скачать книгу бесплатно
Я поморщилась и завертела головой в поисках Антона. Быстрее бы он приехал, в его присутствии Денис не станет меня донимать.
– Кого-то ждёшь? – голос бывшего друга переменился. Хотя с чего бы. Мы расстались. Не так чтобы тихо, тем не менее разбежались окончательно. Были и скандалы, и громкие выяснения, даже секс по дружбе, один… хм, максимум два раза (Денис отказывался признать поражение, а я ведь не железная. Его влияние на меня в ту пору было заметным). В итоге он не придумал ничего лучше и сделал предложение. Будто замужество могло заставить меня снова его полюбить.
Парни – странный народ, зачастую они думали, мол позвал замуж и всё, осчастливил тетёху, и теперь до конца дней он, который жених, обеспечен покладистой, закрывающей глаза на все огрехи влюблённой дурочкой. Мужики испокон веков опасались брака, как чуму. Но низкий поклон феминизму, в наши дни не редкость встретить девушку, улизнувшую из-под венца в самый последний момент, теряющую на бегу туфли и оглядывающуюся назад с перекошенным ужасом лицом. Я в школьные годы пару раз видела, проходя мимо ЗАГСа, светопреставление с битьём виноватой физиономии букетом шипастых роз. Что тут скажешь… на ругань молодых можно было смотреть так же бесконечно долго, как на огонь. В подобные минуты высший смысл жизни постигался ускоренным курсом, поставленным на перемотку.
То, что брак не панацея от проблем, женщины поняли гораздо быстрее мужчин.
– Я люблю тебя, Катюх. Не получилось разлюбить.
Отвернувшись, я протяжно вдохнула и тоскливо выдохнула. Скорбное выражение лица с гневными чёрными всполохами в глазах напоминали мне о том, что я предательница. Будто выбросила 10-летнего пса, которого взяла слепым щенком, на улицу, растоптав годы дружбы, преданности, общих игр, дурачеств, прогулок в дождь и вьюгу. Но мы встречались с Денисом меньше года. И что мне было делать? Выходить замуж «потому, что позвали» и всю жизнь стирать промасленную робу, воняющую бензином до рвоты? Рожать детей «потому, что надо» и отстирывать детские вещи от мазутных чёрных пятен. Чтобы, прожив полжизни с нелюбимым, к сорока осознать, что «какого чёрта, блин, на фиг!» Развод, одинокая старость, внуки по выходным… Стоп, что-то я разошлась.
– Денис, как долго ты собираешься трепать нервы нам обоим? Лучше сразу озвучь сроки, чтобы я как-то подготовилась, что ли.
– Я люблю тебя.
– Но я не люблю тебя.
– А раньше говорила, что любишь.
– Я и любила раньше. Просто это были подростковые чувства, понимаешь? Я любила тебя лет с тринадцати наверно. А потом мы просто выросли, Ден. Так бывает.
– Да ни черта так не бывает. Ты либо любишь человека, либо нет. Если любила раньше, значит, не могла просто взять и разлюбить. И я тебе это докажу.
– Денис, – он что-то задумал? Потемневшие глаза блестели чем-то одержимо-упрямым. Но я узнала о его намерениях слишком поздно: – Что ты собрался…
А в следующее мгновение ко мне прижимались губы, которые до сих пор не стёрлись из памяти. Мягкие, властные, сочные и… не чужие.
Он удерживал лицо ладонями и поедал меня. Я часто замолотила кулаками по плечам, но Денис не дрогнул. Держал меня и целовал так, как хотел. Соскучился. Его жадность и глухое рычанье, которое не получилось сдержать, читались открытой книгой, и в мыслях я улыбнулась. Денис продолжал хозяйничать у меня во рту, словно мы не расставались, словно я до сих пор была его девушкой, а он тем самым парнем, которого я любила так долго, что не поверила самой себе и ужаснулась, когда осознала, что любовь прошла.
