехали соколики, а у меня сердце не на месте. Мечусь из угла в угол и делать ничего не могу, тревога одолела страшная. И вдруг мне как вроде кто говорит: проси помощи у Николая Чудотворца. Я на колени и ‒ молиться. Сколько уж я слёз пролила ‒ не помню. Сколько времени у иконы провела ‒ не знаю, но стало легко. Рассказала о своей беде Святителю Николаю и будто в его надежные руки Лёньку и передала. И руки эти обещали мужа сберечь. Спокойно стало.

Вернулись мужики через пару дней и рассказывают. Вышли на лёд. А он словно дышит. Тонкий, сантиметров пять. Встали на лыжи и потихоньку пошли. Путь пешнёй простукиваем, идём осторожно, верёвка наготове, как чуяли. И всё бы ничего, но под снегом не заметили вымоину. Там, видать, сильное течение было, или родники били. И как затрещал, как пошёл лёд, вода быстрая, мощная. Паника, все попадали, чтобы не провалиться, а под Лёнькой льдины уже успели разойтись. Ему верёвку кинули, зацепили, а она перетерлась и лопнула. Лёнька уж почти с головой ушёл. Пальцами за края цепляется, лёд крошится, только увеличивается полынья. И тут втыкая зубья лыжных палок и подтягиваясь на них, подполз к Лёньке мужичок и протянул одну палку. Лёнька ухватился и вылез. Отполз на безопасное расстояние, обернулся, а мужичка и след простыл.

Я тогда сказала ему, что спас его Николай Чудотворец. Больше некому. Не было рядом других рыбаков.

Она улыбнулась морщинистым ртом и глазами. И тёплый свет улыбки подтопил мои горечи, как оттепель лёд на Лопасне.

‒ Держи, вот. Образок тебе евойный, у которого я за Лёньку тогда молилась.

Я сжал свёрток, как драгоценность, и вышел во двор.

‒ Если ты меня слышишь, заступись, – прохрипел я, собираясь крепко помолиться, как тогда баба Лёка, но больше не смог выдавить из себя ни слова.

Тишина такая ‒ внутри и снаружи. Ни ветерка. Хлопья белого пушистого снега падали и создавали сказочную рождественскую картинку. Ложась на разгорячённое от сердечной молитвы лицо, снежинки таяли, едва коснувшись кожи, и смешивались с горячими слезами. Городские ёлки с пышными снежными шапками прихорашивались блестящими шарами, суетились на дорогах автомобили. Одному мне был не мил уходящий декабрь.

В задумчивости я прошёл мимо остановки.

‒ Мил человек!

И опять:

‒ Мил человек!

Мне? Оцепеневший от мороза и мрачных мыслей, я поднял глаза и увидел седого старика. В овечьем полушубке и валенках в спальном районе Москвы, он показался мне чудаковатым, словно сошедшим с новогодней открытки.

‒ Чего, батя?

‒ Тот, кто делает добро другому, делает больше добра самому себе. Он вкушает свой плод. Ибо дерево это вовек плодовито. Но что добром пришло, добром и отдать надо. Понял?

Я не понимал ни слова. Но сердце забилось.

‒ Не понял, батя, что ты сказал?

– Услышали тебя, сынок. Добра вдоволь отмерили, но добро обжигает руки, если долго в них остаётся.

Залезая в карман, я нащупал свёрток, который дала мне Лёка. Тесьма на нём от ходьбы ослабла и из размотанных газетных листьев в руки посыпались красные хрустящие купюры. Много.

‒ Батя, батя… – зашептал я, слёзы полились из глаз с удвоенной силой. Но старик исчез. Мысли пчелиным роем носились в голове. Ну не может же быть? Не может! Баба Лёка, наверное, подложила мне вместо иконы свои похоронные и промолчала. Сейчас разберёмся! Только я развернулся в сторону общежития, засовывая деньги поглубже, как рука наткнулся на что-то острое.

Подцепив рукой краешек, я вытащил из кармана икону, с которой на меня смотрел… тот самый старичок.

«Что добром пришло, добром и отдать надо. Понял?» – вспомнил я его слова. И от воспоминаний стало светло и радостно. Потому что долг я отдал.

‒ Да? Стёпка?

