Мы, дети золотых рудников

скачать книгу бесплатно

Маленькие тесные квартиры, без балкона и своего кусочка земли.

Потоки людей, громкие звуки, гул портовых машин за окном, невероятная толчея, вечный страх быть растоптанной огромной толпой народу.

Во дворе за домом трава, по которой нельзя ходить, клумба, которую нельзя трогать, детские площадки, на которых можно играть только в определенные часы и которые всегда заполнены детворой с мамашами.

После жизни в Холмах, где я могла бродить по бескрайним зеленым лугам, где стояла удивительная тишина, нынешняя жизнь кажется мне дикой.

Я бы свихнулась здесь… Если бы не Hafengarten. Рядом с домом находится городское садовое товарищество – проект местных властей, призванный улучшить качество жизни жителей города.

Hafengarten – вот, что дает мне силы жить.

Среди морских контейнеров и грузовых машин, среди пыли и шума, как оазис в пустыне, находится портовый сад. Жители выращивают здесь салат и томаты, клубнику и яблони, даже хмель и перец чили. Я ухожу сюда в поисках уединения. Наша семья устроила тут свой маленький садик.

Спустя две недели после приезда, сидя на качелях на детской площадке, я неожиданно обнаруживаю в кармане куртки смятый листок бумаги.

Разворачиваю его.

Сердце колотится от волнения.

Это послание от Кита! Когда он успел сунуть мне в карман листок?

Он нарисовал огромного кита, парящего в облаках. И написал письмо… Я не понимаю ни слова. И только через месяц я смогу прочитать текст – придется долго копаться в словарях, потому что Кит сделал много ошибок в словах. И когда смогу понять смысл, я, наконец, дам волю слезам, которые так долго сдерживала.

Милайа прянишная девачка, я все понял, знайу что тибя долго не будет. Может быть даже целый месятс. Не забывай миня Никогда не забывай.

Я буду ждать тибя

Когда ты вернешся, я вырасту и стану выше тибя.

К твойему прийезду я собиру зимлянику и налавлю светлячков.

Я тебя на букву Л.

Кит

Когда расшифрую послание, я услышу вой – так выли за забором в мире Schund дикие собаки… Только теперь этот вой будет исходить из меня, как будто у меня внутри закричит от боли смертельно раненное животное.

Три года. Три года я не увижу Кита. Три года в моей жизни не будет земляники.

Часть III. Брык

Мама, прости меня за то, что я у тебя родился.

Глава 1

Причесываюсь. Волосы похожи на хвост лошади, которую медведь хорошенько оттаскал за круп.

Зеркало в ванной все в трещинах и сколах. Ничегошеньки не видно!

Мимо проходит Глеб. Он заглядывает в ванную и смотрит на меня так, как будто я только что сожрал его любимого кота.

– Мам, Никита заболел? – кричит он в сторону кухни.

Ух, и бесит он меня! Никогда прямо не скажет. Все придуривается – через мамку общается, специально позлить хочет.

– Что с ним? Он надел чистую рубашку, мам!

Ну, давай, братец, беси, беси меня. Вот ночью подойду к твоей кровати да ухо тебе отгрызу – будешь знать, как издеваться!

– И – глазам не верю! – он причесался. Мам?.. Мне кажется, у него температура… И у него на поясе даже не висит его чертова крыса!

Рычу сквозь зубы:

– Мальвина, ее звали Мальвина.

– Звали?

– Ее больше нет.

– Хм… Но ведь появится новая? У тебя их было много. Прошлую, кажется, звали Клеопатра… И в один день ее просто не стало. Когда ты посчитал, что сумка бедной тетки Вали станет для нее отличным последним приютом.

– Ее звали Клементина. И тетка Валька сама виновата – нечего было трепать меня за волосы и орать на весь коридор.

Все еще пытаюсь навести порядок на голове, но вытащить из прилипшей к волосам смолы птичьи перья не так уж просто, получается плохо. А Глеб все издевается…

– Хм… Я все-таки уверен, что ты получил за дело. Тетка Валька без дела трепку не задает.

Между прочим, у меня сегодня свидание с моей новой подружкой.

Пря-ниш-ной девочкой.

Я должен хорошо выглядеть. Так что замену Мальвине я пока не искал, не хочу пугать подружку. Я с ней совсем недавно познакомился, она другая, не из наших – она с той стороны забора, из богачей, иностранка. Ее зовут Ханна.

Молчу. Не хочу ругаться с Глебом, обычно все наши ссоры приводят к дракам, а наказывают меня. Брат это знает и всегда первый затевает ссору. Если меня накажут, то я не успею на свидание. А я хочу увидеться с Ханной.

Не желаю больше видеть Глеба, как и слышать, что ответит ему мама, потому что она всегда на его стороне.

Хватаю Китькину радость и быстро выскальзываю за дверь. От злости хлопаю ей слишком сильно. С потолка сыплется плесень, а на пол с гвоздя в двери падает табличка: «Брыковы. Комн. № 17».

Это мама писала. Почерк красивый, аккуратный.

За этой дверью живет моя семья.

В нашей саманке – два этажа. Наша семья живет на втором.

Иду по коридору. По правую и левую руку – скрипучие двери. За ними живут шахтерские семьи, такие же, как моя.

