скачать книгу бесплатно
– То есть к тебе подкатывает сын Марка? – Ритчелл делает большие глаза. – Чемпион по боксу?
Начиная смеяться от того, что Питеру все-таки удалось пробраться к моим рёбрам, по которым он передвигает пальцами, заставляя меня ворочаться, то на одну, то на другую сторону, я еле отвечаю:
– Н-е-е-т, – и закатываюсь в смехе вместе с Питером, стряхнув полностью с себя сон.
– Питер, отойди уже от неё! Дай нам поговорить! Вы вчера все обсудили, теперь я хочу обо всем узнать в мельчайших подробностях! – Ритчелл высказывает предельно строгим тоном, но тот не останавливается и доходит до моей подмышки. Рёв, судорожный смех и веселье сносит во мне крышу, и я не воспроизвожу никаких изречений подруги, ворочаясь от щекотаний.
– Госпооооди-и-и, Питер! – ноет Ритчелл. – Ты как ребёнок!
Подмигнув Питеру, который сразу же понимает, какая мысль образовалась во мне, мы атакуем Ритчелл, сидящую на краю кровати, и щекочим её со всех сторон.
– АААА… ВЫ ЧЕГО?! – голосистый смех разносится по комнате, заполняя все пространство. – ААААА… ПОМОГИТЕ… Я ЖЕ ДО СМЕРТИ ИХ БОЮСЬ.
Втроем, прыснув со смеху, и завалившись на кровать, на которой человек пять может уместиться, мы начинаем гоготать, в точности являя собой хулиганов детей.
– Питер, Милана, ведете себя, как избалованные дети, – смеется подруга, лежа на моем плече. – Берите пример с меня!
– Это говорит нам тот человек, у которого день рождения, двадцать второй год, только девятого сентября, – указывает, глумясь, Питер.
– Замечу, что вы, господин Шутник, старик уже.
– В самом расцвете сил, – смеясь, указывает пальцем Питер и шутливо подносит его к кончику носа Ритчелл.
– Милана, так это правда, что Джексон посчитал Мейсона своим соперником? – Не отступает от любопытной вести подруга.
Питер, обнимая нас с Ритчелл, развалившийся на другой части кровати, сбоку, не успокаивается от смеха:
– Каким соперником, врагом номер один! Взбесился так, что Миланка ночью приехала на такси.
– Нахал! – восклицает невольно Ритчелл. – Он даже не знает, что формально, Милана для Мейсона сводная сестра.
– Именно! Он слушать меня не стал и сразу начал сходить с ума, – с грустинкой говорю я, перебирая в памяти едва не остывшую разгоряченную ссору с Джексоном. Чтобы не наваливать лишних проблем на Ритчелл, остро воспринимающую любое отклонение от спокойной жизни, я умалчиваю о том, как Джексон узнал о Мейсоне.
– Он ещё пожалеет об этом, ой как пожалеет, что обидел тебя. – Ритчелл говорит таким голосом, будто что-то задумала.
– Так, девчонки, давайте уже завтракать, а то мне нужно скоро отлучиться и успеть сделать кое-какие дела перед вечером.
– Что ещё за дела у тебя такие, милый?
– Есть такие.
Я заливаюсь в смехе.
– Подруга, почему ты не кормишь братишку? Ты посмотри, он же голодный.
– Он всегда голодный, не прокормишь это брюхо, – она хлопает дважды по его пузу и обводит его пристальным взглядом, – и вообще сними ты уже эти шорты! Они уже малы тебе! И смотрятся вульгарно.
Живот содрогается от смеха.
– Зато Миланке нравятся, да?
В порыве смеха доношу:
– Конечно, в них карманы – как шкаф в страну Нарнию[18 - Нарния – волшебный шкаф из книги К.Л. Льюиса «Хроники Нарнии».], полные сладостей.
– Что? А меня он не угощает! – разгорается Ритчелл.
– Всё, брейк, будущие молодожены, а то нас родители могут услышать.
– Не услышат, – поднимается с места Ритчелл, но Питер заваливает ее обратно, на что она делает усилие, противясь его сильным рукам, – они уеха… – Смех и злость перемешиваются в ней. Весело с этими озорными. – Уехали на сутки по работе.
– Йох-у-у-у, холодильник в моем полном распоряжении! – Тут же резво вскакивает брат. – Девочки, вам проход закрыт!
Лучшее средство для тренировки пресса – побывать на одном бесплатном представлении, заслушав изречения Питера.
