скачать книгу бесплатно
Порок сердца. Путешествие длиною в жизнь
Анжелика Галецкая
Кристина строила планы на будущее, мечтала о карьере журналиста, пока неожиданный поворот судьбы не забросил ее в иной мир.
Порок сердца
Путешествие длиною в жизнь
Анжелика Галецкая
© Анжелика Галецкая, 2022
ISBN 978-5-0056-5599-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Порок сердца
Глава 1
Люблю дорогу.
Мелькающие за окном поля: засеянные озимыми, обнаженные до черноты или спящие под сугробами. Пролетающие со скоростью времени, полузабытые села, где еще иногда можно увидеть в одиночестве пасущуюся козу или даже лошадь. Лес.
Лес – это отдельная тема. Сколько раз я ловила себя на мысли: «Давай же, нажми стоп-кран! Выйди и посмотри на эту красоту!». Затопленная растаявшим после зимы снегом, мрачная лощина, окруженная угрюмыми, покрытыми снизу ярко-зеленым еще мхом, елями да соснами. Острыми, почерневшими от влажности обломками смотрят в небо мертвые деревья. Где-то там, глубоко под землей, они еще по привычке цепляются корнями. Местами, на небольших пригорках, белыми капельками пробиваются подснежники.
И запах! Терпкий от прелых листьев, немного горьковатый и одновременно сладкий, упоительный запах наступившей весны. Наверное, так пахнет свобода. Но я могла это лишь представить, потому как нарваться на штраф, остановив поезд посреди леса, было бы слишком проблематично. А проблем я всегда старалась избежать.
Так вот, дорога. Едешь себе, смотришь на всю эту красоту, грустишь и философствуешь. Обязательно под заунывную музыку. Так еще лучше впадать в состояние тихой печали. Пока доберешься из точки отправления в точку назначения, чего только не передумаешь. В подобные моменты как-то легко и естественно жалеть собственную персону, представляя себя героиней мелодрамы. Вот она едет, вся такая одинокая и никому не нужная. И существование ее такое же серое, как спецовка работника железной дороги. Ярко-оранжевый жилет не в счет!
До серьезной драмы жизнь моя явно не дотягивала: ни тебе несчастной любви, ни военных действий, ни каких-либо еще горестей. Все шло спокойно, мирно, а творческая натура требовала приключений, испытаний и судьбоносных встреч. Такие, как мы, чахнут и слабеют без всего этого. Студентка журфака, старший ребенок в семье, не красавица и не спортсменка. Даже комсомола удалось избежать, точнее, его современного аналога. В общем, среднестатистическая девушка двадцати четырех лет от роду без особых амбиций и талантов. Хотя, пожалуй, я все-таки неплохо готовила. Когда было настроение.
В стекле слабо отражалось обыкновенное сероглазое лицо, обрамленное шапкой. Под шапкой покоились светло-русые волосы. Прямой нос, тонкие брови и маленькие губы. Как есть, серая мышь. И это еще больше печалило и добавляло драматичности. Где восхищенные взгляды мужчин и завистливые женщин?
Ехала я с практического задания из маленького городка нашей области назад в столицу. Материала по теме было не достаточно, в голове – пусто. Блокнот для заметок, лежавший на коленях, за всю дорогу так и не открыла ни разу. Снова кольнула беспокойная мысль: а ведь таких заданий – не интересных, бесполезных и никому, кроме редактора, ненужных – будет полно в моей будущей карьере. Может, надо было идти на юрфак или экономический?
Эх, подсказал бы кто, как оно в жизни сложится! Да некому.
В кармане истончившегося от нескольких стирок пуховика, а потому годного, скорее, для весны, а не зимы, зазвонил дешевый «Хуавей». Мельком глянув на экран, вытащила наушники из телефона, и приложила трубку к уху, засунув ее немного под шапку – слышимость была не очень.
– Крис?
– Ну, – буркнула я. Уныние все еще витало вокруг, и мне не хотелось выходить из этого дорожного состояния раньше времени – до конечной станции было еще двадцать минут.
