скачать книгу бесплатно
– Он говорит о Мессии… Слушай сам! – ответил книжник, недовольный, что ему мешают слушать. – Он говорит так ясно… Слушай сам!
Пророк продолжал, и голос его звучно раздавался по пустыне:
Бартоломео Эстебан Мурильо (1617-1682), ведущий испанский живописец «золотого» века. «Се, Человек»
– Вострубите, трубы Сиона! Ибо наступает день Господень! “Наступает день, – говорит Господь, – когда Я возвращу из плена народ Мой… Пустите в дело серпы ваши, ибо жатва созрела” (Иер. 30; 3. Иоиль 3; 13), – возгремит Господь из Сиона и даст голос Свой из Иерусалима.
– Не Илия ли ты? – спросил кто-то в толпе.
– Я – тот, о ком сказано в Писании: “Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Богу нашему! (Мф. 3; 3) Я послан, чтобы приготовить путь Господу. Близок день Господень!
– Не Мессия ли ты? – проговорила женщина, стоявшая совсем близко к нему и не сводившая восторженных глаз с лица его.
Он ответил ей с чувством глубокого смирения:
– Идущий за мной сильнее меня. Я недостоин понести обувь Его. Идущий за мною держит лопату в руке Своей, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым (ср. Мф. 3; 11-12). Поэтому, – покайтесь! Покайтесь и вернитесь к Господу и Богу вашему! Уже и секира при корне дерева лежит, и всякое дерево, не приносящее доброго плода, будет срублено и брошено в огонь (ср. Мф. 3; 10).
Какой-то левит спросил его:
– Учитель, для кого ты говоришь это, – для нас ли, израильтян, или для этих язычников и самарян[83 - Самаряне – жители провинции Самарии (см. прим. 68), смешанный народ, большею частью своей языческого происхождения (4 Царств 17; 24 и далее). После завоевания еврейской Самарии в 722 году до Рождества Христова и увода ее жителей в плен ассирийский царь Салманасар вывел людей из городов Вавилона, Куты, Аввы, Емафа и Сепарваима и поселил их в городах самарийских. Эти язычники вначале не чтили Бога, за что Он посылал на них львов, которые умервщляли их. И тогда по приказу ассирийского царя один из выселенных из Самарии священников поселился в Вефиле (см. прим. 143) и стал учить народ, как чтить Господа. И самаряне стали чтить Бога, но продолжали служить и своим идолам по обычаю тех городов, откуда они были выселены. Они приняли из Священного Писания только Пятикнижие Моисея, а прочие отвергли. Таким образом произошел самарийский народ, столь ненавидимый евреями. С другой стороны, есть предположение, что самарийский народ включал также рассеянные остатки десяти колен, которые остались в Палестине.Самаряне тоже отцом своим считали Иакова; но еврейские законоучители не позволяли им входить в Иерусалимский Храм, и поэтому самаряне решили отдельно для себя построить храм, где бы поклонялись Богу. Евреи этому горячо воспротивились, так как не желали, чтобы где-то был храм, подобный их храму. Но храм все же был построен на горе Гаризим, почти за четыре века до Рождества Христова. Так между самарянами и евреями зародилась страшная вражда. Еврейские священники отрицали право самарян именоваться потомками Иакова, а евреи более не ходили по землям Самарии, так как не находили там ни хлеба, ни воды, ни крова. Поэтому апостолы так удивились, когда увидели Христа, разговаривающего с одной самарянкой. По прежней вражде самаряне не предоставили крова и Иисусу Христу, когда Он пожелал заночевать в их селении (Лк. 9; 52 и далее).Хотя храм на горе Гаризим в 128 году был разрушен Маккавеями, это место продолжало оставаться священным для самарян, и там они поклонялись Богу. А после вознесения Христова множество самарян уверовало в Него (Деян. 8;1, 25. 9; 31. 15; 3).]?
В толпе действительно было много и римских солдат, собравшихся из любопытства, и много людей из Самарии[84 - Самария – область Палестины, разделявшейся во время Римской империи на Иудею, Самарию, Галилею и Перею.] и даже из Дамаска[85 - Дамаск – столица древней и современной Сирии, в течение трех столетий резиденция сирийских царей и один из древнейших городов, существующих в настоящее время.].
