Маг-рукопашник

Идем довольно быстрым шагом и вскоре приходим к трактиру. Он, даже внешне, гораздо приличнее того трактира, в котором я устраивал драку накануне. На пороге нас уже ждет, видимо, заранее предупрежденный хозяин – такой же толстенький и лысый, как и предыдущий. Он суетится, ведет нас в отдельный кабинет на втором этаже. Здесь все тоже вполне прилично – накрытый скатертью стол, на котором стоят несколько бутылок вина и каких-то других напитков, тарелки с закусками. До «Мифрилового льва» – как до неба, но… чистенько и довольно приятно.

Мы заходим, садимся за стол вдвоем, один охранник заходит с нами и садится отдельно за маленький столик у окна. Второй остается за дверью. Суетящийся хозяин сообщает нам, что горячую еду скоро принесут и оставляет нас.

Пока Истимий молчит, осматриваюсь. Пора бы уже мне инициировать разговор о неправедности его воровской жизни, вот только с чего бы начать? Размышляя, выбираю одну из бутылок – с красным вином. Предлагаю налить Истимию. Тот, по-прежнему о чем-то напряженно размышляя (надеюсь не над тем – убивать меня или нет, а именно о том, как бы ему встать на путь исправления) кивает. Я наливаю вино в высокие хрустальные фужеры сначала ему, потом себе.

Наконец Истимий «отмирает», берет в руку бокал с вином.

– Ну, Чак, давай выпьем за твою победу! Порадовал ты меня сегодня!

Кажется, он повторяется. Про «порадовал» он уже говорил пятнадцать минут назад.

Глава местной мафии выпивает бокал до дна, на всякий случай следую его примеру. А неплохое винишко! Какое-то местное, но довольно хорошее – темно-рубинового цвета, оставляет приятное послевкусие земляники. Возможно, кстати, земляничное и есть – бутылки, по непонятной причине – без этикеток.

Дверь открывается, заходят хозяин таверны и две официантки. Приносят несколько тарелок с едой, расставляют их. Уходят.

Я снова наливаю нам по полному бокалу, уже не спрашивая у босса мафии на это разрешения. Мой ответный тост – вот с него я и начну «обработку клиента». Надо же как-то выполнять уникальный квест.

– Благодарю, дон Истимий за приглашение на турнир и за то, что столь привечаете меня, даже отправившись праздновать мою победу! Для меня это большая честь и большая радость!

В то время, как я говорю, Истимий немного оживляется – на лице появляется снисходительная улыбка.

– Хочу поднять этот тост за Вас, дон Истимий – уважаемого и авторитетного человека, мудрого и опытного руководителя (это меня немного не туда занесло – тосты я раньше говорил, в основном на корпоративах), достойного сына достойных родителей…

А вот про сына и родителей я зря… Ой, зря…

Истимий, до этого слушавший меня с улыбкой, мрачнеет, глаза становятся злые. Краем глаза вижу, как приподнимается из-за стола его телохранитель. Хочется надеяться, для того, чтобы попытаться разнять нас, если Истимий на меня кинется, но, скорее всего, для того, чтобы помочь шефу меня прибить, если тот сейчас начнет это делать.

– Что ты знаешь про моих родителей? – резко спрашивает меня мафиозо, зло сверля меня взглядом.

Выдерживаю его взгляд и, собравшись с духом, отвечаю:

– Про родителей ваших я ничего не знаю, дон Истимий, а вот с братом вчера пришлось пообщаться.

Истимий, опускается на место, выдыхает и отводит взгляд в сторону. Вслед за ним украдкой выдыхаю и я. Также вижу, что садится на свое место охранник.

– Знаю я, что ты с мэром общался! – мафиозо по-прежнему очень мрачен. – Что он там тебе про меня наговорил?

Коротко пересказываю наш с мэром разговор. В том месте, когда я описываю отказ Истимия атаковать орочий обоз, он как-то странно усмехается, но ничего не говорит. А вот поход в храм его очень интересует, он внимательно выслушивает мой рассказ. После того, как я заканчиваю рассказывать, еще какое-то время оба молчим. Мне кажется, что мой рассказ – особенно о том, как мэр молился богине милосердия за своего брата оказался довольно трогательным, я даже сам расчувствовался.

