скачать книгу бесплатно
– Твое величие еще меня увидит, – прорычал он. Низко поклонившись, он развернулся и удалился. – Тот поклон – понарошку, – пояснил он Теламону и Эклу по дороге к кораблю.
– В смысле – понарошку?
– Это был саркастический поклон.
– А, – отозвался Теламон. – А то я уж было подумал…
– Батюшки, до чего ж неотесанные они, греки эти, – проговорил Лаомедонт, наблюдая с высоких стен города, как корабль Геракла поднимает паруса и отчаливает. – Ни манер, ни стиля, ни обращения…
Гесиона взирала вслед отплывавшим судам с некоторым сожалением. Геракл ей понравился, и уж она-то не сомневалась: что бы там ни говорил отец, Геракл действительно спас ей жизнь. И друг его Теламон – тоже учтивый и обаятельный. Да и смотреть на него приятно. Потупилась Гесиона и вздохнула.
Возвращение Геракла
Царь Эврисфей Микенский и царь Лаомедонт Троянский – два дрянных сапога пара. И Лаомедонт от своей части сделки с Гераклом отказался, и Эврисфей. Вернувшись из Трои, Геракл совершил десятый (и, как ему казалось, последний) подвиг – переброску через все Средиземноморье громадного стада Герионовых рыжих коров, – да только Эврисфей заявил, что два предыдущих подвига не считаются и подвигов итого получится двенадцать[16 - Незачтенными оказались подвиг номер два – Лернейская гидра и номер пять – Авгиевы конюшни. Подробнее см. «Герои», стр. 86 и 94.]. Так сложилось, что прошло целых три года, прежде чем Геракл стряхнул с себя узы обязательств и взялся разбираться с коварством царя Лаомедонта, – за это время обида в герое лишь окрепла и сделалась горше.
Геракл быстро собрал армию добровольцев и подался флотилией из восемнадцати пентеконторов – пятидесятивесельных гребных судов – через Эгейское море. В порту Илиона он оставил Экла старшим по флоту и резервным силам, а сам вместе с Теламоном и основным воинством отправился сражаться с Лаомедонтом. Лазутчики предупредили подлого троянского царя о прибытии греков, и ему удалось перехитрить Геракла – покинуть Трою и обходным маневром напасть на Экла и корабли. Когда Геракл обнаружил, что происходит, Экла и резервное войско перебили, а силы Лаомедонта в сохранности вернулись за стены Трои и изготовились к долгой осаде.
В конце концов Теламону удалось сокрушить одни ворота, и греки хлынули в город. Они безжалостно прорубались ко дворцу. Геракл, чуть отставая, тоже проник в пролом и услышал, как его люди чествуют Теламона:
– Уж точно он величайший воин на свете!
– Слава Теламону, нашему вождю!
Такого Геракл вынести не смог. На него низошел этот его красный туман. Ревя от ярости, он ринулся вперед, желая отыскать и убить своего помощника.
Теламон, возглавлявший войска, почти вступил во дворец Лаомедонта, но тут сзади донесся шум. Зная своего друга и устрашающие последствия его припадков ревности, Теламон тут же бросился собирать камни. Когда подбежал запыхавшийся Геракл с палицей наперевес, Теламон громоздил камни один на другой.
– Тсс! – сказал Теламон. – Погоди. Я занят – алтарь строю.
– Алтарь? Кому?
– Да тебе, конечно же. Гераклу. В память о том, как ты спас Гесиону, как прорвал оборону Трои – твоей власти над людьми и чудищами, – и искусству боя.
– Ой. – Геракл опустил дубину. – Ну что ж, молодец. Очень хорошо. Я… да, очень разумно. Очень сообразно.
– Стараюсь как могу.
Рука об руку друзья взошли по ступеням царского дворца Трои.
Последовала ужасающая кровавая резня. Лаомедонта, его жену и всех сыновей убили – вернее, всех, кроме младшего – ПОДАРКА. Спасся тот в примечательных обстоятельствах.
Геракл с мечом и дубиной, с которых стекала кровь половины царственной династии Трои, оказался в спальне у Гесионы. Царевна стояла на коленях. Заговорила она очень спокойно:
– Забери мою жизнь, и да воссоединюсь я с отцом и братьями.
Геракл уже собрался было удовлетворить это пожелание, но в комнату вошел Теламон.
– Нет! Гесиону не трожь!
Геракл глянул на него удивленно.
– Чего это?
– Ты однажды спас ей жизнь. Зачем отнимать ее теперь? Кроме того, она красавица.
Геракл понял.
– Тогда забирай. Она твоя, делай с ней что хочешь.
