скачать книгу бесплатно
Любовь, Комсомол и Танцы под Звёздами
Гала Артанже
2-ая часть серии «Любовь, Комсомол…» Какова она была жизнь в СССР в 70-ых? Свежий взгляд молодой романтичной девушки, прожившей пять лет во Франции и погрузившейся в реалии жизни провинциального городка. Комсомольская юность, трудовые будни, молодёжные общежития, танцплощадки, зарождение дискотек; первая любовь, ревность и предательство – это создаёт напряжение и вводит в сюжет драматизм, заставляя задуматься о своей толерантности и способности прощать. И красной нитью – тема музыки и поэзии.
Любовь, Комсомол и Танцы под Звёздами
Гала Артанже
Редактор Полина Емельяненко
Корректор Евгения Еловских
© Гала Артанже, 2024
ISBN 978-5-0062-9115-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Роман «Любовь, Комсомол и Танцы под Звёздами…» – продолжение истории первого романа «Любовь, Комсомол и Зима». Все события взаимосвязаны, поэтому сначала прочтите первую книгу.
Отрывок из заключительной главы первого романа:
Разбудил меня громкий стук в дверь. Кто-то из девчонок открыл её.
Лёшка влетел в мою комнату и резко сдёрнул с меня одеяло.
– Как ты могла?! Полгода живёшь в общаге и скрываешь от меня! Как долго ты скрывала бы ещё и дальше, загадочная моя? Если бы Капа сегодня не выдала твою тайну, я бы так и не узнал, да?! Четыре месяца мы слонялись по улицам, как бездомные! А у тебя персональная комната, – он перевёл взгляд на тумбочку, – да ещё и личный телефон! Это когда я корчился по ночам и не мог уснуть! Я бы мог хотя бы голос твой услышать… Ни одного вечернего звонка от тебя! Ни разу! Лина, ты меня пугаешь своими тайнами! А я ещё чуть свет примчался извиняться… Как дурака вокруг пальца обвела! Ну что ты молчишь, Лина?!
Я встала с кровати. Он схватил меня за плечи и повернул лицом к себе.
– Лина, у тебя был секс? У тебя в этой долбанной комнате и в этой долбанной кровати был секс? С кем? Когда? Ну что ты молчишь?! Да ответь же ты, наконец!
Он начал трясти меня за плечи, и я почувствовала, как «шарики» зазвенели в моём мозгу и начали слабеть ноги.
– Кретин, какой же ты кретин! – набравши воздуха, крикнула я ему прямо в его искажённое от гнева лицо. – Пошёл вон! Пошёл вон из моей жизни!
– Что?! – взревел он и всё ещё тряс меня, как тряпичную куклу, и моя голова отлетала назад.
– Лёша, ты больной! У тебя наваждение! Я боюсь тебя, Лёша! – я правда испугалась: в его голубых глазах полыхали жёлтые блики дикого зверя.
Он расслабил руки и, наконец, выпустил меня из своей крепкой хватки.
– Лёша, это всё. Наша сказка на этом закончилась. Ты сво-бо-ден!
– Малышка, ну как же ты так можешь?! Я ещё и виноватым, и подлецом оказываюсь! Да?!
– Лёша, я не малышка! Во всяком случае, уже не твоя малышка. Химия закончилась, Лёша! Как началась внезапно, так внезапно и закончилась. Я так устала от тебя, Лёша. Уходи!
Он оттолкнул меня на кровать и выскочил из комнаты. А я упала лицом в подушку и заплакала навзрыд.
Конечно, ничего у меня ещё не кончилось. И сердце клокотало! Но такой необузданный взрыв ревности я не могла простить: однажды он может просто покалечить или даже убить, хотя бы непреднамеренно, просто не рассчитав силы. Ревность – ужасное чувство в отношениях, особенно от такого неуравновешенного, горячего мужчины с богатырской физической силой. Страсть страстью, но жизнь дороже, тем более что я любила жизнь…
Романовск Приволжский, весна 1976
«Вы нас не ждали, а мы припёрлися»
«Журчат ручьи, слепят лучи, и тает лёд, и сердце тает», – вот уже две недели Майя Кристалинская пела в моей голове.
Матушка Волга ожила, задышала подводными фибрами, затрещала льдом, и пешеходную тропу через реку, не говоря уже об автомобильной, закрыли. Представьте себе, как сложно стало добираться с одного берега на другой в объезд через столицу области: 40 км по левой стороне Волги, деревенька за деревенькой, пересадка на краснобокий Икарус и 35 км отсчитывать деревни и проглатывать пассажиров по правой стороне. Теперь я понимала, почему так мало людей из Левобережья работало на комбинате.
И влюблённых развела весна по разным берегам:
«Но нельзя рябине к дубу перебраться.
Знать, ей, сиротине, век одной качаться…»
Мне же вскрытие Волги пошло на пользу: без контакта «глаза в глаза» расставание с Алексеем проходило легче, хотя сдаваться «левобережный дуб» не привык и рвал телефонные провода звонками «правобережной рябине». Но я сразу же бросала трубку.
Во вторник перед концом рабочего дня физрук Владимир увидел Алексея в окне и поманил меня пальцем:
– Лина, весенний сюрприз!
– Володя, не отвлекай своими шуточками! Ведомость заполняю.
– Это не шуточки! Лёха тебя поджидает. И не поленился же через областной центр переться! Вот неугомонный!
Я подошла к окну. Да уж, стоит писаный красавчик, переминается с ноги на ногу, ловит у проходной заинтересованные взгляды девчонок. Как всегда, разодет как с картинки журнала мод, а вокруг шеи – синий длинный шарф, на голове – синяя шапка, месяц назад связанные мною ему в подарок.
И что мне делать? Я всё ещё вздрагивала, если в памяти всплывал тот дикий жёлтый всплеск в его голубых глазах, когда он тряс меня за грудки. Не хотелось его ни видеть, ни слышать.
– Володя, ты мне друг или не друг? Скажи ему, что я в городе по комсомольской линии. А я попытаюсь прошмыгнуть незамеченной с задней двери корпуса, уйду через парковку.
– Ну и что ты от него бегаешь? Так и будете, как дети, в кошки-мышки играть? Выясни отношения до конца и живи спокойно!
– Я уже и так всё выяснила! Больше нечего добавить, – огрызнулась я и надела пальто, – и Надю тоже предупреди, он же непременно к ней подойдёт.
Я вышла на парковку. Директор комбината Сергей Петрович открывал дверцу «Волги», но боковым зрением заметил меня и подождал, когда подойду поближе.
– Ангелина, садись, – тоном начальника приказал он.
Я не заставила себя уговаривать. Случай был особый. Когда мы вывернули на дорогу, Алексей, Надя и Владимир уже отошли от проходной и направлялись в нашу сторону. Сергей Петрович из-под густущих бровей кинул на них быстрый взгляд и догадался о причине моего побега.
– Ангелина, от парня сбежать можно, а от себя не сбежишь. Сто раз подумай, прежде чем рвать окончательно. По молодости решения частенько принимаются сгоряча, а потом жалеем.
Ну вот, ещё один советчик! Как сговорились! Нет, я не бесчувственная кукла: сердце встрепенулось при одном только взгляде на Алексея у проходной, такого одинокого и растерянного. Но обратной дороги нет! Я уже не верила, что когда-нибудь он уймёт свой необузданный нрав. Да и вышла я уже из возраста, когда девочки любят плохих мальчиков.
Водитель Николай высадил меня в центре у горкома. В общежитие не решилась идти – туда мог заявиться Алексей, а я боялась его видеть: вдруг не смогу устоять перед арсеналом всех его чар, которые непременно были бы пущены в ход. Да, он умел это делать, иногда просто глядя в глаза…
Спустилась к дому тётушки Капы. Надя добралась пешочком минут через тридцать и сразу с порога налетела на меня:
– Линка, уверена, что всё делаешь правильно? Попёрся к тебе в общагу. Сам не свой! Уж простила бы ты его! Ну любит же!
– Любит? И что мне делать с такой его любовью? Ждать, когда он в порыве ревности, как Отелло, придушит меня, свою Дездемону? – от возмущения я вырвала сумку из её рук и повесила на крючок в прихожке. – Это не любовь, Надя! Наверное, привязанность или зависимость. Болезнь, одним словом. Переболеет и выздоровеет.
– Как же ты повзрослела, мать! – она сменила тон, сняла пальто, и мы прошли на кухню.
– Ну хоть что-то положительное вынесла из отношений с ним, – я налила ей чай, и мы присели за стол.
– Не жалеешь, что они были?
– Нет, Надя! Не жалею. Чего уж скрывать: то, что я испытала с ним, навряд ли мог дать кто-то другой. И я не про интим, если что… – я призадумалась и не заметила, как бросила в чашку уже энный кусочек сахара.
– Да, он с юности умел кружить головы. Это тоже талант своего рода.
– Ага,«сахарить мозги», как сказала Капа. Всё, Надя, закончим этот разговор. Я уже говорила, что не хочу ничего слышать про Лёшку, но пришлось, раз припёрся. Надеюсь, больше не придёт. Он же гордый, поймёт, что избегаю встреч, – я глотнула чай и чуть не поперхнулась от приторности: оказывается, не только Лёшка умел сахарить мозги, но и я пересластила чаёк.
Ленинский субботник
В день рождения Ленина комитет комсомола подготовил небольшую торжественную часть. Опять эти алые транспаранты, речи с тумбы под указующим перстом бронзового Владимира Ильича о пути к светлому будущему и гвоздики, гвоздики, гвоздики… А 25 апреля всех работников комбината пригласили на Всесоюзный Ленинский коммунистический субботник, который, конечно же, детально спланировал и организовал младший брат коммунистов – актив комсомола.
Работники красильного цеха комбината вышли на свои места отработать 4 часа бесплатно, чтобы наверстать график выпуска продукции. Остальные распределились убирать территории. Парням-строителям достались прямоугольный дворик меж трёх панельных пятиэтажек общежитий комбината, пустырь за футбольным полем и аллея по улице Молодёжной. Очистку правой береговой линии Волги поручили ткацкому цеху во главе с бригадиром тётей Галей, грудастой женщиной с громом командирских ноток в голосе. Грабли, мётлы и мешки разбирали девочки-прядильщицы, они оставались на месте убирать территорию вокруг комбината. По три человека от каждого цеха назначили наводить порядок в цехах. Ну и последний отряд из 9 добровольцев взял на себя школу-интернат, подшефную комбинату.
Как комсорг я должна была курировать работу всех этих групп. Но комсомольский актив назначил на каждую группу своего командира, а бездельничать, занимаясь только контролем, я не собиралась и присоединилась к самой малочисленной команде физрука Владимира, в которой были Надя, четверо парней-строителей и три девушки из прядильного цеха. Нам предстояло перебраться на пароме на левый берег Волги. Там на окраине ближайшей деревни, на солнечной опушке леса притаилась школа-интернат. Чтобы добиться шефства над этой школой, мне пришлось пооббивать пороги директора комбината, профкома, гороно и горкома комсомола. Я шныряла из кабинета в кабинет. Большой вопрос, кто кого брал измором: я кабинетчиков или они меня. Но, в конце концов, верх взяло добровольное шефство.
Из кабины парома громко играла музыка. Алла Пугачёва, победившая в прошлом году в Болгарии на фестивале песни, пела: «Ах, Арлекино, Арлекино, нужно быть смешным для всех!» В такт музыке мои широченные брюки-клёш «подметали» палубу парома. Надя тут же подхватила мою инициативу. Владимир вытащил метлу из нашего инвентаря и закружил её в вальсе. Остальные ребята поддерживали нас хлопками и смехом. Под «Алёнушку» в исполнении Евгения Мартынова Владимир увёл меня на «медляк», парни пригласили девчонок. Пассажиры, переглядываясь, о чём-то шептались и с улыбками смотрели на нас – приходилось ли кому видеть на пароме танцующих?
Весело и шумно покинув паром, с шутками-прибаутками, загрузились в «РАФ» комбината. Микроавтобус, подпрыгивая на ухабах, приближался к школе, в которой я вела уроки танцев для выпускников, пока не вскрылась Волга. В лобовое стекло я увидела Алексея с той бойкой девушкой-хохотушкой, которую он провожал в пресловутый вечер 7 марта, когда наши отношения взвились до пиков Эвереста и… рухнули на дно Марианской впадины. Да, та самая большеглазая пухляшка, каждый раз приглашавшая Алексея на «белый танец». Я сама же и советовала ему обратить на девушку внимание, мол, именно для неё он мог бы стать Вселенной со всеми его Алексеевыми звёздами. Они шли по центру дороги. Её рука вцепилась в локоть Алексея. Он размашисто отмерял шаги длиннющими ногами, а она едва успевала за ним. Услышав звук машины, отступили к обочине и уставились на «РАФ» – любой вид транспорта на Левобережье был редкостью. Наши взгляды встретились… Господи, всего на секунду! В глазах защипало. Ну вот и что это? Я же издали минуты три наблюдала за ними и сразу признала обоих, и ничто у меня нигде не дрогнуло. Но стоило встретиться глазами… Как это объяснить? Нет-нет, я не была зависима от него! Я даже не думала о нём. Почти не думала. Моя жизнь была наполнена и без Алексея. О страданиях не могло быть и речи. И это не кокетство, это правда! Мне совершенно некогда было страдать, я загружала себя работой и разнообразной активностью по максимуму. Но один только взгляд…
– Видела? – Надя стрельнула в меня взглядом.
– Угу, – буркнула я.
– Ну а что ты ожидала, мать? – не унималась Надя, повернув голову в сторону застывшей у обочины парочки. – Ты же сама ему все пути отрезала.
– Этого и ожидала. Да я только рада за него! Наконец-то избавился от наваждения. И мне спокойнее будет, – я поёрзала на сиденье и отвернулась от неё.
– Ну-ну, – усмехнулась она.
В интернате выгрузили из «рафика» коробки с угощениями для ребят от кондитеров комбината, рабочие инструменты, краску и кисти и пошли знакомиться с персоналом и детьми.
Директор школы-интерната, Лариса Ивановна, женщина лет пятидесяти, в строгом старомодном костюме коричневого цвета, с коротко подстриженными волосами с паутинкой седины, уже поджидала нас и показала главное здание интерната. Уныло-синие стены учебных классов давили. В спальнях стены побелены, но краска на деревянных полах обшарпанна и местами вытерта – можно проследить, в какие цвета пол красили в разные годы. Одним днём здесь не обойтись… Решили начать с внешних работ: убрать мусор, спилить старые ветки с деревьев, разбить клумбу под цветы, покрасить калитки и ворота. Пока Владимир с карандашом за ухом и блокнотом в руках обдумывал порядок действий, поглядывая на вату облаков, пропитанную дождём, школьники обступили его и ждали команды.
А я уединилась с директором в её кабинете – маленькой комнатушке с письменным столом, пятью старенькими стульями вдоль стены и нагромождением всякого барахла в углу, которое, видимо, негде было хранить.
– Лариса Ивановна, давайте составим список в чём ребята нуждаются для досуга? Как я понимаю, с учебниками и другими школьными принадлежностями у вас нет проблем, а с играми, развлечениями, кружками по интересам? Что у вас есть и чего нет для того, чтобы детям жилось интересно?