Пророк, как бы отвечая, продолжал:
– “Иди и возопи, чтобы слышали в Иерусалиме,– сказал Господь. – Ибо два зла содеяно народом Моим: Меня, Источник Живой воды, оставил и высек себе водоем расколотый, который не может держать воды” (ср. Иер. 2; 13). И вот поставил меня Господь железным столбом и медной стеною против царей иудейских, против священников и против народа земли сей. О, Израиль! Как можешь ты сказать, что ты не осквернил себя?! Тебя оскверняет порочность твоя, и склонность твоя ко греху служит укором тебе. Покайтесь же! Творите дела, согласные с покаянием! Ибо каждый из вас оскверняет собою землю. И вы еще спрашиваете: “Где же Бог, Который вывел нас из Египта?”. – Да вы ежедневно гневите Бога своего и отвращаете Его от себя своим упорством во грехе. Исправьте же пути и деяния ваши! Не надейтесь на обманчивые слова, твердя: “Храм Господа, храм Господа, храм – Господа!”. Ибо из храма вы сделали вертеп разбойников! (ср. Лк. 19; 46) И ваши жертвоприношения в нем отвратительны Господу!
– Эти слова задевают нас, священников! – побагровев от гнева, сказал один священник. – Мы – не разбойники.
– И сказал Господь, – продолжал юный учитель так властно и грозно, как будто это Сам Бог вещает с Хорива[86 - Хорив (сухой, пустой, разоренный) (Исх. 3; 1. 17; 6. 33; 6. 3 Цар. 8; 9 и другие) – гора в пустыне Аравийской. При этой горе было явление Божие Моисею в купине горящей и несгораемой (Исх. 3 и 4); здесь Моисей ударом жезла источил воду из скалы (Исх. 17; 6); здесь из среды огня Господь изрекал Закон Израилю. Восточный хребет горы Хорив называется Синаем, почему в Священном Писании часто смешивается с горой Синаем. Так о законодательстве Божием чрез Моисея и обстоятельствах, при этом бывших, говорится, что это происходило на Синае (Исх. 19; 11. 24; 16. Лев. 7; 38. Втор. 23; 2 и другие); в других местах говорится, что то было на Хориве (Втор. 4; 10-15. Втор. 5; 2. 3 Цар. 8; 9. 2 Пар. 5; 10). Разница эта объясняется тем, что под именем Хорива разумеется вся центральная группа гор Синайского полуострова, а под Синаем – только одна гора из этой группы.]; и мы трепетно внимали ему: – “Горе пастырям, которые губят овец Моих! Я воздам вам за зло, творимое вами! Что это за золото, которое тускнеет? Это ли чистое золото, если оно изменяется? Высокочтимые сыны Сиона, какими их почитают, должны бы быть чище снега и белее молока! Должны быть тверже рубина и ярче сапфира! А между тем лица их чернее угля (ср. Иер. 23; 1-2. Плач 4; 7); они питают детей народа Моего золой вместо хлеба! О, горе, горе Сиону от грехов пророков его и от нечестия его священников! Пройдите Иерусалим по улицам его вдоль и поперек и оглядите площади его, – сказал Господь, – найдете ли вы там человека, который исполнил бы должное, который искал бы истины? Хотя и признают Бога и клянутся Им, но клятвы их ложны. Слушайте, священники! Услышьте это, служители храма израильского! Горе вам, священники, ибо вы нарушили закон. Я видел скверны служителей храма, видел прелюбодеяния их и жизнь их во лжи. А народ Мой погрязает в преступлениях от неведения своего”. И сказал Господь: “Я отвергну вас от очей Моих (ср. 3 Езд. 1; 30), и вы не будете священниками предо Мною, ибо забыли закон, данный Богом. И восплачет земля, и всякий живущий на ней будет томиться (ср. Ос. 4; 3). Вы приносите лживые клятвы, убиваете, и крадете, и вносите прелюбодеяние в страну, ибо нет правды в вас, нет благодати, и не стало познания Бога в стране сей (ср. Иер. 7; 9). Горе вам, священники!”.
Тут многие из левитов отвернулись от пророка и с ропотом негодования и злобы уходили от него прочь. Они были бы рады причинить ему тут же какое-нибудь зло, но побоялись толпы, из которой слышались голоса, утверждавшие истину слов пророка.
