Счастье в мгновении

– Да, она молодец! Салют, блюда, украшения, ее сюрпризы, танцы, речь – высший класс! Мам, а что там во дворе папа делает?

– Это сюрприз! Не выходи, пожалуйста, я же обещала сделать так, чтобы ты пришла к выводу, что празднование дня рождения в кругу семьи – это не скучно, а весело и интересно!

– Интригуете! Я надеюсь, что папа не переоденется в клоуна, построив батут во дворе с шариками?

– Шутки шутишь? Продолжай, мы тебя удивим, вот увидишь!

– Посмотрим! – отвечаю я, помогая маме дорезать овощи и съедая кусочек торта на ходу, подаренного мамой и папой вчера. Прослойка из фруктов в нем заставляет его кушать еще и еще, забывая о фигуре. Но все-таки шоколадный торт подруги вкуснее.

– Сядь, хорошо поешь. Потом скажешь, что живот болит…

– Мам, все в порядке. Некогда кушать. Что еще помочь?

– Все, помощь больше не нужна, дальше мы с папой самостоятельно! Не могла бы ты пойти готовиться к вечеру, не выходя из комнаты. А мы займемся последними деталями сюрприза, и тогда позовем тебя.

– Интересно, что же вы там задумали…

– Еще немного и узнаешь!

– Я пойду наряжаться тогда, чтобы также, как и вчера, выглядеть изящно, – щебечу я и бегу в свою комнату.

Глава 27

Я надеваю бордовое бархатное платье с обнаженными плечами, поправляю кулон, подаренный Джексоном, который идеально смотрится под платье, расчесываю локоны, сделанные мне мастером, которые выглядят еще роскошнее. Я ощущаю себя в этом одеянии такой женственной, изящной. Обнаженные плечи делают заметными мои ключицы, которые у меня слегка выпирают.

«Что же мама с папой затеяли?» – не выходит мысль с моей головы. Обычно каждый день рождения мы проводили на аттракционах, катались на колесе обозрения, устраивали пикники. Неужели папа собрался построить колесо обозрения среди нашего двора?

Беру телефон и вижу сообщение от Джексона, содержание которого заключается в том, что они почти на месте, возле наших ворот.

– Милана, через минуту спускайся к нам! – в эту же секунду громким голосом, торжественно заявляет мама, находясь, напротив, в другой комнате.

– Да, а то я уже начинаю себя чувствовать принцессой, заточенной в башне, – отзываюсь я.

– Принца только не хватает!

– Да, уж, – говорю я, понимая, что нам нужно открыться с Джексоном о наших отношениях и рассказать правду родителям, которые до сих пор считают нас друзьями.

Взбрызгивая себя парфюмерной водой, насыщенной сладким ароматом ванили, обувая туфли, я открываю дверь своей комнаты и спускаюсь вниз, стукая о ступеньки каблуками. Замечаю, что на кухне и в гостиной тишина, никого нет.

«В этом и есть сюрприз?» – спрашиваю я себя.

– Мила? – издается звук хорошо знакомого мне голоса.

– Джексон? А ты здесь как оказался и где вообще все?

Я смотрю пристально на Джексона, который по-прежнему в костюме, только без пиджака. Рукава на его белой рубашке подвернуты до локтей, что делает его необычайно сексуальным.

– Гости во дворе, а мне сообщили зайти через второй вход, располагающийся через комнату твоих родителей, чтобы гости смогли устроить сюрприз нам.

– А… да, – смеюсь я. – Мама желает нам доказать, что вечер в кругу семьи – это самый запоминающийся вечер, а самое главное – нескучный. – Джексон, мы будем открывать нашим родителям факт того, что мы с тобой встречаемся?

– Мы расскажем, но не сейчас, не в этот день. Ты представь, начнут читать лекции, морали, при родителях Ритчелл, тем более. А зная твоего папу…

– Да, я и забыла, что они тоже там будут. Папа – это отдельная история, но мне надоело бояться его, и я хочу делать то, что считаю нужным.