– Боги милосердны, – произношу я фразу, прервав молчание…

– Ты знаешь, Чак, как на самом деле все было? – не поддерживает мой оптимизм Истимий. Он говорит зло, буквально проталкивая звуки сквозь зубы. – На самом деле все было с точностью до наоборот. Генерал приказал мне оставить в покое тот проклятый обоз и отступить в захваченный поселок орков. Я же решил, что генерал не прав, что в обозе много того, что не должно попасть к другим оркам – оружия, золота… Обоз сопровождал малый орочий отряд, и я думал, то это будет легкая и славная победа. Что женщины и дети попросту разбегутся, мы перебьем орков-воинов, и возьмем этот трофей. Однако их женщины и дети тоже схватились за оружие, почти все они погибли…

Король простил мне мое преступление. Он решил, что генерал не учел мои заслуги и был слишком суров со мной, приказав арестовать. Король простил меня, вот только я сам не могу себя простить…

Наступила еще одна долгая пауза. Истимий закрыл глаза и сжал кулаки. Он почти не дышал… Что я мог сказать ему в такой ситуации?

– Поэтому ты решил стать вором? – произношу наконец ключевую фразу, решив конфронтировать с этим его решением. Какова связь между тем твоим решением и тем, что ты сейчас вор?

Я уже не называю Истимия доном, более того – перехожу на «ты», но так мне кажется сейчас правильным. Да он и не возражает. Или сейчас ему, вообще, все равно. Мафиозо поднимает голову и смотрит на меня исподлобья, потом вновь усмехается:

– Ты прав, никакой связи тут нет – стечение обстоятельств, одно не вытекает из другого.

– Ты себя так наказываешь за тот грех?

При слове «грех» Истимий вздрагивает и ничего не отвечает. Его взгляд опять утыкается в пустоту.

– Боги милостивы, – снова повторяю я фразу, почему-то прицепившуюся ко мне.

– А вот тут ты не прав, Чак… – качает головой кающийся разбойник. – Большинство богов совершенно не милостивы, многие из них коварны и жестоки… Впрочем… – тут он снова делает паузу и задумывается, – богиня Клемея действительно милосердна…

Снова наступает длинная пауза. Я совершенно не знаю, что говорить, но Истимий сам выводит меня из затруднения.

– Мне понадобится твоя помощь, Чак, – так, уже хорошо. – Я хочу попросить милости у богини Клемеи, сходишь ли ты со мной в храм?

Разумеется, схожу – это же продолжение квеста! Зачем – я не очень понимаю, но это и не важно. Важно продолжать общение с Истимием.

– Когда пойдем, прямо сейчас? – я чуть привстаю из-за стола. Истимий улыбается – видимо, моей наивности.

– К светлым богам не обращаются ночью, для этого есть светлое время. Буду благодарен тебе, если присоединишься ко мне утром.

– Конечно, Истимий, – я теперь уже умышленно не употребляю его воровской титул, типа – дать понять, что уже не хочу считать его вором.

Истимий задумчиво кивает. Не знаю, замечает ли он, что я сократил его титул, по его виду это незаметно.

– Миркош, – обращается он к телохранителю, – проводишь Чака до границы квартала.

Истимий выбирается из-за стола, я тоже встаю. На прощание он снова хлопает меня по плечу. И почему все НПСы так любят этот жест? Разработчики не могли придумать других способов, как они могут высказать свое расположение игрокам? Пока Истимий идет к выходу, я успеваю придумать еще, как минимум два способа выражения расположения – взвихрить собеседнику волосы на голове, потрепать по щеке… Хм, ладно, пусть лучше по плечу хлопают…

– Увидимся утром, Чак, – вновь произносит Истимий, уже открывая перед собой дверь, после чего уходит – по-прежнему все еще задумчивый, но, мне кажется, повеселевший.

С неразговорчивым телохранителем Миркошом идем до границы Воровского квартала. Сначала я подумал – зачем мне телохранитель, неужели кто-то осмелится напасть на победителя турнира, завалившего двоих, по всей видимости, лучших бойцов? Потом подумал, что могут напасть толпой. А Миркош меня защищает, скорее, своим авторитетом телохранителя главаря этого квартала, демонстрируя, что я нахожусь под покровительством самого Истимия.

Доходим с ним до освещенной части города, кивком головы то ли отпускаю, то и прощаюсь с телохранителем. Иду в свою гостиницу. Осталось еще больше часа срока моего погружения, но морально я слишком устал. Все эти битвы, особенно последняя – со змееящером, сложный разговор с Истимием… Сульмельдис, насколько я понял Анорэна, сегодня вечером занята. Да и сам Анорэн тоже будет в отеле, что также сбивает все мои амурные планы. Может, оно и к лучшему – закрадывается мысль. Сил на повторение вчерашней бурной ночи у меня сейчас нет....

