Миссисипские пираты

– Довольно Сандерс, проспитесь! Я потребую вас к себе завтра утром. Идите к себе.

Сказав это, Келли вошел в свой домик и запер дверь на замок. Сандерс поплелся назад, продолжая бормотать:

– Скажите, как бесцеремонно! Потребую вас утром к себе. Спрашивается, зачем? Чтобы свернуть голову еще какой-нибудь несчастной девчонке? Разбить ей сердце? Ну, пусть он меня представит… пусть его… Товарищи мои! Порою мне так…

– Ну, ну, полно! – перебил его Блэкфут, хватая под руку. – Мы устали, спать хотим. И тебе тоже надо выспаться, а то глаза будут красные, перестанешь нравиться женщинам.

– Правда твоя… Правда, Блэкфут! Идем спать! Мы что, воруем сердца! Слава купидону и всем смазливым рожицам! Ты не сердишься на меня, Блэкфут? Не сердись. Но хотя бы мне миллионы давали, не променяю я своей наружности… на твою… или на такую, как у того… Со шрамом.

– Ладно, ладно! Где уж нам равняться с тобой! – отвечал Блэкфут со смехом. – А все же ложись. Завтра у нас много работы.

Он уложил его и не уходил, пока тот окончательно не заснул, иначе Сандерс мог подняться снова и напиться уже так, что никуда не годился бы на другой день.

Глава VII

Красавица Джорджина

Маленькая комнатка среднего домика, убранная с баснословной роскошью, была до того переполнена вещами, – десятой доли которых вполне хватило бы для ее украшения, – что походила более на магазин, нежели на будуар.

Три стены этого покоя были затянуты драгоценнейшими шелковыми материями, затканными серебром, но и эта чудная обивка почти полностью закрывалась зеркалами, картинами, статуэтками из бронзы, слоновой кости, великолепными канделябрами и роскошным оружием. Четвертая стена была тоже разукрашена всевозможными дорогими вещами, но сама она представляла собой подобие стенки в корабельной каюте. Такое сходство придавали ей крошечные оконца со ставнями из деревянных пластинок. Простенки между оконцами были полузакрыты тропическими растениями, вползавшими до потолка, одеждами из индийских тканей и оружием тоже индийского производства.

Все это убранство производило впечатление излишества, неумеренного, не смягченного вкусом великолепия, и скорее неприятно поражало взор, нежели очаровывало его.

Посередине роскошного будуара стоял диван, на котором лежала молодая женщина в белом платье, опираясь на мягкие подушки.

Рядом с ней, на низеньком табурете, сидела другая женщина, закрывавшая лицо руками и, казалось, впавшая в глубокое отчаяние.

– Он не умер, дитя мое! – говорила женщина в белом, ласково поглаживая ей волосы. – Верьте мне, он жив и уже ищет вас, может быть. Но как ему узнать, где вы находитесь?

– Нет, – отвечала та, поворачивая к ней мокрое от слез лицо, – он не вернется никогда, он на дне реки. Разве я не видела, как его поразила пуля, как он упал? Я услышала плеск воды при падении тела и после этого лишилась чувств.

– Слушайте, Мария, я все же не знаю ничего до конца. Если вы рассчитываете на мою помощь, то должны рассказать мне все подробно.

– Вы хотите, чтобы я еще более растравила свои раны? Но не сердитесь, слушайте. Шесть месяцев назад, тот, кого я позже полюбила, появился у нас в доме в первый раз. Он был так добр, благороден, благочестив. Родители мои не отвергли его любовь ко мне и благословили наш союз. Я стала женой моего Эдуарда, но он все время восхищался югом, на котором бывал прежде, и уговорил моего отца переселиться из Арканзаса туда. Отец продал свое поместье, получил за него хорошие деньги, и мы отправились в Луизиану, погрузив все наше имущество на плоскодонную барку. Эдуард взялся править сам, без помощи лоцмана, потому что отлично знал наши реки. Действительно, мы благополучно прошли Уабаш, Огайо и вышли в Миссисипи. Но третьего дня, по ошибке Эдуарда, быть может, мы наткнулись на островок… О, я не могу больше, я схожу с ума!

– Что сталось с Эдуардом? С вашим отцом, матерью?

– Они все погибли.

– А вы?

– О, пожалейте меня! Не спрашивайте более. О, Боже! Эдуард, мой Эдуард не смог даже защитить свою жену, не мог избавить ее от этих отвратительных воспоминаний.

