Искусство обольщения для воров-аристократов

      Господин Сью активно закивал головой.

– Удлинение исключено, – заявил он.

      Подняв бровь, будто бы взвешивая все за и против, Гроус задумчиво посмотрел на грудь Алионы, потом на ноги. Постучал пальцем по подбородку, размышляя.

Алиона многозначительно прочистила горло. Да что он себе позволял?

– Закрывайте верх.

      Господин Сью подошел к Алионе и, аккуратно взявшись за ткань, потянул вырез наверх, словно пытаясь подтянуть платье. Ткань волшебным образом послушалась мастера, пряча от чужих взглядов женскую грудь.

– Вот сюда какое-нибудь короткое колье, и ты будешь ослепительна, – негромко, словно делясь каким-то секретом, сказал господин Сью, указывая на шею Алионы.

      Она устало улыбнулась.

ГЛАВА 3. Союз Вечных Земель Морланда

      В семь утра, на рассвете нового дня, когда всё вокруг только пробуждалось, Алиона уже спускалась в гостиную своего дома, готовая отправиться в путешествие к берегам Морланда.

Мысленно она примеряла на себя новое имя: Лион. Не слишком отлично от настоящего, и все же…

У камина о чем-то негромко переговаривались отец и высокий мужчина с короткой темной бородой, коротко бритыми висками и зачесанными назад черными волосами. Алиона замерла на нижней ступеньке лестницы. На незнакомце было нечто вроде темно-синего халата, простроченного так, что однотонная блестящая атласная ткань казалась изрезанной геометричным рисунком. Такие “тулузы” носили жители Норбергии, государства к северу от Фентерры.

Склонив голову набок, Алиона попыталась соединить картинку, которую видела, и собственные логические выводы. Этим человеком мог быть только Кайлер Гроус. Именно он должен был прибыть в эту комнату рано утром, именно он должен был ждать сейчас Алиону у камина.

      Удивительно, насколько прическа и одежда изменили его! Интеллигентный авантюрист в элегантном костюме исчез, оставив вместо себя безжалостного вожака головорезов с севера. Черный цвет и борода добавили его грубо высеченному профилю флер безжалостного мясника. А традиционный костюм Норбергии – под тулузом можно было заметить белые мягкие брюки и рубашку из такой же ткани – добавлял ему бандитского шика: посмотрите, как я невероятно богат, и помните, каким образом были заработаны эти деньги!

Однако Алиона решила не позволять Гроусу наслаждаться ее удивлением. Вспомнив хладнокровие, какое продемонстрировал он, увидев ее после работы Браша и Сью, она нацепила маску безразличия и прошла вперед.

Отец, наконец, заметил ее и поприветствовал. Гроус повернулся и поднял черную бровь. Когда Алиона повседневным тоном поздоровалась с ним, не забыв назвать «папочкой», он ухмыльнулся и вернулся к разговору с ее настоящим родителем.

Она присела на диван. Разглядывая блестящие стальные кольца на пальцах Гроуса, вспоминала тот параграф из его личного дела, в котором рассказывалось, чем он зарабатывал на жизнь. Богатый вдовец, Кроу Кальери разрабатывал месторождения железных руд в Норбергии. Лион, его единственная дочь, достигнув совершеннолетия, стала помогать ему в управлении. Это, в конце концов, объясняло внешний вид партнера по операции.

– Это безумие! – воскликнул вдруг ее настоящий отец.

– У тебя есть иные варианты? – поинтересовался Гроус.

      Он, как всегда, был уверен в том, что все будет так, как он решил, и поэтому голос его был предельно спокоен. Отец же негодовал:

– Я не подвергну Алиону подобной опасности!

– Пока она со мной, тебе не о чем волноваться.

Старший Ламарин зло расхохотался.

– Можешь не верить в мое благородство, но поверь в мое желание довести это дело до конца. Поверь человеку, который зубы чистит при помощи магии. Я на себе ощущаю, как сила угасает каждый день, поэтому сделаю все, чтобы артефакт оказался в Фентерре.

– Вот именно! – отец Алионы сердито ткнул пальцем в грудь Гроуса. – Ты ни перед чем не остановишься.

– Даже если так, в том, что в моих интересах доставить твою дочь в Морланд, ты не должен сомневаться.

Отец стиснул зубы.