Дверь в гостиницу закрыта. Нахожу красивую шелковую веревочку звонка, тяну за нее. Внутри раздается мелодичный звоночек – воображение рисует мне серебряный колокольчик, и к двери подходят сразу и Анорэн, и Сульмельдис. Они впускают меня внутрь. Одеты оба эльфа крайне необычно – на них не привычные эльфийские одежды, а какие-то белые балахоны. Впрочем, эта одежда сидит на них довольно неплохо, да и сами балахоны не так просты – украшены жемчугом, драгоценными камнями, едва заметной, сделанной белыми нитками на белой же ткани, но, если приглядеться – очень изящной вышивкой.

Сульмельдис мне радостно улыбается. Она, хоть и настроена на торжественный и серьезный лад, но сдержать свою радость не может. При виде ее улыбки, сердце начинает биться часто-часто… К счастью, Анорэн, запирающий в это время дверь, ничего этого не замечает.

Закрыв дверь и заперев ее на ключ, эльф обращается ко мне:

– Медитация Двух лун вот-вот начнется, господин Чак. Как я уже сказал, мы Вам не помешаем, Вы можете сейчас пройти в свою комнату.

Что-то такое я читал в каком-то гайде… Раз в несколько месяцев две луны: Билона и Мелетта располагаются на небе каким-то особым образом, и для эльфов это особый день. Они проводят специальные ритуалы, дарующие им силу, усиливающие их магию и т.д. Неужели сегодня как раз такой день?

Собираюсь, скрепя сердце, идти наверх, однако вижу грусть в глазах Сульмельдис – она не хочет, чтобы я уходил. И тогда мне в голову приходит совершенно безумная мысль, и я вдруг выпаливаю:

– Анорэн… Сульмельдис… позвольте мне принять участие в этой медитации… проникнуться и наполниться Слиянием двух лун, – заканчиваю несколько высокопарно, но так и надо сейчас говорить.

Вот только возникает опасение – что это такое я ляпнул сейчас про слияние? По-моему, я только что произнес название какого-то эротического фильма? Или нет? И почему, собственно, «слияние»? Может у них сейчас какая-нибудь квадратура или оппозиция – я понятия не имею, что именно.

Однако это слово не вызывает у эльфов никакого возражения. Они оба задумываются, причем Сульмельдис при этом даже закрывает глаза.

– Принять участие в Медитации Двух лун может только эльф или… Друг эльфов, – задумчиво произносит Анорэн, не обращаясь ко мне, а в пространство.

Он мне не отказывает прямо, что немного обнадеживает, конечно, но… Друг эльфов. Чтобы стать Другом эльфов – нужно совершить какой-то подвиг. Например, спасти эльфа от смертельной опасности. При этом быть светлым, не замеченным ни в каких темных деяниях. Мне же спасти эльфа пока еще было негде. Да и нет никаких серьезных опасностей в Яслях – когда бы я успел?

Единственное, чем я успел отметиться – переспал с эльфийкой. Но это вряд ли пойдет мне в зачет. «Друг эльфиек» – хм, сомнительное достижение.

А дальше начинает происходить какое-то странное представление. Эльф и эльфийка словно впадают в транс и, глядя в пространство отрешенных голосом начинают говорить:

– Он Друг леса… Это дружественно по отношению к эльфам, – констатирует факт Сульмельдис.

– Он отмечен богиней Деоной, – вторит ей Анорэн.

– Он благословлен Клемеей, – снова Сульмельдис

– Хорошо, – Анорэн отмирает, – мы спросим у мессенна Альдхондана, решение может принять только он.

Неужели получится? Было бы очень круто!

Анорэн проходит вперед, Сульмельдис же пропускает меня вслед за ним и, когда я прохожу мимо, украдкой касается моей руки. Мои щеки мгновенно вспыхивают, сердце вновь ускоряет частоту своих сокращений. Что же со мной происходит, почему легкое прикосновение руки цифровой эльфийской девушки так меня будоражит? Я влюбился? В набор единичек и ноликов?

Иду следом за Анорэном, эльфийка – за мной. У входа в Эльфийский зал, откуда слышатся тихие музыка и пение, стоит высокий седовласый эльф. В Игре, в отличие от произведений Толкиена – эльфы стареют и умирают. По его гордому и грозному виду я понимаю, что это и есть мессен Альдхондан, по всей видимости – глава всех эльфов в этой локации. Забрезжившая было надежда тут же гаснет – слишком уж он суров. Нет, не разрешит.