– Чувствуешь себя взрослой? – выпаливает Джексон.

– Почему и нет…

– Сейчас мы убедимся в этом, – говорит Джексон, и я прикусываю нижнюю губу, ощущая прилив возбуждающих чувств.

Джексон подходит ко мне ближе.

– Каждый раз, когда я вижу тебя, я будто снова в тебя влюбляюсь…

– Джексон … – хочу я сказать приятные слова, но он меня перебивает, и произносит своим чарующим голосом:

– Нам не нужны слова, иди ко мне ближе.

Его чарующий голос как будто заставляет меня делать все, что он говорит, одурманивая мое сознание, позволяя думать нерационально. Я приближаюсь к нему, и наши губы сливаются в страстном поцелуе, отдаваясь во власти фейерверка чувств. Его рука касается моей выпирающей ключицы, нежно дотрагиваясь до ее искусных изгибов пальцами, вследствие чего по моему телу пробегает приятная дрожь, и нарастает желание быть как можно ближе к Джексону. Касаясь его торса, я оцениваю, что его мышцы так напряжены, а наше дыхание в это мгновение прерывисто. Наш возрастающий океан огней прерывается на моменте, когда распахивается входная дверь. Мы резко отталкиваем друг друга как будто обжигаемся о скалу вулкана, обладающей самой высокой температурой.

– Мы вас ждем! Куда вы пропали? – озабоченно говорит мама, войдя в гостиную.

– Мы болтаем, – необдуманно бурчит Джексон. Я всматриваюсь в глаза мамы, разглядывая в них ответ на вопрос: «Видела ли она нас, сжимающих в объятия друг друга, или просто сделала вид, что не заметила, чтобы после этого вечера обсудить это со мной тет-а-тет?..»

Наши взгляды с Джексоном отражают все еще имеющуюся власть чувств, сводящих нас обоих с ума. Но набираясь осознанности, мы направляемся во двор, в котором нас уже все заждались.

– Сюрприз! – громкими голосами, с радостью и улыбкой на лицах визжат присутствующие. Выходя с порожек дома, мы слышим играющую классическую музыку. Мы потрясены тем, что видят наши глаза. Родители постарались на славу, чтобы сделать двор таким, каким мы его видели в этот момент. Он выстлан красно-белыми дорожками, на которых находилось большое количество шариков. Шикарный, огромный, полукруглый, покрытый белой скатертью стол стоит посередине двора, заставленный разнообразными блюдами, такие как: паста карбонара, равиоли с креветками, цыпленок Парминьяна, лазанья, огромная тарелка с овощами, ризотто с куриным мясом. Вид, на искусно приготовленные блюда, возбуждал желудок, принуждая кушать немедленно. Рядом родители соорудили небольшую сцену, на которой находятся колонки, из которых доносится музыка. Вокруг навешены живые цветы – белые орхидеи, поставлен фонтан среднего размера, вид которого напоминал древнеримского ангела любви – купидона, из стрелы которого льются струи воды, даря нам свежий воздух и легкий ветер, напоминая бриз на побережье. Неповторимая атмосфера… Мне не хватает всех в мире эпитетов, чтобы описать окружающее меня место.

– Спасибо большое, Вам! Это не наш двор! Я в восторге, не могу поверить своим глазам то, что я наблюдаю сейчас! – со слезинками на глазах от счастья лепечу я и подбегаю к родителям, обнимая их со всей искренностью, добротой, любовью.

Родители тоже были торжественно наряжены. Папа одет в синий костюм, а мама – в нежное голубое платье до пола.

– Спасибо Вам! Я шокирован! – молвит Джексон с широкой улыбкой на лице.