– Если я ей люб, – сказал Теламон, – возьму ее на Саламин своей невестой.
– Но у тебя уже есть жена, – произнес Геракл.
Тут до слуха Геракла донесся шум из-под кровати.
– Вылезай, вылезай! – вскричал он, тыча туда мечом.
Возник мальчонка, перепачканный пылью. Собравшись с духом, выпрямился во весь рост – уж сколько роста в нем было.
– Если суждено мне умереть, умру с готовностью, как гордый троянский царевич, – произнес он, однако достоинство сказанного несколько смазалось тем, что при этом мальчик чихнул.
– Сколько же у него сыновей вообще? – сказал Геракл, вновь занося меч.
Гесиона закричала и вцепилась Теламону в руку:
– Не надо Подарка! Он так юн. Молю, владыка Геракл, молю тебя!
Но Геракл на уговоры не поддался.
– Юн-то он юн, однако сын своего отца. Безобидный парнишка способен вырасти в могучего врага.
– Позволь мне купить его свободу, – стояла на своем Гесиона. – У меня есть покров из золотой ткани – говорят, принадлежал он самой Афродите. Предлагаю его тебе взамен на жизнь и свободу моего брата.
И это не произвело на Геракла впечатления.
– Я его и так могу забрать. Вся Троя – моя по праву завоевания.
– При всем почтении, владыка, тебе тот покров не найти. Он лежит в укромном тайнике.
Теламон ткнул Геракла локтем.
– Стоит хотя бы взглянуть, как считаешь?
Геракл буркнул, ладно, мол, и Гесиона подошла к высокому комоду с причудливой резьбой, стоявшему у кровати. Царевнины пальцы отстегнули скрытую защелку на задней стенке, и сбоку выдвинулся ящик. Гесиона извлекла из него отрез золотой ткани и протянула его Гераклу.
– Нет ему цены.
Геракл оглядел покров. Чудесно текла эта ткань свозь пальцы – почти как вода. Герой опустил громадную руку мальчику на плечо.
– Ну что ж, юный Подарк, повезло тебе, что твоя сестра любит тебя, – проговорил он и сунул покров себе за пояс. – А сестре твоей повезло, что мой друг царевич Теламон, кажется, влюблен в нее.
Геракл и его воинство покинули Трою, обращенную в руины. Победители забрали себе корабли троянского флота и нагрузили их всеми сокровищами, какие только поместились в трюмы. Гесиона, препровожденная на борт Теламоном, оглянулась на город, в котором родилась. Повсюду курился дым, стены рухнули в десятке мест. Троя, некогда прекрасная и сильная, лежала разметанная до щебня и курившейся золы.
В городе же троянцы бродили по трупам и обломкам. Их внимание привлек юноша, еще совсем ребенок, – он стоял у уцелевшего храма с палладием: хотя бы его пощадили нападавшие. Уж не царевич ли Подарк это?
– Граждане Трои! – воззвал мальчик. – Не падайте духом!
– Как так вышло, что он жив?
– Говорят, спрятался под сестриной кроватью.
– Царевна Гесиона купила ему свободу.
– Купила?
– За золотой покров.
– Выкупленный!
– Да, – вскричал Подарк, – я выкупленный! Хотите – скажите, что это моя сестра, а хотите – что это боги. У всего есть причины. Я, Подарк, кровный потомок Троя и Ила, говорю вам: Троя восстанет. Мы выстроим ее заново, и будет она красивей, богаче, сильней и величественней прежнего. Троя станет величайшим городом во всей истории человеческой. – Пусть и был он юн да замурзан, весь в пыли и грязи, троянцы все же не смогли не поразиться силе и убежденности в голосе царевича. – Не стыдно мне, что сестра купила мою свободу, – продолжал Подарк. – Возможно, придет время, и я докажу, что стоил того. Выкупив меня, как провижу я это, Гесиона выкупила саму Трою, ибо аз есмь Троя. Возмужаю я – и Троя возвысится к славе.
Нелепо такому юнцу быть столь самоуверенным, однако пареньку не откажешь: он был красноречив. Троянцы вместе с Подарком пали на колени и вознесли молитву богам.
С того дня Подарк стал вождем своего народа и управлял восстановлением их разрушенного города. Не заботило владыку, что прозывают его «тем, кого выкупили», – на троянском наречии «ПРИАМ». Со временем прозванье стало ему именем.
Оставим же юного Приама – пусть гордо возвышается он над пепелищем и разрухой Трои, – а сами отправимся за море, в Грецию. Там происходит такое, о чем имеет смысл знать.
