скачать книгу бесплатно
Но время шло, а ничего не происходило. И тогда Бладхаунд, устав ждать, вышел прямо на людей, сгрудившихся напротив брошенного особняка. И мгновенно понял, что совершил непростительную ошибку.
Охотник недооценил смертных.
По нему открыли огонь из трех пистолетов и двух самозарядных винтовок. Он тут же скрылся за углом здания – помогли звериная скорость и Нареченная Мгла. И все же несколько пуль зацепили его правую руку, а один особенно удачный выстрел даже повредил сухожилие в локте. И черт бы с ним, но это были не простые пули!
Охотник зарычал и отбежал подальше в лес за особняком. Он чувствовал, как пуля, застрявшая в кости прямо над медиальным надмыщенком, жжет его плоть текучим колким огнем. Он присел на одно колено, выхватил топор и точным росчерком матового лезвия увеличил входное отверстие. Потом залез в рану грязными пальцами, морщась от боли, нащупал свинцовый конус, подцепил его ногтями и с ревом вытащил на свет отнюдь не божий.
Бладхаунд отбросил пулю, которая даже глаза обжигала, накрыл рану рукой и стал читать Темный Заговор. Когда охотник закончил, рана исчезла, но поврежденному сухожилию нужно больше времени на восстановление – пройдет не меньше часа, пока в руку вернется ее истинная сила.
Твою мать! Оказывается, Хайта не интересовала точка связи. Он знал (откуда-то знал!) о старом военном схроне в подвале лодочной станции. Более того – розданное остальным обреченным оружие он заговорил, используя древние герметические мантры. Выходит, эти двое не просто знают о тенебрисах и их посланниках. Им известны способы борьбы с Порчей.
Это немыслимо!
Оружие смертных неспособно причинить значительный ущерб сущности жнеца тенебрисов – только его телу, которое легко восстановить. Но заговоренные пули, осененные знаком Элоим и окропленные настоем артимисии, – совсем другое дело. Они ранят плоть, но их цель – его черный дух. Они лишают его связи с Храмом Тайн, забирают силы, дарованные Порчей.
Ему нельзя, никак нельзя подставляться! Одно прямое попадание и два касательных – и вот уже усталость ощутима. Бладхаунд не мог сказать точно, но полагал, что полдюжины пуль полностью разорвут цепи, что связывают его с Эссенциалом. Это будет эндшпиль, и он окажется слабейшей стороной.
О Порча, ведь он сам дал им время, полагая, что разгадал замысел отца и сына! Досадная ошибка. Страшная. Но – не критическая. И сокрушаться о своем жестоком просчете он будет потом. Сейчас нужно вернуть доверие тенебрисов.
Бладхаунд поднялся в полный рост, закрыл глаза. Затем поднес к лицу топор, которым только что вскрывал свою рану и, высунув неестественно длинный язык, провел им по острому лезвию. Мутный ручеек черной крови, перемешанной со слюной, пролился на землю. Охотник спрятал топор и встал на колени перед небольшой лужицей, отливающей всеми оттенками тьмы в неверном свете восходящей царицы ночи.
Он взглянул на луну. Та криво улыбнулась в ответ.
Бладхаунд произнес тайные слова, опустил в лужицу кончики пальцев и кровь забурлила. Не переставая шептать рваные строки нечеловеческого языка, от которого само пространство истончалось и сворачивалось, как пергамент от жара костра, охотник поднял руки к лицу и провел ими ото лба до подбородка.
– Я знаю, – ответил он Эссенциалу, который с усмешкой задал ему очевидный вопрос.
– Я верну расположение Порчи, и эту жатву Храм Тайн запомнит надолго, – посулил Бладхаунд, поднимаясь. Не глядя на своего повелителя, стоявшего за его левым плечом, он уверенно зашагал в сторону особняка.
Он шел, широко разведя руки в стороны. Обнаженные топоры матово блестели в переливах сумраках. Охотник не таился. Он собирался ловить зарвавшуюся дичь на живца, и сам с удовольствием сыграет его роль!