– Мы знали, что вам очень понравится! – сообщила мама, начиная произносить поздравительную речь. Далее родители Ритчелл поздравили нас, сделав мне комплименты по поводу моего торжественного образа, говоря, что они и не предполагали, что платье может так безупречно сидеть на фигуре девушки.

Мы располагаемся на стулья, на которых родители навесили красные одеяния, и прикрепили живые белые розы. Я сажусь между Питером и Джексоном напротив Ритчелл и ее родителей. Питер повторно меня поздравляет только уже перед всеми.

– Наши родные, мы поднимаем этот бокал за достижение вами совершеннолетия. Желаем море побед, счастья и успеха! – говорит папа с гордостью, стоя с бокалом белого вина.

Учитывая мой здоровый образ жизни, я насыщаюсь стаканом свежевыжатого апельсинного сока. Вчера я сделала себе исключение в бокале игристого шампанского. Джексон и Питер следуют моим же принципам, и я очень этому рада.

– Спасибо, пап! – искренне лепечу я, вставая со стола и целуя его в щеку.

В глазах Джексона я нахожу легкие искры грусти, так как воспоминания о его отце продолжают внедряться в его мысли. Он мечтает услышать эти слова от своего отца, который если бы находился рядом, конечно же, гордился им. Чтобы заставить его улыбнуться, я кладу свою руку на его, под столом, делая вид, что поправляю лежащую на коленях салфетку. Питер замечает этот жест, но не придает ему значения за что, я ему очень благодарна. Он меняется на моих глазах.

– Пробуйте все блюда. Я экспериментировала над итальянской кухней, – вежливо говорит мама, накладывая нам в тарелки с Джексоном пикантную лазанью с соусом болоньезе.

– Все превосходно, Анна. Ощущение, что мы находимся, словно в ресторане в Риме, заказав традиционные блюда, – искренне отзывается мама Ритчелл. Мы переглядываемся с Ритчелл и улыбаемся.

– Мила, Джексон, вы так здорово нас выручили, выступив на мероприятии. Мы благодарны вам! – неожиданно бросает Эндрю, папа Ритчелл.

– О каком мероприятии идет речь? – спрашивает папа, и я начинаю нервничать, так как мы с мамой не стали ему сообщать о том, что меня пригласили в качестве модели на дефиле, дабы не провоцировать в нем злую личностную сущность, которая терпеть не может направление моделинг и считает это полным бездельем.

– Милана и Джексон помогли в проведении мероприятий для Эндрю и Аннет Джеймс. Я там находился. Джексон отлично справился с ролью ведущего! – вставляет реплику Питер, пытаясь отвести данный разговор и не разводить ссору с папой.

Он так меня выручает в последнее время. Я делаю поворот головой и выражаю свою благодарность Питеру кивком.

– Да, – отвечает Эндрю Джеймс, видя наши переглядывания с Питером.

– Какие у вас перспективы бизнеса? Я слышал, вы желаете расширить его? – интересуется папа у Эндрю.

Фух, кажется, что я не попалась. Чтобы я делала без Питера…

– Планируем в ближайшей перспективе масштабирование по штатам и по Европе. Постепенно развиваемся, реализуем бизнес-идеи в жизнь, так сказать, – отвечает Эндрю.

– Что ж я рад! – молвит папа, продолжая:

– Сейчас будет обещанный сюрприз в виде танцев!

Заиграла музыка, папа с мамой начинают танцевать танго, на что я потрясена их четкости движений, безудержной страсти в отношении друг друга.

– Мила, твои родители блестящие танцоры, – смеясь, отмечает Ритчелл.

– Сама шокирована… Вот это да… – округляю я глаза.

– Аннет, а пойдем, и мы покажем свой талант, – произносит Эндрю.

– Мы не танцевали лет так десять…

– Импровизация для этого и нужна! Я уверен, наши руки и ноги помнят, как правильно двигаться, – романтично выражается Эндрю, на что Аннет, бесспорно, соглашается. Он берет ее за руку, и они идут к сцене. Возникает чувство, что мы сейчас сидим на концерте, наслаждаясь танцами и музыкой в торжественных нарядах.