Братья
С Теламоном мы расстались, когда он и невеста его Гесиона отправились на Саламин. В судьбе Трои Теламон и его семейство сыграли роль достаточно важную, чтобы обратить взгляд в глубь времен – на истоки той семьи. И вновь не принуждаю я вас запоминать все подробности, но проследить за ходом этих историй – предысторий, как они теперь именуются, – дело полезное, и все необходимое в памяти застрянет. Кроме того, истории эти просто замечательные.
Теламон и брат его ПЕЛЕЙ выросли на острове Эгина, в процветающей морской и торговой державе, расположенной в Сароническом заливе между Арголидой на западе и Аттикой, Афинами и материковой Грецией на востоке[17 - См. карту. Арголида – название городов-государств (иногда приблизительно объединяемых в конфедерацию) Коринфа, Микен, Тиринфа, Эпидавра, Трезена и Аргоса.]. Их отец ЭАК, царь-основатель этой островной страны, был сыном Зевса и Эгины, водяной нимфы, подарившей острову свое имя. Мальчишки росли в царском дворце, к счастью, преданные друг другу настолько, насколько это бывает у братьев, – и, чуть менее к счастью, высокомерно своевольные, как полагается внукам Зевса. Их мать ЭНДЕИДА, дочь кентавра ХИРОНА и нимфы Харикло, души в сыновьях не чаяла; будущее сулило роскошь и легкую власть. Но, как обычно, у мойр нашлись свои соображения.
Царь Эак отвернулся от Эндеиды и увлекся морской нимфой ПСАМАФОЙ – и та подарила ему сына ФОКА. Как это бывает у стареющих отцов, царь Эак обожал младшее чадо свое – «утеху преклонных лет», как он любовно звал Фока. Сын стал пригожим и хорошо сложенным юношей, всеобщим любимцем во дворце. Эндеида с ролью брошенной первой жены смириться не смогла: ее поглотила ревнивая ненависть к Псамафе и ее ребенку, и ревность эту разделяли и единокровные братья мальчика Теламон и Пелей, кому в ту пору было уже слегка за двадцать.
– Вы поглядите на него, расхаживает по дворцу точно у себя дома… – шипела Эндеида, вместе с сыновьями наблюдая из-за колонны, как по коридору вышагивает Фок, изображая, будто трубит в рог.
– Если выйдет по-отцову, дворец отойдет Фоку, – проговорил Теламон.
– Гнусный маленький спиногрыз, – пробормотал Пелей, – надо бы его проучить.
– Нам под силу и не такое, – сказала Эндеида. Затем перешла на шепот: – Эак собирается устроить пентатлон в честь Артемиды. Сдается мне, нужно убедить малыша Фока участвовать. А теперь слушайте…
Никогда прежде Фок так не воодушевлялся. Пентатлон! И старшие братья подталкивают его участвовать. Ему всегда казалось, что он им не очень нравится. Может, все потому, что он слишком маленький, на охоту с ними ему рано. Наверное, теперь считают, что он дорос.
– Предстоит тренироваться, – предупредил его Пелей.
– Ой да, – сказал Теламон. – Нельзя же тебе выставить себя болваном перед царем и придворными.
– Я вас не подведу, – пылко заверил их Фок. – Буду тренироваться все дни напролет, честно.
Укрывшись в рощице неподалеку, Теламон и Пелей наблюдали, как младший брат кидает диск в поле за дворцовыми стенами. Получалось у него до неприятного хорошо.
– Как такому карапузу удается кидать так далеко? – проговорил Теламон.
Пелей взялся за свой диск и взвесил его на руке.
– Я смогу и подальше, – сказал он. Прицелившись, замахнулся, свернулся пружиной и выпустил диск. Тот плоско и стремительно рассек воздух и попал Фоку точно по затылку. Мальчик рухнул без единого звука.
Братья ринулись к нему. Фок был совершенно мертв.
– Несчастный случай, – прошептал переполошившийся Теламон. – Мы тренировались, а он оказался на пути у твоего диска.
– Даже не знаю, – побледнев, выговорил Пелей. – Нам разве поверят? Весь двор знает, до чего он нам не нравился.
Посмотрели на труп, переглянулись, кивнули и сжали друг другу предплечья, тем самым закрепляя бессловесные узы. Через двадцать минут они уже забрасывали сухой листвой и веточками черную землю, под которой погребли тело своего единокровного брата.
Когда во дворце и окрестностях прошел слух о пропаже царевича Фока, никто не метнулся искать его с б?льшим рвением, нежели Эндеида и ее сыновья. Пока Эндеида гладила по руке ненавистную свою соперницу Псамафу и изливала обнадеживающие речи ей в уши, Теламон и Пелей шумно присоединились к поисковой суматохе.