За дверями у всех одно и то же: одно большое помещение, разделенное самодельными перегородками на несколько крохотных комнаток-клетушек. Кровати, стол, табуретки, печка, вешалка… Мебель у нас здесь только самая необходимая, так как места мало, да и живут все небогато. Хотя наша семья живет хорошо… Мясо едим каждую неделю и козье молоко покупаем. И печку всегда есть чем топить, зимой у нас тепло. А в позапрошлом году мне купили новую куртку. Правда, я в первый год ее смолой уляпал и прожег…

Стены общего коридора в желтых разводах. Вдоль коридора висят тазы, ванночки, шахтерская одежда, швабры, веники и много другой разной разности.

В одном конце коридора – туалет и ванная, а также кухня – общие, в другом конце – выход.

Открываю тяжелую входную дверь. Множество уличных звуков и запахов окатывают с головы до ног.

Гул дробильных машин, шум колес грузовых поездов, запах дыма печных труб, вонь сточных вод, кислый душок из пивнушек.

Лоскутки – так называется место, где я живу. Район на самом краю Чертоги.

Лоскутки тесно жмутся к речке и четвертой и пятой шахтам, которые у нас называют «восточные». Самый первый, самый старый район. Именно здесь жили первые ссыльные.

На холме неровными рядами стоят наши саманушки, кривые и косоглазые, с длиннющими печными трубами, с крышами набекрень.

Саманки валятся друг на друга, как пьяные шахтеры, бредущие в обнимку не пойми куда и зачем.

Улочки узкие, три шага от забора до забора. Перпендикулярно улицам идут тесные переулки. Сюда сливаются стоковые воды с шахт. По этим переулкам никто не ходит, и они летом всегда зарастают лопухом. А иногда даже подсолнухи прорастают – красотища!

Саманки строились наспех одновременно с шахтами, поэтому они сделаны из всего, что имелось под руками – из бревен, жести, глины, соломы, камыша и даже навоза.

Дома окружают низкие заборчики из жердочек и дикого камня.

Лоскутки должны были быть самым унылым районом Чертоги, но все саманки разукрашены яркими красками, на стенах можно видеть целые картины!

Башенные часы, на которых сидят кошки, люди, летающие с помощью раскрытых зонтов, птицы, животные, сказочные существа… Улицы и здания городов разных стран – Парижа, Венеции, Лондона… Тропические острова, море и пальмы.

В домах мало окон, и все они маленькие, поэтому очень много картин изображают огромные балконы и окна с красивыми занавесками. На балконах стоят люди в ярких нарядах.

Рисовать на стенах – традиция, начало которой положили первые поселенцы. Как будто сюда не преступников на каторгу ссылали, а художников.

Благодаря этим рисункам Лоскутки теперь считаются самым красочным районом нашего городка.

Я бегу по улочкам мимо саманок и пивных, перепрыгиваю через вонючие стоки.

Бегу через луг по холмам… К реке! К пограничному забору!

Туда, где встречу самую красивую девочку в мире.

Пря-ниш-ну-ю девочку.

* * *

Спустя год.

Отвязываю от забора розовую ленточку. Горло сдавливает тоска, нечем дышать.

Я знал. Знал, что так будет. Ведь все происходившее походило на чудо. Дружба с девочкой из волшебной сказки оказалась нереальной. Сказка должна была закончиться, это и случилось. Закрылась последняя страница книжки о Пряничной девочке Гретель.

Я перелезаю через забор и бегу, бегу к Пряничному домику! Я хочу увидеть ее! Я успею!

Я останавливаюсь возле соседнего дома. Прячусь за деревом. Вижу у дома Ханны черный микроавтобус.

Смотрю, как взрослые выносят из дома и грузят в багажник коробки и чемоданы.

Вижу ее маму и папу. А потом выходит и Ханна. Белесые волосы заплетены в две косички. Небо затянуто тучами, моросит дождик. Мне кажется, что все вокруг серое и унылое, а красное пальтишко Ханны яркое, как спелая ягода земляники. Она везет за собой маленький красный чемоданчик на колесиках.

Я рвусь с места, но останавливаюсь.

Нет. Наша дружба кончилась вчера. Значит, сегодня мы уже не друзья.

Снова прячусь за деревом. Ханна не должна меня видеть. Смотрю, как из домов выходят соседи попрощаться с уезжающей семьей. Взрослые и дети окружают машину.

Тут же собираются ненавистные девчонки, из-за которых у Ханны было столько проблем. Все они обнимают ее на прощание, как будто они с ней были лучшими друзьями.

Ханна проходит к машине мимо девчонок и открывает дверь.

Она уже собирается садиться, но ее что-то отвлекает. Она оборачивается и смотрит прямо в мою сторону. Я замираю в своем укрытии. Ханна ищет глазами что-то или кого-то. Но не находит и усаживается на сиденье.

Порыв ветра треплет ей волосы, я замечаю, что в одну из косичек вплетена розовая ленточка. Только в одну. Вторую такую ленточку я держу в своей руке.

Машина медленно трогается с места и удаляется по улице, набирая скорость.

Я смотрю на нее, и мне хочется броситься следом за ней, бежать и бежать, пока не упаду.

И тут что-то происходит у меня в голове. Как будто в один миг там заржавел и заклинил какой-то механизм.

Я вдруг чувствую ужасную ненависть ко всем вокруг и со злостью сжимаю кулаки. Я ненавижу соседей Ханны, этих ужасных детей, этот дом. Ненавижу родителей Ханны. Ненавижу Голубые Холмы. Чертогу. Весь мир.