– О, боже, только не это, – говорит Ритчелл, испытывая стыд за родителей, и мы все в эту секунду начинаем хохотать.

– Прекрасные пары танцующих! Мила, Ритчелл, я бы на вашем месте просто была бы рада за них. Вы только посмотрите, как они выражают свои чувства посредством танца, – отмечает Мария, радуясь происходящей атмосфере.

Джексон шепчет мне на ухо, что вечер в кругу семьи – это вполне весело и забавно.

Музыка заканчивается, и мы начинаем аплодировать.

– ЕЕЕ! – визжу я. – Мам, пап, вы лучшие!

Питер начинает свистеть.

– Кто следующий поднимется на сцену и покажет нам, как нужно танцевать вальс? – говорит, запыхавшись от танца, мама.

– Вальс? – переспрашиваю я, доедая со своей тарелки оставшуюся еду.

– Да! Устроим флешмоб? Чей танец окажется самым превосходным? – прорывает маму. Она явно пребывает в состоянии вдохновения от танца.

– Питер, а ну-ка пригласи одну из дам, покажи нам, как нужно вальсировать гармонично! – обращается к Питеру папа, на что мы все удивляемся. Насколько мне известно, ранее Питер не обладал способностями к танцам, его явно не отличала любовь к искусству танца. А сейчас писатель наш оказывается еще и танцует. Там, где Питер, всегда раскрываются какие-то тайны. Что еще мы не знаем о его личности?..

Мама включает песню исполнителя Майкла Джексона под названием «Little Susie».

Питер прислушивается к словам моего папы, встает и подходит ко мне и задает вопрос относительно того, буду ли я его партнершей в вальсе. Я в свою очередь теряюсь и отвечаю:

– Питер, нет, я не умею танцевать вальс! – произношу я умоляющим голосом, в надежде, что он поверит в мою ложь, так как ранее у меня неплохо получался вальс в школе для мероприятия по случаю нового года.

– Умеешь! Я знаю! Видео со школьных праздников тому доказательство!

– Нет!

– Не упрямься, Мила, продемонстрируй нам свои способности и зажги, – твердо говорит Мария, поддерживая инициативу Питера. В этот момент лицо Джексона становится напряженным, но он улыбается, делая вид, что все в порядке.

– Хорошо, – говорю я, смотря на Ритчелл, которая смеется и явно не верит в то, что я действительно могу танцевать вальс.

Мы приближаемся с Питером к сцене и начинаем вальсировать, перебирая в верном положении ноги. Такое чувство, что мы всю жизнь танцевали с Питером вальс.

– Вау, от вас не оторвать глаз, – поддерживает нас Ритчелл, вставая со стола.

Мы продолжаем танцевать с Питером, улыбаясь друг другу в порыве танца. Танцуя, я ощущаю энергию, исходящую от Питера, которая заставляет кружиться в вальсе без остановки.

– Ты опытная партнерша! – проговаривает Питер, поворачивая меня в сторону.

– Взаимно!

Питер немного наклоняет меня, вследствие чего мы смотрим в упор друг на друга. Какая легкость, вдохновение… Но все же мне некомфортно танцевать с Питером на глазах у Джексона.

Музыка подходит к концу, Питер схватывает меня за талию и немного приподнимает меня вверх, кружа в высоте. Я обхватываю его шею, затем отвожу руки назад, и задерживаюсь на несколько секунд в воздухе. Меня держат только руки Питера. После Питер опускает меня на землю. Все начинают нам хлопать громко в ладони.

– Превосходно! – кричит и качает головой от удивления папа Ритчелл.

– Это было круто! – сообщает Джексон, повышая голос, давая мне некий знак, чтобы я немедленно возвратилась на свое прежнее место.