Она замолчала, беспомощно опустив голову на грудь.

– Вы останетесь со мной, Мария, – произнесла слушавшая ее женщина. – Вас не заберут от меня. Он не посмеет! – прибавила она, как бы говоря с собою. – Я приложу все усилия. А сейчас отдохните.

Она встала и отвела несчастную в небольшую комнатку, примыкавшую к будуару. Едва успела она затворить дверь, как послышались шаги, вошел Келли и спросил с заметным раздражением:

– Где женщина?

– Так-то здоровается теперь Ричард со своей Джорджиной? – проговорила красавица шутливо. – Ему нужно видеть чужую женщину, а не меня!

– Нет, Джорджина, – сказал он ласковее. – Ты знаешь, что я вижу только тебя среди всех.

Он нежно обнял ее, но продолжал:

– Мне все же нужно знать, где она. Ты поступила нехорошо, взяв ее сюда.

– Слушай, Ричард. – сказала Джорджина, обвивая своими прелестными руками его шею, – я попрошу тебя оставить ее при мне. Ты сам знаешь, до чего грубы, невоспитанны здешние женщины, и они ненавидят меня, за то, что я не разделяю их циничных удовольствий. Мария дочь простого фермера, но такая милая, и, видимо, образованная. Она станет моей подругой, и это утешит ее в собственном горе.

– Дорогая моя, ты знаешь наш устав, – возразил Келли, усаживаясь на оттоманку. – Женщины не должны вмешиваться в распоряжения, касающиеся общей безопасности.

– Я замечу тебе, Ричард, что ты никогда не делаешь ничего для меня. Что бы я не попросила, у тебя всегда найдется причина мне отказать. Вот, к примеру, ты ни разу не брал меня с собой в Хелену.

– Я уже говорил тебе, что и сам не смею туда показываться.

– Так оставь мне хотя бы Марию, единственную, на которую я могу здесь смотреть без отвращения.

– Это очень лестно для меня.

– Ты несносен сегодня, Ричард!

– Будь благоразумна. Оставаясь здесь, эта женщина неизбежно увидит Сандерса.

– Так это он, негодяй!?

– Не осуждай его, он нам очень полезен. Но мне надо поговорить с тобой о деле. Наше положение здесь становится слишком опасным, нам необходимо скрыться отсюда вглубь Техаса. Будь готова на всякий случай.

– А твои товарищи?

– Они выберут себе нового атамана.

– А если они не захотят тебя отпустить?

– В таком случае, они последуют за мной, – ответил Келли с видимым смущением. – Но, как бы то ни было, Марию нельзя здесь оставлять. Надо опасаться всего, что может выдать наши намерения.

– Но что станет с ней, если я соглашусь с твоим требованием? – с тревогой спросила Джорджина.

– Боливар отвезет ее в Натшец. Ты довольна?

– Мне приходится всегда только повиноваться тебе, – проговорила она, хмуря брови. – О, прошло то время, когда мое желание было законом для тебя!

– Но рассуди же, пойми, что мы не можем жертвовать нашей безопасностью, нашей жизнью, ради какой-то полупомешанной! – сказал Келли, обнимая жену. – Если бы я оставался постоянно здесь, мне было бы легче исполнять твои прихоти. Я сам охранял бы тебя.

– Ты опять уезжаешь?

– Необходимо, друг мой.

– Слушай, Ричард, – начала она, глядя пристально ему в глаза, – если я только узнаю, что ты мне не верен… что ты обманываешь меня… тогда как я пожертвовала ради тебя не только своей жизнью, но и жизнью родителей моих… если бы я уверилась в твоей измене… о клянусь тебе духом тьмы, я отомстила бы тебе так, как не мстила еще никому ни одна женщина!

– Ты так ревнива, Джорджина? – сказал он, снова обнимая ее. – Но для кого же я тружусь? Ради кого стал вне закона, пролил первую кровь? О, твоя ревность не сердит меня, она свидетельствует о твоей любви, но все же ты несправедлива. Я знаю, что ты не равняешь меня с другими, что ты уважаешь меня, что ты и не полюбила бы меня, если бы я был обыкновенным человеком. Имей же доверие ко мне.

– Хорошо! – воскликнула она. – Я буду доверять тебе во всем, но не отчуждай же и ты меня совершенно от света, познакомь со своими друзьями.

– Исполнить твою просьбу гораздо труднее, нежели ты думаешь.

– Следовательно, ты мне отказываешь?