Хайт и Нимбл тем временем выстроили обреченных вокруг колодца и дали указание стрелять только по ясно различимой цели. Услышав это, Бладхаунд злобно ухмыльнулся. Патронов у них немного, а он не собирается быть ясно различимым в ближайшие полчаса!
И все же охотник кое-чего не понимал. Почему они не начинают Ритуал Очищения, ведь каждая секунда ожидания играет ему на руку? Теперь он ясно видел обжигающе яркий свет в нагрудном кармане Нимбла. Охотник не знал, что это, но знать ему не требовалось. Он чувствовал. Чувствовал древнюю силу, заточенную в этом мальком круглом предмете. И он видел, что силы этой достаточно, чтобы изгнать отсюда Порчу, навеки выкорчевав ее из проклятой земли.
Он не мог этого допустить.
Темный призрак с пылающими багрянцем глазами вырос по другую сторону от особняка и Скара тут же открыла огонь из пистолета. К ней сразу присоединились Брейв и Кьюти. Хайт запоздало крикнул, чтобы они прекратили стрелять, но было поздно. Семь заговоренных пуль в клочья разорвали тенета Нареченной Мглы, секундой раньше собравшиеся в подобие человеческой фигуры по воле своего хозяина.
Сам охотник подбирался к ним со стороны кукурузного поля.
– Бу! – гаркнул он в спину Нимблу и тот легко развернулся на каблуках, вскидывая пистолет. Рявкнули выстрелы, потревоженные стебли кукурузы закачались, посыпалась сухая ботва.
Он появлялся то с одной стороны, то с другой, заставляя Нареченную Мглу создавать человекоподобные фантомы. Это выходило легко – Мгла питалась людским страхом, а сейчас даже Хайт и Нимбл боялись, хотя и не подавали виду.
Дважды он метнул топор, не целясь. Один раз лезвие просвистело прямо над ухом Кьюти, отчего блондинка завизжала, будто он уже начал вскрывать ее, и совсем непоэтично намочила бикини. Второй раз Нимбл с легкостью ушел от броска и тут же выстрелил в ответ. Не попал, разумеется. Ведь теперь Бладхаунд был готов.
В какой-то момент охотник почувствовал, что пора остановиться. Нервы обреченных натянулись как тетивы боевых луков, их восприятие обострилось благодаря щедрым потокам норадреналина, которыми их бедные надпочечники наполняли взбухшие вены разгоряченных тел. Даже Скара перестала палить по чем зря.
И тогда Бладхаунд вновь затянул Сумеречную Колыбельную. Он кружил в тенях, изредка попадаясь на глаза своим жертвам, и каждый раз широко улыбался, до боли высовывая изо рта свой черный язык, капая кислотной слюной на измученную землю.
Он менял тональность и тембр, пел то тише, то громче, реагируя на каждый вздох, каждый удар сердца обреченных. А потом Скара закричала.
– Я больше так не могу! – девушка бросила пистолет на землю и ринулась прямо в лес, не разбирая дороги, с бесконечным ужасом в широко распахнутых глазах. Сумеречную Колыбельную тут же прервал удовлетворенный смешок. Охотник нашел ее слабость. Довел до предела. И она сломалась.
Глупую девчонку Бладхаунд настиг за сараем. Он схватил ее за горло и буквально впечатал в гнилые доски старой стены, которые от удара натужно захрустели и прогнулись внутрь. Скара захрипела, из уголков губ потекла кровь. Ничего, лишь пару ребер сломал, цела будет! Пока что.
Бладхаунд, продолжая прижимать жертву к стене, приблизил к ней свое лицо. Она вяло сопротивлялась, будто осознавая всю тщетность этих попыток. Ей казалось, что ее держат не человеческие пальцы, а стальные прутья, которые не разжать, не сдвинуть. Можно только неистово колотить по ним своими тонкими ручками, ломая ногти и срывая нежную кожу.