– Вы молодцы! – восхищается Мария. – Я же говорила, Питер неплохо танцует.

– Спасибо! Да! – отзываюсь я, запыхаясь от танца.

Садясь за стол с Питером, мы еще раз улыбаемся друг другу.

– Я ощутила себя снова на школьном мероприятии в актовом зале, танцующей перед родителями учеников, которые являлись зрителями, – говорю я Питеру, он смеется и кивает без слов.

Я залпом выпиваю стоящий рядом стакан апельсинового сока от жажды, полученной вследствие танца.

– Джексон, все хорошо? – спрашиваю я, наблюдая его задумчивое и серьезное лицо.

– Да, но… – Он тут же встает с места. – Я сейчас домой быстро за кое-чем схожу и вернусь.

– Джексон, с какой целью? Что взять? Ты расстроен, что мы танцевали с Питером?

– Брат, сейчас будет ответный удар за то, что я потанцевал с Миланой? – шуточно выражается Питер.

– Все в порядке, скоро буду.

Джексон уходит в направление к своему дому. Родители в это время беседуют с Марией и родителями Ритчелл, поэтому не замечают ухода Джексона.

«Надеюсь, что он вернется», – думаю я, глубоко вздыхая и выдыхая.

– Милана, не переживай, я уверен он что-то задумал просто, – успокаивает меня Питер.

– Буду верить, что он вернется…

Ритчелл подключается к нам в разговор.

– А куда это Джексон ушел?

– Учиться танцевать вальс, – усмехается Питер.

Я смеюсь.

– А все-таки мне очень понравилось, когда вы танцевали, хоть я и смеялась перед этим над вами, – произносит Ритчелл, садясь посередине между мной и Питером.

– Благодаря умению Миланы, – нежно подчеркивает Питер, покосившись на меня.

– Питер, а ты обучался вальсу в Нью-Йорке? – интересуюсь я, поборов свое любопытство.

– Почти, – буркает Питер, давая понять, что он не желает рассматривать эту тему.

– Питер, еще хочу сказать спасибо тебе, что сообразил перевести тему по поводу моделинга за столом, а то я уже начала готовиться к скандалу, который бы устроил папа, узнав об этом.

– Да, твой папа, категорически против того, чтобы ты была моделью, это видно по его глазам. Он рассматривает тебя, как свое дитя, которому от силы пять лет, – говорит Ритчелл, которая понимает меня, как никто другой.

– О, да. Когда мы работаем с ним над моими рукописями, твой папа постоянно рассказывает мне о действиях, которые он запланировал на тебя: обучение на экономическом факультете, деятельность бухгалтера, женитьба к тридцати годам.

– Он полностью не знает мою истинную сущность, чего действительно желаю я. Он решает за меня с позиции самого себя. Знаете, мои родители видят во мне только внешнюю оболочку, не знакомы с внутренней. Мама еще немного понимает меня, но папа не желает даже выслушать… Возникает чувство, что мои настоящие цели и стремление к их достижению видят все, кроме их двоих. Излишняя забота надо мной превратилась в опеку, в которой нет воздуха и свободы, позволяющей дышать полной грудью и быть свободной в отношении своих планов на жизнь. Иной раз, мне становится весьма грустно, что близкие люди не понимают меня, не видят во мне то, что видишь, например, ты, Ритчелл. Я бы хотела достичь с ними консенсуса, общаться с ними наравне, как с вами.

– Я понимаю тебя… У меня тоже родители лишь не так давно стали рассматривать меня, как полноправного члена их семейного бизнеса, а не ребенка, и позволили приобщиться к делам бизнеса.

– Девчонки, просто нашим родителям не так просто осознавать тот факт, что мы уже взрослые, – произносит Питер, стараясь сделать так, чтобы мы старались понять мотивы поступков наших родителей. Но своего отца я никогда не пойму.