– Кто же говорит это? О, как ты стала недоверчива, Джорджина! Скажи, кстати, зачем был послан на берег твой метис? Присматривать за мной?

– Если бы и так? Что из того?

– Я так и подумал. Ты совершенно перестала доверять мне, бедняжка? Ну, хорошо, посылай своего соглядатая, я не буду его прогонять, пусть следит за мной повсюду и доносит тебе обо всем, что увидит. Довольна?

– Но как решишь ты насчет несчастной Марии?

– Пусть она остается пока при тебе, потому что я увожу с собой Сандерса. Но когда Блэкфут вернется сюда, ты не станешь противиться, я надеюсь, исполнению тех правил, которые установлены для безопасности не только прочих, но и для тебя лично? Ты все еще сердишься на меня?

– Могу ли я сердиться, когда ты такой добрый? – проговорила она, обнимая его.

– Так похороним же все наши споры и недоверия в этом поцелуе. У нас столько внешних опасностей, что не стоит создавать себе еще и внутренних бурь. Будем жить в мире, сохраняя силы наши на тот решительный шаг, который упрочит наше счастье.

Пока Келли говорил со своей женой, Блэкфут и негр тоже беседовали кое о чем.

– Что-то он затевает, – говорил Блэкфут. – Хотелось бы знать его настоящие намерения.

– О, он не высказывается никогда откровенно, только я умею угадывать! – отвечал негр. – Если он говорит, что пойдет вверх по реке, это значит, что по течению. Если скажет, что едет в Арканзас, то, поверь, Арканзас последнее место, о котором он думает.

Блэкфут, посмотрев на негра, принялся прохаживаться возле него, потом неожиданно спросил:

– Ты сопровождал его когда-нибудь в Хелену?

Негр пристально взглянул на собеседника и только через минуту утвердительно кивнул головой.

– И тебе известно… – продолжал Блэкфут.

– Молчи! – шепнул Боливар, поглядывая с испугом на дом атамана. – Я не пророню ни слова о его делах, я поклялся молчать, да и хорошо помню, как он обошелся с тем испанцем: отрезал ему нос, уши, руки… и потом кинул издыхать в болото. О, белые свирепее черных!

С вершины соседнего дерева раздался свист.

– Вот и еще какая-нибудь работенка привалила! – проворчал негр. – Вроде у нас и так ее мало. Всех лошадей за раз перевезут?

– Нет, регуляторы настороже и сразу же заметят наши следы. Тех двух коней, которых мы ждем из-за реки, проведут через болото, это поручено Бойсу, а прочих доставят водой. Но пойдем-ка на пристань, надо помочь вывести лошадей.

Приведенные животные были вконец измучены, они даже отказывались есть превосходный корм, который им засыпали в ясли на конюшне. Джонс Бойс рассказывал, что загнал коней так, потому что за ним гнались по пятам регуляторы. Речь его была прервана появлением Келли, который, видимо, озабоченный чем то, не стал даже расспрашивать Бойса, а отвел Блэкфута в сторону и сказал:

– Джорджина настаивает на том, чтобы послать метиса на тот берег. В первый раз его пусть перевезет Боливар… но чтобы тот до берега не доехал. Ты меня понимаешь?

– Не доехал… то есть, вы имеете в виду метиса Олио?

Келли утвердительно кивнул и продолжал, подавая конверт:

– Приказания Сандерсу в этом конверте. Все остальное тебе известно.

– Когда вы ожидаете Сэвэджа?

– Очень скоро. Согласно его расчетам, он должен был прибыть со своими пассажирами в Хелену еще вчера. Вы условились насчет сигнала?

– Как же, ваша милость. Он пройдет близехонько от острова, выстрелит у подводных камней и потом выбросит судно на берег немного пониже.

– Отлично. Лошадь моя отдохнула?

– Совершенно, ваша милость. А как же насчет молодой женщины?

– Ты передашь ее негру, которому я сам отдам приказания. А тебе надо присмотреть за этим молодцом.

– За кем еще? За Джонсоном?

– Да! Не выпускай его с острова, пока я не прикажу.

– Он кажется таким преданным.

– Тем лучше для него. Прощай. Ложись спать.

Глава VIII

Беседа на болоте

Солнце уже часа два стояло над горизонтом, когда на полузатопленной пойме, окаймляющей Миссисипи на протяжении нескольких миль, напротив таинственного острова показались два всадника на превосходных конях.

Среди этого громадного болота не было видно ни одной тропинки, не было никаких следов, указывающих на присутствие человеческого жилья. Всюду виднелись лишь камыши и стволы подмытых водой деревьев, над которыми носились тучи москитов.