Какое-то время я продолжала молотить его, но с каждым взмахом мои движения становились более вялыми. Шальная мысль промелькнула: может он быстрее остановится, если не вырываться. Это же Ден. Ничего плохого он бы не сделал. Когда моё сопротивление иссякло, то спустя несколько минут Денис отстранился, сам. Хотел прижаться ко мне лбом, но я заорала во всю глотку и отпрянула:
– Идиот! Ты что творишь?! Совсем больной, что ли. Я с другим встречаюсь, ты понимаешь, с другим. Я его люблю, не тебя! – выпустив гневный пар, я повернулась спиной и вытерла мокрые губы тыльной стороной ладони. Этого мне показалось мало, я сплюнула в сторону и снова протёрла губы. Мне не было противно, за время наших свиданий мы обменялись всякими жидкостями наших тел, измеримых наверно литрами. Но это было раньше… Сейчас Денис скорее злил.
Что-то засвербело во лбу, какая-то маленькая точка, я бы подумала, когда наводят лазерный прицел, но у меня скорей всего глюки. Я подняла взгляд, только в ту же секунду матка рухнула вниз, а стук сердца оборвался. В таких случаях принято говорить – время остановилось. Не уверена, что с точки зрения науки фраза сколько-нибудь содержательна, но ощущения были похожими. Мы двое посреди пустоты. Я хотела разорвать плотный кокон. Он не казался уютным, настораживал и, честно говоря, пугал. Пустота слишком быстро заполнялась лютой, презрительной болью. Она передавалась через взгляд, за которым не прячась стоял Антон. Всё, что он чувствовал, было устремлено точно на меня. Если нам было суждено утонуть, я буду первой. Погибать молодыми – удел идиотов. Моя же надежда на справедливость придала жизненных сил, и я торопливо шагнула к Антону, чтобы укрыться за его широкой спиной, пережидая, пока взгляд вновь засияет нежностью.
Спрятаться мне никто не позволил, и я, неловко топчась рядом, вымученно блеяла:
– Ты? Давно стоишь?
– Достаточно.
– Милый. Всё не то, чем кажется. – Я первой покраснела от глупых слов.
Что с человечеством не так? Половина людей используют нелепую фразу, поливая бесконечным разнообразием соусов из обстоятельств. Вторая половина – саркастично ржёт, даже не обижаясь.
– Я видел достаточно, чтобы понять, что так, а что нет.
– Это не я. Антош. Он сам. Я не хотела.
– Ты уверена? Выглядело весьма убедительно…
– Если ты всё слышал, значит понял… я ни при чём.
– Катён, – он споткнулся о ласковое прозвище, и его лицо перекосило брезгливостью, – я видел и слышал больше, чем хотел. Можешь не унижаться и не утруждаться, придумывая отговорки. Мне они не нужны.
– Антон, что ты хочешь сказать. Я не понимаю.
– Ты отлично понимаешь.
– Антон. Всё не так. Неправильно. Я с ним не встречаюсь. Мы случайно столкнулись, пока я ждала тебя.
– Я так и понял. Катя, будь добра, сделай для меня кое-что.
– Конечно. Всё что угодно.
– Забери, пожалуйста, от меня свои вещи. Не хотелось бы их выбрасывать.
Я стояла с опущенными руками, отвисшим ртом и оплёванная суровыми словами. То есть как забери свои вещи, а я? Антон напоследок бросил короткое: «счастливо оставаться», словно поиздевался и быстро ушёл.
– Что ты наделал, Денис? – Повернулась к тому, кто был один в ответе за случившийся кошмар. – Как ты мог так со мной поступить? Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Ты же всё испортил.
– Извини, Катюх я же не знал, что ты того, действительно его любишь.
Что теперь значило его «извини». Слёзы потекли в три ручья быстро, обильно, мокро. Поначалу я утирала их ладонями, но обида оказалась сильнее. Вскоре я рыдала взахлёб, меня утешал Ден, обнимая и гладя по спине. От него пованивало даже сквозь парфюм духом мастерской, но тошнотворный запах успокаивал не хуже, чем объятия.
Глава 7
– Ну хочешь, я его догоню. Он не мог далеко уйти. Догнать? Я быстро бегаю, ты же помнишь. Я его догоню и всё объясню. Кать, чего молчишь?