Мессен Альдхондан делает шаг вперед и смотрит мне в глаза. Он выше меня ростом, смотреть приходится снизу вверх, но я выдерживаю этот взгляд. Смотреть стараюсь спокойно, без излишней дерзости, но и без страха или какой-либо робости. Анорэн и Сульдмельдис становятся по сторонам от нас – так, что мы образуем круг. А затем вновь повторяется так удивившее меня представление.

– Он Друг леса… – на этот раз начинает Анорэн.

– Он отмечен богиней Деоной, – это уже Сульмельдис.

– Он благословлен Клемеей, – Анорэн.

Они как будто не просят за меня, перечисляя мои заслуги, что, по сути, и происходит, а словно констатируют какие-то явления жизни.

– Благословленный богинями Клемеей и Деоной может считаться другом эльфов, – вдруг присоединяется к ним пожилой эльф. Никакого энтузиазма в его голосе нет – он также отстранен и как будто находится в трансе, как и два других эльфа.

– Также он будущий сильный герой, – а вот эта фраза Альдхондана для меня абсолютна неожиданна, – сегодня в двух поединках против орка и змееящера, каждый из которых превосходил его в два раза по боевой мощи, он одолел каждого.

А это он как узнал? Ему уже успели сообщить? Или он телепат и прямо сейчас это считывает напрямую у меня из мозга? Я вижу, как Анорэн и Сульмельдис теряют свою отрешенную невозмутимость и смотрят на меня с изумлением.

Пожилой же эльф продолжает:

– Для эльфов будет весьма неплохо, если столь многообещающий герой станет их другом.

А вот сейчас прозвучало немного циничненько, или мне показалось? Типа, мы тебя сейчас пустим на нашу медитацию, а потом попросим о какой-то ответной услуге? Или я это на него наговариваю?

Ничего из того, что сейчас подумал я, разумеется, вслух не произношу. Вместо этого, наконец, опускаю взгляд и делаю полупоклон.

– Благодарю за Ваше доверие, мессенн Альдхондан, – для меня будет огромной честью стать Другом эльфов, и я всегда готов прийти на помощь любому светлому эльфу при совершении им светлого дела!

Эльф еще несколько секунд испытывающе смотрит на меня, затем кивает головой.

Внимание! Вы получили достижение «Друг эльфов»!

Теперь в сложных ситуациях или по Вашей просьбе, светлые эльфы будут приходить Вам на помощь, ожидая, в свою очередь, такой же помощи и от Вас!

Вы получаете скидки от 10 до 50% на все товары, продаваемые эльфами, а также доступ к товарам, продаваемым только эльфам и их друзьям. Все существа и сущности, дружественные эльфам, также становятся дружественными к Вам.

Репутация с эльфами: +30. Всего: 40 (дружба).

Повышение репутации с фракциями леса: +10. Всего: 35 (дружелюбие).

Повышение репутации с жителями города Березань: +10. Всего: 15 (интерес)

Повышение глобальной репутации: +5. Всего: 10 (интерес).

Еще совсем недавно, получив сразу такое количество плюшек, я бы прыгал от радости. Сейчас же у меня совершенно другое состояние – переживание важности случившегося, торжественности этого события и… появившейся ответственности. Теперь я должен оправдать доверие светлой фракции эльфов, что накладывает на меня определенные обязательства.

Прочитав сообщение, и порефлексировав несколько секунд по поводу свалившейся на меня ответственности и тому, что мне теперь нужно будет регулировать свое игровое поведение (в паладины, что ли, пойти?) смотрю на эльфов. Альдхондан уже не так суров, смотрит на меня вот прямо-таки с отеческой улыбкой, Анорэн также улыбается очень доброжелательно, Сульмельдис же… Она просто светится от счастья. Полагаю, что только присутствие двух других эльфов не позволяет ей броситься мне на шею.

– Сули (вот как, ее можно называть таким сокращенным именем?), – обращается к ней Альдхондан, – выдай Чаку соари, и уже ко мне – Чак, я приглашаю тебя присоединиться к нашей медитации Двух лун.

Сульмельдис ему официально кланяется, я также повторяю этот поклон. Молчу, чтобы не сказать что-то не подходящее случаю. Эльфийка ведет меня в кладовку рядом с залом. Мы вместе в нее заходим и, едва остаемся одни, как Сульмельдис обвивает меня руками и прижимается всем телом.