– А теперь зови на помощь, – прошептал он девушке в лицо, обдавая ее приторной волной гниющей органики. Запах тлена. Запах смерти. Запах Храма Тайн, оборотная сторона которого – Храм Наслаждений!
Скару вырвало ему на руку. Охотник не обратил на это внимания, лишь склонил голову на бок, уставившись ей прямо в глаза немигающим безумным взглядом. Он явно дал понять, что не намерен повторять свой приказ.
– Помо… – она закашлялась кровью, но страх пересилил физиологию. – Помогите! Прошу! Кто… кто-нибудь!
Бладхаунд кивнул и отпустил Скару. Девушка кулем рухнула на землю, но охотник тут же подхватил ее за шиворот вельветового пиджачка и потащил в лес, намеренно издавая как можно больше громких звуков. Он знал – Брейв, этот защитник невинных, уже спешит сюда. Ведь разве мог славный рыцарь бросить в беде столь лакомый кусочек, м?
Продолжая уходить дальше в лес и волоча за собой Скару, охотник почувствовал замешательство у колодца и на краткий миг ему показалось, что Хайт скомандует остальным двинуться вслед за Брейвом, чтобы сохранить группу. Но нет. Вместо этого старик приказал Нимблу начать Ритуал Очищения.
Спину Бладхаунда лизнул горячий огонек. Это парень достал из кармана артефакт Посвященных. Что ж, начинается большая игра!
Охотник остановился и швырнул скулящую девчонку вперед. Ее тело, пролетев с полсотни метров, сбрило все мелкие ветки на своем пути, со звучными шлепками ударяясь о более крупные. Вполне возможно, она получила серьезные повреждения и скоро истечет кровью. Но когда наступит это «скоро», все уже закончится.
Бладхаунд развернулся и, взрыв иссушенный чернозем вперемешку с опавшими листьями, ринулся обратно к колодцу. Он с такой скоростью пронесся мимо Брейва, который шел на отдаленные стоны Скары, что тот даже не понял этого. Лишь мгновение спустя боль в вывернутом запястье оповестила храбреца о том, что оружия у него больше нет.
Охотник на ходу разрядил пистолет, отщелкал из обоймы все патроны, передернул затвор, освободив тот, что уже был в стволе. Пистолет отправился в одну сторону, обойма – в другую. Пальцы охотника обтекли рукоятки возлюбленных топоров, вырывая их из кожаных тесемок.
Сконцентрировавшись на ритуале, Хайт допустил ошибку – он выставил Кьюти со стороны кукурузы. О, как легко было ее убить! Просто снести голову одним ударом. Или легким росчерком распороть от горла до промежности. Или перебить одновременно оба колена. Но охотник не хотел этого делать. Он не убьет никого из этих пяти, чтобы все они достались Эссенциалу. Это искупит его просчет.
Топор со свистом рассек воздух и ударил в землю между ног Кьюти, обдав ее розовые леггинсы брызгами сухой земли. Девушка подпрыгнула, крепче сжала винтовку, но не стала стрелять. Охотник мысленно похвалил ее. Дура дурой, а послушная. И учится быстро.
– А ведь Скара мертва, – его тихий шепот просочился через стебли кукурузы неуловимым шорохом зловещего ветра. – И ты отправишься за ней, если только…
– Не слушай его! – завопил Хайт и дал несколько выстрелов по кукурузному полю. Ни один из заговоренных свинцовых конусов не отведал плоти Бладхаунда, и даже не приблизился к ней на потенциально опасное расстояние.
– …если только не уйдешь, – закончил охотник, не обратив внимания на Хайта, который загородил девчонку собой, выступив вперед. Его глаза, превратившиеся в две узкие щели, до боли всматривались в кукурузу. Ствол автоматической винтовки хищно рыскал из стороны в сторону.