Мне вспомнилось, что Денис каждое утро уходил на пробежку и возвращался потный, горячий, соблазнительный, и я плакала громче и горше.
– Я даже разрешу вмазать мне разок. Раз виноват, значит, мне отвечать.
– Иди о стену ударься, придурок. Ну кто тебя просил…
– Я же не знал. Кать, ну. Не знал я…
Кто бы сомневался! Когда мне приходилось заведённым попугаем талдычить сотни раз одно и то же, что любовь прошла, не было её у меня и взять не?откуда, разве только взаймы – Денис не знал, не верил, не слышал и ещё тысячу «не» вдогонку. А стоило увидеть соперника, и на него снизошло озарение, с первого долбаного взгляда.
Все мужики – придурки, или это я «везучая»?
– Извини, Кать. Я не думал… Эх, ладно, чего уж там…
Он замолчал, и я получила возможность вволю наплакаться на его широком плече. Косметика наверняка размазалась, и, как назло, в рюкзаке неделю назад закончились салфетки, а я до сих пор не купила свежую пачку.
Кое-как утерев щёки, я опустила голову, почти доставая подбородком груди, чтобы не пугать встречных прохожих, буркнула Денису «пока» и поплелась в сторону дома.
Но что теперь называлось «домом»?
Заученно поворачивать в родной двор и при этом не иметь возможности подняться в квартиру… Нелепо. Я словно чужак без роду и племени, приехала из недружественной страны и с протянутой рукой: «Дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде*».
[* из к/ф Баллада о солдате]
Плюхнувшись на лавочку возле подъезда и прижав к груди рюкзак, я пыталась сообразить, что делать дальше. Расценивать угрозу Антона всерьёз, не получалось. Перед глазами воссоздалось сегодняшнее утро и наш прощальный поцелуй. Пальцы невольно дотронулись до губ, мягкие иголочки и теплота мерещились видением. Поцелуй Дениса же будто не существовал – ни памяти, ни мыслей, ни узнавания. Один досадный эпизод, который исчез, стоило мне отвернуться.
Воспоминания зарядили решимостью, а через несколько минут я сидела на кухне в ожидании. Время шло, Антон не приходил. Я проголодалась, но вести себя по-хозяйски, как было с утра, почему-то не могла. Словно превращусь в нищую бродяжку, если Антон вдруг продолжит ссору и попрекнёт куском хлеба.
Я просто вскипятила чайник и пила мелкими глотками горячую воду, обжигая губы. Раздалась трель сообщения. Чуть не обварившись, я суетливо выудила из кармана джинсов телефон… Мама просила перезвонить. Плечи поникли, глаза защипало, но изменить ход событий я не могла.
Десяток сообщений и столько же неотвеченных звонков от Танюхи. Она надеялась вытащить меня в эти выходные на очередную тусовку. Но мы с Антоном должны были ехать к его родителям, и мне пришлось отказаться. А теперь я не знала – был у меня жених или уже нет.
Входная дверь хлопнула, и следующие секунды оказались самыми страшными. Ожидание, неизвестность, памятное злое лицо Антона – хотелось кричать, чтобы прекратить кошмар. Я сидела за кухонным столом с идеально ровной спиной, немигающим взглядом в сторону дверного проёма и сжимала горячую чашку, обжигающую кожу ладоней, а внутренности трещали, покрываясь толстым льдом.
– Вещи собрала?
Антон прошёл к холодильнику, достал газировку и припал к горлышку, жадно глотая. Кошмар продолжался…
– Какие вещи, Антон? Ты хочешь расстаться из-за недоразумения? Это же смешно.
– Катя, смешно во время выступления клоунов в цирке. Бабушки смеются, когда смотрят по телевизору выступление Петросяна или кого там сейчас показывают. А мне было не смешно. Твоя шутка вроде стендаповых. Настолько ниже пояса, что тянет не рассмеяться, а пойти блевануть.
– Ты говоришь полную ерунду.
– Для тебя возможно. Но не для меня. Слушай. Завтра рано вставать – мне на работу, тебе в институт. Я вызову такси.
– С ума сошёл? Какое к чёрту такси. Ты меня выгоняешь?
