скачать книгу бесплатно
И чтобы не вызывать подозрений, сама принялась за еду. Если хочу всю ночь блуждать по лесу и трассе, понадобятся силы. Оборотень, видимо, тоже проголодался, хотя, подозреваю, его аппетит имел несколько иное направление. Мясом, думается мне, он заедал то, что как раз хорошо просматривалось с его места.
Между едой мы разговаривали, и в какой-то момент я поняла, что вот так – просто сидеть и болтать с ним – интересно, легко и приятно. Когда он не показывает свою истинную натуру вредного, циничного, деспотичного и жестокого тирана-Вожака.
Только проблема в том, что натура эта – его неотъемлемая часть. И от нее – никуда не деться.
Адреналин, подкрепленный алкоголем, делал свое дело: я становилась все более смелой и раскрепощенной, Бравый – только второе, ибо в первом не нуждался. Я все чаще смеялась, он – придвигался все ближе, сначала изредка прикасался, а потом просто не убирал руку с талии. И в какой-то момент мужчина в очередной раз наклонился ко мне, а я не посчитала нужным отворачиваться.
Именно сейчас, когда пахнущие вином губы прикоснулись к моим, я поняла, что притворяюсь. Очень талантливо и раскованно притворяюсь, потому что тот бокал, который я даже не осушила до конца, выветрился в одну секунду.
Но я осознала и другое.
Мне нравилось это притворство.
Наверное, потому, что притворством оно было лишь отчасти.
Я обманывала, являясь настоящей.
Однако то, что меня подняли на руки, я не уловила. Лестница, коридор и его комната, где он опустился на край кровати, оставляя мою тушку у себя на коленях. Губы перекочевали вниз, на шею, оттуда на ключицы, немного прикрытые платьем. Я охнула, выныривая из какого-то мутного омута собственных ощущений, и мои пальцы зарылись в густые волосы.
– Вита… – хрипло вырвалось у мужчины, когда я, безупречно играя свою роль, расстегнула пиджак, сбрасывая с могучих плеч уже ненужную ткань, и откровенно прижалась к нему.
Так, как только к Андрею прижималась.
– Молчи! – зло из-за собственных мыслей прошипела я, и белая рубашка коротко полыхнула сине-красным пламенем, оставляя на вервольфе лишь рваное рубище.
Горячие пальцы нетерпеливо забрались под платье, сжимая бедра, и я лишь прикусила губу, чтобы не отстраниться и удержать рвущийся наружу всхлип, который провоцировали прикосновения его губ к плечам и груди прямо сквозь платье.
– Вита… Вита… Моя Вита… – как заведенный шептал Бравый, утыкаясь лицом мне в живот и замирая.
Пора.
Грубо толкнув его плечи, я всем весом налегла на него, роняя на спину. Вервольф удивленно вздохнул и уже хотел перевернуться, подмяв меня под себя, но это не входило в мои планы. Поэтому я только зашипела, захватывая его лицо в плен и впиваясь ногтями в кожу сзади шеи. Темные глаза расширились в ответ на жадный поцелуй, но в них я углядела то, что нужно – серую поволоку действующего снотворного.
Три…
Все тело мужчины покрылось мелкой испариной, но рук он не опустил, собственнически сжимая то, что у меня пониже поясницы.
Два…
Тихий стон, переходящий в голодный рык, когда я, поддаваясь адреналину и какому-то животному безумию, сильно укусила его в шею.
Один…
Он тянется за мной, часто моргая, не понимая, почему вдруг стало так жарко и расплывчато, а я в последней ласке провожу рукой по гладко выбритой щеке.
Ноль.
Его ладонь медленно обвела контур женского тела. Тонкий бардовый атлас был ничтожной, бесполезной преградой между его руками и ее хрупким станом. Брюнетка подняла на оборотня затуманенный взгляд. Пожалуй, ему не стоило допускать такого исхода событий, не стоило позволять ей пить один бокал вина, не стоило вообще позволять пить, не стоило…
Мысль прервалась, когда тонкие руки обвили мощную шею, а прохладные, влажные губки скользнули вдоль бешено стучащей артерии. Сейчас, стоя перед ним на баснословных шпильках, она была лишь на десять сантиметров ниже и легко могла позволить себе вытворять с ним то, что вытворяла прямо…
Глухой рык сорвался с его губ прежде, чем он осознал это, а руки, решившие жить своей жизнью, инстинктивно сжали осиную талию, настойчиво сползая вниз и сминая в кулаках чертово платье. Над ухом, опаляемым горячим дыханием, раздался злорадный смешок, а мочку, которую до этого неистово пытали женские зубки, аккуратно лизнули.
И будь он проклят, если соврет или слукавит, но ни одна женщина, с которой ему доводилось спать, не возбуждала его настолько, как эта чертова…
– Ведьма… – Хриплый, низкий голос разрезал тишину гостиной, а она захохотала, впиваясь затуманенным темным взглядом в его лицо.