– Ведь мне нужны эти двое, ты же понимаешь, – шепот Бладхаунда зазвучал увереннее, но источник его находился уже не в кукурузе, а в голове девушки. Будто это были ее собственные мысли… Кьюти мотнула роскошной шевелюрой, пытаясь выти из-под чарующего влияния голоса охотника. Но не смогла. И он надавил.
– Элиас ждет, – жестко припечатал он, имея ввиду Брейва. – Та глупышка истекла кровью у него на руках и сердце воина разбито. И некому взять его в ладони, чтобы собрать воедино. Если только…
Он не договорил. Хайт заорал и снова начал стрелять. Но было поздно. Пролепетав что-то нечленораздельное, Кьюти бросилась туда, где минутой раньше скрылся Брейв, а до него – Скара. Она слепо бежала к лесу, продолжая бездумно сжимать в руках холодный ствол винтовки.
Бладхаунд презрительно хмыкнул.
Слабости. Они есть у каждого.
Он внимательно посмотрел на Хайта и Нимбла сквозь просветы в кукурузной стене. Мальчишка вот-вот должен закончить ритуал. Он стоит над колодцем с закрытыми глазами и читает свои отвратительные мантры, от которых охотника уже начинало мутить. Обе его руки вытянуты над черным провалом, обложенным мшистым серым гранитом. Меж сомкнутых замком пальцев Нимбл держит артефакт, который для смертных выглядит как кусок фульгурита, по форме напоминает корень растения.
Но охотник видел его иначе.
Он видел суть этого древнего предмета, истоки которого уходят в те же области Вселенной, где обретаются тенебрисы. Хайт, Нимбл и подобные им удивились бы, узнав, что сила, которую они используют в борьбе с Порчей, не чужда ей самой. А что бы они сделали, узнав? Бладхаунд мысленно фыркнул. Само собой – не поверили бы! Слепые пасынки полуправды. Таких не переубедить. Зато можно отправить на перевоспитание. В Храм Тайн.
– Я недооценил тебя, признаю, – прошептал Бладхаунд над самым ухом Хайта, на миг повернувшегося к кукурузному полю спиной. Ему пришлось это сделать, ведь читающий мантру Нимбл абсолютно беззащитен, поэтому нужно контролировать всю территорию по периметру колодца.
Мужчина развернулся, вскинул винтовку. Тут же получил удар обухом топора в челюсть и отлетел к колодцу, глухо ударившись о него спиной.
– Не останавливайся! – рявкнул он Нимблу, вскакивая на ноги. Бывший Страж звучно сплюнул кровь вместе с парой раздробленных зубов, не отрывая взгляда от стены кукурузы. Стебли были неподвижны. Даже ветра не стало.
– Но потом ты совершил ту же ошибку, – раздалось со стороны брошенного особняка. Хайт мгновенно обернулся на звук (быстрее, чем мог бы обычный человек) и лишь чудом увернулся он брошенного в него топора. Не удержав равновесия, он шлепнулся на задницу, но тут же снова поднялся.
– Нужно было начинать ритуал немедля, – насыщенный порывами вновь поднявшегося ветра, шепот Бладхаунда зазвучал сразу со всех сторон и Хайт лихорадочно завертел головой, водя дулом винтовки.
– Тогда все уже закончилось бы, – продолжал охотник, закутанный в переливчатое марево Нареченной Мглы. Он кружил на самой границе зрения Хайта. На границе лживого сумрака и истиной тьмы.
– А теперь, – он с сожалением вздохнул, и его вздох ледяным порывом вздыбил волосы на загривке мужчины. – Теперь ваше причастие к Храму Тайн – лишь вопрос времени. Выходит, – он горько хмыкнул, – мы не такие уж разные. Оба ошиблись в одном…
– Я не такой, как ты! – внезапно закричал Хайт. Слева что-то мелькнуло в тени и он трижды выстрелил. – Ты – дитя ночных кошмаров, порождение вселенского зла! А мы – белые фигуры в этой партии!
– Белое – не значит чистое, – парировал Бладхуанд, материализуясь за спиной Хайта и нанося ему удар топором под левое колено.