Но всадники знали, по-видимому, дорогу. Они ехали уверенно, петляя среди грязных луж. Тот из двоих, который был постарше, внешностью полностью соответствовал дикой природе, среди которой находился, но младший уже решительно не гармонировал с ней. Он не походил на местного охотника или пионера, а казался щеголем, выехавшим прогуляться на чистокровном скакуне. На нем был светло-коричневый редингот[9], сшитый по последней французской моде, шелковый жилет ицветные панталоны, и только ноги его были в красных фланелевых гетрах, подобных тем, которые носят западные фермеры. Но эта обувь была надета, очевидно, лишь для предохранения ног от грязных болотных брызг. Он был красив собой и если бы на верхней губе не пробивались усы, то его миловидное лицо с голубыми глазами, выглядывавшими из-под черной шляпы самого изящного фасона, могло заставить кого угодно принять его за переодетую девушку. Но никогда красота не была столь обманчивым признаком душевной чистоты, как в данном случае.

Этот юноша явился на остров под именем Эдуарда Сандерса, и его испорченность и способность к лицемерию принесли большие выгоды пиратам. Никто не знал о его прошлом, но так как он сам о нем не рассказывал, а прочие разбойники тоже не могли сообщить о себе ничего похвального, то никто и не старался его расспрашивать. Сандерс говорил только, что он из Джорджии, сын плантатора, и все вынуждены были удовлетвориться этим объяснением.

Он появлялся, притом очень редко, на острове и не сходился близко ни с кем, кроме самого Келли и его жены. Такая сдержанность объяснялась тем, что он стоял, по воспитанию, несравненно выше своих товарищей. Единственный, с кем он еще беседовал временами, был Блэкфут, уверявший, что «грабеж такое же занятие, как и прочие», и пристрастившийся к этому занятию как индеец к охоте за бизонами.

Блэкфут был на этот раз в костюме фермера, но с карабином за плечами и ножом за поясом. В дороге он выдавал себя за колониста, снявшего недавно ферму на берегах Миссисипи и желающего поместить свой капитал в какое-нибудь выгодное предприятие. Оба они направлялись к Хелене, где у Сандерса было тайное и ответственное поручение.

– Ну и дорога! – воскликнул Сандерс. – Здесь кости переломаешь и, что еще хуже, выпачкаешься с ног до головы. Хорош я буду по приезде в Хелену! Не заблудились ли мы?

– Нет, не бойтесь, прямая дорога на Хелену уже в какой-нибудь миле от нас. Ой, ой! Вы и впрямь изрядно выпачкались. Почему вы не захотели завернуться в одеяло, как я вам советовал?

– Потому, что потом я не очистил бы мое платье от пуха в течение целой недели. Высохшая грязь скорее отстанет. Но расскажи-ка мне, с какой целью мы покупаем пароход?

– Я говорил уже вам, что мы надуем тех, кто выследит нас. Удерем с нашими капиталами на паровом судне! Мысль недурна, а?

– Да, пароход позволит расширить наши предприятия и заняться настоящим корсарским делом еще по дороге в Мексику, Нам легко будет перехватывать небольшие шхуны и другие мелкие суда. А почем знать, со временем не наложим ли мы лапу и на какой-нибудь пароходик дяди Сэма? Вот была бы уже заправская добыча! Но прежде чем воспользоваться пароходом, следует его купить.

– Дело будет обсуждаться на общем собрании, а купить – много времени не займет! Снарядить и вооружить можно тоже за двое суток.

– А много у нас денег в кассе, Блэкфут? – спросил Сандерс после некоторого размышления. – В последнее время у нас было много добычи.

– Денег? Право, не знаю. В субботу атаман, видимо, представит расчет. Мне известно только, что он пересылал большие суммы в Мексику, для покупки земель.

– Общество давало ему согласие на это? – с живостью спросил Сандерс, поворачиваясь к своему спутнику.

– Не думаю, – ответил Блэкфут. – Да к чему ему спрашивать разрешения? Все, что он делает, должно быть хорошо. Нам здесь вскоре несдобровать, я уверен в этом, атаман того же мнения, по-видимому. Я полагаю поэтому, что приобретение земель и парохода – дело разумное.