– Ну же, Бравый! Не будь нюней, назови меня по имени!
«По имени, Виточка, назови меня по имени».
В глотке заклокотало рычание, а соображать, когда к тебе прижимается второй с половиной размер, становилось все труднее и труднее. Не сказать, что мужчины был ярым сторонником воздержания и целомудрия, но с ней он хотел чего-то особенного, чего-то нежного и чувственного, чего-то, о чем ей потом не придется жалеть. И это «что-то» – явно не открытое совращение его нежной натуры посреди гостиной после чертового ужина.
Брюнетка отступила на шаг, а мужчина как приклеенный смотрел за действиями этой чертовки, понимая, что в ее руках бьется его сердце, а еще признаваясь себе в том, что становится мазохистом, ибо ее открытые провокации доставляли ему несравненное удовольствие.
Бледные руки прошлись по бедрам, а затем, словно в замедленной съемке, тонкие пальцы напряглись, на кончиках их колыхнулось синее пламя, а в следующее мгновение обрывки проклятого платья валялись на полу, и, будь он проклят, это меньшее из того, что его сейчас интересовало. В брюках стало до одури тесно, Бравый инстинктивно сглотнул, с жаждой путника в пустыне рассматривая ведьму.
Его ведьму.
Святая сила, она была в кружеве. Черном, шелковом кружеве, сквозь которое прекрасно просматривалась высокая, полная грудь. В штанах стало еще больнее, а в низу живота словно завязали тугой узел. Она стояла здесь. Перед ним. В одном кружеве из Франции и гигантских шпильках.
– Тут что-то… – Рука зашла за спину, откуда раздался провокационный щелчок, мгновенно вырубивший добрую часть контроля над собой и собственным зверем. – Как-то… – Шелковые бретельки скользнули с хрупких плечиков, а сам лиф теперь балансировал между тонких пальцев, провокационно подкидывавших его в воздухе. – Жарко…
И всё.
Все барьеры и уговоры о нежности и постепенности смела волна вожделения. Мгновенно оказавшись рядом, он бешено впился в ее губы, срывая первый стон с этих желанных, как грех, губ и переплетая их языки в бешенном танце. Брюнетка не сразу сдалась напору, с энтузиазмом отвечая на его ласки, одна ее рука скользнула вниз, опускаясь на горящий адским огнем пах, после чего несильно надавила.
Рык вырвался сам собой, разрывая поцелуй, а ее губы тут же исказились в шкодливой усмешке. Окинув тяжело дышащего оборотня провокационным взглядом, ведьма как бы невзначай прошлась рукой от шеи к бедрам, задумчиво поднимая глаза к потолку.
– Как много на Вас лишнего, господин Преемник…
Он заткнул ее очередным поцелуем, в одно движение срывая с себя рубашку, подхватив чертовку под ягодицы и сжав их, отчего огневичка выгнулась, подобно дикой кошке, и повалил на диван. Белый. Кожаный.
Не отрываясь от его губ, брюнетка скользнула руками к пряжке, медленно, мучительно медленно, расстёгивая ремень, а затем и пуговку ширинки. Его затрясло. Черт возьми, никого и никогда он не хотел так сильно, как эту проклятую проклятийницу.
Сильные руки исследовали ее тело, поглаживая внутреннюю сторону бедер, стройный животик и мстительно не трогая то, что ниже. Наклонившись, оборотень взял в рот розовую горошину, поигрывая с ним языком. Девушка ахнула, после резко приподнялась, впиваясь зубами ему в плечо и срывая с его губ довольный рык, а ловкие пальчики в одночасье освободили из плена горячую плоть. Нижним бельем Бравый предпочел пренебречь и…
Как в воду глядел.
Положив руку, ведьма медленно провела рукой по всей длине, вырывая у мужчины стон, а затем резким движением перекатилась вправо. Рухнув с дивана, они с грохотом оказались на полу, а Добровольская по-королевски восседала на его животе. Руки оборотня приросли к ее бедрам, нетерпеливо отодвигая трусики, пальцы скользнули между нежных, мокрых складочек, аккуратно проникая в жаркое лоно. Ведьма вскрикнула, резко склоняясь к нему и впиваясь в губы. Ее мелко потряхивало от ярких, новых ощущений.
– Я… хочу… тебя, Бравый! – Голос сорвался на крик, когда он вновь пошевелил пальцами внутри нее, а затем, не убирая рук, перевернул ее на спину, оказываясь сверху.
– По имени, Виточка. – Не голос, скорее рычание, с оскаленными в улыбке победителя клыками.
– Вла-а-а-ад! – Крик слился с бешеным рыком и толчком, которым он грубо вошел в нее, разрывая девственную плеву.
Она – его.