– Пап? – подала голос донельзя заинтригованная Алиона. – Как мы будем добираться до Думтауна?

На ее вопрос обернулись оба мужчины. Ламарин заметил это и раздраженно ткнул Гроуса плечом, проходя мимо. Подойдя к дочери, он подал ей руку, и она встала, сжимая отцовскую ладонь.

– Качество ваших поддельных документов не создаст проблем в Морланде, но исключает, по мнению Гроуса, возможность купить билеты на самолет.

– Для внутренних рейсов они были бы удовлетворительны, – пояснил Гроус, – но в случае авиаперелета в Морланд придется столкнуться с пограничниками. Моей магии не хватит, чтобы убедить их в нашей благонадежности: охранные чары на границе невероятно мощны.

– Оу, что ж… – задумчиво протянула Алиона.

– Гроус предлагает лететь на ковре-самолете, – ошарашил ее отец.

Алиона издала смешок, но под серьезным взглядом Гроуса скрыла его за кашлем.

– Да… конечно… – проговорила она, чувствуя себя глупо: они ведь шутили? – Перелететь океан на ковре-самолете это… мечта, а не путешествие. Соленый воздух в лицо… чайки…

– Ковер-самолет, – начал Гроус, отходя от камина, – это испытанный временем магический вид транспорта. Сегодня довольно редкий, но, по счастью, у меня на чердаке обнаружился один экземпляр. Он быстроходен, комфортабелен, защищен магическим полем, – сделал акцент он, – исключающим любое взаимодействие с соленым воздухом, птицами и, благодаря высоте полета, пограничными чарами.

– Тогда почему ковры не пользуются широкой популярностью? – спросила Алиона.

      Гроус обреченно вздохнул, словно принимая на себя тяжелое бремя человека, которому приходится объяснять окружающим очевидные вещи.

– Это очень дорогостоящий вид перемещений, поскольку требует больших магических затрат со стороны управляющего и является ценным, но не износостойким волшебным предметом. Самолетам помогают технологии, магические затраты минимальны, с их изобретением ковры быстро забылись, как и дирижабли. К тому же из-за трудностей с обнаружением и популярностью у неблагонадежных лиц, тридцать лет назад ковры были запрещены мировым сообществом. Допустимы только зарегистрированные полеты внутри страны, на которые получено специальное разрешение.

– Но как же…

– Если ни вы, ни я, ни ваш отец не станем докладывать кому-либо об использовании моего ковра… или лучше сказать «о существовании моего ковра», то никто ничего не узнает.

Алиона беспокойно прошлась по комнате.

– Лететь, не зарегистрировав полет, – полное безрассудство. Если что-то пойдет не так, и мы потерпим крушение, никто из официальных представителей не примет мер для нашего поиска. К нам на выручку не отправят ни одного Стража.

Ламарин старший часто закивал, Гроус же сжал зубы.

– Безрассудством было бы зарегистрировать полет, – он вздохнул. – Переживать совершенно не о чем: помимо моей магической энергии ковер сам наделен чарами, подобно артефакту. Это означает, что, если что-то выйдет из-под контроля, ему хватит собственной магии, чтобы безопасно приземлиться.

      Когда он многозначительно посмотрел на Алиону, она, закусив губу, задумалась.

– Почему я никогда не слышала о коврах-самолетах? – спросила, наконец, она.

– Вы действительно пребываете в святой уверенности, что знаете все на свете?

      Глава семейства Ламарин, наверное, продолжил бы спор с Гроусом, но Алиона решительно подняла подбородок и произнесла:

– Если других вариантов нет, чего же мы ждем?

Ее отец измученно хлопнул себя по лбу. Алиона же позволила Гроусу взять чемоданы, чтобы поскорее оказаться в саду. Братья еще спали, но, если Данни спустится и узнает о ковре-самолете, они застрянут еще на час.

Марк, в отличие от Данни и даже отца, все время подготовки сохранял молчаливое спокойствие, но Алиона знала: он тоже переживал. Просто Марк обычно боролся со своей тревожностью не вспышками ярости, как Данни. Он что-либо предпринимал. Алиона не знала, что делал старший брат за ее спиной в этот раз, но была уверена: он держал руку на пульсе.