Царь Эак выбрался на крышу дворца и голосом все более заполошным принялся выкликать с верхотуры имя возлюбленного юного сына своего, и клич его несся над полями и лесами во все стороны. Прервал его крики застенчивый кашель. К нему приблизился перемазанный грязью и сажей старый раб.
– Ты что тут делаешь?
Старик низко поклонился.
– Прости меня, владыка царь, я знаю, где юный царевич.
– Где?
– Я выхожу на эти крыши ежедневно, твое величие. Труд мой в том, чтобы крепить кровлю тростником и смолою. Примерно в полдень глянул я вниз и увидел. Я видел все.
Кровельщик отвел царя к тому месту, где братья захоронили Фока. Призвали Пелея и Теламона, они покаялись в своем преступлении, и изгнали их из родного царства.
Теламон в изгнании
Теламон перебрался на близлежащий остров Саламин – правил им царь КИХРЕЙ, сын морской нимфы Саламины, в честь которой остров и назвали[18 - Саламина была сестрой Эгине, а значит, Кихрей, получается… До чего же скверно разбираюсь я в узах родства… Сын сестры Теламоновой бабки – это кто? Сколько-то-юродный родственник, во всяком случае.]. Теламон Кихрею пришелся по нраву, и, как это по силам лишь царям и бессмертным, тот предложил очистить царевича от чудовищного кровавого злодеяния – братоубийства[19 - См. историю БЕЛЛЕРОФОНТА в «Героях» (стр. 167 и далее), а также и другие похожие сюжеты кровных убийств и их искупления царственным вмешательством.]. Вслед за этим он назначил Теламона своим преемником, отдав в жены дочь свою Главку. В свой черед, Главка родила мужу сына потрясающих размеров, веса и крепости, и назвали они его АЯКСОМ, – и придет день, когда имя это прогремит во всех уголках мира (обычно вместе с эпитетом «Великий»)[20 - По другим версиям, Аякса Теламону родила дочь Кихрея Перибея. Есть и такой источник, согласно которому матерью Теламону приходится Главка, а не Эндеида, однако нам нет нужды морочить себе голову всеми этими путаными подробностями. Главным будем считать то, что Теламон породил Аякса Великого. Имя Аякс, кстати сказать, – или Аяс, как его обычно произносят греки, – происходит от слова, означающего «оплакивать» или «горевать», хотя поэт Пиндар утверждает, что оно происходит от слова аэтос – «орел». Еще больше усложняет всю эту историю, как мы вскоре выясним, вот что: существовало два воина с именем Аякс/Аяс, и оба сражались за греков в Троянской войне; подробнее о них далее.].
Нам уже известны позднейшие приключения Теламона – он помог Гераклу отомстить Лаомедонту. После разгрома Трои и убийства всей тамошней царской династии (за исключением Приама) Теламон вернулся на Саламин со своей наградой – Гесионой, с ней родили они сына ТЕВКРА, которому суждено было прославиться как величайшему из греческих лучников[21 - И вновь мы на минном поле ономастики – в историях греческого мифа двигаться следует на цыпочках: у троянцев тоже был свой Тевкр, один из царей-основателей Троады, предшественник Дардана.].
С Теламоном более-менее разобрались. Он играет роль своего рода помощника при великих героях – Ясоне, Мелеагре и Геракле, но в сказании о Трое важен нам именно как отец Аякса и Тевкра. То же применимо и к его брату Пелею, но сын Пелея для нашей истории гораздо важнее, и рождение у него очень примечательное, а потому он заслуживает большего внимания.
Пелей в изгнании
Когда братьев изгнали из Эгины за убийство юного царевича Фока, Пелея занесло дальше, чем Теламона. Он пересек материковую Грецию и подался на север в маленькое царство Фтию в Эолии. Выбор тот неслучаен: земли Фтии были для Пелея наследными. Чтобы обнаружить связь между Эгиной на юге и Фтией на севере, нам нужно проникнуть еще дальше вглубь времени.
Как вы помните, отец Пелея Эак – сын Зевса и морской нимфы Эгины. ГЕРА, вечно ревнуя и неистовствуя из-за похождений мужа, выждала, пока Эак возмужает, а затем наслала на его остров мор, уничтоживший всех людей, кроме Эака.
Одинокий и несчастный Эак бродил по острову и молился отцу своему Зевсу о помощи. Уснув под деревом, он проснулся от того, что по лицу его шествовала колонна муравьев. Он огляделся и увидел, что вокруг него кишит целый муравейник.