Навечно.
Навсегда.
Самым проблемным оказалось не спуститься вниз при помощи левитации, которая без сбоев ночью работала лишь у некромантов, не пройти незамеченной мимо патруля, стоящего у главных ворот, а открыть калитку. Чертову калитку, высотой едва ли достигающей полуметра.
И на которой замыкался охранный и сторожевой контур.
Мне нужна была руна-ключ, либо… Я, до этого провозившаяся секунд тридцать с отмычкой, лихорадочно заозиралась, ища столбик ограды, в который вплавляли заклинание контура. И спустя еще пятнадцать секунд – нашла. Третий слева почти незаметно, если не знать, что ищешь, мерцал, ярче других отражая нарождающуюся Луну.
Пятисекундное заклинание стазиса, на время которого застыло все в радиусе километра, и когда я шарахнула в основу охранки обычным, раскаленным до бела фаерболом. Железо оплавилось, круг – разомкнулся, и я уже без сомнений толкнула калитку от себя, чтобы сразу же пуститься бежать. Хорошо хоть переодеться додумалась.
Дом уже даже не просматривался сквозь густые заросли ельника, когда я остановилась перевести дух. В легких словно развели кузнечный горн, а сердце грохотало так, что я собственного дыхания не слышала. Оперлась руками в колени, стараясь максимально быстро отдышаться – неизвестно, насколько хватит снотворного, с вервольфами вообще все ненадежно и сугубо индивидуально, поэтому отсиживаться здесь всю ночь я просто не могла. Не после всего, что я сделала, дабы сюда попасть.
Выпрямилась и глубоко вдохнула свежий воздух свободы, когда глаза встретились с немигающими желтыми точками с узким, вертикальным зрачком, светящимися на фоне черного леса. И словно по команде – вокруг зажглось еще с полсотни таких же.
Не умертвия и не зомби. Упырь или – что еще хуже – вурдалак, которого не просто трудно убить из-за высокого интеллекта, но и который выживает – стаями.
Я едва удержалась, чтобы не треснуть себя по лбу. Потому что только абсолютно тупая дура забудет, что мелкая нечисть очень часто кучкуется рядом с ареалом обитания крупной. Вервольфы большинством представителей семейства вурдалачьих считались всего лишь более организованными собратьями.
Класс.
И когда первая тварь выскочила на худо-бедно освещаемую лунным светом полянку, уверяя меня в правильности собственных выводов про упырей, я встряхнула руками, разжигая адово пламя.
Я распахнул глаза, приподнимаясь на локтях. Тишину комнаты разрывало мое хриплое, надрывное дыхание. Влажное тело горело огнем, возбуждение, что невооруженным взглядом проглядывалось сквозь ткань брюк, не способствовало улучшению ощущений. Скользнув рукой по влажным волосам, уставился в стеклянную рамку на стене, которая прекрасно отражала горящие золотом глаза оборотня с пульсирующим вертикальным зрачком.
Сон. Это всего лишь чертов сон. Спровоцированный проклятым алым платьем…
Тряхнув головой, резко поднялся с кровати, направляясь прямиков в душ. Ибо ничто другое все равно не поспособствовало бы уменьшению напряжения. К моменту моего пробуждения Виты уже не было, что было в каком-то смысле на руку, потому как прослыть помимо «грязного, жестокого животного», еще и озабоченным извращенцем в ее глазах мне как-то не хотелось.
Скинув одежду, встал под мощные струи воды, которые хлестко били по горячей коже. Голова начала медленно трезветь, а тело расслабляться.
Подумать только, насколько разной может быть эта ведьма. Дикой, неприступной, милосердной, пугливой, словно лань, и страстной, горячей, необузданной, словно пламень. Пожалуй, она соответствует своей стихии как нельзя лучше. Ее непокорность, гордость, что стальным прутом темнеет в глубине души, не позволяя кому бы то ни было согнуть магичку.
Мою магичку.
Тепло разлилось по сердцу, а волк внутри заурчал, довольно сощурив глаза.
Мысли вновь вернулись к сегодняшнему ужину, приготовленному ее ручками. Начинает казаться, что с ее подачи даже яд будет воспринят, как сладкий нектар. От такой дурманящей и не свойственной мне мысли в голове что-то щелкнуло, включив мгновенно разум, а зверь настороженно подобрался.
«Погодите-ка…»
А с чего я вообще уснул? Перед внутренним взором калейдоскопом понеслись воспоминания.
Вот она ненавязчиво спрашивает о наличии лишней бутылочки вина для какого-то там соуса к мясу, поддавшись мальчишескому желанию, провозился в погребе с четверть часа, желая впечатлить Виталину, возвращение, ужин и пустые разговоры, спальня, поцелуи, от которых она не только не отпиралась, но и начинала сама.