С мамой они попрощались еще накануне. Более легкая на подъем, чем муж, умеющая получать удовольствие от жизни, она считала предстоящую авантюру дочери увлекательным приключением. Разумеется, и она волновалась об Алионе, но среди наставлений “быть осторожнее” и “не доверять никому” то и дело звучали фразы вроде “и повеселись там!”.

– Чай?

Это были первые слова, произнесенные на борту Ковролета-78 с того момента, как он тронулся. Выглядел этот транспорт как самый обыкновенный ковер. Гроус опустился на него, умудряясь, даже сидя на старом гобелене с потертым рисунком, сохранять величественную грацию. Алиона неловко уселась рядом. Тут же она инстинктивно начала искать, за что ухватиться, но, разумеется, ни поручней, ни ручек здесь не было. Вцепившись пальцами в мелкий ворс, она затаила дыхание.

Гроус прикрыл глаза, любовно провел ладонями по выцветшему рисунку и застыл.

Ковер задребезжал и начал медленно подниматься. Алиона была почти уверена, что сейчас под ее весом плотная ткань провиснет, однако этого не произошло. Алиона чуть попружинила на месте и обнаружила под собой плотную воздушную подушку. Представилось, что она сидит на упругом облаке.

Однако чем выше поднимался Ковролет, тем страшнее становилось. Не решаясь смотреть вниз, она поняла, что транспортное средство находилось достаточно высоко, только когда везде, насколько мог видеть глаз, простирался туман. Гроус поводил руками, сделал пару резких движений, и Алиона ощутила, как вокруг них образовался невидимый пузырь. Теперь ни ветер, ни холод, ни встречные летающие предметы не представляли никакой опасности. Путешественники словно оказались в капсуле, в которой поддерживались комфортная температура и влажность.

– Поехали! – произнес, наконец, Гроус, и ковер стремительно сорвался с места, держа путь к Союзу Вечных Земель Морланда.

      Несколько минут Алиона была неподвижна. Это было странное чувство: никакая видимая преграда не отделяла ее от проносящихся мимо густых, похожих на пенные клубы облаков, однако ощущение полета практически отсутствовало. Не доверяя старому летному устройству, Алиона старалась не совершать лишних движений и напряженно прислушивалась к звукам, которые издавал ласкающий облака Ковролет. Поэтому она испуганно вздрогнула, когда Гроус, вольготно расположившийся почти на краю ковра, вдруг предложил ей чашку чая. Переведя взгляд сначала на него, потом на его руку с многочисленными перстнями, держащую изящную фарфоровую чашечку, Алиона лишь напряженно сжала губы.

– Нам предстоит лететь шесть часов, – светским тоном сообщил ее спутник, откидывая за спину полы тулуза. – Вы, безусловно, можете потратить это время на то, чтобы изображать статую, но я бы предпочел распорядиться им более разумно.

      Алиона нехотя согласилась.

      Гроус отодвинул чашку с чаем к пирамиде из чемоданов, которые порой чуть покачивались, но в целом вели себя так, будто стояли на твердой неподвижной поверхности.

– В таком случае, думаю, пришло время для практических занятий, – заявил он и, совершенно внезапно, улыбнулся.

Улыбка у него оказалась кровожадная, и Алиона невольно подалась назад. Гроус же, напротив, подвинулся ближе, сев так, что его колено почти касалось ее бедра.

– Итак, – сказал он, глядя как-то по-новому.

Так смотрят на дорогое вино многолетней выдержки, которое держали для особого случая, и вот решили, что настало время откупорить бутылку.

– Первая встреча, – объявил Гроус многозначительно, чуть понизив голос, будто хотел, чтобы Алиона прислушивалась. – Когда время играет против нас, первое впечатление очень важно. У вас практически не будет возможности изменить его. Поэтому, дорогая Лион, – с нажимом произнес он, – вы должны приложить максимум усилий, чтобы понравиться Ливингстону с первого взгляда.

      Если раньше она особенно не нервничала, то теперь начала. Кивая в знак согласия, Алиона погружалась в мрачные мысли, главной из которых была «я не смогу».

– Теперь ответим на вопрос «как это сделать?», – продолжил лекторским тоном Гроус. – Ваш внешний вид способен задержать заинтересованный взгляд. Вы должны этот взгляд поймать и завладеть им. Лион?