Когда поулеглось смятение, вызванное уходом левитов, один из богатых сановников нашего города обратился к пророку и скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал ему:
– Но старейшины Израиля – не из священников, а происходящие от Авраама – разве не должны быть спасены Авраамом? Скажи, учитель?
Юный пророк, устремив свой пламенный взор на вопрошающего, внушительно произнес:
– Не думайте кичиться, говоря: “предок наш – Авраам”.
И, указывая на мелкие камни под своими ногами, пророк добавил:
– Истинно говорю вам: Бог может и из камней сих воздвигнуть “детей Авраама” (ср. Мф. 3; 9), от Авраама лишь тот, кто творит праведное. Поэтому – покайтесь и принесите плоды, соответственные покаянию (ср. Лк. 3; 8).
Тут послышался ропот недовольства в группе фарисеев и саддукеев. Кинув на них свой светящийся взгляд и как бы читая в сердцах их, пророк воскликнул:
– О, порождения ехидны! Кто внушил вам спасаться от грядущего гнева? (Ср. Мф. 3; 7) Настанет день, когда Тот, Кто должен прийти, воссядет, как чистильщик золота перед горнилом своим… Принесите же, повторяю, плоды, достойные покаяния! Омойте сердца ваши от беззаконий, чтобы спастись. А вы, дщери Израиля, покайтесь в суетных помышлениях, коими преисполнены вы! – с этими словами пророк обратился к нескольким женщинам в богатых одеждах и головных уборах. – Облекшись в грубые ткани, плачьте и вздыхайте! Сбросьте с себя мерзость нечестия, чтобы я не видел ее, и бойтесь Господа! Ибо, хотя вы и облекаетесь в яркие цвета, и покрываете себя золотыми украшениями, и разрисовываете лица ваши, – тщетно стараетесь сделать себя прекрасными: я слышу голоса дщерей сионских, стонущих и простирающих руки в день, когда они всего лишатся за нечестие свое… Кайтесь! Ибо близко Царствие Небесное! Внемли, Израиль! Господь сказал: “Я Бог присный, а не Бог далекий! Внимай посланнику Всевышнего, ибо приближается день, когда Иегова вновь посетит землю и станет лицом к лицу с творением Своим”. Господь говорит вам: “Смотрите, настало время, когда Я восставлю Давиду Отрасль праведную (ср. Иер. 23; 5) и Царя, чтобы царствовать и преуспевать, Который будет творить суд и справедливость на земле”. “И вот настал день, – говорит Господь, – настал день, когда спасен будет Иуда, и Израиль будет жить в безопасности, и Я поставлю над ним пастырей, которые будут пасти овец Моих, и они не будут теряться”. Воспрянь и воссияй, ибо засветился твой Светоч! Внемли, Израиль! Ради самого Сиона – не умолчу я и не успокоюсь, пока праведность его не разгорится ярким светом, и спасение его будет подобно зажженному светильнику. Восстань и светись, ибо Свет твой пришел и слава Господня взошла над тобою. Мрак покрывает землю, и тьмою народ облечен, как говорит Исаия. Но Господь взойдет как солнце, и свет Его озарит землю. И язычники привлекутся к свету Его, и цари земные – к сиянию Его восхода (ср. Ис 60; 1-3). И назовут Его нашим Господом праведным, и Он будет венцом славы в деснице Бога и царственной диадемой в руке Господа твоего (ср. Ис. 62; 2-3). Дух Божий сошел на меня, чтобы возвестить радость пришествия Его. Он поставил меня стражем на стенах твоих, о, Израиль, и я не успокоюсь ни днем, ни ночью, и не сомкну уст своих в молчании, и не буду искать отдыха до тех пор, пока не придет Он, пославший меня вестником перед явлением Своим. Возможно ли мне воздержаться и не возглашать моей радостной вести, возможно ли умолчать о славе Его? Издалека соберутся сыны Его и дщери Его и воспитаются в свете Его. Тучами слетятся к Нему все народы, как голуби к своей голубятне, чтобы узреть Его, пасть ниц, преклонясь пред Ним. Острова среди морей будут ждать закона от Него, и цари будут служить Тому, Кто Един свят. Он сказал: “Я, Господь, Спаситель твой и Искупитель, сильнейший сильных, – Господь Иакова (ср. Ис. 49; 26). Возвести дочерям Сиона – Се грядет Спасение ваше. Се – мзда Его при нем и дела рук Его перед ним…” (ср. Ис. 62; 11).