«Почему он следует каким-то правилам в своей жизни, диктуя другим, как им организовывать жизнь?» – задаюсь я вопросом.

– Питер, тебе сейчас двадцать лет, и ты успешно в умеренном темпе достигаешь своих целей. Тебя поддерживает мама, мой папа. Тебе нравится то, чем ты занимаешься сейчас. Разве это не счастье, когда твои родители помогают тебе в реализации твоих идей, целей? Тебе не понять то, о чем я говорю.

–Да, и я безмерно этому рад. Но…

Не заканчивая свою мысль, мы слышим, как громко раздается звук ворот и входит Джексон, говоря нам:

– Вы меня заждались? – уверенно спрашивает он.

В его руках огромный черный чехол.

– Где ты был? – спрашивает Питер, начиная шутить над ним.

– Сейчас узнаете.

Он подходит к моим родителям и к родителям Ритчелл, сообщая им просьбу сесть за стол. Все слушают его просьбу, и Джексон направляется к сцене.

– Что все это значит? – с недоумением спрашивает у меня Ритчелл, и я пожимаю плечами.

– Он что-то задумал, – отрезает Питер. – Думаю, сейчас начнется мщение за то, что я танцевал с Милой.

– Не думаю, Питер. Вы же все уладили с ним?

– Громко сказано…

Я напугана, так как не желаю, чтобы мои родители видели, как Питер и Джексон из-за меня ругаются между собой. Мой папа тогда сойдет с ума, наблюдая, как два парня не могут поделить его одну единственную, согласно словам папы, малышку-дочь.

– О, боже. Надеюсь, что все это не превратится в конфликт, – произношу я Питеру и Ритчелл.

Джексон берет микрофон, и в отсутствии стеснения, скованности, уверенно и громко произносит:

– Я хочу сейчас присоединиться ко всем, кто показывал нам сегодня свои творческие способности и спеть авторскую песню, раскрывая вам мой небольшой талант.

– Что? – выпаливаю вслух я, не понимая, что значит его слова «раскрыть небольшой талант».

– Мил, так он поет что ли? – разводит руками Ритчелл.

– Ритчелл, я никогда не слышала, как он поет.

Питер начинает закатываться в смехе, Ритчелл пинает его ногу под столом, чтобы он угомонился.

– Больно!

– Питер, не повторяй моих ошибок. Я тоже не знала, что ты и Мила хорошо танцуете. Быть может, Джексон будущий певец.

Я смеюсь, слушая разговор Ритчелл и Питера.

– Вы долго будете шептаться? – заявляю я, смеясь.

– Все, смотрим на представление, – бормочет Питер, плача от смеха.

– Я не могу смотреть, как у Питера, смеясь, текут слезы, самой хочется смеяться, – гогочет Ритчелл, хватаясь за живот.

– Ритчелл, ты можешь чуть тише смеяться? – указывает Аннет Ритчелл, и мы всеми втроем лопаемся от смеха.

Джексон достает из чехла гитару. ЧТО? Он играет на гитаре?

Я устремляю глаза на него. Он начинает играть на гитаре, превращая слова, записанные на бумаге в песню. Мой смех превращаемся в настоящее удивление. Как же искренне он поет. Впервые в жизни я слышу, чтобы он пел и играл на гитаре. Неужели все эти годы, он скрывал свой талант. Авторская песня насыщенна событиями его жизни, любви, которую он испытывает к подруге своего детства. Его звонкий, мужской голос звучит под звук гитары потрясающе. У него шикарный голос. Внутри меня переполняют эмоции, которые хочется выпустить наружу. Все присутствующие смотрят на него.

Питер, судя по его выражению лица, безмерно поражен.

Глаза Джексона с самого начала песни не упускают моего взгляда. Моя эмоциональность снова активизировалась, и у меня начинают течь по щеке несколько слезинок.