– Ты сегодня вечером свободна? – еле удалось разобрать сквозь шум электрички.
– Ну, – статья подождет.
Я проводила взглядом дородную женщину, предлагавшую пирожки. С капустой, картошкой, мясом и повидлом. Есть хотелось неимоверно, но денег осталось только на жетончик в метро. Сглотнула.
– А что?
– У нас тут кое-что интересненькое намечается! – на том конце слышались еле сдерживаемый восторг и предвкушение.
– Если это еда, то я всегда «за», – подготовила я отходной путь на случай, если планировалось что-то иное. В прошлый раз, когда моя соседка по комнате и по парте, предлагала так же восторженно присоединиться к «интересненькому», мы попали в милицию. К счастью, отделались тогда лишь строгим разговором со стражами правопорядка, отругавших нас за незаконное проникновение на охраняемую территорию.
– Ой, тебе вечно лишь бы поесть! – возмутилась Таня. – Желудок на ножках! Будет тебе чай. С печеньем.
Таня мне завидовала, ведь я могла есть, сколько угодно, и не толстеть. А у нее все уходило в жир, откладывающийся на бедрах, талии и щеках. Печенье, значит… Это, конечно, не картошечка с котлетою, но:
– Ладно.
Оставшиеся минуты тянулись, как назло, долго, а в животе уже начало требовательно бурчать. В метро я рванула на максимальной скорости, а то потом в очереди за жетоном придется стоять целую вечность. Это еще хорошо, что дачники только пробные заезды делают. В сезон бы и не присела в электричке.
Вскоре я уже поднималась по ступенькам на наш пятый этаж общежития, в очередной раз нецензурным словом поминая тех, кто заселил меня туда, и сражаясь с одышкой. Порок сердца – это вам не абы что.
Болячка появилась у меня в подростковом возрасте, после огромного количества перенесенных ангин, и с каждым годом досаждала все сильнее. Впервые мне стало плохо на карусели. Все кричали от страха и восторга, а меня пришибло так, что губы посинели и воздух словно выбило из легких. Тогда-то, после кардиограмм и УЗИ, и поставили неутешительный диагноз. Показаний к операции было недостаточно, потому жила, как все. Разве что нагрузку физическую пришлось сократить, пить корвалол, когда кололо, но и помирать не собиралась пока.
Отдышавшись на лестничной площадке пятого, поплелась в комнату, пытаясь угомонить колотящееся сердце. По коридору витал одуряющий запах пельменей. С лаврушкой. Ее я не любила, а вот пельмени очень даже уважала.
Сапоги, замаранные в весенней грязи, отправились в шкаф. Потом почищу. Пуховик – на дверной гвоздик, вместе с шапкой и шарфом. В комнату влетела Таня со шкворчащей сковородой в руках, чуть не сбив меня на пути к кровати:
– О! Не прошло и года! Как съездила?
Я устало плюхнулась на так и не заправленную с утра постель – пришлось рано встать – и, втянув носом доносившийся аромат, полюбопытствовала:
– М-м-м… Жареная картошечка?
– Не по твою душу! – сказала, как отрезала.
Соседка достала из стенного шкафа пару тарелок и вилки, а из холодильника – открытую банку с маринованными огурцами и поставила на стол. Я тяжело вздохнула и откинулась на подушку. Опять Кирилл придет. Достали уже! Сколько можно миловаться тут? Сняли бы квартиру и глаза мне не мозолили.
– Так как поездка? – вернулась Танька к вопросу.
– Никак, – с раздражением ответила я и, не переодеваясь, пошла на кухню.
Все бесило. Погода эта непонятная, соседка довольная, люди в электричке, неудавшееся интервью. Вода закипела почти так же быстро, как и я. Посолила, закинула в кастрюлю макароны и крепко задумалась. Почему все вокруг такие вредные? Будто так и норовят довести меня до белого каления.
– Ай! – пакетик с солью, задетый неосторожным движением, упал со стола, просыпавшись. – Да что ж это такое! Еще и поссорюсь с кем-то!