Вот она, слабость фанатика! Охотник усмехнулся, понимая, что все-таки лучше переоценить свою жертву. Но время аперитива прошло, и пора переходить к главному блюду.
Бладхаунд дважды ударил Хайта по ребрам, сломав почти все из них, прежде чем правая голень мужчины отделилась от тела и он повалился на землю. Охотник намеренно не забрал его оружие – винтовка ему еще понадобится. Чтобы сделать выбор.
Бладхаунд скользнул к Нимблу, который все это время читал мантру, следуя приказу отца. Паренек оказался стойким, не поспоришь. Но какое это теперь имеет значение? С его губ уже сорвались последние звуки древнего заклинания и осталось лишь разжать пальцы, бросив артефакт в колодец. Разумеется, охотник убьет их обоих раньше, чем грозовой камень достигнет дна черного провала. Он и тех троих успеет убить, пока артефакт не поразит сердце Порчи. Но они все равно победят. И для них это – главное, и любые жертвы – всего лишь статистика, безликие строки на предвечном монументе славы, который никогда не возведут.
Или нет?
– Я брошу, – процедил Нимбл сквозь плотно сжатые зубы. Охотник стоял у парня за спиной, держа его за волосы и подставив к горлу лезвие топора.
– Конечно, бросишь, – ядовито улыбнулся Бладхаунд, глядя в глаза Хайта поверх головы его сына. Хайт полулежал напротив, целясь в охотника из винтовки. – Если только твой отец не запретит тебе.
– С чего бы ему… – начал было паренек.
– Заткнись! – тут же перебил его Хайт. – Не говори с ним! И не слушай!
– А с того, что если ты не закончишь ритуал, один из вас останется в живых, – пояснил Бладхаунд, с наслаждением уловив предательскую рябь сомнения в глазах Хайта. – Я обещаю, – добавил он и плотнее прижал лезвие топора к шее парнишки, так что на коже выступила кровь.
А вот и вторая слабость. Что судьба целого мира против жизни собственного отпрыска? Эссенциал однажды сказал ему: не путай грязное с темным. Бладхаунд запомнил это. Как и прочие наставления своего владыки.
Руки Нимбла, по-прежнему сцепленные в замок с зажатым меж побелевшими пальцами артефактом, медленно двинулись в сторону от колодца. Взгляд Хайта лихорадочно метался с охотника на сына и обратно, рука, поддерживающая винтовку за цевье, мелко тряслась.
Бладхаунд улыбнулся так, что затрещала кожа в уголках губ.
А потом прозвучал выстрел.
Оглушительный хлопок с одновременной вспышкой непереносимо яркого света заставил охотника зажмуриться. Ослепленный, он отступил на несколько шагов, мысленно призывая на помощь Нареченную Мглу. Но та не ответила.
Он замахнулся топором в пустоту. Снова хлопок, снова вспышка и что-то остановило его, легко коснувшись груди. Затем какая-то неземная сила мягко забрала у него из рук оба топора, а потом и тот, что он носил за поясом со спины. Та же сила аккуратно, но уверенно уложила Бладхаунда на землю, и тогда привычные звуки и запахи исчезли, он будто оказался в вакууме. И дышать становилось все труднее.
Внезапно шею обожгло.
– Какого?.. – глухо прозвучал незнакомый голос. – Он не отрубается!
– Так вколи еще! – нервно ответил другой, тоже незнакомый.
– И так двойная доза! – возмутился первый. – И не забывай – в нем две дырки уже…
– Коли! – грубо перебил третий. Низкий зловещий бас. – Поверь, если он сейчас придет в себя, будет хуже. А ты ведь стоишь ближе остальных…
Бас сказал что-то еще, но охотника вновь ужалило в шею и слова говорившего тут же превратились в бессмысленную абракадабру. Он по-прежнему ничего не видел, вокруг расплескалась белая пустота, медленно поглощавшая его сознание. Он пытался бороться, но тело не слушалось…
Во второй раз охотник пришел в себя плавнее и сразу стал анализировать обстановку. Итак, он находится в горизонтальном положении и обездвижен. Марк (что? Марк? чье это имя?) ощущает холодный металл на шее, запястьях и лодыжках. Все тело жутко болит, особенно грудь – ее при каждом вдохе будто обливают кислотой изнутри.