И, возвышая голос, подобно военачальнику перед битвой, чтобы и отдаленнейшие услышали, пророк воскликнул:
– О, жаждущие люди, придите! Придите все к водам! Придите и получите вино и молоко без денег и без цены. Преклоните ухо свое и придите, внемлите Ему. Внемлите Ему, и жива будет душа ваша. Покайтесь, творите дела праведные, совершайте суд праведный и изготовьте себе сердце, сокрушенное раскаянием, дабы поднести Ему, когда Он приидет. Ибо так говорит Всевышний, обитающий в Вечности, имя Коего свято: “Я обитаю в высоком и святом месте, но пребываю также и с тем, кто имеет сокрушенное сердце и смиренный дух. Мир, мир таким людям – и здесь, вблизи, и повсюду вдали” (ср. Ис. 57; 15, 19). Так говорит Господь. Воспойте Господу песнь новую и хвалу Его из конца в конец по всей земле, ибо так говорит Бог и Господь, создавший небеса и распростерший их, Господь, раскинувший землю и все, что на ней произрастает; Господь, дающий жизнь всем людям на ней и душу ходящим по ней: “Се слуга Мой, Которого Я превознесу, и Избранник Мой, услаждающий Мою душу; Я послал Ему Духа Своего; Ему надлежит держать Суд над народами. Не сокрушится Им надломленная тростинка, и не потушит Он дыма от тлеющего льна… Я Господь, – сказал Иегова Единородному Своему, – Я призвал Тебя к правосудию, и буду держать руку Твою и охранять Тебя, и пошлю Тебя, как скрижаль завета, народу, как светильник всем народам, дабы ты раскрыл их слепые очи и вывел узников из темницы. Я есмь Господь, и Свет Свой не отдам другому (ср. Ис. 42; 1-8). Тебя Я сделал первородным Сыном Моим и поставил превыше всех царей земных (ср. Пс. 88; 28). К Нему обращайте, люди, взоры свои, и будете спасены на всей земле. Ибо преклонится пред Ним каждое колено и будет призывать Имя Его каждый язык (ср. Ис. 45; 23); ибо Он Искупитель наш, и Имя Ему Господь Сил Небесных, Един Свят во Израиле” (ср. Ис. 47; 4).
Так говорил пророк, и речь его была пламенна и увлекательна и волновала каждого до глубины души. Таков был жар духовный, такова была дивная сила в словах этого пророка; а для тех, кто читал пророческие книги, как говорил нам Иоанн, – всякое слово в них озарялось как бы сиянием солнца; и казалось мне, что вот-вот сейчас я увижу Мессию; стоит только оглядеться кругом – и мы увидим Его!
Громадное собрание народа стояло в благоговейном молчании, как очарованное, когда речь пророка умолкла уже. С чувством восторга я глядел на него, и сердце мое было полно святой радостью. Ибо теперь я уверен уже, я знаю: Бог вспомнил о Сионе, и близко время, когда Он явит на земле еще большие чудеса, чем когда-либо Им явленные. Поднявшись на более возвышенное место, пророк сказал (и мне казалось, что в это время он прямо смотрел на меня):
– Кто хочет креститься во оставление грехов, чтобы очистить сердце свое перед пришествием Посланного, следуй за мною к реке.
Тысячи людей пошли за ним, и я один из первых. Я весь задрожал от волнения, когда он взял меня за руку и спросил меня, верую ли я в Того, Кто должен прийти, и хочу ли я готовить путь к принятию Его в моем сердце и креститься в залог того, что когда я увижу Мессию, пришедшего на землю, то узнаю Его.
Не меньше тысячи людей были крещены им в этот день в Иордане, исповедав грехи свои и свою надежду на прощение их ради имени Того Неизвестного, Кто скоро придет. Среди крестившихся были и фарисеи, и саддукеи, и начальники, и законники, и множество римских солдат. Иосиф Аримафейский не крестился, ибо, как он говорил, – желал бы расследовать этот предмет полнее, прежде чем прийти к окончательному суждению.