Пришлось бежать в комнату за веником и совком. Танюха уныло ковыряла остывшую картошку.
– Так что ты там говорила насчет вечера? – вспомнила я недавнее предложение.
– Уйди, старушка, я в печали, – ответствовала она. Будто по лицу не заметно.
– Что случилось уже? – поинтересовалась я лишь из вежливости, потому как нам и своих проблем хватает. Зачем чужие еще себе на шею вешать – эдак и потонуть можно.
– Кирилл не придет, какие-то срочные дела, – пробормотала расстроенная девушка.
Я втихаря порадовалась, а сама бросила многозначительно:
– При желании ищут возможности, при нежелании – отмазки.
И выскользнула из комнаты, оставив соседку в раздумьях. Там уже, небось, макароны сварились.
К тому моменту, когда я съела свой небогатый обед, переоделась и прилегла подремать, Танька уже что-то надумала. И, полная пугающей готовности, так и бьющей снопом искр из глаз, вынесла вердикт:
– А вот сегодня все и узнаем!
– Что? – сон уже почти подкрался, мне хотелось скорее разобраться с причиной столь разительной перемены в настроении соседки и отдаться, наконец, во власть Морфея.
– Помнишь, я тебе рассказывала о бывшей однокласснице, которая не от мира сего?
– Это ведьма которая? – перебрав в уме подходящие кандидатуры, уточнила я.
– Ага, – подтвердила девушка. – Она вечером к нам в гости придет. И я попрошу погадать мне насчет Кирюхи.
– Погадай, – сонно отозвалась я и перевернулась на другой бок, к стене, как бы намекая, что разговор окончен.
Ведьма оказалась высокой симпатичной брюнеткой в очках. Ни метлы, ни амулетов, ни бубна шаманского или какого завалявшегося стеклянного шара. На столе уже заждались гостью вафли, печенье и зеленый чай. Мы поговорили о том, о сем, и плавно перешли к теме будущего – вопросу, который волнует каждого человека и, в особенности, студента последнего курса.
– Слушай, а погадай мне на парня моего, пожалуйста, – попросила Таня. Взгляд ее горел решимостью, и, даже если бы Эля – так звали ведьму – не захотела, под напором девичьего энтузиазма ей бы все равно пришлось сдаться. Жестом фокусника ведьма достала колоду карт из сумки и повернулась ко мне:
– Тебе тоже?
– Э-э-э… – пока я собиралась с мыслями, соседка перебила меня:
– Карты? Слушай, я как-то не очень доверяю им. Есть что-нибудь посильнее? Вот, чтобы прям точно-точно все узнать.
Элеонора на секунду задумалась и, заговорщицки блеснув глазами, выдала:
– Можем вызвать духа и спросить у него.
Мы переглянулись. Предложение было заманчивым. От такого веяло настоящей мистикой и загадкой. А журналистов хлебом не корми – дай какую-нибудь интересную историю на тарелочке или тайну.
Мы синхронно кивнули, закрыли дверь на замок и после небольшой вводной лекции приступили к ритуалу – круг с буквами и цифрами, вырезанный из ватмана и сложенный вчетверо, был во вместительной сумочке нашей гостьи, а блюдце нашлось и у нас. К началу спиритического сеанса все внутри подрагивало в предвкушении и нервы были натянуты, словно струна. Именно таких приключений я жаждала, всю жизнь сопровождаемая неприятным зудящим чувством, что мне чего-то не хватает!
Итак, свет погашен, ароматические свечи зажжены, после призыва в воздухе повисло напряжение и… Ничего. Ведьма повторила ритуальную фразу, и снова ответом нам была тишина. Относительная, разумеется, – в студенческом общежитии тихо не бывает. Эля нахмурилась, осмотрелась вокруг, пробормотав:
– Ничего не понимаю. Все же правильно сделала!
И тут ее ищущий взгляд упал на меня. Точнее, на крестик, висящий на тоненькой серебряной цепочке у меня на шее.