– Так это правда он? – спросил кто-то над самым ухом. Молодой и звучный, но неуверенный голос. Кажется, охотник уже слышал его. – Тот, за кем все Стражи Арк-Сити гоняются без малого полгода?
– Ага, – второй голос был ниже, старше… Стоп! Это те самые голоса, которые говорили что-то об уколах и двойной дозе. Но это же было… А когда это было? Сколько времени он спал? И почему ничего не видит?
Марк (точно! это мое имя!) понял, что его веки закрыты. Он попытался распахнуть их. Никак. Попробовал повернуть голову. Не вышло. О Порча, он даже языком не может шевельнуть!
– Тридцать пять смертей за двенадцать месяцев, – продолжил второй голос. – Немыслимо!
– Было бы сорок, – хриплый бас донесся с другой стороны. Или с той же? Охотник (кто, твою мать?) совсем потерялся в пространстве, потому что почти не чувствовал собственного тела. Зато смутно ощущал мерные покачивания из стороны в сторону. Похоже, они едут в кузове крупногабаритного автомобиля, грузовика.
Сознание двоилось, страх (эмоция, которой охотник никогда в жизни не испытывал) родился где-то внизу живота и теперь поднимался вдоль позвоночника, обжигая отвратительным холодком. Марк понял, что если бы язык и губы слушались его, он заорал бы во все горло.
– А вы хорошо сработали, – бас говорил тихо, гулко. – Департамент отметит вас обоих. Но я должен уточнить. Вы же понимаете, что все произошедшее этой ночью никому больше не должно быть известно?
– Но, тэн, – вяло запротестовал первый голос. – Сеть все равно узнает. Рано или поздно…
– Это так, – прервал его бас. – Но в этот раз будет поздно. И в том виде, в каком нужно нам.
– Ладно, ладно, мы законопослушные граждане и все понимаем, – зачастил второй. – Спасибо за оказанное доверие, тэн! Вы можете не беспокоиться, мы с Квином все надлежащие документы подпишем без разговоров.
– Благодарю за содействие, – бесстрастно констатировал бас, и на несколько мгновений в машине воцарилась монотонная тишина. Марк вновь попытался сделать хоть что-то, но тело по-прежнему не слушалось. Паника продолжала неумолимо захлестывать его сознание, но хотя бы отступило ощущение двойственности.
– А что с ним вообще? – внезапно спросил первый голос. Похоже, именно его звали Квином. – Я такое впервые увидел – глаза черные-черные, вообще без белков. И за что он парнишку того с дядькой хотел укокошить? Топорами!
– Ты файл не читал? – удивился второй голос, пока безымянный. – Тебе ж прислали сводку, когда вызвали.
– Дим, да я спал, когда вызов пришел! – обиженно протянул Квин. – Машина уже ждала, времени не было. – Послышался шорох одежды. – Ну сейчас вот гляну…
– Он в Нетлинке работал, – Дима все-таки снизошел до пояснений. – Ведущим нейро-дизайнером.
– О как! – с задержкой откликнулся Квин, видимо уже успевший что-то прочитать. – Да он чуть ли не топовый мнемопластик Арк-Сити! Точнее, был им… ага, вот! Как раз год назад начал затягивать со сдачей проектов, а зимой вообще забил на работу.
– Ну да, – протянул Дима. – Опоздания, срывы дедлайнов. Грязный приходил, вонючий. Но всегда улыбался, представляешь, и не уставал повторять, что жизнь прекрасна! – он фыркнул. – На этом и спалился, кстати. А еще знаешь на чем? Как-то коллеге сказал, что городской турнир в сетевой регицид выиграл. Не знаю даже, что это.