После крещения толпа разделилась на группы и пророк, в ожидании вечерней прохлады для продолжения проповеди, удалился в пустыню, где пищу его составляли акриды (род саранчи) и дикий мед. Когда он вернулся, толпа увеличилась вновь прибывшими. Во второй проповеди он изложил еще яснее применение к Мессии всей той блестящей серии пророчеств, из которых черпал содержание утренней проповеди, и этим еще более укрепил меня в постижении истинного характера ожидаемого Мессии».
Этим последним сообщением Иоанна, друга Марии, я заканчиваю свое длинное письмо, дорогой мой батюшка. Всякие пояснения к этому письму считаю лишними. Скажу только, что ожидание мое осуществилось и что я вместе с тысячами других людей ожидаю скорого пришествия Мессии. Твоя дочь Адина.
V
Благословение во имя Агнца Божия. – Иосиф Аримафейский. – Беседа с пророком. – Хвалебный гимн Творцу. – Беседа с пророком о Мессии, о Его смерти, о Его Царстве, которое «не от мира сего». – Пророк удаляется в пустыню. – Появление Лазаря. – Он объясняет пророчества со слов своего Друга. – Наружность его Друга. – Иисус Назареянин. – Противоречия во взглядах. – Изучение пророков.
Василий Петрович Верещагин (1835-1909), русский художник. Фрагмент картины «Несение Креста». 1875-1880. Храм Христа Спасителя, Москва
Дорогой батюшка!
Хотя прошло еще три дня с тех пор, что я докончила мое последнее письмо к тебе, но я так жажду твоего отзыва и совета на мое сообщение о важном событии, волнующем теперь все умы в Израиле, что, не откладывая, скажу тебе, что осталось еще недоговоренным из рассказа Иоанна об Иорданском пророке.
Рассказ этот произвел на меня сильное впечатление и побуждает меня верить вместе с ним в осуществление пророческих истин; поэтому необходимо и тебе знать все, что я слышала от Иоанна и что повлияло так сильно на мои чувства и суждения, чтобы и ты мог судить, насколько все это значительно и важно. Выслушай же терпеливо окончание рассказа этого молодого человека.
«Окончив свою вечернюю проповедь, пророк окрестил в чистых водах Иордана еще более двухсот человек, а затем послал людей в город, чтобы им подкрепиться пищей и запастить мясом, ибо в пылком стремлении слушать его многие не позаботились запастись провизией. Многие перед уходом подходили просить его благословения, и трогательно было смотреть, как старцы, опираясь на посох, склоняли седые головы перед юным Илиею, как его называли за его божественную миссию. Матери подносили детей своих, чтобы он благословил их, а юноши и девушки припадали к стопам его со слезами любви и покаяния. А он стоял на зеленом берегу – спокойный и величественный, подобный Ангелу, сошедшему с небес, и благословлял каждого склонившего голову, трижды повторяя слова, отзывавшиеся в нас радостным:
– Во Имя Агнца Божия благословляю тебя!»
– Что значат эти слова? – спросила Мария.
«Не знаю, – мог только ответить Иоанн и продолжал: – понемногу, один за другим разошлись толпы народа, за исключением нескольких человек, расположившихся на берегу под деревьями. Иосиф Аримафейский и я почти единственные оставались около пророка; мы стояли и не могли отвести от него благоговейного взора. Солнце только что закатилось за отдаленные башни Иерихона, и пурпуром зари окрасились холмы за рекою. Иордан струился перед нами, как расплавленное золото в изумрудных берегах. Чело пророка дивно освещалось последними лучами сквозь ветви гранатового дерева, под которым он стоял. Он был похож на Моисея, сошедшего с Синайской горы в лучах Божественного сияния. Он казался погруженным в какое-то духовное созерцание. Мы глядели на него молча, не дерзая прервать молчания. Но вот он повернулся в нашу сторону, с улыбкой нам поклонился и, опираясь на свой посох, тихо побрел по берегу по направлению к пустыне. Он был бледен и утомлен. Едва он удалился на несколько шагов от нас, как я почувствовал непреодолимое влечение следовать за ним. Я горел жаждой слушать его еще и еще, сидеть у его ног и спрашивать его о тех великих вещах, о которых он говорил в обеих своих речах. Я стремился полнее выяснить для себя все, что в них казалось таким таинственным и порождало столько дивного и непостижимого в наших сердцах. Я горел жаждой света и истины. Я мучительно ждал от него, что вот он откроет мне весь тайный смысл пророческих Писаний и поделится со мною тем беспредельным постижением, каким он должен был обладать. И я сказал своему спутнику:
– Пойдем за ним; быть может, мы услышим от него еще больше о тех великих тайнах, которые он начал открывать перед нами сегодня.