– Ах, вот оно что! – обрадовалась ведьма. – Это из-за него. Можешь снять пока?
– Конечно, – пожала плечами и, расстегнув замочек, положила украшение на тумбочку. Да, я носила его именно, как украшение – в религиозном плане я была крайне далека от церкви и всего, что с ней было связано. Разве что с родителями на Пасху куличики в храм носили и вербу освящали. Просто по традиции, не задумываясь о смысле. Надо – так надо.
Стало любопытно:
– А что, разве он имеет какую-то силу?
– Ага, – не вдаваясь в подробности, ответила медиум и опять приступила к вызову.
Если до этого во мне копошились некоторые сомнения, то теперь уверенность в том, что мы приняли правильное решение, укрепилась в моем сознании. Я быстренько прикинула в уме, какие вопросы следует задать первыми, ведь связь с потусторонним миром могла оборваться в любую секунду, по словам Элеоноры, и приготовилась встречать необыкновенного гостя.
Глава 2
Меня до сих пор потряхивало. Он пришел. Дух Есенина, или кто-то еще, пришел и ответил на наши вопросы. Замужество в двадцать четыре, двое детей, карьера журналиста. Больше спросить я не успела – в дверь требовательно постучали. Оказалось, вахтерша, а не открыть ей – означало бы накликать на себя беду. Поэтому мы скомкано попрощались с нашим собеседником, потушили свечи, включили свет и впустили Валерьевну, предварительно спрятав все улики. Легкий дымок все еще плавал в воздухе, сдавая нас с головой.
– Чем это тут воняет? – учинила допрос пенсионерка, цепко осматривая место преступления. – Кальяны свои курите?!
– Что вы! – праведно возмутилась я, почему-то слегка покраснев. – Вы же в курсе, что мы не курим!
– Кто вас знает? Сегодня – нет, а завтра начнете, – обличительно наставила на нас кривоватый артритный палец вахтерша. Старушка была строгой и дотошной, а такие качества в ее профессии были на вес золота, что делало Валерьевну незаменимой для администрации общежития. За студентами нужен глаз да глаз, иначе на шею сядут и ножки свесят!
Еще раз окинув взглядом комнату и, так и не найдя источника дыма, она недовольно поджала тонкие губы и покинула помещение. Облава не удалась.
Я выдохнула и опустилась на кровать.
– Пронесло, – согласилась со мной бледная Танька. – Хорошо еще, что форточка открыта была.
Я поплелась ставить чайник на кухню, а соседка приходила в себя – дух напророчил ей выкидыш и мужа-пьяницу.
Вскоре за столом зазвенел стук чайных ложечек, прерываемый иногда тяжелыми вздохами погрустневшей Тани.
– Ну, как впечатления? – поинтересовалась Эля. Лицо ее было довольным, но каким-то усталым.
– Будто мир с ног на голову перевернулся, – задумчиво произнесла я. – Когда блюдце начало двигаться само, без чьей-либо помощи, я не могла поверить глазам своим. Как такое возможно?
Ведьма пожала плечами, будто бы говоря: «В мире все возможно».
И тут меня пронзила догадка – страшная и восхитительная одновременно:
– Но если существуют духи, значит и все остальное тоже? Рай, Ад? Вампиры?
Элеонора расхохоталась. Сквозь смех, высокий и неприятный, режущий слух, она выдавила:
– Ну, это ты загнула! Вампиры… Ой, не могу…
Успокоившись и вытерев выступившие на глазах слезы, пояснила:
– Естественно, есть и Бог, и Дьявол, и все что с ними связано. Но вампиры – это уже слишком.
– Но ты же колдуешь! – возразила я. – Как ты можешь верить в существование Всевышнего?
– Не может быть света без тьмы, и наоборот, – философски произнесла гостья. – А то, что я верю в его существование, еще не значит, что я ему поклоняюсь. У меня свой покровитель.
После последних слов почему-то стало не по себе. Внутренне поежилась, но, видимо, это не укрылось от внимательного взгляда Эли:
