Тайна фанатки

Угрюмка

Как хорошо, что у меня для этого есть Гарольд!

Гарольд? Кто такой, мать его, этот Гарольд? Внутри меня закипает ревность. Знаю, это смешно, ведь я даже не знаю, как выглядит эта девушка, но все равно возомнил, что она моя.

Нова

Гарольд звучит как полный отстой. Где он живет? Хотелось бы навестить его, ну, знаешь, чтобы совершить абсолютно не относящееся к ревности убийство.

Я бросаю телефон на стол как раз в тот момент, когда мама приносит мне завтрак, и я с благодарностью беру его.

– Спасибо, мам.

– Не за что, сынок, – она садится напротив, не сводя с меня глаз, и добавляет – Так кто эта девушка?

– Девушка? – спрашиваю я, изображая замешательство. – Какая девушка?

Как только я произношу эти слова, экран телефона, лежащего на столе между нами, снова загорается, и мама ухмыляется. Я набиваю рот блинчиками. Затем протягиваю руку, чтобы взять телефон и прочитать сообщение, и понимаю, что это была ошибка.

Угрюмка

Гарольд живет со мной.

*Прикрепленное сообщение*

Я давлюсь блинчиком, когда смотрю на длинный, гладкий, синий фаллоимитатор, заполонивший собой весь экран. Мама внимательно смотрит на меня, и я так резко бросаю телефон, что не уверен, как мне удается не разбить чертов экран. Клянусь, когда она с удивлением пялится на меня, мои щеки адски горят. Тогда я открываю свой секрет маме.

– Я не знаю, кто она такая. Она по ошибке отправила мне сообщение, ошиблась номером, а потом это превратилось в знакомство без имен, и вот прошло уже пару недель, и мы переписываемся каждый день, – произношу я, не переводя дыхания, и к тому времени, как заканчиваю, мама все еще смотрит на меня, ухмыляясь.

– О, какая загадочная. Она красивая? – ее глаза светятся интересом.

– Ее сиськи – да, – отвечаю я, не задумываясь.

Она тут же бьет меня кухонным полотенцем.

– Приличия, Нова. Господи, я учила тебя лучшему поведению.

Я поднимаю руки, притворяясь, будто сдаюсь, но все равно вижу улыбку в уголках ее губ.

– Прости! Я просто не видел ее лица, мы согласились на анонимность и начали общаться. Я не ожидал, что все это пойдет дальше одной ночи, но, кажется, мы вроде как поладили.

Я пытаюсь объяснить все это так, чтобы звучало как причинно-следственная связь, но даже для меня это звучит как чушь собачья. Я с нетерпением жду этих сообщений от Угрюмки каждый день.

– О, так она тебе нравится, – радостно заявляет мама. – Мой малыш вырос и влюбился!

У нее начинают слезиться глаза, и мне приходится быстро ее успокоить, пока она не слишком увлеклась.

– Эй-эй, никаких влюбленностей, мы просто друзья, успокойся.

Насколько сумасшедшим она меня считает? Я не собираюсь влюбляться в девушку, которую даже не знаю.

– Как скажешь, – мама берет свой стакан и делает глоток сока.

Мы продолжаем завтракать, но когда экран телефона снова загорается, она ухмыляется мне и отходит, чтобы отнести свою пустую тарелку в раковину.

Угрюмка

Только не говори, что все это время самым хорошим способом спугнуть тебя был Гарольд!

Я ухмыляюсь. Эта чертова девчонка. Клянусь, ей нравится выбешивать меня.

Угрюмка

Ах, Очаровашка, ты не сможешь позаботиться обо мне так же, как это делает Гарольд.

Нова

Неужели? Это мы еще посмотрим.

Угрюмка

Надеюсь, это не угроза.

Нова

Нет, детка.

Нова

Это обещание.

На мое последнее сообщение нет ответа, но меня это не удивляет. Угрюмке нравится флиртовать со мной. Черт, ей нравится, когда я флиртую с ней, но как только я приближаюсь к тому, чтобы эта фантазия стала реальностью, она отстраняется. Сначала мне казалось, что это был ее способ отшить меня, но теперь, когда я узнал ее немного лучше, понимаю, что ее придется уговаривать чуть дольше. Возможно, она еще даже не знает моего имени, но клянусь, однажды я заставлю ее выкрикнуть его.

Остаток утра я провожу, болтая с мамой и приводя в порядок кое-какие вещи в квартире. Когда она, наконец, сдается и уходит вздремнуть, я трачу пару часов на то, чтобы постирать все ее вещи, прибраться и приготовить несколько ужинов, которыми она сможет питаться в течение недели. Еще делаю пометку захватить ей кое-что из продуктов, прежде чем приду в следующий раз, потому что у нее заканчиваются деньги, а она слишком горда, чтобы попросить.

Она бы никогда не призналась, что ей что-то нужно, но я не слепой, я знаю, как тяжело ей приходится на работе. Знаю, как она беспокоится о том, как будет оплачивать свое лечение. Вот почему я сделал то, чего, как мне казалось, никогда не сделаю, – позвонил отцу. Я никогда ни о чем его не просил. У меня никогда не было в этом необходимости. Мама всегда справлялась. И когда меня приняли в Фэрфилд на стипендию, я подумал, что все у меня в порядке. Я не учитывал расходы на жизнь и вечеринки, поэтому, когда учился на первом курсе, и отец прислал мне банковский счет, который он пополнял каждый месяц, я принял это спокойно. Черт, в нем сидело достаточно чувства вины для такого поступка, и я не собирался его останавливать. Но это другое дело.

Когда я позвонил ему и пригласил на свою игру на этой неделе, можно сказать, он был удивлен. Он даже не заметил, что я с трудом выдавливаю слова. Просто брякнул какую-то чушь, которую я едва расслышал, и сказал, мол, увидимся там. Я уже жалею, что позвонил. Мне не хочется его видеть, не хочется просить его о помощи, но у меня нет другого выбора.

К тому времени, как мама просыпается, время близится к вечеру. Мне уже нужно идти домой и заниматься. Когда она видит, что я позаботился обо всем, что было в ее дневном списке дел, она улыбается.

– Чем же я заслужила такого хорошего сына, как ты, а? – она подходит к морозилке и достает пару емкостей с лазаньей, протягивая их мне. – Видит бог, вам с парнями нужна хорошая домашняя еда.

Теперь моя очередь улыбаться.

– Спасибо, мам, – я целую ее в макушку, пока она ведет меня к двери. – Я загляну к тебе в выходной после занятий, хорошо?

Она кивает, притягивая меня к себе, чтобы быстро обнять.

– Буду с нетерпением ждать, милый.

Я всегда чувствую себя виноватым, оставляя ее в этой крошечной квартирке и возвращаясь в огромный дом, в котором слишком много места для четырех парней, но она, кажется, не возражает. На самом деле, мама ни разу не пожаловалась, даже когда мы только переехали в квартирку и нам пришлось делить маленькое пространство. Она просто сказала, что ее все устраивает, и смирилась.

Обратный путь в кампус проходит быстрее, чем обычно, из-за напряжения, накопившегося за день. Я чувствую, как у меня руки чешутся написать Угрюмке еще раз, в попытке успокоиться, но давить на нее – плохая идея. Она напишет позже, когда будет готова, а я буду ждать, как чертов простофиля. Что, мать вашу, со мной творится?

Глава 10

Мэдди

«Семейные склоки»

Воскресенье – мой самый нелюбимый день недели, поскольку каждое воскресенье мы с Джошем обязаны присутствовать на семейном ужине в особняке мэра. И я знаю, о чем вы думаете: семейный ужин звучит мило, разве нет? Все собираются вместе и проводят друг с другом время, вкушая горячие вкусные блюда. Ага, было бы здорово, но, увы, это не так. На самом деле, еда, приготовленная шеф-поварами и поданная слугами, – это, пожалуй, единственное, чего я жду с нетерпением, ведь она по крайней мере вкусная.

Остальное – сущий ад.

Родители почти не разговаривают друг с другом, когда нет зрителей, которых можно было бы одурачить, а бабушка просто сидит и напивается так называемым дешевым вином. Большую часть времени я уделяю Джошу, поскольку он отчаянно пытается очаровать всех своими историями, накопившимися за неделю, и отец, как обычно, ловит каждое его слово. Папа едва ли сказал мне два слова с тех пор, как я вошла. Последние несколько недель между нами сохранялись те же холодные отношения, с тех пор как я вышла из его кабинета после ультиматума насчет Брэда.

Я не уверена, чего он ожидал, но по тому, как он продолжает смотреть на меня, я уверена – он ждет извинений. Долго же ему придется ждать. Пока Джош продолжает рассказывать им о хитром броске, который сделал в своей последней игре, я достаю телефон из-под стола и перечитываю утренние сообщения.

Если бы мне несколько недель назад сказали, что лучшей частью моего дня будут сообщения от красивого незнакомца, лица которого я даже не видела, я бы рассмеялась. Но что есть, то есть. Практически каждый день я начинаю с сообщения своему Очаровашке, а ночью засыпаю под его слова. Не знаю, когда это превратилось из чего-то обыденного в нечто совершенно захватывающее, но я словно под кайфом от тех ощущений, которые дарит мне каждое его сообщение.

Я до сих пор не ответила на его последнее сообщение, отправленное после того, как я показала ему Гарольда. Ухмыляюсь собственной дерзости. И как мне вообще хватило смелости отправить эту фотку? Флиртовать с ним – весело, однако ничего другого из этих отношений не выйдет. Я не забыла о нависшей надо мной сделке, и нет смысла втягивать в эту ситуацию кого-то, кто потенциально мог бы мне понравиться. А он действительно нравится мне больше, чем следовало бы. Я знаю, что не должна, знаю, что это глупо, но с каждым сообщением я все глубже погружаюсь в эту безумную пропасть, и сейчас наши с ним переписки – единственное, что помогает мне пережить этот день.

Звук моего телефона привлекает внимание мамы.

– А что насчет тебя, Мэделин? – ее вопрос обрывает Джоша на полуслове, и он смотрит на меня через стол. Я делаю глубокий вдох.

– А что со мной, мам? – я мило улыбаюсь.

– Твой отец сказал мне, что вы с Брэдли Торном собираетесь обручиться, – она холодно смотрит на меня.

Она бросает эту бомбу на середину стола, будто бы не ожидая, что та взорвется, но она взрывается с идеальным расчетом, приводя к предполагаемым жертвам.

– Что за хрень? – негодует Джош, переводя взгляд с меня на маму, прежде чем добавить: – Она не выйдет замуж за этого придурка. Он же козел и не достоин вообще ни одной девушки, не то, что уж моей сестры.

Слова брата проникают внутрь моего тела, растекаясь по нему невероятным теплом. Хоть кому-то в этой семье есть до меня дело, пусть это никак и не повлияет на ситуацию. Я не могу отвести взгляд от отца, который смотрит на меня с ожиданием, что я все исправлю.

Я прочищаю горло и пытаюсь разрядить обстановку.

– На самом деле, Джош, у нас с Брэдом в последнее время все было довольно неплохо, и помолвка с ним – не такой уж конец света. Он из хорошей семьи, – эти слова на вкус как пепел, и то, что мне удается произнести их с улыбкой, просто чудо. Я говорю как другой человек, как моя мать, и, конечно же, брат видит меня насквозь.

Он смотрит на меня так, словно у меня выросла вторая голова, потому что он знает, как я отношусь к Брэду, и сейчас на его лице нет ничего, кроме замешательства. Я чувствую, как угроза отца, прозвучавшая на прошлой неделе, висит у меня на шее, будто петля, поэтому стараюсь не снимать маску и притворяюсь, что Брэд – прекрасный принц, мать его. Что я на самом деле не испытываю к нему отвращения, и что помолвка с ним не станет концом света.

– Твоя сестра права, Торны – хорошая семья, ей нужно обручиться с ним, пока не стало слишком поздно и он не нашел себе кого-нибудь получше, – слова моей матери, как всегда, бестактны, и мне приходится одернуть себя, чтобы не закатить глаза.

– Ей едва исполнилось двадцать, – с отвращением выплевывает Джош, и я наблюдаю, как правда начинает доходить до его сознания, когда он переводит взгляд с наших родителей на меня.

Я слабо улыбаюсь, но когда Джош откидывается на спинку стула, признавая поражение, я осознаю, что он понимает – за этим кроется нечто более глубокое. Я знаю, что рано или поздно мне придется признаться ему во всем, но этот нелепый вынужденный ужин – не время и не место.

Конечно, мама не замечает, что он отступает, и отвечает на его заявление.

– В этом возрасте я уже была помолвлена с вашим отцом, – мурлычет она, и я борюсь с желанием сказать: «Ага, и посмотри, к чему это привело». – Мэделин нужно поторопиться и окольцевать мальчишку Торна.

На этот раз вместо того, чтобы опровергнуть ее, бабуля хихикает, допивая очередной бокал вина.

– Ты так нетерпима к своему мужу? Потому что если так, то неудивительно, что он поимел свою секретаршу.

– Хватит! – доносится с другого конца стола голос отца, и я откладываю вилку и промокаю салфеткой уголок рта. – Мы с Мэделин обсудили этот вопрос наедине и решили, что объявим о помолвке на Рождество.

Его слова разносятся над столом и заставляют нас замолчать до конца ужина. Я постоянно чувствую на себе пристальный взгляд Джоша, но стараюсь не смотреть на него, пока мы не съедаем десерт, и за нами не убирают тарелки. Мать извиняется и ретируется первой, захватив по пути бутылку ликера, а отец вздыхает. Он уходит следующим, ссылаясь на деловые телефонные звонки, и устремляется в кабинет. Бабушка уже спит в своем кресле, так что я молча выскальзываю из столовой, а Джош следует за мной по пятам.

Если я думала, что смогу избежать его допроса, то ошибалась, ведь как только мы оказываемся на улице, он хватает меня за руку и толкает в сторону гаража, где стоят наши машины. Когда мы добираемся до него, Джош разворачивает меня и требует:

– Объяснись.

– Все нормально, Джош, клянусь, – вздыхаю я.

– Нормально? – он раздраженно повторяет. – Нет ничего нормального в том, что ты согласилась выйти замуж за Брэдли, мать его, Торна. Этот парень – гребаный урод, Мэделин.

У меня даже не получается опровергнуть его слова, особенно учитывая, что воспоминания о том, как Брэд трахал ту официантку, а потом больно схватил меня за руку, все еще свежи в памяти. Джош смотрит на меня так, словно видит насквозь. Он один из немногих людей, которым я могу доверять в этом мире. Я больше не могу ему лгать.

– Если я не выйду за него замуж, отец лишит меня финансирования.

В его глазах вспыхивает шок, и он отступает на шаг, осознавая реальность ситуации. Джош не хуже меня понимает, что это может означать. Я не единственная в этой семье, кто подвергается давлению в попытке заслужить отцовское одобрение. Джош получает немного больше свободы благодаря своему мастерству в хоккее, но он находится под таким же давлением, что и я. Он знает – если я этого не сделаю, то не смогу нормально существовать. Мне негде будет жить, у меня не будет машины. Придется бросить колледж и искать работу, чтобы прокормить себя, а учитывая, что наш отец связан с большинством предприятий в городе, думаю, найти ее будет непросто.

Он вздыхает, делает шаг вперед и заключает меня в крепкие объятия, в которых я тону.

– Все будет хорошо, Мэдс, мы что-нибудь придумаем, я обещаю.

Его слова не приносят мне утешения, но все же, когда он отстраняется, я заставляю себя слегка улыбнуться и киваю.

– Мне нужно идти, Хэлли меня ждет, – вру я, ведь знаю, что мне нужно поскорее уйти отсюда, пока я не развалилась на части. – Перезвоню тебе позже, окей?

Я сдерживаю слезы, обхожу машину и сажусь внутрь. Пока выезжаю с длинной подъездной дорожки, еще шире улыбаюсь и помахиваю ему рукой. Когда брат, наконец, исчезает из виду, я позволяю себе расслабиться. По дороге домой я молчу. По щекам текут слезы, и я чувствую, что теряю над собой контроль, в то время как мой разум одолевают бесчисленные мысли.

Что, если бы сейчас я просто выехала из города и умчалась подальше?

Что, если я бы разбилась и получила бы травмы?

Что, если бы я воспользовалась машиной, чтобы переехать Брэда?

Все это весьма приемлемые варианты, и когда я останавливаюсь перед собственным домом, задаюсь вопросом, стоит ли выбрать один из них, предпочтительно тот, в котором Брэд познакомится с моим капотом. Прогнав этот образ из мыслей, я беру сумочку, вылезаю из машины и направляюсь внутрь, кивая Джулиану, который только что подъехал. Он ведь бывший военный. Может, я смогу нанять его, чтобы он убрал Брэда вместо меня. Было бы забавно.

Когда я захожу внутрь, то замечаю, что в доме тихо. Хэлли здесь нет. Меня накрывает легкое разочарование. Но когда я достаю телефон, то нахожу сообщение от нее, которое пропустила во время ужина. В нем говорится, что она пойдет в библиотеку позаниматься. Она обожает библиотеку, поэтому я отправляю в ответ пару смайликов с сердечками, чтобы не отвлекать ее и не заставлять возвращаться домой из-за моей семейной драмы, а затем поднимаюсь наверх и бросаюсь на кровать.

Не знаю, сколько я так пролежала, но этого оказывается достаточно, чтобы ощущение, будто моя жизнь разваливается на части, углубилось в сознании. Но вместо того, чтобы взять дневник и записать там свои мысли, как просил делать мой психотерапевт, я тянусь за телефоном.

Мэдди

Как думаешь, твой член достаточно хорош, чтобы помочь мне стереть воспоминания об адском ужине?

К моей радости, его ответ приходит почти мгновенно, и как только я его читаю, то чувствую, что давление на грудь ослабевает.

Одинокий Очаровашка

Проведу опрос и свяжусь с тобой. Плохой день?

Мэдди

Ты и понятия не имеешь, насколько.

Одинокий Очаровашка

Хочешь поделиться со мной?

Мэдди

Не очень-то.

Одинокий Очаровашка

Справедливо. Как насчет отвлечения?

Мэдди

Ладно, почему нет.

Одинокий Очаровашка

Ты одна?

Этот вопрос немного сбивает меня с толку, и та назойливая часть мозга, которая всегда напоминает мне, что этот парень может быть сталкером, оживляется, но я все равно отвечаю.

Мэдди

Да, я одна…

Одинокий Очаровашка

А где же Гарольд?

От его слов вспыхивают щеки, и я ощущаю, как внутри у меня все трепещет от того, к чему может привести этот обмен репликами. Мы никогда не заходили дальше легкого флирта, наши сообщения обычно о том, чтобы получше узнать друг друга, по сути не зная друг друга. Да, конечно, он несколько раз посылал мне свою фотку без рубашки, а я отправила ему тот кокетливый снимок в кружевном белье в первые выходные нашего знакомства, но не более того. Наверное, все это началось, когда я отправила ему фото Гарольда, но я ведь просто хотела сбить его с толку. А это оказалось невозможным. Поэтому я и называю его Очаровашкой.

Что ж, если он хочет поиграть, будут ему игры.

Я быстро встаю и запираю дверь своей спальни, затем возвращаюсь к кровати, достаю Гарольда из верхнего ящика и снова ложусь поверх простыней. Я делаю глубокий вдох, обхватываю вибратор свободной рукой и поднимаю его, чтобы сфотографировать.

Мэдди

Гарольд здесь, со мной.

*Прикрепленное изображение*

Предвкушение появления и исчезновения проклятых точек набора текста вызывает восторг.

Одинокий Очаровашка

Вы двое хотите сыграть в игру?

Читая эти слова, я не могу удержаться от смеха. Не только из-за его игривости, но и из-за того, что он подыгрывает мне. А еще потому, что я назвала свой чертов фаллоимитатор Гарольдом. Хэлли всегда смеется надо мной из-за этого, но мой Одинокий Очаровашка не только принимает это, но и хочет поиграть с нами. Это будет весело.

Мэдди

Я не из тех, кто следует правилам, Очаровашка…

Одинокий Очаровашка

Хорошо, потому что я хочу, чтобы ты нарушила их со мной, детка.

Мэдди

Тогда тебе лучше бы отправить мне еще одну фотку своих кубиков пресса.

Мы вступаем на опасную территорию, и пути назад не будет. Как только мы перейдем эту черту, все будет кончено, мы не сможем вернуться к тому, что есть сейчас. Обычно нечто подобное пугает меня, но сейчас все, что я чувствую, – это возбуждение, охватывающее все тело. Я запускаю руку под юбку, стаскиваю трусики и отбрасываю их в сторону. Я сделаю это с ним или без него.

Одинокий Очаровашка

*прикрепленное изображение*

Ни хрена себе. Не важно, что я видела их уже несколько раз или что у меня в телефоне, в секретной папке, хранятся его фотки. Каждый раз, когда я смотрю на эти кубики пресса, у меня язык начинает заплетаться. Никто не должен быть настолько совершенен. Каждая чертова клеточка его тела изящна и мускулиста, а если еще и добавить к этому несколько темных татуировок на его коже, он выглядит как чертов бог. Бог, которого я хочу облизать.

Однако эта фотография отличается от других, потому что он явно только что из душа, и на его коже все еще блестят капельки воды. Полотенце обернуто вокруг его талии, очень низко, и он держит телефон так, что я понимаю – снимок сделан сверху. Мои глаза следят за линией волос, которая спускается к полотенцу, а также замечают толстые очертания его члена, выпирающего из-под ткани. Черт, он такой большой. Я представляю, каково было бы сорвать это полотенце и полюбоваться на него целиком.

Одинокий Очаровашка

Готова сыграть со мной, детка?

Мэдди

Да, пожалуйста…

Одинокий Очаровашка

Уже умоляешь? Я знал, что ты хорошая девочка, Угрюмка. Положи Гарольда туда, где мечтаю быть я.

От его слов у меня внутри все загорается, и, черт возьми, я готова умолять его о чем угодно, если он продолжит говорить со мной в таком тоне. Интересно, как бы звучал его голос, если бы он был здесь и прошептал мне на ухо фразу про «хорошую девочку». Я прикусываю губу и сжимаю бедра, уже более чем отчаянно желая ощутить оргазм, но если он хочет поиграть, то и я тоже.

Я беру Гарольда и подношу его к своему рту, соблазнительно прижимая к языку, а затем делаю снимок крупным планом. Затем снимаю майку, опускаю фаллоимитатор между сисек и щелкаю еще раз, прежде чем опустить его между ног и сделать последний снимок. Когда я довольна всеми тремя фотографиями и убеждаюсь, что по ним невозможно определить, кто я, отправляю их своему Очаровашке.

Мэдди

И что же это будет, Очаровашка?

Мой рот, сиськи или киска?

*прикрепленное изображение*

*прикрепленное изображение*

*прикрепленное изображение*

Ответа я не жду. Включаю Гарольда и позволяю вибрациям распространяться по киске. Использую собственные соки, чтобы подготовить его к использованию. Когда кончик вибратора касается клитора, я издаю тихий стон, уже ощущая острую потребность кончить.

Одинокий Очаровашка

Черт тебя дери, Угрюмка! Что бы я с тобой сделал… Я уже твердый, как камень!

*прикрепленное изображение*

На этот раз на снимке он явно лежит в постели, но полотенца уже нет. Вместо этого я вижу его руку, пальцы соблазнительно обхватывают толстый член у самого основания, и я воображаю, что это моя рука, а затем ввожу в себя Гарольда. И ахаю. Я не могу не думать об этом боге секса, лежащем у себя в постели и дрочащем на мои фотки. Изо рта начинают вырываться тихие стоны, пока я погружаю вибратор во влагалище и обратно.

Мэдди

Подрочи-ка его для меня хорошенько.

Я никогда в жизни не занималась секстингом и не уверена, откуда взялась смелость сделать это сейчас, но он заставляет меня чувствовать себя чертовски живой. А я ведь даже не знаю его имени.

Когда экран телефона снова загорается, вместо картинки я вижу видео и, нажав на воспроизведение, громко стону. Это короткий ролик, на котором он водит рукой вверх и вниз по своему члену, останавливаясь только для того, чтобы обхватить кончик в конце каждого движения. Боже, какой у него красивый член, длинный и гладкий, и я сильнее двигаю вибратором внутри себя, подстраиваясь под движения его руки.

Я знаю, он не ждет ничего взамен, но мне отчаянно хочется, чтобы он сходил с ума так же, как и я. Поэтому направляю камеру между своих раздвинутых бедер и позволяю ей запечатлеть, как Гарольд входит и выходит из меня, а я задыхаюсь и постанываю от этого ощущения. Я даже немного увеличиваю скорость, чтобы вибрации ощущались как при входе в мою киску, так и при выходе, а еще задевали клитор, пока я в это время извиваюсь от удовольствия. Когда я нажимаю «Отправить», пальцы дрожат. Он отвечает мгновенно.

Одинокий Очаровашка

Я кончу под звуки твоих стонов, от вида твоей тесной маленькой киски, детка.

Его слова безумно непристойные и эротичные, и моя рука двигает вибратором еще быстрее. Я чувствую, как все тело покалывает, приближаюсь к оргазму. Смотрю видео, которое он прислал, на повторе, двигая рукой и Гарольдом, пока они оба не становятся такими скользкими, что я едва могу их контролировать. И все же я продолжаю трахать себя сильнее, представляя, что это он, представляя, что он здесь, жестко долбится в меня.