Иосифом владела та же тревожная жажда света… И вот мы продолжали тихо идти по пустыне вслед за уходящим в глубокой задумчивости пророком.
Угасли лучи заката, и полная луна восходила над противоположным берегом Иордана. Пророк остановился, как бы залюбовавшись закатом. Мы стали подходить к нему ближе. Он заметил это и не уклонился от нас, но как бы ждал нас. Увидев это, я подошел к нему и робко спросил:
– Дозволит ли пророк Всевышнего двум молодым израильтянам побеседовать с ним? Ибо сердца наши томятся жаждою истины.
– И мы, рабби, отдаем себя в твое распоряжение в этой пустыне, ибо нехорошо, чтобы ты жил здесь совсем один, – сказал Иосиф.
– Но главное, что влечет нас к тебе, – добавил я, – это стремление узнать от тебя все, что касается Того Великого, близкое пришествие Которого ты возвестил.
– Друзья мои! – ответил пророк спокойно и ласково. – Я – житель пустыни и живу здесь один по своему собственному желанию. Я приближаюсь к людям, только чтобы исполнить возложенное на меня. Земные радости не для меня. Мне отрадно исполнение моего служения, но время этого служения коротко. Цель его достойна величайших пророков Божиих; я же – последний из них, недостойный названия пророка, и перед величием Того, о Ком я возвещаю, имею значение не больше, как пылинка на весах… Если вы ищете разумения, придите и сядьте со мною – вот на том камне; спросите меня, и я отвечу вам и пойду своей дорогой.
Он сказал все это таким грустным тоном, что я полюбил его еще более и был так растроган, что мне хотелось припасть к его груди и плакать от одной мысли, что избранный Богом пророк Его на земле явился в таком глубоком смирении и кротости сердца. Мы сели с ним рядом, потому что он не допустил, чтобы мы сели у его ног, сказав нам с легким укором:
– Ведь я такой же человек, как и вы.
Эти же слова он говорил, мы слышали, всем, кто хотел преклонить перед ним колени.
Это уединенное место и поздний час так дивно соответствовали нашему настроению. Полный диск луны светил над нами и усиливал таинственное очарование в чертах и позе молодого пророка. Иордан, потемневший теперь, тихо струился внизу перед нами, местами виднеясь сквозь густую заросль берегов и исчезая за нею; слышалось только журчание его по каменистому руслу. Над головами нашими висел небесный свод, обитель Иеговы, сверкая мириадами горящих перед Ним алтарей. Слева едва виднелся Иерихон, темнея контурами зданий, как зубчатый утес, и только один огонек мелькал там на сторожевой башне. А сзади расстилалась пустыня – пустыня, бесплодная и величественная в своем громадном безлюдии. Время от времени издалека доносился звук песни из лагеря расположившихся на ночлег путешественников. А рядом в кустах акации одинокий соловей пел непрерывно свой разнообразно переливающийся гимн сиянию луны.
– Всякое дыхание да хвалит Господа!.. Будем ли мы безмолвствовать? – сказал пророк. – Воспоем же вечерний гимн Господу в храме Его!
И могучим, красивым напевом, какого я никогда не слыхал от священников, он запел священный псалом, посвященный хвале всей Богом созданной красоте Вселенной. Мы присоединили наши голоса, и они понеслись по реке и бесчисленным эхом зазвучали в прибрежных скалах, как будто и берега, и струйки воды в реке, и холмы, и деревья, и вся пустыня, и свод небесный ожили и пели с нами:
“Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних!
Хвалите Его, все Ангелы Его, хвалите Его, все воинства Его!