– Вовсе нет. Мы просто расстаёмся. Вещи, как я понял, ты не собирала. Без проблем. Давай условимся на субботу. Ты приедешь утром, всё соберёшь, и я даже помогу тебе, спущу их на первый этаж.
Я вертела между покрасневших пальцев чашку и ни черта не понимала. Антон не мог говорить всё то, что сказал. А я не могла расплачиваться за ошибки другого человека. Несколько часов назад мы говорили о свадьбе, сейчас же он выставлял меня вон. Выпитый кипяток собрался в желудке камнем. Я вспомнила, как мы с мамой и её сослуживцами давным-давно ездили летом на речку. Один коренастый, смуглый, с пышными чёрными усами дядечка рыбачил в запруде. Он с трудом выловил огромного сома, причём не удочкой, а широкими, как лопаты, ладонями. Едва удерживая в объятиях скользкого гада, и пока ему на помощь спешили другие дядьки, он просто саданул здоровенным кулачищем сому по темечку. Я стояла рядом и видела, как у несчастной рыбки вращались глаза. Кость у сома крепкая, сотрясение организовать не так-то просто. Дальнейшие действия усатого дяди лучше не вспоминать, вода в желудке забурлила, и тошнота стремительно поползла вверх к самому горлу. Боги, о чём я думала, пока рушилась жизнь. «Я – не сом, я – рыбак», – вдруг поможет? Глубокий вдох перед новой попыткой:
– Из-за чего ты взбеленился, можешь объяснить? Я тебя просто не понимаю. Ден-придурок меня поцеловал, когда я об этом не просила, а наоборот ругалась с ним. А ты вместо того, чтобы дать ему по роже, меня бросаешь? Это как называется, Антон?
– Кать, я не стану встречаться и уж тем более жить с девушкой без моральных принципов.
– То есть я, по-твоему, потаскуха, что ли?
– Заметь, это не я сказал.
– А кто?
– Ка-тя, – потирая лоб, длинно выдохнул Антон и вышел из кухни. Я за ним. Он нашёлся в спальне и уже начал раздеваться. – Я устал. Давай отложим ссору до выходных.
– В субботу мы собирались к твоим родителям.
– Вот даже не заикайся о них, – прошипел он.
Вопреки недавней усталости Антон подскочил ко мне за секунду и встал так близко, что наши носы почти прикасались, и принялся выговаривать яростно, злобно:
– Забудь обо всех «мы», о моих родителях и обо всём остальном. Отныне ты сама по себе, я сам по себе. Можешь бежать к своему первому парню и целовать его сколько захочешь, ко мне не смей приближаться.
– Антон, – писк вышел жалобным. Я не собиралась плакать, но грудь вдруг начала трястись, а вздохи стали свистящими и жадными. – Я же не виновата, что он полез.
Антон заметил выкатившиеся слёзы и отступил на шаг, а я воспользовалась случаем, чтобы утереть влагу. И лишь сейчас вспомнила, что даже не умылась по возвращении в квартиру и ни разу не взглянула в зеркало. Страшно представить, на кого я была похожа.
– Он может и полез первым, Кать, – сказал Антон. И посмотрел на меня с такой обидой и тоской, что моё сердечко болезненно забилось в невидимых варварских тисках. – Но ты целовала его в ответ…
Я молча таращила глаза. Истерика, мысли, слова – всё закончилось в один момент. Я просто не знала, что думать, что говорить. Как расценивать «я целовала Дениса в ответ»? Откуда чёрт побери мне знать. Неужели кому-то под силу определить, как именно целовалась пара? Да что такого особенного можно рассмотреть, когда двое людей прижимались губами, переливали слюни и дышали парами друг друга.
Лично мне для понимания нужны слова, лучше вразумительный набор фраз, ещё лучше крепкий, добротный рассказ с подробными описательными уточнениями. Прикосновения – это дымка, иллюзия, тающая с первым исчезновением самого касания. Исчезая, тепло чужого тела забирает с собой всё, что родилось: влечение, надежды, разочарования, предвкушение, негодование, планы на будущее.
