скачать книгу бесплатно
– Ну как он? – спросил я.
– Не знаю. Они твердят мне только, чтобы я не волновалась.
Сцилла была готова расплакаться. Я сел рядом и взял ее за руку.
– С тобой мне спокойнее, Алан, – сказала она.
Дверь отворилась, и вошел молодой белокурый доктор. Стетоскоп болтался у него на шее.
– Миссис Дэвидсон… – Он помялся. – Я полагаю… Вам бы следовало побыть с вашим супругом.
– Как он?
– Плохо. Мы делаем все, что можем.
Повернувшись ко мне, он спросил:
– А вы кто – родственник?
– Друг. Я отвезу миссис Дэвидсон домой.
– Понятно, – сказал он. – Вы подождете или зайдете попозже? – Его осторожный голос, неопределенные слова могли означать только одно. Я вгляделся в его лицо и понял, что Билл умирает.
– Я подожду.
– Хорошо.
Я ждал четыре часа, я детально изучил узоры на портьерах и все щели в линолеуме. Больше всего я думал о проволоке.
Наконец вошла медсестра. Серьезная, молодая, красивая.
– Я очень, очень сожалею. Майор Дэвидсон умер.
Потом она сказала, что миссис Дэвидсон хотела бы, чтобы я вошел и посмотрел на него, и предложила мне следовать за ней.
Медсестра провела меня по длинному коридору в небольшую белую палату, где Сцилла сидела у единственной в комнате кровати. Сцилла только подняла на меня глаза, говорить она не могла.
Билл лежал там, серый, неподвижный, безжизненный Билл. Лучший друг, которого мог бы пожелать себе человек.
Глава 2
На следующий день рано утром я отвез Сциллу, просидевшую над телом всю ночь, обессиленную и накачанную снотворным, домой в Котсуолд. Дети встретили ее на пороге, у них были испуганные лица и округлившиеся глаза. Позади них стояла Джоан, проворная и умелая девушка, которая присматривала за детьми. Я с вечера сообщил ей обо всем по телефону.
Здесь, на ступеньках, Сцилла села и зарыдала. Дети опустились на колени возле нее, стали обнимать и утешать в горе, которое они не могли еще полностью осознать.
Потом Сцилла поднялась в свою спальню. Я задвинул занавески, укрыл ее одеялом и поцеловал в щеку. Она была вконец измучена и немедленно уснула. Я надеялся, что она проснется не скоро.
Я пошел в свою комнату и переоделся. Внизу, в кухне, Джоан приготовила мне кофе, яичницу с беконом и горячие пышки. Я дал детям по плитке шоколада, который купил для них прошлым утром (казалось, оно было бесконечно давно, это утро), и они сидели рядом со мной, грызя шоколад, пока я завтракал. Джоан налила кофе и себе.
– Алан, – начал Уильям, самый младший. Ему было пять лет, и он никогда не продолжал разговор, если ему не отвечали «да» в знак того, что его слушают.
– Да, – сказал я.
– Что случилось с папой?
Я рассказал им. Обо всем, кроме проволоки.
Некоторое время они молчали. Потом Генри, которому как раз сравнялось восемь, спокойно спросил:
– Его похоронят или сожгут?
И прежде чем я успел ответить, он и его старшая сестра Полли принялись горячо и с удивительным знанием дела обсуждать, что лучше – захоронение или кремация. Я пришел в ужас, но в то же время почувствовал облегчение, а Джоан, перехватив мой взгляд, еле сдержалась, чтобы не хмыкнуть.
Эта бессознательная детская черствость занимала мои мысли, пока я возвращался в Мейденхед. Я поставил автомобиль Билла в гараж и вывел оттуда мой маленький темно-синий «лотос». Туман полностью рассеялся, но я все равно двигался очень медленно по сравнению с тем, как езжу обычно, и все обдумывал, что же мне делать.
Сперва я поехал в больницу. Я забрал вещи Билла, подписал какие-то бланки, сделал необходимые распоряжения. Полагающееся по закону вскрытие назначили на следующий день.
Было воскресенье. Я поехал на ипподром, но ворота оказались заперты. Я вернулся в город. Контора ипподрома была пуста и тоже заперта. Я позвонил управляющему домой, но там никто не снимал трубку.
После некоторого колебания я позвонил председателю Национального комитета конного спорта, решив обратиться в самую высокую инстанцию, которой подведомственны скачки с препятствиями. Дворецкий сэра Кресвелла Стампа ответил, что узнает, может ли сэр Кресвелл уделить мне несколько минут. Я сказал, что это чрезвычайно важное дело. Тогда сэр Кресвелл взял трубку.
– Надеюсь, дело действительно очень важное, мистер Йорк, – сказал он. – Вы оторвали меня от обеда с друзьями.
– Вы слышали, сэр, что майор Дэвидсон умер вчера вечером?
– Да, я очень этим огорчен, право, очень огорчен. – Он ждал, что я скажу дальше.
Я набрал в грудь побольше воздуха.
– Его падение – вовсе не несчастный случай, – сказал я.
– Что это значит?
– Лошадь майора Дэвидсона была сбита. Проволокой, – сказал я.
Я рассказал ему о своих поисках у забора и о том, что я нашел там.
– Вы известили об этом мистера Дэйса? – спросил Кресвелл.
Дэйс был управляющим ипподромом.
Я объяснил, что не мог его найти.