– Чак, милый, я так рада, – шепчет она мне.

Практически не владея собой, заключаю ее в свои объятия. Какая там медитация?! Все, что я сейчас хочу – это схватить эльфийку в охапку, отнести на второй этаж в свою комнату, а там…

Однако Судьмельдис из моих объятий выскальзывает. Она берет с полки в кладовке свернутый в трубочку белый балахон и протягивает его мне. Автоматически забираю.

Эльфийка же, шепнув:

– Жду тебя за дверью, – быстро целует меня в щеку и действительно выскальзывает за дверь.

Меня все еще трясет от возбуждения. Так, Михаил, то есть Чак… то есть оба – успокойтесь. Вдох-выдох. Реализовать эти свои желания у меня все равно не получится – пытаться утащить Сульмельдис в свою комнату сейчас бесполезно. И я, и она должны присутствовать на медитации этих проклятых лун, будь они неладны. И, вот интересно, что будет с моей репутацией, если я вот прямо сейчас откажусь от участия в эльфийском ивенте, до которого меня столь торжественно допустили? Нет, ни в коем случае нельзя его пропускать!

Доводы логики действуют на меня успокаивающе. Я делаю еще несколько глубоких вдохов и выдохов, потом переодеваюсь в балахон.

Эльфийское соари, магия +10.

Сколько? Ого! Хм, может потом удастся этот балахон заныкать?

Когда выхожу из кладовки, Сульмельдис, как и обещала, ждет меня в коридоре. Она уже больше на меня не бросается, напротив – выражение ее лица возвышенно-спокойное. Молча, слегка мне кивает и направляется по коридору в сторону зала. Иду за ней следом, специально отстав на несколько шагов. Балахон скрывает ее точеную фигурку. Видны только острые эльфийские ушки, затылок, распущенные по плечам светлые волосы, шея… Так, Чак, хватит! Сосредоточься! Пытаюсь это сделать – сосредоточиться, придать своему лицу торжественно-медитативное выражение, а то вдруг не пустят меня такого – с текущими от вожделения слюнями?

Когда же мы оказываемся в Эльфийском зале, все возбуждение и все мысли о том, что мы будем делать с Сульмельдис, когда, наконец, окажемся наедине, мгновенно смывает как весенним потоком. Зал и происходящее там настолько потрясают меня, что я останавливаюсь в дверях, забыв обо всем. Он погружен в полумрак, однако этот полумрак наполнен мириадами различных цветовых оттенков – наверное, всех, которые только существуют в природе и 4D-PhotoshopMax. Все эти цветовые пятна, полосы, фигуры непрерывно движутся, текут… Даже язык не поворачивается назвать это анимацией. На потолке проекции двух лун, которые действительно… хм… сливаются.

И звучит музыка – тонкая, нежная, обволакивающая, ни на что не похожая. Эльфы уже не поют – они сидят с закрытыми глазами на ковриках вдоль стен, натурально сложив ноги в лотос. Все в таких же, как и тот, что на мне, белых балахонах, по которым текут световые тени.

Сульмельдис берет меня, совершенно обалдевшего, за руку и ведет к свободному месту у стены. Я вижу там уже сидящего с закрытыми глазами Анорэна и две подушечки рядом с ним – приготовленные для меня и Сульмельдис. Интересно, что сейчас от прикосновения ее руки я никакого волнения не испытываю – настолько на меня подействовала вся эта атмосфера. Сульмельдис садится, как и все остальные эльфы, сложив ноги в лотос, и закрывает глаза. Я опускаюсь на соседнюю подушку. Как и эльфийка пытаюсь сложить ноги в лотос и… у меня получается! Ого! В жизни я так не умею! Наверное, прокачанная ловкость сказывается.

Закрываю глаза, и в этот момент звучит удар гонга. Нет, не так. Не удар – медленное нарастание звука от совсем тихого и очень высокого, до басовитого и оглушительно громкого. Причем я понимаю, что это именно удар билом по гонгу – но гонгу какому-то очень необычному. Как будто целый оркестр прокатил этот звук. Причем первым вступил в игру маленький серебряный колокольчик (опять он! – серебряные колокольчики преследуют меня в этом отеле), а последними – литавры.

Вы услышали звук эльфийского гонга, изготовленного из лунного серебра.

Медитация: +1. Всего: 3.

Магия: +1. Всего: 8.