‒ Что пап? – из россыпи рыжих веснушек на меня смотрели два голубых озорных глаза.

‒ Ничего, Стёп, бабушке беги помоги, на стол пора накрывать. Я потрепал вихрастый пепельный чуб. Мой Стёпка. Дальний родственник бабы Лёки, остался сиротой, мы и забрали. Не волнуйся за него, Александра Фёдоровна, спи спокойно. Любим его как родного, растёт во славу Божию. А тебе спасибо. За маму, за Николая Чудотворца, за ожившее моё сердце.

Я не знаю, слышит ли меня, грешного, Бог, а Николая Чудотворца точно слышит. Поэтому молюсь ему по сей день: «Привет, батя, если ты меня слышишь, заступись за Стёпку».

Так и разливаются по свету добро и молитва, меняющая судьбу.

Любовь Котова

Чудо

Стояла настоящая рождественская погода с морозцем и снегопадом.

Федор и Семён с восхищением смотрели в окно на кружащихся и падающих белых мохнатых шмелей. Вечерело.

‒ Федь, видишь вон тот бугорок около калитки? Мне показалось, что он шевелился.

‒ Знаешь, мне тоже так показалось, но я побоялся, что ты будешь смеяться. Как думаешь, что это?

‒ Вдруг это осколок метеорита, ‒ прошептал Семён.

‒ Осколок ступы Бабы Яги. Чё гадать-то. Пойдем посмотрим.

Парни с заговорщицким видом подкрались к бугорку.

Несколько движений. Из-под снега показался черный комок шерсти.

Крошечное существо лежало на ладони Фёдора. Голова безжизненно свисала.

Мальчики принесли котёнка домой. Своим дыханием отогревали закоченевшее тельце, растирали лапки и спинку. Семён заплакал. Слезы лились ручьями и капали на малыша.

И вдруг он приоткрыл глаза и тихонько замурчал.

В Рождество всегда случаются чудеса.

Котёнка назвали Уголёк. Весной он весело бегал по участку за бабочками и лягушками.

Наталия Фадеева

Случайный чай

В то утро она встала не с той ноги, не попала омлетом в тарелку и накричала на курьера, который ошибся дверью. «Ретроградный Меркурий меня доконает», – подумала Ева, собираясь на выставку новогодних шаров. Внутренний брюзга сделал попытку: «И зачем тебе это?»

Декабрь стоял в этом году густой и белый, как сливочный пломбир. Но Еву это не вдохновляло. Всё портили… люди. Народные массы вокруг раздражали. Безмерно и повсеместно. Они бежали, толкались, лезли без очереди.

А всё началось с имени. Мама, видимо, перечитала религиозной литературы. И теперь всех забавляла несуразность её имени-отчества. Так и жила она Евой Ивановной уже 40 лет.

Она скинула сапоги. «А и правда, зачем?»

Солнце выглянуло из-за снежного облака. Любопытный лучик воспользовался удачей и заглянул в окно. Что-то блеснуло. Ева наклонилась: её кулончик в виде сердца! Год назад цепочка порвалась, и он соскользнул куда-то. Так и не нашла. От радости она даже перестала дуться на весь мир: «А, поеду!»

Уже через полчаса в душном вагоне метро она пожалела, что поддалась дурацкому оптимизму. Молоденькая учительница везла маленьких школьников. Ребятки звонко щебетали. Троица забияк толкалась у дверей. А девочки поменялись шапками и заливисто смеялись.

«Как можно так шуметь! Совсем перестали детьми заниматься», – возмутилась про себя Ева, а вслух внесла свою лепту в дело воспитания подрастающего поколения:

– Что ж они у вас так галдят?

– Это же дети, – заступилась за подопечных «несознательная» училка.

– Да уж вижу, что не взрослые. Вы б им хоть замечание сделали!

– Они ж ничего такого ужасного не совершают…

Бесполезный диалог усилил раздражение нетерпимой Евы Ивановны. Эти «всюду орущие» её никогда не интересовали. Зато она обожала вразумлять безалаберных мамочек. Видимо, так пыталась соответствовать своему имени Праматери рода человеческого.