      Она откликнулась. Он смотрел на нее в упор, и Алиона поразилась интенсивности и жару мужского взгляда. Ее щеки запылали, и она хотела было посмотреть куда-нибудь в сторону, но Гроус вдруг сам прервал зрительный контакт, заставив тем самым Алиону продолжать смотреть на него. Все это длилось лишь мгновения, но она успела рассмотреть и его тонкие, будто искривленные насмешкой губы, и острый нос, и даже длинные ресницы, сейчас скрывающие взгляд серо-синих глаз. Через пару секунд он снова осторожно взглянул на Алиону: сначала на ее ключицу, затем на губы, и только потом – в глаза.

      Чуть отклонившись назад, он принял скучающий вид и спросил:

– Запомнили последовательность взглядов?

      Алиона, весьма впечатленная тем, что приняла сперва за чистую монету, закусила губу. Нужно было время, чтобы прийти в себя и найтись с ответом.

– Сначала заинтересованный…

      Гроус медленно кивнул.

– Потом испуганно отведенный в сторону, как будто бы вы смутились того, что вас поймали.

      Еще один кивок.

– А затем, э-э, – она чуть нахмурилась, подбирая слова, – несмелый, но настойчивый, и не сразу в глаза, а сначала… будто вы думаете о чем-то непристойном.

      Впервые на лице Гроуса Алиона увидела нескрываемое одобрение.

– Из вас может выйти толк, – заявил он. – Приступим к практической части.

      Алиона посмотрела на свои руки, пытаясь сосредоточиться. Глубоко вздохнув, она медленно подняла взгляд и заглянула собеседнику в глаза. Тот тут же недовольно цокнул языком и отвернулся. Алиона, словно извиняясь, пожала плечами.

– Мы еще не знакомы, а вы уже хотите убить меня за что-то? – язвительно уточнил Гроус.

– Проблема в том, что мы все же знакомы, так что желание объяснимо, – пробормотала она, опуская взгляд.

      Выдохнув, Алиона сосредоточилась, постаралась изобразить заинтересованность и посмотрела на Гроуса.

Несколько секунд она внимательно глядела на него, но, наконец, он закатил глаза, и она разочарованно фыркнула.

– У меня что-то на лице? – с наигранной вежливостью поинтересовался он.

– Да, жутко раздражающее выражение, – сердито отозвалась она, а затем жалобно добавила: –  Я стараюсь!

      Алиона чувствовала себя глупо, ужасно глупо. У нее не получалось изобразить заинтересованный взгляд. Чего ради он вообще взял ее на это дело, нашел бы кого-нибудь более способного!

Гроус придвинулся чуть ближе, сел на пятки, его колено уткнулось в ее. Опершись на руку, он чуть склонился к Алионе, и эта близость была более чем смущающей.

– Смотрите, – приказал он, и она послушно уставилась в его глаза.

      Сначала ей было смешно – что, как она сама рассудила, было защитной реакцией на неловкость. Но постепенно уголки губ опустились, а щеки вновь стали горячими и, она была уверена, красными, как флаг Фентерры. Она не могла понять, что такого было во взгляде стальных глаз, отчего в них безо всяких слов читались откровенные желания.

– Вы используете какую-то магию? – прошептала она, не отводя взгляд.

– Эта магия называется “обольщение”, и она вам доступна, – так же тихо отозвался он. – Вот только… сделайте другое лицо.

– Прошу прощения? – опешила Алиона.

Гроус чуть нахмурился и неопределенно взмахнул рукой в ее сторону:

– Оно слишком… невинное. Ливингстон не должен думать о том, чтобы накормить вас мороженым, хотелось бы, чтобы вы рождали в нем другие мысли и желания.

Слова отдались резкой болью в груди.

– Я взяла с собой только одно лицо, – Алиона принялась разглаживать складки на платье, стараясь во что бы то ни стало сохранить ровный тон. – Придется как-то работать с тем, что есть.

Затем она в очередной раз устремила взор на собственные пальцы. Она слишком старалась, вот в чем было дело. Притворство никогда не было ее сильной стороной. Следовало расслабиться и подумать о чем-то волнующем.