– В комнатах отдыха по телевизору, но в одной старенький, а во второй – нерабочий. Проигрыватель, как видите, у меня в кабинете, второй – в актовом зале. Из музыкальных инструментов – несколько барабанов и одна гитара. Но обучать игре на гитаре некому. А вот библиотека у нас отличная. Наталья Леонидовна, заведующая городской библиотекой, помогает нам и проводит тематические вечера.
На словах про Наталью Леонидовну – старшую сестру Алексея – я поёрзала, и стул возмущённо скрипнул.
– А какие кружки?
– Рисование, танцы. Швейный цех для девочек…
– Швейный цех? – я подскочила, и бедный дряхлый стул еле сдержался, чтобы не упасть в обморок и не развалиться на части прямо подо мною. – Это интересно! А можно посмотреть оборудование?
– Конечно, пойдёмте! Цех – сказано громко. Но все девочки обучаются шитью.
– А мальчики? Чему обучаются они? – продолжала я терзать директрису расспросами по дороге в цех.
– Имеем столярную мастерскую. Показать?
– Да, любопытно взглянуть, – от нетерпения я ускорила шаг, – резьба по дереву – один из профилей моей учёбы.
Вместо запланированных четырёх часов мы пробыли в интернате все шесть. Работали дружно и весело. Надя оказалась знатной певуньей, а парни – отличными рассказчиками анекдотов «Армянского радио», подходящих для нежных девичьих и детских ушек:
– «Хорошо ли в Армении с мясом? – С мясом в Армении хорошо, а вот без мяса очень плохо!»
В те времена с мясом было плохо, вернее, без мяса было плохо и в Романовске Приволжском. За мясом ездили в Москву. За 300 км! «Почему?! При таких равнинах и лугах почему не развито животноводство?» – вопрошала я безмолвные пюре и горошек в столовой интерната…
День прошёл плодотворно. Очистили не только территорию школы-интерната, но и вокруг неё, а в подсобном помещении обнаружили мелкий щебень в мешках и засыпали им подъездной путь к воротам.
На обратном пути, подъезжая к дому Смирновых, я увидела свет в окне Алексея. Жалюзи – достопримечательность его комнаты – наполовину спущены.
Встряхнув головой, я обернулась к Владимиру:
– Ну что, возьмём вдвоём личное шефство над ребятами? Ты с мальчишками – спортом, а я займусь девочками. Готов убить на это два-три часа в неделю?
– Ну, Лина, у тебя моторчик в одном месте включён! – засмеялся он. – Но если вдвоём, то я только «за». Надеюсь, левобережные бить не будут, если ты рядом.
– Не будут, если на Лёху не нарвёшься, – со смешком Надя обернулась к Владимиру, – хотя, рядом с Линой и Лёха не тронет. Но вот поодиночке вас обоих выловить может.
– Типун тебе на язык, Надюха! У меня с Лёхой свои давние отношения.
– Угу, Валерка тоже так думал, – продолжала посмеиваться Надя – сегодня она была в ударе.
– Слушайте, да прекратите вы его вспоминать! Прям свет клином сошёлся на этом вашем Лёхе! Как будто кроме него некому морду набить, если нарвёшься! – разозлилась я. – А вообще здесь все ребята миролюбивые, кроме этого вашего «Главного Героя».
– О, как вырулила! Лёха ещё и нашим с Володей главным героем оказался, – не унималась Надя и опять обернулась к Владимиру за поддержкой, но он задумчиво отмолчался.
«Рафик» тряхнуло прямо напротив окна Алексея, и я чуть не вылетела к входной двери. Даже «Рафик» и тот подтрунивал надо мной!
Ох, и икалось, должно быть, Алексею в тот вечер, пока сидел на диванчике в своей спаленке рядом с бойкой девушкой, которую он, наверное, называл «пышкой», как совсем недавно меня – «малышкой». Разнотипажные вкусы у Алексея, однако! Всеядный!
Вечером у Капы на кухне за столом мы привычно разговорились по душам за чашкой чая.
– Надь, ты стала реже встречаться с Толиком, могла бы сегодня остаться на танцульки, паром же возобновил движение.