«Получается, эту песню он сочинил мне?» – спрашиваю я себя, начиная плакать от счастья. Я его так люблю. Я безумно его люблю. В данный момент, меня не волнует мнения других, я желаю подойти к нему сейчас же и поцеловать его.

– Удивительно… Мне кажется или он поет для тебя? – тихо шепчет мне на ухо Ритчелл.

Я не отвечаю ей, так как у меня отсутствуют слова в это счастливое мгновение моей жизни. Он продолжает петь и взирать на меня этим чувственным взглядом, в котором тысяча эмоций и чувств. Он не отрывает взгляда от меня, делая акценты в песне, на словах любви и признанья. На меня косится удивленно Мария, замечая мой смущенный, плачущий от счастья, взгляд. Песня подходит к концу, но Джексон продолжает играть на гитаре мелодию, которая очень красива.

В этот момент Джексон подзывает меня к себе, и я словно по дуновению ветра встаю со стула и двигаюсь к нему на сцену, встаю рядом с ним, пританцовывая под мелодию, которую он доигрывал. Взоры всех присутствующих устремлены в нашу сторону. Джексон продолжает импровизировать и сообщает в микрофон:

– Если кто-то еще не понял, то я поясню. Я написал эту песню девушке, которую давно безумно люблю. Она заставляет меня становиться тем, кем я сейчас являюсь, самим собой. За ее улыбку я готов свернуть горы. Я люблю тебя, Милана Фьючерс. Я хочу, чтобы все знали, что я люблю, стоящую передо мной девушку…

Я стою рядом с Джексоном, смотрю ему в глаза, в которых я наблюдаю тысячу огней, светящиеся во всем мире. Он, в свою очередь, берет меня за талию, прижимает к себе, и со всей страстью целует в губы. Я отвечаю ему тем же, и мир словно замирает, когда наши губы сливаются в поцелуе. Нам в данное мгновение совершено неважно, что на это скажут родители, гости. Мы счастливы, и это самое главное. Мы нежно отдаемся нашим чувствам на фоне заката солнца. Останавливаясь от поцелуя, мы обращаем внимание на то, что все не упускают до сих пор от нас взглядов, в которых видно чрезмерное удивление. Стоит тишина.

– Что это было? – недоумевая я от того, как я впервые на глазах у всех целовала Джексона и чувствовала заметное притяжение между нами.

– Наше мгновение счастье? – чувственно сообщает Джексон.

– Да, – говорю я, прижимаясь к Джексону.

– Вы что встречаетесь? – сообщает удивленно Мария. В этот же момент Аннет перебивает ее и ликует:

– Это так романтично, вы такие милые вместе! Эндрю аналогичным образом признался мне в любви, когда мы находись в Париже. Он пел сочиненную им песню на крыше многоэтажного дома, напротив, Эйфелевой башни.

– Я так счастлива за вас! – умиляется Ритчелл, которая, как и всегда, поддерживает нас с Джексоном.

Поблагодарив каждого за теплые слова, мы счастливые возвращаемся к столу, и в эту секунду, как только мы сели, папа резко встает, со всей силой сдвигает стул в сторону и покидает нас, уходя в дом. Мы всеми оглядываемся. Я принимаюсь идти за ним, но Джексон останавливает меня.

– Не думаю, что сейчас нужно идти к нему…

– Но Джексон, он расстроился…

В наш разговор вливается мама.

– Дочь, а почему ты не сказала ранее об этом?

– Мам, я не знала, как сказать, что я… люблю его, – вырывается у меня с губ. Я обнимаю Джексона.

– Я счастлива за вас, мои родные, дайте-ка я вас обниму!

Мама нас крепко обнимает двоих.

– Мам, реакцию папы на это можно было ожидать разную, но уйдя без слов…

– Милана, не переживай. Безусловно, ему непривычно, что у тебя появился парень. Он же всегда считал тебя своей крохой, а теперь ты – взрослая прекрасная дочь. Дай ему время.