– Питер! – командует громко Ритчелл. – По-моему, вчера мы договаривались, что к свадьбе ты перестанешь съедать тонны сладкого и впихивать в себя жирную пищу!
– Свадьба не сейчас, а ближе к концу августа! За один день и схудну, – смеется и уходит от нас, напевая какую-то песню.
– КАК? – взвизгиваю я. – К КОНЦУ АВГУСТА? – ору я от удивления. – И ПОЧЕМУ Я НЕ ЗНАЮ НИКАКИХ ПОДРОБНОСТЕЙ?
– Я планировала встретиться и поболтать с тобой сегодня!.. Милана, идем в торговый центр за нарядами и там позавтракаем в кафе, как раз всё расскажу! Я знаю Питера, с его шутками мы ничего не успеем.
– Ритчелл, – улыбаюсь я, – только утро, у нас еще весь день впереди.
–Утро? Почти полдень.
– Уже? Как?
– Я и говорю, что времени у нас немного, чтобы выбрать платья для маскарада, нам и дня, как правило, мало. Тем более у тебя есть и другая миссия.
– О чем ты?
– Покорить ревнивца, подруга. Нужно заставить его припасть к твоим ногам и рассеять его злость на тебя.
– А! Ты об этом. Сложная миссия.
– Но разрешимая, вставай, одевайся, я тебя жду. Пойду, узнаю, как там наш клоун, не поджарил ли кухню.
– Да, – смеюсь я.
Вздохнув, убрав все печальные мысли, я сознаю, что Ритчелл права, нужно поразить Джексона, так, чтобы его гнев на меня растаял, и спокойно нам поговорить.
Заправив постель, я случайно натыкаюсь на телефон Питера, который, видимо, вывалился из тех самых его шорт. Рука так и тянется увидеть, что за всплывающие уведомления, так и приходят на его смартфон. Как будто найдя добычу, не двигаясь, бросив напрягший взор на полузакрытую дверь, которую Ритчелл не до конца прихлопнула, я набрасываюсь на драгоценность, озираясь по центру, где меня могут приметить. И, разблокировав экран, впитываю в себя слова, перескакивая то в начало последней его переписки с Джексоном, то в конец. С неудержимым волнением и отчасти нагрянувшим ликованием, сжимая судорожно чужую вещь, но могущую открыть мне то, что было скрыто от моих глаз, я вдумчиво заглядываю в последние сообщения между братьями. Внимание лихорадочно, как никогда ранее, обостряется.
П: «Джексон, как ты мог обвинить Милану в таком? Это сын Марка, с которым встречается ее мать. Ты хоть подумал, насколько её обидел? И что за слежка над моей сестрой, немедленно убери это к чертовой матери?!»
Прочитав одну мысль брата, во мне искрится радость, и хочется прибегнуть к благодарности за то, что этот человек встал на мою сторону.
Д: «Я не нанимал никакой слежки. Я знаю, что все испортил. Не нужно лишний раз напоминать мне об этом! Как она сейчас? Пришла в себя? Я все исправлю, обещаю».
Я верю ему, верю. Раскинувшаяся на лице улыбка, что он переживает за мое состояние, хоть и посмел нагрубить вчера, шепчет сердцу, чтобы оно простило его.
П: «Как не нанимал? Это они?»
Глядя на эту строчку, не поняв ее смысла, я перечитываю дважды. Они? Резкая смена эмоций давит на грудь, заставив призадуматься. О чем переспросил Питер?
– Милана, ты не видела мой телефон? – врывается голос в спальню. Я вздрагиваю, издавая: «А-Й».
– Да, – мнусь я, – я как раз хотела отнести его тебе и… – Смотрю в пол.
Питер улыбается, странно поглядывая на меня:
– Будем считать, что я ничего не видел. – Я краснею. – Знай, что он любит и хочет для тебя лишь счастья.
– Спасибо тебе, – расплываюсь в улыбке, стыдясь от того, что, не подумав, прочла сообщения. Но не до конца. И до самого важного не дошла. Кто «они»?
Он обнимает меня, произнося:
– Все прояснится.
И на этой ноте врывается Ритчелл, подгоняя меня отправляться за покупками платьев.
Глава 21
Джексон
Спускается темная ласковая ночь, забрасывая горсть игристых звезд в небосвод.
Сокрытые в глубине сердца терзания, порождаемые повешенной на меня тьмой, вздымаются и живо теребят мозговые изгибы.