Хвалите Его, солнце и луна, хвалите Его, вся звезды света,
Огонь и град, снег и туман, бурный ветер, исполняющий слово Его,
Звери и всякий скот, пресмыкающиеся и птицы крылатые,
Цари земные и все народы, князья и все судьи земные,
Юноши и девицы, старцы и отроки
Да хвалят имя Господне; ибо Имя Его Единаго превознесено,
Слава Его на земле и на небесах!
Он возвысил род народа Своего, славу всех святых Своих,
Сынов Израиля, народа, близкого к Нему. Аллилуия”.
(Псалом 148)
Никогда я не забуду впечатления от этого гимна Творцу Вселенной. Я всем существом моим воспринял его, когда он звучал в этом месте, в этот час и в присутствии этого человека. Сердце так билось, как будто хотело вырваться из груди и улететь, воспарив над землею.
Когда мы взывали к буре и птицам небесным, призывая их славословить с нами Иегову, мне казалось, что и трели соловья лились звонче, полнее и радостнее, и едва слышный ветерок, преклоняя ветви деревьев, сливал свой таинственный шепот со словами гимна.
После нескольких минут молчания пророк сказал:
– Ну вот мы и побыли вместе, братья мои во Израиле; могу ли я теперь уйти от вас?
– Но мы хотели бы услышать от тебя еще раз о Том, Кто должен прийти после тебя, – сказал Иосиф.
– Ничего не могу сказать вам, братья мои, сверх того, что вы уже слышали от меня. Будущее сокрыто. Я исполнил только возложенное на меня. Снять печать и прочесть сокрытое я не могу. Я только посланник от Бога к человеку. Вам дано будет узнать то, что неизвестно мне. И блаженны, трижды блаженны вы – кому лицом к Лицу дано будет видеть Того, Кого я только издали провижу. А если я и увижу Его, то на короткое время. Ибо, когда Он явится к народу, я уйду. То, для чего я послан, исполнено. Блаженны те, кто увидит славу Его и услышит голос помилования из уст Помазанника.
Я спросил у пророка:
– А в каком виде Он придет? В какой форме величия и власти явится нам Его Божественное бытие?
– В человеческом виде. Но красота Его и величие не таковы, какими бы хотели увидеть их люди. Он явится смиренным, бедным и кротким.
– Однако ты говорил сегодня, рабби, что могущество Его будет беспредельно и Царству Его не будет конца? Ты говорил о славе Его владычества и о том, что все цари языческие покорятся власти Его?
– Этого я не могу объяснить вам. Это не открыто мне. Я говорил так, как научил меня Пославший меня. Я знаю только, что идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его (Мк. 1; 7).
– Ты говорил нам сегодня вечером, рабби, что Он будет Царь Небесный, а по словам Исаии, Он будет презираем и гоним людьми, будет мучим за грехи наши и бит за нечестие наше.
– Дух Божий внушает мне, что к Нему относятся слова эти, но, как все это будет, я не знаю.
– Позволь напомнить тебе, добрый рабби, – сказал Иосиф, – ты говорил нам, что Тот Божественный Некто должен умереть, между тем как Он – Господь, и что Он будет приговорен к смерти, как грешник, между тем как Его называют «Един Свят».
– Да. Так произойдет событие, на которое мы уповаем. Этого повелено нам ожидать. Но не домогайся узнавать то, что не открыто ни одному человеку. Мессия Сам поведает о Себе. Блаженны очи, которым дано будет увидеть Его. Блаженны те, которые услышат мудрость из уст Его и получат закон от Него.
– Могу ли я спросить тебя, святой пророк Божий, – сказал Иосиф, – как это Тот, о Котором ты послан возвестить, как Он может быть Освободителем Израиля, когда ты предвещаешь Ему такую печальную участь? Мессии предстоит восстановить славу Иерусалима и храма Своего и истинное служение в храме, – так говорит Исаия, так сказали Эздра[87 - Эздра, или Ездра – ученый иудейский священник. Он, с разрешения Артаксеркса Лонгимана (Артаксеркс Лонгиман – царь персидский, царствовавший 47 лет, особенный покровитель иудеев. На седьмом году своего царствования он дал позволение Ездре возвратиться в Иудею с теми из соотечественников, которые решатся следовать за ним), привел многих иудеев из Вавилона в Иерусалим и устроил церковный и гражданский быт евреев в Иерусалиме. По еврейскому преданию, Ездра учредил синедрион (см. прим. 54) и составил список (канон) ветхозаветных книг.] и Иеремия. Его называют могущественным Вождем, Царем, Искупителем Израиля, Который будет править народами, и владычество Его будет от моря и до моря – до конца земли. Поэтому в обещанном пророками Мессии мы ожидаем увидеть могущественного Монарха, Который будет царствовать в Иерусалиме, владычествуя надо всем миром и всеми народами, и все цари приведены будут пленными к подножию престола Его, и преклонятся перед Ним все колена. Это – Монарх, Которому не должно снимать Своих сандалий, чтобы вступить на священную землю иудеев, и Который учредит поклонение Иегове всюду, где ныне возвышаются храмы идолопоклонников…
– Царство Его не от мира сего, – ответил пророк.