Она сидела совершенно одна в компании мужчины, которого почти не знала. Мужчины, который был старше ее на десять лет и большую часть жизни считал лишь неприметной девчонкой, дочерью давнего знакомого. А теперь обучал, как соблазнять. Разве это само по себе не волнительно? Вот только этот мужчина выглядел так, будто способен на убийство от скуки. Если бы он был чуточку более… приятным, милым, обаятельным! Он и в Фентерре не особенно старался нравиться: отец и братья вечно обсуждали его поведение, высказывания, споры на встречах.

Ну как тут расслабиться?

Алиона вздохнула. К счастью, Гроус терпеливо ждал.

На самом деле, если не считать злодейского лица, его можно было назвать привлекательным… ну или по крайней мере, интересным. Необычным уж точно. Это был такой тип внешности, на грани между уродством и неземной красотой. Когда кажется: если бы что-то хотя бы немного было иначе, он стал бы ужасно отталкивающим. Но именно в том, как были расположены его глаза, как четко были очерчены губы, и даже в этих глубоких складках у рта таилась какая-то сила, вызывающая желание смотреть снова и снова.

И она посмотрела: не с тем, чтобы захватить его внимание, а с тем, чтобы увидеть в этом человеке что-то еще. Не одного из скучных типов из Совета, что раз в месяц приходили к отцу и обсуждали политику, крупные сделки и инвестиции. И не того скучающего аристократа, который подарил ей куклу на четырнадцатилетие. А мужчину. Интересного, загадочного. Проживающего свои лучшие годы и обладающего неожиданно пронзительным взглядом.

Алиона была уверена – он знал о том, как действовал на женщин, и соблазнял осознанно. Может, мужчины из знатных семей Фентерры и считали, что им стоило сторониться Гроуса из-за неясного прошлого и возможных криминальных связей, а вот Алиона поняла, что по-настоящему опасными были его глаза. От таких можно вспыхнуть и сгореть, рассыпавшись в пепел.

Она, будто испуганно, отвела взгляд в сторону, сглотнула. Затем оценила его руки: длинные пальцы, эпатажные кольца. Посмотрела куда-то в район живота – плоский, подтянутый, даже под свободной мягкой рубашкой видно. Проследила дорожку пуговиц. Губы ее в этот момент сами по себе чуть распахнулись, и это показалось уместным. Увидев, как дернулся его кадык, Алиона, наконец, снова взглянула на его лицо и, встретившись взглядом, невольно улыбнулась. Улыбнулась, потому что знала, что все сделала правильно.

Гроус несколько секунд сидел неподвижно, а затем, сложив руки на груди, делано безразлично произнес:

– Я знал, что ваша высокая способность к обучению затмит отсутствие каких-либо начальных навыков.

Он мог изображать равнодушие, но Алиона почувствовала: что-то в его голосе изменилось.

Полет оказался утомительней, чем ожидала Алиона. Гроус еще какое-то время нудно объяснял ей, как именно надо смотреть, куда направлять взгляд, а куда – не стоит. Слушая его, Алиона потянулась к чаю, сделала пару глотков, оперлась спиной о самый устойчивый на вид чемодан и…

– Лион, просыпайся. Лион! Лион!

      Первые секунды она не могла понять, что за Лион спала рядом и почему никак не хотела проснуться, если ее так настойчиво будили. Затем, наконец, разум очнулся окончательно, и Алиона резко села. Оглянувшись по сторонам, она обнаружила себя сидящей на ковре посреди поля с серо-желтой невысокой травой. Рядом стоял Гроус. Даже удивительно, что она сразу узнала его, несмотря на непривычно темные волосы и бородку.

– Извини, папа, я не сразу сообразила, что ты будишь меня.

– Слезай с ковра, – приказал он.

      Вздохнув, она хотела было подняться, как вдруг Гроус галантно предложил ей руку. Удивленно посмотрев на протянутую ладонь, Алиона перевела взгляд на мужское лицо. На ее собственном застыла маска изумления. Гроус закатил глаза:

– Будь добра, когда в следующий раз кто-то предложит помощь, откроет дверь или подвинет стул в ресторане, не смотри на этого человека как на трехголового зверя.

      Кивнув, Алиона воспользовалась помощью и поднялась на ноги.

– Я росла с двумя братьями, – пояснила она, – Марк и Данни, конечно, очень заботятся обо мне, но скорее спихнут с лестницы, чем подадут руку.

– И скорее спихнут с лестницы любого потенциального ухажера, чем позволят ему подать вам руку, не так ли? – хмыкнул Гроус.