Крупица рассудка, взвесив всё, сподобила на появление меня и Миланы на «Королевской фабрике Гобеленов», но не опрометчивым ли было таковым решение?
Иду в сильном волнении, задавая себе вопросы. Мистер Гонсалес, судя по той фотографии, высланной им мне, яростно преследует нас. В своем ли обличье или нет, уже не имеющий значения факт. Не проявил ли я легкомыслия? Столько времени я проводил с дочерью Брендона, даже не изучив эту семью, не составив ясное представление о каждом. Оказывается, и я наделен простодушием и доверчивостью, раз счел уместным, что у этого показавшегося мне порядочного известного человека прямо противоположные устремления мыслей. Упрекаю самого себя, но что с этого? В опасном приключении, скованный со всех сторон цепями, я играю главную роль.
Изъяснив, какими путями он вершит злодеяния, я призвал Тайлера предусмотрительно подстеречь нас в месте, выбранном для проведения аукциона.
Окончив беседу с самим собой, отбрасываю мысли, разыгравшиеся в болезненном воображении, и сосредотачиваюсь на том, чтобы не откладывать разговор с Миланой, как только ее увижу.
Повязав на себя венецианскую черную, с серебристым отливом маску, подходящую под вороной смокинг с бабочкой возле шеи, который я надеваю редко, поскольку подобные торжественные случаи возникают эпизодически, продвигаюсь в освещенное сумеречным светом пространство. Зала, наводненная пестрой и шумной толпой, растущей непрерывно, полная роскоши, создаёт изумительное зрелище. Фонтанирует легкая классическая музыка. Дирижер помахивает палочкой, расставляя ноты в нужном направлении с авторскими интонациями, управляя оркестром.
Огромные кружевные звезды – венецианские люстры висят над головою, создавая небрежную игру света и теней. Благовонные искусственные свечи, вкрапленные в стены, заливают сиянием и пускают романтичное веяние в воздух. Столики, покрытые янтарными полотнами, ослепительно непрестанно сияют выставленной на них хрустальной посудой. Разбитые на пять персон, тесно расставленные по двум сторонам помещения, они оставляют по центру свободу размещения. Стулья, задрапированные тканью, вышитой соломенными, как лучи солнца, нитями, будто олицетворяют живое золото. С необычайной живостью начинает играть оркестр, соперничая с гулом. Округлые, но с длинными миндальной формы концами, будто вырвали из солнца лучи и прицепили к берущему взор творению, декоративные дизайнерские зеркала, обвевающие части стен, выстроенные в своеобразном мозаичном расположении по длине залы, приковывают внимание со стороны женского пола, не перестающие поглядывать и созерцать великолепие своей красоты. Овеянная празднеством торжественная комната, не дает господствовать молчанию.
Мужчины расставляют по центру микрофоны и настраивают яркость экрана на повешенной интерактивной доске.
В нос без спроса пробивается запах запеченного мяса, готовящееся поварами, во всевозможных специях.
Метая пламя очей от столь завладевшего моим сознанием места, что происходит редко, я увлекаюсь мыслью, что в далекие времена расцветающая, как померанцевый цветок, атмосфера, с яркими пиршествами царила довольно часто.
Мысли снова рисуют картины о том, что Брендон с Беллой могут невзначай появится на маскараде, но то, что в сию минуту гости в других обличиях, со скрывающими лицами, снижает беспокойство, но не устраняет его. Окидывая беглым взглядом наряженных, я ступаю вперед. Ноздри подрагивают от удушливого запаха женских духов. Присутствующие выглядят расфранченными. Обиженные природой женщины, явно пренебрегли декольтированными образами, убранными драгоценными камнями. Будто вальсируя средь мужчин, они снабжают залу таинственной, завлекающей энергией. Дамы нафаршированы ожерельями, платьями тех времен, контрастно гармонирующими с изысками нынешнего века. Мужчины вьются возле дам, бесцеремонно разглядывая их раскованные наряды. Раздается оглушительный хохот с одной стороны, громовые голоса – с другой. Взглядом меня одаривают, по всей видимости, одинокие представительницы, но я парень занятой и обязан им отказывать. Услужливые официанты, в подобранных стилях к тематике мероприятия, разносят напитки на расписных подносах. Чтобы оттянуть тягостные мысли, унять бешено бьющееся сердце, я тянусь за бокалом вишневого пунша, лицезря его на блюде через прорезь маски, чересчур неудобной и щекочущей носовую часть лица.
Струясь медленным размеренным шагом в изяществе зала, меня останавливает чей-то голос.