Мысль о том, что же это за металл такой – лунное серебро, следующим ударом гонга уносит напрочь. Следует еще несколько таких ударов, после которых окончательно улетают все мысли, и я вхожу в совершенно иное, необычное состояние. Ни мыслей, ни чувств, ни эмоций… Только спокойствие и отрешенность… Я слышу неземную музыку, которая разливается вокруг. Она как будто и снаружи, и, в то же время, внутри меня. Ощущаю пробегающие по мне световые волны.

Сколько все это длится, я не знаю. Периодически всплывают какие-то надписи, но я не обращаю на них внимания. Все это длится до тех пор, пока все-таки одна из таких надписей, мигающая красным цветом, не выдергивает меня из транса.

Продолжительность Вашей игровой сессии превысила 4 часа 30 минут. Сессия будет прервана принудительно!

Пытаюсь отрешиться от этой, мешающей мне медитировать помехи и… открываю глаза. Перед глазами – потолок моей квартиры. Я лежу в капсуле. Нет! Ну, почему? В моих ушах все еще звучит эльфийская музыка…

Я вылезаю из капсулы. Бреду в туалет, потом на кухню выпить воды. Все еще в некоем трансе возвращаюсь в комнату, разворачиваю гимнастический коврик и сажусь на него, сложив (что?) ноги в лотос. Мелькает мысль про то, что я ведь не умею это делать, полулотос для меня – максимум.

Непонятно, на что надеясь, командую Помощнику:

– Эльфийская музыка, – а, затем, – Березань, гостиница «Меллорн», эльфийский зал…

И.. происходит чудо… Из моей домашней акустической системы начинает звучать та самая музыка… Закрываю глаза и вновь погружаюсь в трансовое состояние, как будто даже ощущая присутствие Сульмельдис справа в метре от меня, а также присутствие остальных эльфов. Снова то же состояние: безмолвие, пустота, блаженство… Слияние двух лун…

Сколько мой транс длился в этот раз, я не понимаю. Вдруг рывком, как это бывает при внезапном пробуждении, открываю глаза. Музыка уже не звучит. В комнате – полная тишина. Я сижу один на полу в темной комнате. Вижу капсулу, свой рабочий стол с компьютером.

Скашиваю глаза вправо-вверх, чтобы посмотреть на таймер. Там его нет. Ну да, я же в реале, нужно посмотреть на часы, висящие на стене. Половина четвертого. Это сколько времени я провел в медитации, сначала в Игре, потом здесь? Что-то даже затрудняюсь подсчитать. С трудом поднимаюсь, распрямляя затекшие в лотосе ноги… Дохожу до спальни и падаю в кровать. Засыпаю мгновенно.

Удивительно, но в 9 утра просыпаюсь, совершенно выспавшись. Будто и не провел полночи в медитациях и прочих высоких эмпириях. А может, и благодаря именно этому. Что же это вчера было? Игра мне дарит все новые и новые поводы для изумления. По-моему, это стало моим основным состоянием в последние дни – изумление.

То крестьянка в деревне… как она там называлась? Деревянка? Нет, Дубровка. НПС из этой деревни демонстрирует мне свое знание о существовании реала, затем я получаю сначала редкое, а потом и уникальное задание. А еще и вчерашняя медитация и внезапно обретенное мной умение садиться в «лотос» в реале.

Решаю проверить – действительно ли я научился скрещивать ноги в «лотосе» или все это мне приснилось. Нет, не приснилось – действительно, спокойно складываю ноги, хотя раньше не умел этого. И сижу без особых усилий или болевых ощущений. Суставы стали выворотнее? Почему? Решаю попробовать сесть в шпагат, но потом передумываю – на холодные мышцы не стоит.

Ладно, ответов на эти вопросы все равно нет, поэтому решаю пока от них отмахнуться. Душ, потом быстрый завтрак и погружение.

Просыпаюсь в своей кровати в комнате гостиницы. Раздетый. Один. Все страннее и страннее – я же вчера вышел из Игры, точнее, меня из нее выбросило – в Эльфийском зале и надет на мне был этот… как его.. соари. Значит, и появиться в Игре я должен был там же и в той же самой одежде. Я же – в номере. И соари, с его совершенно бешеным бонусом к магии пропал. Меня сюда кто-то перенес. Да еще и раздел. Странно, при выходе из Игры мое тело должно было в этим мире исчезнуть.

Проверяю свою одежду – она в инвентаре, соари там нет. Очень жаль, глянулся мне этот балахончик. Но не все коту Масленица, похоже, мне и так бы его не оставили после медитации.