– И звоните мне? Понятно. – Он помолчал. – Ну что ж, мистер Йорк, если вы правы, это слишком серьезное дело, чтобы им занимался только Национальный комитет конного спорта. Я полагаю, вам следует немедленно известить полицию в Мейденхеде. И непременно держите меня в курсе дела. До вечера. Я попытаюсь связаться с мистером Дэйсом.
Я повесил трубку. Я понял, что ответственность переложена на чужие плечи. Я представлял себе, как стынет на тарелке у сэра Кресвелла соус к его ростбифу, пока он заставляет гудеть телефонные провода.
Полицейский участок на пустой воскресной улице выглядел темным, пыльным и неприятным. Я вошел. За барьером стояли три стола, за одним из них молодой констебль уткнулся в воскресное приложение к какой-то газете. «Должно быть, детективом зачитался», – подумал я.
– Чем могу быть полезен, сэр? – спросил он, поднимаясь.
– Есть тут еще кто-нибудь? – спросил я. – То есть я хотел сказать, старший чином. Речь идет об убийстве.
– Одну минуту, сэр. – Он исчез за дверью в глубине комнаты и, тут же вернувшись, сказал: – Пройдите сюда, пожалуйста.
Он посторонился, пропуская меня, и закрыл за мной дверь.
Человек, поднявшийся мне навстречу, был, пожалуй, маловат для полицейского. Коренастый крепыш, лет под сорок. У него были темные волосы. Он выглядел скорее воином, чем мыслителем, но, как я впоследствии убедился, это было поверхностное впечатление. На его столе были разбросаны газеты и толстенные юридические справочники. В кабинете стояла духота от газовой горелки, пепельница была полна окурков. Он тоже проводил воскресенье за чтением, правда – с пользой для дела.
– Добрый день. Я инспектор Лодж, – сказал он, показывая на стул напротив письменного стола. Он тоже сел и принялся складывать газеты в аккуратные стопки. – Вы пришли по поводу убийства? – Мои слова, когда он повторил их, прозвучали очень глупо, но он говорил весьма деловым тоном.
– Речь идет о майоре Дэвидсоне, – начал я.
– Да, у нас есть рапорт об этом. Он умер в госпитале ночью после падения на скачках.
– Это падение было подстроено, – выпалил я.
Инспектор Лодж посмотрел на меня внимательным взглядом, потом достал из ящика лист бумаги, отвинтил колпачок «вечной» ручки и написал дату и время. Аккуратный человек.
– Я думаю, надо вернуться к началу, – проговорил он. – Ваше имя?
– Алан Йорк.
– Возраст?
– Двадцать четыре года.
– Адрес?
Я назвал адрес, сказал, чья это квартира, и объяснил, что живу в основном там.
– А ваше настоящее местожительство?
– Южная Родезия, – ответил я. – Скотоводческая ферма близ деревни под названием Индума, около пятнадцати миль от Булавайо.
– Род занятий?
– Представляю отца в его лондонской конторе.
– А чем занимается ваш отец?
– Собственное дело. Торговая компания «Бэйли Йорк».
– Чем вы торгуете? – поинтересовался Лодж.
– Медь, свинец, скот. Чем попало и всем на свете. Вообще-то, мы транспортная фирма.
Он записал все это быстрым четким почерком.
– Ну а теперь, – сказал он, положив перо, – выкладывайте, в чем дело.
– В чем дело, я не знаю, а произошло вот что…
Я выложил ему все, что знал. Он слушал не перебивая, потом спросил:
– Что же вас заставило думать, что это не обычное падение?
– Адмирал – самый умелый прыгун на свете. У него ноги гибкие, как кошачьи лапы. Он не делает ошибок в прыжке.
По вежливо-удивленному выражению лица инспектора я понял, что он очень мало знает, если вообще знает что-нибудь, о скачках с препятствиями и, наверное, думает, что упасть может любая лошадь.
Я попытался еще раз убедить его:
– Адмирал блестяще берет препятствия. Он ни за что не упал бы вот так, этот забор – пустяк для него, он сам рассчитывал темп, его никто не подгонял. Он отлично поднялся в воздух, я сам видел. Его падение было неестественным. Для меня оно выглядело так, словно что-то было подстроено, чтобы свалить его. Я подумал, что это может быть проволока. И я вернулся, чтобы найти ее, и я ее нашел. Вот и все.
– Гм. А эта лошадь должна была выиграть заезд?
– Безусловно.
– А кто выиграл на самом деле?
– Я.
Лодж помолчал, покусывая кончик своей авторучки.
– Как принимают на работу служителей на скачках? Есть определенный порядок? – спросил он.
– Точно не знаю. Это народ случайный, их, кажется, берут на один раз, – ответил я.
– А с какой целью такой человек стал бы вредить майору Дэвидсону? – спросил он с наивным видом.
Я пристально посмотрел на него.
– Что же, вы думаете, я все это сочинил? – спросил я.
– Да нет. – Он вздохнул. – Этого я, честное слово, не думаю. Вероятно, следовало бы поставить вопрос так: трудно было бы кому-то, кто хотел повредить майору Дэвидсону, получить работу служителя на скачках?
– Легче легкого, – ответил я.
– Мы должны будем это выяснить. – Он задумался. – Это очень удобный способ убить человека.
– Тот, кто это устроил, не собирался убивать его, – произнес я решительно.
– Почему нет?
– Потому что меньше всего было шансов за то, что майор Дэвидсон разобьется насмерть. Я бы сказал, что это задумывалось для того, чтобы он не смог выиграть скачку.
– При таком падении – и мало шансов разбиться? А мне казалось, что это очень опасно, – сказал Лодж.