– Но как же понять нам тогда пророчество Давида, где Бог говорит: “Я помазал Царя Моего на священной горе Сиона” (ср. Пс. 2; 6)? Как объяснить изречение Исаии, который, пророчествуя о Христе Божием, говорит, что Он воссядет на престол Давида и будет править Царством его и учреждать в нем суд и справедливость во веки веков (ср. Ис. 6; 1. Ис. 9; 7)?
– Я не знаю. Это – тайна Божия. Я ничего больше открыть не могу. Я – только орудие, труба, вещающая слова Господни, и иных слов я не знаю. Я знаю только, что каждый младенец, каждый смиреннейший наемник, живущий во дни Мессии, может стать большим, чем я, последний из пророков. Я стою на пороге великого Царства, величие и значение которого я только издали провижу, в неясном видении. Мне лишь дано уловить сияние славы Его, но не дано узреть больше того, что я вижу теперь; и точных откровений о том я не имею. Мне дано открыть дверь, ведущую из ночи пророчеств ко спасительной заре их осуществления. Но мне не дано перейти за порог и быть участником среди блаженных. Но да свершится воля Пославшего. Я – создание Его и дитя праха, и не подобает устам моим ропот, но – славословие радости, ибо восходит Звезда, Которая воссияет всему миру, хотя меня тогда уже не будет.
Мы оба были глубоко тронуты словами и чувством глубокого смирения, звучавшим в интонации пророка. Мне хотелось плакать, и сердце мое рвалось к нему. Я преклонил колени и поцеловал его руку, орошая ее слезами. Он ласково поднял меня и тихо промолвил:
– Возлюбленный брат, ты увидишь Того, о Ком я возвещаю, и Он возлюбит тебя, и ты пребудешь на лоне Его.
При этих словах я поднялся, вновь заливаясь слезами, и отошел в сторону, и стал молиться Богу отцов наших, чтобы Он помог мне стать достойным такого счастья.
– Увижу ли я Этого Великого Сына Божия? – спросил Иосиф.
Пророк взял его за руку и, остановив на нем свой ясновидящий взор, промолвил мрачно и скорбно:
– Наступит день, когда ты будешь держать Его на руках своих и положишь тело Его на ложе, тобою приготовленное для погребения твоего тела. Ты не веришь теперь тому, что я говорю, но ты вспомнишь об этом, когда оно свершится.
Сказав это, он встал и, сделав прощальный знак рукою, быстро пошел к пустыне и скоро скрылся во мраке.
После нескольких минут молчания Иосиф спросил:
– Ты слышал, что он сказал? Что означают слова Его? Они предсказывают какие-то печальные и страшные события. В выражении его глаз сквозит какое-то страшное значение всего этого. Смутилось сердце мое…
– А мое – возрадовалось! – ответил я. – Ведь мы увидим Его! Я буду близок к Нему! О, если Он будет похож на этого пророка Божия, – я буду любить Его всем существом моим! Как это чудно, что мы дождемся Его и будем с Ним! Поскорей бы дождаться благословенного часа Его пришествия!
– Но будет ли радостным пришествие Страдальца? – внезапно раздался незнакомый голос так близко от нас, что мы испугались.
Осмотревшись, мы увидели в тени дикой маслины молодого человека, которого я совсем не знал, но которого я после очень полюбил. Лицо его было бледно и задумчиво, а худощавая, стройная фигура изящно обрисовывалась. Вопрос его смутил меня, ибо мне вспомнилось пророчество Исаии…