Сердито ругаясь про себя, что меня увлёк и заметил Максимилиан, так как я желал разыскать через стену людей Милану, Ритчелл и Питера, я все же выговариваю без гримаски недовольства:
– Добрый вечер.
Обводя его взглядом, замечаю, что он всё в том же сером костюме, в котором я его видел на мероприятии по случаю открытия сто первого филиала модельного агентства. Его карнавальная маска отличается атрибутикой от остальных, так как тканевая основа в черном цвете без излишних аксессуаров прикреплена на специальную белую палочку, которую он то придерживает, то, в момент, когда поддерживает беседу с кем-либо, отпускает.
– Есть несколько минут, чтобы обсудить проект? – Нетрудно уловить в его голосе либо напускное безразличие, либо внутреннюю встревоженность, взволнованность чем-либо, либо глубокую задумчивость, пытающуюся им скрыть от посторонних глаз. – Или дождемся сеньориту Фьючерс?
И как ни странно, он безмятежен, а ведь Милана часто рассказывала, каким энергичным и порой грубым он предстает перед модельным коллективом. Это тоже его своеобразная маска?
– Считаю уместным обговорить сейчас. Я доложу о всех нюансах, проработанных нами, – говорю, а сам в это время ищу глазами свою любимую, у которой я бы хотел попросить прощения за проявленную к ней ревность и хамское отношение, перешедшее все границы. «Задерживается, значит, доводит свой образ до совершенства. В чем же она сегодня будет одета? Но все же с самой первой секунды не следует заявлять о вчерашнем инциденте, а начать с приветствия, позволившее ей быть очарованной».
– Джексон, согласен. Кто начнет из нас? – дважды спрашивает он.
– Прошу прощения, задумался. – Ставлю бокал с пуншем на поднос, подносимый официантом. – Давайте я.
Скрываясь вдали от любопытной и громкой публики, я показываю отрывки видео репетиционного дефиле, зачитываю ему сценарий, который высылал ему на почтовый ящик и докладываю о том, что мы проведем еще несколько репетиций.
– Ну что ж… – начинает и замолкает, почесывая усики над верхней губой. Раз у него отсутствуют эмоции, и сейчас он кажется человеком с пустым взглядом, которого никто или ничто не может волновать, то ему не показался этот проект достойным демонстрации. – Гениальная работа, Джексон, – хлопает по плечу, весьма удивляя меня. – Это то, что нужно. Я знал, что вы с Миланой лучшие претенденты для участия…
– Вы действительно удовлетворены увиденным? – В это трудно поверить особенно, когда у него неполадки со взглядом, выражающим совершенно противоположное.
– Джексон, – улыбается он, выставляя на обзор белоснежные зубы, – это замечательная работа! Допускаю к защите! – с едва появившимся восклицанием и слышимой в голосе искренностью заявляет он. – В конце июля состоится защита. Дата еще не утверждена. Есть время проработать основы моделинга, все остальное на высшем уровне.
– Спасибо, Максимилиан, – жму его шершавую руку. – Я признателен, что вы разделили нашу работу с Миланой.
Спустя несколько секунд, с коротким смешком, не моргая, засмотревшись поверх моей головы, доносится:
– Твоя коллега оказалась мудрой и опытной, несмотря на возраст. Таких девушек бесценная единица.
Что он хочет мне этим сказать?
Достоинство моей маски состоит в том, что изумление в лице она явно маскирует.
– Вы хотите сказать…
– Она произвела на меня масштабное впечатление. Даже нет, – поджимает губы, думая, – открыла мне глаза и высказала мне мою негативную черту в глаза, не побоявшись, и сказала это прямым текстом без намеков, двойственных выражений, угроз, оскорблений, как это делают большинство учащихся моделей, частенько покрывая меня копотью, создавая чёрного врага, обсуждая мои действия под дверями агентства, но… они и не предполагают, что я слышу это.
Я чуть не раскрываю рот. Моя малышка выговорилась и оборвала несправедливые, как она выражается, действия руководителя? И не сказала об этом мне, что непременно вызывает во мне раздражение.
– Но она смогла меня убедить. Быть может, я и вправду привык к жестокости своей судьбы, что периодически забываюсь и отыгрываюсь на других… – Судя по его раскаивавшемуся тону, Милана произвела в нем революционный душевный переворот.
Так он одинокий мужчина?
– А как же ваша внучка? – припоминаю беседу на крайней встрече с ним.