– Да, при условии, что покупки совершались как текущие расходы, не затрагивая наших частных сумм. Если же мы пожертвуем ими, то останемся полностью во власти шайки и атамана, который, по правде сказать, обращается с нами уж слишком деспотически. У меня нет ни родни, ни друзей, и я не нуждаюсь в пароходах, чтобы перевезти свое имущество. Поэтому заявляю прямо, что не пожертвую и шестью пенсами для этой покупки. А вы поступайте, как знаете.

– Что же вы намереваетесь делать? Вы не сообщили мне даже, зачем едете сейчас в Хелену.

– Спросите лучше, зачем меня туда гонять. Я хотел отдохнуть несколько дней на острове после перенесенных трудов. Ведь это не шутка, провести барку по Уабашу, Огайо и Миссисипи до нашего острова, не говоря уже о заключительной комедии! И мне не дают даже выспаться, посылают на эти дьявольские дороги.

– Но зачем?

– Затем, чтобы похитить хорошенькую девушку.

– Похитить девушку! И ради этого любовного похождения…

– Тут в перспективе наследство, Блэкфут!

– Наследство! Чье?

– Не спрашивайте. Я сам ничего не понимаю, как не знаю и того, где атаман пропадал последнее время.

– Я знаю: он находился в Джорджии. Но разве есть связь между этой поездкой и наследством?

– Почему же нет? Ведь Симпсон в Джорджии, и постоянно переписывается с Келли.

– Это правда, но атаман ничего не сообщал мне, – сказал Блэкфут, потупив глаза и, видимо, озадаченный. – А вы знаете ту особу, к которой едете в Хелену?

– Я знавал ее в Индиане. У меня рекомендательное письмо к одному ее родственнику, у которого она гостит, мистеру Дейтону.

– Дейтон ее родственник? – воскликнул Блэкфут, в изумлении так натягивая поводья, что лошадь поднялась на дыбы.

– Да, письмо к нему, но сама она сельская жительница… впрочем, образованная и развитая. Так как она знает меня, то мне не трудно будет уладить дело.

– Но что за цель у атамана?

– Не знаю, а мне-то что? Приказ состоит только в том, чтобы заманить ее, самое позднее в субботу, в назначенное место. Действовать я буду самым деликатным образом, если возможно. Остальное касается Келли. Он выплачивает мне за эту проделку тысячу долларов из своего собственного кошелька. Но вы, Блэкфут, зачем вы-то едете в Хелену? Не с амурными ли целями? Вы что-то принарядились, я гляжу!

– Если угодно, мне тоже надо посетить одну даму.

– Великолепно! Блэкфут на любовном свидании. Вот потеха!

– Смешного тут ничего нет, если бы я и в самом деле шел на свидание, но вы перестанете смеяться, когда я скажу, что особа, к которой я отправляюсь, миссис Луиза Бредфорд.

– Она! – воскликнул Сандерс, почти ужаснувшись при этом имени. – Так эта ведьма еще жива? И она в Хелене? О, если она только меня увидит, то погонится за мной. Правда, однажды, в Циксбурге она помогла мне совершить один фокус, но я очень не хотел бы, чтобы об этом зашла речь в городе, во время моего пребывания там. В Циксбурге я жил под чужим именем.

– Не бойтесь ничего, она не станет вспоминать о вашем прошлом, потому что ей более чем кому-либо, требуется сохранить тайну своего. Но в случае, если бы она вздумала вам грозить с целью шантажа, спросите ее просто, не осталось ли у нее еще больших гвоздей, из тех, которые доставил ей мистер Даулинг несколько лет тому назад. Не забудьте фамилию Даулинг. Не забудете?

Сандерс из предосторожности записал.

– Даулинг, – повторил он в раздумье. – Даулинг, я слыхал уже эту фамилию, как будто. Но какое это имеет отношение к гвоздям?

– Какое вам дело? – возразил Блэкфут. – Я снабжаю вас только средством, употребите его при надобности, не доискиваясь происхождения. Ну, вот мы и на большой дороге.

Он пустил свою лошадь в галоп. Сандерс последовал за ним, стараясь, несмотря на скачку, очистить ручной щеткой свой костюм и пригладить карманной гребенкой растрепавшиеся волосы.

Глава IX

Двойная западня

Миссис Дейтон твердо решила сдержать слово, данное накануне молодому Лейвли, и занималась приготовлениями к отъезду. Было решено выехать к вечеру, потому что сам Дейтон вернулся из поездки к больному поздно, очень устал, и жена не хотела оставлять его одного.

Когда семья, пообедав, еще находилась в столовой, на дворе раздался стук копыт. Адель подбежала к окну и вскрикнула:

– Мистер Гэвс! Вот неожиданность!