Трогая кого-то, можно думать о сексе (не обязательно с тем, кого целуешь или касаешься), о недавней ссоре (опять-таки с кем угодно), об открытой банке маринованных огурцов в холодильнике, о запахе изо рта – своего или партнёра, о предстоящей защите диплома, о напоминании «не забыть позвонить маме». Думать, говорить, совершать поступки, целовать или щупать кого-то – настолько несовместимые понятия, что ставить между ними знак равенства… невозможно.
Брови хмурились, что я потёрла морщинку на переносице, но ничего дельного в голову не приходило.
– Такси вызвать или сама справишься?
– Сама, – ответила Антону на автомате, без раздумий. Потому что в голове крутился поцелуй с Денисом и мне никак не удавалось припомнить, чувствовала ли я что-то в тот момент.
Я очнулась из ступора, когда оказалась на улице. Город накрыла ночь, фонарь хорошо освещал дорожку к подъезду, но кто бы пролил свет на события? Снова села на лавочку и похлопала по карманам джинсовой куртки. Ключи от квартиры Антона остались в ключнице на крючке. Я повесила их выверенным до автоматизма действием. Зато отыскала ключи от собственной квартиры. Иначе пришлось бы унизительно возвращаться к Антону.
Всю ночь я не сомкнула глаз, прокручивая на повторе сцену с Денисом и последующую реакцию Антона. Но так и не поняла – где, в каком месте повела себя неправильно. Лекции в институте прошли мимо. На телефонные звонки я не отвечала, потому что ждала одного-единственного. Но тот, кто был нужен больше всех, не звонил.
До утра субботы оставалось полтора дня. Только как их прожить, если каждые десять минут я проверяла телефон, чтобы убедиться – сообщений нет, пропущенных звонков тем более. Антон не вёл страницы в социальных сетях. Он вообще считал опубликованную на добровольных началах личную жизнь на дурацких страничках, с дурацкими постами о том, кто, как, где и кого, в каких позах и как часто, величайшей глупостью. Мы переписывались в личном чате, я знала, что у него есть ещё один для коллег и единомышленников, но мне вход был закрыт в сопровождении банальных объяснений – это по работе, там скука смертная и десятиэтажный отборный мат.
Я набрала сообщение «Привет, скучаю». Стёрла. Он ответит – сходи поцелуй Дениса, чтобы развеяться. «Привет, как дела?» – стёрла ещё быстрее. Зачем я буду что-то писать, если человек послал меня прямым текстом. Да пошёл он! Ну подумаешь, парень бросил, с кем не бывает. Раз в жизни случалось с каждым, в крайнем случае через одного.
Тем же вечером.
– Ма-ам, я не могу без него… У-у-у, люблю я его, понимаешь?
Больше часа я выла белугой, а мама елозила по монитору своего ноутбука пальцами, пытаясь дотянуться до меня, чтобы обнять, поддержать и утереть слёзы… Или врезать как следует.
– Доченька. Я очень хорошо тебя понимаю. Милая, все люди проходят через влюблённость и расставания. Нет на земле человека, кого миновала бы эта участь. Надо потерпеть.
– А как терпеть, ма-ам? – Я протёрла свой ноутбук салфеткой, потому что он перепачкался мокрыми разводами.
– Ох, Катюш. Как-как, обычно терпеть. Так же, как все терпят. У тебя экзамены скоро, выпускные. Помнишь?
– Да ну их эти экзамены. Надоело. К чёрту учёбу, к чёрту всех.
– Ты мне психи не показывай. Мы с тобой как договаривались? Ты лично обещала и на колени падала, что закончишь два вуза. А теперь в кусты? Подумаешь, парень тебя не понял, и что с того… Из-за такого же обалдуя, как ты сама, отправишь свою жизнь на помойку? Чего стоят обещания, если с первыми трудностями ты поджимаешь лапки и сдаёшься.
– Ничего себе первые… Я не сплю, не ем, а только и делаю, что учусь. Читаю, зубрю, снова читаю, снова зубрю. И никто не задумывается, какой ценой мне это даётся.
– Ой, брось. О цене заговорила. На парня времени хватало, и ты не жаловалась.
– Он не мешал.