Две бесконечных остановки, и «ужасная толпа людишек» вынесла её на платформу. «Сколько от них неудобств. И как тяжело с ними бороться».

Вынырнув из глотки злобного метрополитена, Ева семенила по узкой улочке. Навстречу неслись люди. Пару раз её сильно задели.

«Так, всё. Пауза». Взгляд упал на странную вывеску «Бар Доброй Надежды». То ли хозяйка бара Надежда была такая добрая, что всем прохожим полагалось об этом знать. То ли там вселяли надежду во всякого входящего.

Измученная Ева потянула на себя увесистую дверь. Внутри бар оказался заведением «самообслуживания». Она побрела мимо салатов и котлет. Чай с чем-нибудь сладким мог бы притупить невыносимость реальности.

Она догремела пустым подносом до витрины с десертами и там увидела ИХ. На круглом блюде лежало внушительных размеров имбирное печенье в форме белоснежных крыльев. От всё контролирующей Евы Ивановны не осталось и следа. «Как у Ангелов», – восхищённо прошептала маленькая Евочка.

Наполнив большую кружку кипятком, стала искать глазами чайные пакетики. «Может, на кассе?» – почти счастливая Ева предвкушала спасительное чаепитие.

Кассирша с невозможно красными губами спустила её на грешную землю.

– Заварки нет, – мечты о рае осыпались на пол вместе с почти расправившимися крыльями.

– В смысле нет? Вы же кафе.

– Ну нет. Кофе возьмите.

– Да не пью я его. Бред! – малышка исчезла. Её место заняла привычная Ева-боец. – Так, кипяток выливать не пойду. Только печенье пробейте.

Она в бешенстве отходила от кассы, готовая разразиться самыми нелестными отзывами в адрес этой столовки. Вдруг её тихо окликнули.

– Девушка, вот, возьмите. У них бывает. Я рядом живу, часто захожу. Со своими. Тут выпечка отличная. А с чаем – не очень. Да берите, не смущайтесь!

– Сколько я вам должна? – Ева открыла кошелёк.

– Не нужно ничего. Просто выпейте чаю и улыбнитесь. Седой мужчина лет 65-ти протянул чайный пакетик и вернулся в очередь.

Ева осталась стоять в недоумении.

«Он даже не знает меня, а взял и помог».

На улицу она выпорхнула снова окрылённая. Удивительно, но вопреки ожиданиям музейный работник оказалась доброй феей, а не фурией. Ева разглядывала хрупкие шедевры и всё думала про бар. «Оказывается, сделать счастливым может простое человеческое участие?»

Случайный чай… Может, и не случайный он был вовсе?..

***

Накануне Рождества Ева снова приехала в волшебное кафе. На кассе пышная дама самозабвенно ругалась с кассиршей. Повод был тот же.

«Вот, выпейте чаю и порадуйтесь. Рождество же скоро», – Ева достала «запасной» пакетик. Дама обмякла и приняла маленький дар.

Ева обнимала ладошками уютную чашку карамельного латте с корицей. И чего она раньше его не пробовала? Сидела и думала, что люди вокруг не такие и ужасные. А любовь к ближнему способна творить чудеса. Небольшие, но самые что ни на есть взаправдашние.

Час был поздний, и нужно выходить из сказки в реальный мир. Но она ошиблась. В эту ночь сказка была повсюду! Настоящая, снежная. С неба мягко падали удивительной формы снежинки. Маленькие и большие. Ева высунула язык, как ребёнок, поймала одну и засмеялась. Улыбнулась бабушке, идущей, вероятно, на рождественскую службу. Та кивнула: «С наступающим Рождеством, доченька!»

Ева тихонько пошла следом. В переулке показалась низенькая старая церковь. В белом камне. Рождественские ясли у входа. Над синими куполами будто кружились снежные ангелочки.

Ева вдруг осознала всю важность своего имени. И на пороге храма подумала:

«Начну-ка, пожалуй, с себя, раз уж Прародительница».

Василиса Долина

Между нами тает лёд

Гоша уже десять минут сидел в заведённой машине и ждал Светлану. Это было их четвёртое свидание, а он пока так и не разобрался в своих чувствах к ней. Красивая. Безумно. Высокая, стройная. С огромными голубыми глазами и длинными густыми ресницами. А её шевелюра вообще его завораживала. Особенно когда она, будто играя с ним, делала незаметное движение головой, и её светло-золотая копна рассыпалась по плечам, сверкая на зимнем солнце.