– Что это за мистер Гэвс? – шутливо спросил Дейтон. – У меня в доме такой не бывал, и если он явился теперь, то это, верно, к вам, мисс.

– Весьма вероятно, – ответила Адель, не смущаясь. – Я была так дружна с его женой в Индиане. Мария Морисе, дочь богача Морисса. Но зачем Гэвс оказался в Арканзасе? Я думала, что он на своих новых плантациях в Луизиане.

– Он сам объяснит вам эту загадку, мисс Адель. Я слышу его шаги. Вот и он.

Действительно, дверь отворилась и в комнату вошел молодой человек, которого читатель уже знает под именем Сандерса.

– Здравствуйте, мисс Адель, – сказал он протягивая руку молодой девушке. – Счастлив видеть вас в добром здравии. Я имею честь приветствовать мистера и миссис Дейтон, без сомнения?

Муж и жена поклонились, а Дейтон произнес радушно:

– Наша милая мисс уже представила нам вас, вы с нею старые знакомые, как оказывается.

– В таком случае рекомендательное письмо, данное мне, будет уже бесполезным. Меня снабдил им Порель, который стал прокурором в Синквилле.

– Порель! Вы виделись с ним на днях? Столько лет прошло, как мы не встречались друг с другом! – воскликнул Дейтон.

– Он вспоминает о вас всегда с любовью и уважением, – ответил Сандерс. – Должность, на которую он теперь назначен, так почетна и выгодна, что вы, верно, порадуетесь за него.

– Но Мария, расскажите же о Марии! Где она теперь? – перебила Адель. – Что ее родители? Я думала, что вы все проживаете в Луизиане на купленных вами плантациях.

– Нет, по счастью, мы вовремя узнали о невыгодности такого приобретения и купили другое поместье, в штате Миссисипи, а точнее в Синквилле. – В Синквилле! – воскликнула Адель радостно, – Ах, как это хорошо! Синквилл всего в шести милях отсюда, и я непременно приеду к вам в гости.

– Я и прибыл сегодня именно с тем, чтобы передать вам приглашение от Марии, но вы должны распорядиться своим временем так, чтобы погостить у нас подольше. Она надеялась даже, что вы поедете со мной сегодня же. С этой целью я приехал в кабриолете, только оставил его за рекой, а сюда явился верхом, не зная, где именно вы живете, в городе или на даче.

– Но как же распорядиться тогда с поездкой к Лейвли? Или вы ее отложите? – спросил Дейтон.

– О, нет, это невозможно, – возразила ему жена. – Мы же дали вчера слово молодому Лейвли, и его мать ожидает нас сегодня. Она обидится, если мы не приедем. Пусть лучше мистер Гэвс поедет сейчас с нами, а Адель отправится с ним в Синквилл завтра. Таким образом, все уладится.

– И как нельзя лучше, – прибавил Дейтон – потому что и меня задерживают дела, а вы будете, без сомнения, лучшим проводником для моих дам, нежели наш старый Цезарь, мистер Гэвс!

– Я очень горжусь вашим доверием, но, к сожалению, не знаю дороги.

– О, я стану вашим проводником! – воскликнула Адель.

– За таким проводником я пойду куда угодно, даже на смерть! – любезно заметил гость.

– О, мистер Гэвс, – сказал Дейтон, – вот выражение, немного странное в устах молодого мужа, слышала бы вас сейчас ваша жена.

– Мария и я, обе мы хорошо понимаем, что значат такие слова, – перебила Адель. – Мистер Гэвс иногда пишет стихи, а поэты склонны к преувеличению. Наши лошади уже выказывают нетерпение, едем!

Девушка, а за нею и остальные, вышла во двор, ловко вскочила в седло без помощи Сандерса, который успел только помочь ей поставить ножку в бархатное стремя, и маленькая кавалькада выехала из города по дороге к ферме старого Лейвли.

Почти одновременно с этим к городу по реке спускалась большая плоскодонная барка, на которой, кроме гребцов, находились еще два человека, уже знакомые читателям, старый Эджворт и молодой приятель его, Том Барнвель. Волчок сидел у ног хозяина и смотрел на работу матросов. Он понимал собачьим инстинктом, что после такого долгого плаванья ему скоро предоставится возможность выскочить на сушу. Но рулевой был не так доволен. Он придумывал разные предлоги, чтобы избежать остановки в Хелене, но Эджворт настоял на своем.