Волк зарычал, оскалившись, а руки до хруста сжали керамические вентили в душевой, кроша их в пальцах.
«Ты болван, Влад!»
Кретин, если быть точнее, подсказало второе Я, и фраза эта сквозила иронией, а звучала мелодичным, высоким, до боли в зубах знакомым голосом.
Ее голосом.
«Вита!..»
По пути схватив полотенце, мгновенно оказался напротив ее комнаты, не брезгуя использовать сверхчеловеческую скорость. Сжав зубы и уповая на то, что она все-таки на такое неспособна, постучал. Со второго раза стук стал настырнее, а с третьего – едва не проломил дубовую дверь.
Распахнутая створка показала пустую, погруженную во мрак комнату. Застеленная кровать, на которой бесформенным нечто валялось алое платье, туфли, брошенные в углу, пропавшая сумка с ее скромными пожитками и раскрытое настежь окно. Белые, полупрозрачные занавески колыхались на ветру.
Одним движением раскрошив косяк двери, втянул в себя воздух, улавливая едва заметный аромат этой паршивки. Давненько уже, видать, проветривается… Из горла вырвался вой, перешедший в яростный рык. Переместившись к окну, уставился на периметр участка. В глаза мгновенно бросилась калитка, с виду закрытая, но звериное зрение легко позволяло узреть отсутствие наброшенной щеколды. И развороченный, оплавленный до основания столб с основой заклинания контура.
Знакомый низкий голос, раздавшийся от входа вернул к реальности. Развернувшись, вперил взгляд в Левого.
– Что случилось, Влад?
– А ты не видишь, Вик? – Голосом мое утробное рычание назвать было трудно, да и не зачем, брат прекрасно понимал и так. – Она сбежала!
Втянув в себя воздух, подобно тому, как это делал ранее я сам, Виктор осмотрел комнату, пока меня начинало все больше и больше трясти. Ей-богу, если при встрече я не откручу ей голову, то меня можно смело называть самым сдержанным представителем моего вида.
– Комнату она покинула около получаса назад, куда она могла направиться? Ей вряд ли бы удалось покинуть территорию незамеченной.
У меня против воли выползли когти.
– Она ведьма, придурок, отчаявшаяся ведьма! Присмотрись, она вскрыла калитку, и, пока мы тут сопли размазываем, либо уже прибежит к своему земляннику, либо ее разорвет на части какая-нибудь нечисть в лесу!
– Ну так начни действовать! – оскалился в ответ Левый, оборачиваясь и выскакивая прямо в окно, чтобы уже через секунду оказаться у злополучной калитки.
На четырех ногах всяко быстрее, чем на двух.
Повторив маневр брата, на ходу обернулся в волка, стремительно нагоняя Виктора. В десяток гигантских скачков мы оказались в лесу, после чего разделились.
В этот раз, Вита, ты действительно меня довела!
Ветки звучно ломались под лапами, но сейчас вопрос о бесшумности движения волновал меньше всего. Повернув морду вправо, я замер от почудившегося запаха, смешенного с какой-то воистину загробной вонью. Рысью направился по шлейфу зловония и спустя несколько томительных минут, за которые я мысленно успел уже раз пять искусать этой непослушной тупоголовой девице все выпуклости ее фигуры, выскочил на поросшую мхом поляну, окруженную сухостоем.
«Твою мать, Вита…»
Других слов в голове не осталось совершенно.
Отскакивая все дальше и дальше от темных сгустков надвигающихся упырей, ведьма по мере сил отбивалась от противника. Они встали полукругом, загоняя ближе и ближе к сухим, но крепким дебрям, из которых девчонка бы точно не вылезла живой.
Вита пустила в ближайших к ней упырей волну пламени, красные языки, к концу становящиеся синими, просвистели мимо, по большей части попадая в деревья и мох и поджигая лишь трех или четырех тварей. Тяжело дыша, брюнетка отступила еще на шаг, и кольцо вокруг нее замкнулось.
Я присел, напружинивая лапы, собираясь в прыжке вцепиться в глотку ближайшего к ней упыря, как вдруг поляну озарила вспышка пламени, а ведьма покрылась им, как второй кожей. Волосы неистово развивались, а глаза злобно оглядывали когда-то мертвецов.
Она пропустила через себя очередную волну энергии. Вернее сказать, попыталась это сделать. Ближайший к ней труп резко прыгнул вперед, обхватывая ведьму и швыряя на землю, заклинание огня мгновенно исчезло, открывая бледную кожу в ссадинах и синяках. Утробно зарычав, бросился к ней, действуя на инстинктах и злобе. Если не выпущу хотя бы часть своей ярости сейчас, то точно сверну ей пустую голову.
Отшвырнув мертвечину в ствол дерева, навис над полулежащей девушкой, чуть приседая и накрывая ее своим телом, и зарычал, окидывая взглядом обидчиков.