Задумчиво посмотрев в зеркало заднего вида, он увидел, как во двор въехала небольшая ярко-синяя машина. «Это что, второй Гольф? Интересно, какого года? Я думал, они уже все на свалке, а этот до сих пор рычит», – усмехнулся парень, наблюдая в зеркало. Машина медленно ползла по двору в поисках места для парковки. Такое нашлось прямо за Маздой Гоши. Фольксваген потихоньку подъехал. Гоша увидел за рулём девушку. Она казалась замёрзшей: шапка натянута на самые глаза, на руках перчатки без пальцев и вся нахохленная, как воробей в пургу.

«Ну, или снегирь», – улыбнулся Гоша, разглядывая красный пуховик. Девушка никак не могла въехать на свободное место, ровно встать не получалось. Гоше стало жалко её, и он вышел из машины, чтобы помочь.

Девушка, заметив его, почему-то занервничала. Он помахал ей, чтобы она остановилась, и начал подходить. Но она вдруг резко крутанула руль, нажала на газ и влетела в Мазду Гоши. Раздался противный звук.

– Ты что творишь?! – заорал он и бросился к своей машине.

Сердце его стучало как бешеное. Только этого не хватало! Правая фара Фольксвагена вмазалась в зад его машины. Но, кажется, ничего не помято. Всё-таки скорость была небольшая. Он поднял злобный взгляд на нерадивого водителя, и в голове сразу всплыли все анекдоты про блондинок за рулём и обезьян с гранатами. Хотя цвет волос этого вредителя скрывала объёмная шапка.

Рванул к девушке и вдруг увидел, как она быстро закрыла дверь на замок. Он непонимающе уставился на нее. Она была напугана, в глазах стояли слёзы.

– Ты что делаешь? Открой дверь и выходи.

– Бить будете?

Гоша аж замер от неожиданности.

– Что?! Я что, похож на того, кто бьёт женщин?! – нервно бросил он.

Девушка лишь пожала плечами. Парень глубоко вздохнул и как можно спокойнее сказал:

– Пожалуйста, если вы можете, сдайте немного назад. Я посмотрю, что с машинами и надо ли вызывать ДПС. Либо давайте это сделаю я. А то вас трясет.

Тёмные глаза под вязанной шапкой смотрели на него с недоверием. Но потом девушка вздохнула, медленно, не сводя с парня глаз, открыла замок и вышла. Она оказалась совсем крошечного роста. Сглотнув, тихо промямлила:

– Простите, я не хотела. Просто запаниковала.

Гоша ничего не ответил. Он пока еще не мог совладать с эмоциями. Злость, досада и какая-то жалость к этой нелепой Кнопке боролись в нём. Он сел за руль и повернул ключ. Но старенький Гольф и не подумал завестись.

– Что за ерунда?!

– У Гоши иногда бывает, – пролепетала мелкая.

– У кого? – парень ошарашено поднял на неё глаза.

Она покраснела и почти шёпотом произнесла:

– Я так машину называю. Гоша. А вас как зовут?

Она попыталась улыбнуться, но, услышав его ответ, тихо ойкнула.

– А вас? – спросил парень, недовольно глядя на нее.

– Алиса.

– Ха, ну тогда один – один. У меня дома тоже есть девайс с таким именем.

Она неловко улыбнулась. Гоша же всё поворачивал ключ, и, наконец, его тёзка отреагировал. Аккуратно сдав назад, парень выровнял машину. И именно в этот момент из подъезда вышла Света.

А точнее, выпорхнула в своей короткой чёрной шубке, зелёном коротком платье и длиннющих сапогах на шпильке. Бросив взгляд на взъерошенную Алису, она надменно отвернулась и вдруг застыла, увидев Гошу за рулём старенькой машины.

– Светик, я здесь, – крикнул парень, вылезая. – У меня тут небольшая неприятность, садись пока, чтобы не мёрзнуть. Машина открыта.

– Что случилось? – Светлана даже не подумала принять предложение, а сразу направилась в их сторону.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.