Алиона не ответила, хотя вдруг осознала, что это было правдой. Братья, особенно Данни, поднимали на смех любого, кто проявлял к ней симпатию. А она, видимо, так и не успела влюбиться, чтобы почувствовать желание противостоять им.

      Гроус скрутил Ковролет в рулон и аккуратно уложил в неглубокий ров. Огляделся, будто запоминая место, а затем подхватил большую часть чемоданов и предложил Алионе следовать за ним. Сгорая от любопытства, но умудрившись удержаться от вопросов, она взяла оставшийся багаж.

Пока они шли, ее голубое платье путалось в траве. Синий же тулуз Гроуса эффектно скользил по колосьям, благодаря гладкой ткани.

Несмотря на неудобства и сухую землю, что пыталась забраться в туфли, Алиона успела поразмышлять и ответить себе на некоторые вопросы.

Поскольку они достигли Морланда незаконным путем, приземлиться на официальную посадочную площадку для ковров-самолетов или прямо в городе, на глазах у всех, они не могли. Поэтому Гроус избрал столь безлюдное и удаленное от цивилизации место. Что ей не было понятно, так это куда они теперь направлялись и каковы были дальнейшие действия.

      Вскоре они вышли на уходящую вдаль серой змейкой пустынную дорогу.

– Будем ловить машину? – не выдержала Алиона.

– В некотором роде, – загадочно отозвался Гроус.

      Вытянув вперед руку, он что-то пробормотал, схватил воздух – это всегда сопровождалось каким-то кровожадным, паучьим движением его пальцев – и дернул на себя невидимую веревку.

Алиона принялась оглядываться, ожидая чего-то, но воздух, казалось, застыл, точно густой йогурт, обволакивая все вокруг: ни звука, ни движения. Солнце нагревало асфальт, от которого исходил жар. Хотелось пить.

Вдруг Алиона почувствовала вибрации. Скоро земля задрожала гораздо ощутимее, и Алиона крепче сжала ручку чемодана. Нарастающий гул обещал появление самолета, не меньше. Однако, наконец, из дрожащего горячего воздуха перед ней и Гроусом возник серебристый автобус.

      Дверь в передней части его открылась, и путешественники увидели тучного темнокожего водителя в очках с очень толстыми стеклами.

– Залезай, чё стоим? – произнес он с, как показалось Алионе, жутчайшим акцентом.

Язык Морланда практически не отличался от языка Фентерры, но вот произношение сразу выдавало происхождение. Хорошо, что Норбергия располагалась рядом с Фентеррой, и говор отличался не так сильно. Не живший там человек и вовсе не заметил бы разницы.

      Гроус позволил Алионе зайти в автобус первой, сам же сперва загрузил багаж в специальное отделение, а затем поднялся следом.

      Она прошла вперед по салону. Гроус сначала расплатился с водителем и получил билеты. Комфортабельные кресла обещали славную поездку. Пассажиров было немного, все они расположились на местах впереди, большинство спало. В самом конце сидел мужчина в желтовато-серых пальто и шляпе. Лицо его невозможно было разглядеть из-за поднятого ворота.

      Алиона же села на свободное кресло в центре, но из динамика тут же раздался грозный голос:

– Ваши места номер двадцать семь и двадцать восемь.

      Закатив глаза, Алиона пересела. Автобус тронулся. Почти сразу рядом с ней приземлился Гроус.

– Надеюсь, ты выспалась, – заметил он.

– Думаю, да…

– Прекрасно. Тогда продолжим.

Он глубоко вздохнул, будто ожидалась особенно трудная тема для изучения. Бросил взгляд на кресла впереди и сзади – рядом не было никого, и он, судя по всему, счел обстановку безопасной для предстоящего разговора.

– Наблюдая за вами, я заметил, – прошептал Гроус и чуть задумался, будто подбирая слова.

Он небрежно коснулся ладони Алионы самыми кончиками пальцев, привлекая ее и без того сосредоточенное внимание к следующей фразе:

– Заметил, что вы не тактильный человек.

Он развернулся на своем кресле, чтобы глядеть на ее профиль. Алиона сидела идеально ровно: няня и мечтать не могла, что однажды ее подопечная сумеет вытянуть позвоночник в настолько прямую линию. Гроус сжал ее ладонь.